***
Анубис всё ещё был немного в шоке. Перед глазами крутились десятки тысяч страниц в Потоке, новостных сайтов и личных дел, однако информации оказалось катастрофически мало. Практически всё, что удалось найти Анубису, было засекречено — и, что самое удивительное, он никак не мог обойти защитные протоколы и взломать сервера. Анубис впервые чувствовал себя таким беспомощным и глупым. — Неужели никто не хочет спать? — с натянутой улыбкой спросил Пайк, окинув кабину лифта и их всех внимательным взглядом. — Нет? Серьёзно? — Такая информация до утра ждать не может! — выпалила Иззи. — Если ты утаишь хоть одну деталь, клянусь Бездной, я за себя не отвечаю. С той самой минуты, как цуртон, личная стража принцессы Сильвии Ютарионской, и Ромелла увели её, Иззи вся изводилась от нетерпения. Она хотела как можно скорее узнать, почему Пайк сразу не сказал, что является принцем из династии Ютарионских, — что, на самом-то деле, больше не являлось правдой, — почему его изгнали и почему Сириус называл его «убийцей принца». В архивах Анубиса было несколько записей, в которых сохранилась информация об этом. Однако в Потоке не было никаких упоминаний «убийцы принца». Сириус, очевидно, знал больше, чем кто-либо другой, исключая Пайка, но потащился со всеми исключительно из-за Джуд. Пайк сказал, что ему срочно нужно в мастерскую, и предложил отложить разговор до утра, но Иззи поплелась за ним, а Джуд уже за ней. Холланд сказал, что обязан найти Мэттью и поставить его в известность, после чего ушёл, а вот Имон неожиданно поддержал интерес Иззи к персоне Пайка. Только Ри это было неинтересно: сразу же, как ушла принцесса Сильвия, он сказал, что идёт спать и что пристрелит любого, кто попытается его разбудить. В результате в мастерской, которая находилась на первом этаже базы и в которой обычно хозяйничал Томас, их было шестеро: Пайк, Иззи, Джуд, Имон, Сириус и сам Анубис. Пайк сразу же, едва только включились лампы, реагирующие на движение, запрыгнул на вращающееся кресло за идеально чистым столом и выдвинул верхний ящик, откуда достал тонкое острое лезвие и пинцет. Иззи запрыгнула на низкий стол, отпихнув в сторону несколько коробок, и требовательно сказала: — Давай, начинай. Мы не уйдём, пока всё не расскажешь. Джуд скромно примостилась рядом с ней и посмотрела на Пайка взглядом, в котором жалость была смешана с интересом. — Я же уже всё сказал, — не оборачиваясь, произнёс Пайк. Выдвинув другой ящик, он достал оттуда моток бинтов и чистые белые перчатки, которые тут же надел, перед этим бросив: — Имон, над твоей головой полка с медикаментами, дай мне одну дозу регенео. Имон оттолкнулся от длинного стола, о который опёрся, обернулся и нахмурился, когда понял, что над ним и впрямь была полка с медикаментами. — Что ты собираешься делать? — спросил киборг, протягивая ему маленькую ампулу. — Нужно превратить информационный блок в коммуникатор, чтобы мы с Сильвией могли поддерживать связь. — Какой блок? — уточнил Имон. Пайк взял лезвие, положил левую руку на стол ладонью верх и, выдохнув, сказал: — Вот этот. Быстрее, чем кто-либо из них успел среагировать, Пайк вонзил лезвие себе в запястье и сделал глубокий надрез. Джуд с визгом вскинула руку и выпустила эфир: несколько зелёных нитей оплели руку Пайка, в которой он держал лезвие, и отвели в сторону. — Да погоди ты! — истерично выкрикнул он, пытаясь изо всех сил вернуть контроль над рукой. — В запястье вшит информационный блок, я должен его достать! Сириус подошёл ближе, поднял левую руку Пайка. — Это правда. Внутри блок, скрытый его естественным эфиром. — Не может быть! — Джуд соскочила со стола и подбежала ближе. — Я бы обязательно его почувствовала! — Странно, — только и сказал Сириус, после чего мгновенно потерял ко всему интерес. Он отошёл в сторону, сдвинул другое кресло поближе к стене и уселся в него, вытянув ноги вперёд. — Отпусти мою руку, — потребовал Пайк, уставившись на Джуд. — Я всего лишь достану блок, а потом вколю регенео. Поколебавшись, Джуд всё-таки исполнила его просьбу. Пайк быстро, будто боялся, что кто-нибудь ещё его остановит, увеличил разрез на запястье, взял пинцет и, сжав зубы, расширил им рану. Джуд тут же положила ладони на его плечи, и Анубис видел, как те расслабились. Сердцебиение Пайка успокоилось, дыхание стало ровнее. Он медленно и аккуратно достал маленький треугольный блок из запястья, положил его перед собой и уже потянулся к бинтам, когда Джуд перехватила его руку. — Эфиром будет лучше, — сказала она, мягко улыбнувшись. На секунду Пайк растерялся, но после кивнул. Джуд провела пальцем по разрезу на его запястье: вокруг запрыгали яркие зелёные искры, тонкие нити начали сшивать плоть, как если бы их вела рука опытного хирурга. — Здесь есть информация о том, что произошло, — тихо произнёс Пайк, взяв в правую ладонь окровавленный блок. — Не всё, конечно. Но того, что здесь есть, должно быть достаточно. Там мой приговор в общих чертах, дарственная от Кинни и запрет на пересечение кратварских территорий. — Кто такой Кинни? — спросила Иззи. Пайк затих. В течение нескольких минут он сидел, смотря на своё левое запястье, которое Джуд полностью излечила, и, казалось бы, даже не дышал. Очень быстро Иззи поняла, что задала неудобный вопрос, и тихо извинилась. Наконец Пайк мотнул головой, взял блок и протянул его Анубису. — Можешь считать всю информацию, если хочешь. Анубис осторожно взял блок. Отсутствие результата в процессе поиска информации всегда выводило его из себя, и нынешняя ситуация не стала исключением. Однако он не считал правильным лезть в то, что Пайк так тщательно оберегал. Он молчал о том, кем является на самом деле, полгода — а теперь просто отдавал Анубису вещь, в которой были все ответы? Анубис совершенно не понимал его логику. — Я доверяю тебе, — добавил Пайк, заметив сомнения Анубиса. Он знал это, но всё равно сомневался. Искусственные интеллекты не умели сомневаться, однако Анубис понимал, как именно называет то, что он чувствовал. Выждав ещё немного, он положил информационный блок обратно на стол и сказал: — Считать всё я ещё успею. Сириус громко фыркнул, но никто не обратил на него внимания. Пайк нервно улыбнулся, взял блок и, будто не придумав ничего лучше, начал вытирать его о низ своей футболки. Параллельно с этим он выдвигал ближайшие ящики, доставал инструменты и провода, иногда просил Имона принести ему что-то из другой части мастерской, а Джуд — включить компьютеры. На её вопрос о том, не будет ли Томас против, что они так поздно хозяйничают здесь, Пайк сказал, что тот не возражал и охотно позволял ему работать здесь в любое время. — И вон ту шлицевую отвёртку, — добавил Юстас, указав Имону на стол в углу мастерской. — Как ты вообще её там увидел? — проворчал киборг. — Это профессиональный навык. Пайк убрал упавшие на лицо розовые пряди назад, надел очки и, щёлкнув по кнопке сбоку, наклонился к столу. Секунд тридцать он со всех сторон изучал блок, затем переставил ближайшую лампу и направил свет на своё рабочее место. Джуд с интересом наблюдала за его действиями, тогда как Иззи хмуро оглядывала мастерскую. Имон запрыгнул на стол рядом с ней, упёр локти в колени и скучающе уставился в стену перед собой. — Кинни был моим старшим братом. Пайк заговорил так неожиданно, что Джуд едва не подскочила на месте. Краем глаза Анубис видел, как напряглись плечи кратварца, и был уверен, что тот вновь выдержит долгую паузу, однако он продолжил: — В четыреста втором он проходил службу на Датри́ме, где под конец года в столице произошёл бунт. Кинни тогда повезло больше, чем остальным: взрывом оторвало левую руку, но он остался жив. Местные механики и врачи спасли его, установили протез, с которым он и вернулся домой. Пайк на секунду остановился, поднял блок повыше и ещё раз оглядел его. Анубис внимательно следил за работой кратварца и мысленно сравнивал её со всеми схемами и инструкциями, которые находил в Потоке, а также с работой доктора, отмечая, что Пайк действует медленнее и аккуратнее. — Ему установили другой протез, лучше и мощнее, и у меня руки чесались его изучить. Императорский механик не пускал меня в свою мастерскую, сколько бы я ни упрашивал, и я даже не мог взглянуть на изначальные схемы. Но Кинни сказал, что я могу просканировать его руку и создать свои схемы, а потом, когда будет время, даже снять протез и изучить его. В четыреста третьем году, через пару месяцев после одиннадцатого дня рождения Сильвии, Кинни умер. Иззи ахнула, прижав ладони к груди. Имон выпрямился и посмотрел на Пайка с выражением, которого Анубис не смог понять. Джуд, растерянно переглянувшись с ним, опустила голову. — В тот день мастера Олло не было во дворце: он вместе с императором отправился на Корбл, чтобы проверить ход строительства шестого космопорта. Утром протез Кинни начал барахлить, и помощники мастера Олло починили его, но ночью Кинни разбудил меня и сказал, что его рука просто отвалилась. Он попросил меня установить её, и я согласился. Не знаю, почему, — глухо добавил Пайк, уже сняв одну из стенок блока и добравшись до внутренней прошивки. — Мы оба знали, что в таком случае Кинни должен был обратиться к помощникам мастера Олло. Но он пришёл ко мне, сказал, что хочет, чтобы я ему помог. Я хотел позвать слуг, но он запретил мне. Пришлось подчиниться. Уже в моей мастерской он сказал, что тогда, на Датриме, он проснулся не только с протезом, но и с татуировкой, которой у него раньше не было. Имон с шумом втянул воздух. — Это была стигма? Пайк вяло кивнул. — Она самая. Кинни рассказал о ней родителям и мастеру Олло, и уже они узнали, что татуировка и впрямь является стигмой. Они не знали, как и почему она проявилась, и не смогли узнать точно. Они даже не смогли связаться с врачами и механиками, которые на Датриме установили ему протез. Потом я узнал, что именно ради этого император и мастер Олло отбыли на Корбл — оказалось, что двое механиков и один врач перевелись туда. Но тогда я этого не знал. Я даже не знал, что такое стигма. Просто знал, что должен помочь Кинни. Он же обратился ко мне, а не к императорским механикам. Он мне доверял. Пайк покачал головой и насмешливо фыркнул. — Всё было хорошо. Анестезия не понадобилась, организм был в полном порядке, никаких противопоказаний я не нашёл. В конце концов, это же обычный протез. Имону я тоже устанавливал всё сам, без чужой помощи, и всё было нормально. Но тогда что-то случилось. Не знаю, что я… Я просто испугался. Я только подключил последний нерв и запустил окончательную диагностику, когда Кинни стало плохо. Его вены почернели, и программы зафиксировали отторжение и неизвестную инфекцию, попавшую внутрь организма. Я вызвал слуг, пытался снять протез, дал ему регенео и успокоительное, но я… Я не успел. Заразился сам. Я помню, что мне было больно, помню, как Кинни пытался привести меня в чувство, хотя сам едва был в сознании, но больше… Больше ничего не помню. Когда я очнулся, вокруг уже было полно слуг и врачей. Матушка стояла над Кинни и просила его проснуться, но он… Он умер. Чёрный энфермад убил его. В моём организме врачи не нашли клеток чумы, но я знал, что это был он. После него у меня появилась стигма, совсем как у Кинни. — Как вы могли заразиться? — нахмурившись, спросила Иззи. — Через инструменты, которые я использовал. Кто-то подменил их, причём так, что даже я ничего не заметил. В ходе расследования цуртон выяснили, что инструменты в мастерской мастера Олло также были подменены на те, на которых были клетки чёрного энфермада. Весь дворец закрыли на карантин на три месяца, но никто из нас не заразился. Только мы с Кинни. — Что-то я не понимаю, — вновь уперев локти в колени и расположив подбородок на сплетённых пальцах, Имон бросил быстрый взгляд на Пайка и продолжил: — Если он умер из-за чёрного энфермада, то почему тебя называют убийцей принца? — Потому что именно я использовал инструменты, на которых были клетки чёрного энфермада. В ходе расследования цуртон нашли доказательства моей причастности, и императору пришлось провести суд. Согласно кратварскому законодательству, этот случай расценивается как халатное отношение мастера при работе с кибернетическими частями тела, повлекшее за собой смерть клиента. Это карается тюремным заключением сроком до тридцати лет, однако кратварцы не были с этим согласны. Не знаю, как, но информация об обстоятельствах смерти Кинни просочилась за пределы дворца, и люди прозвали меня кара́ту ова́т — убийцей принца. Одни требовали, чтобы меня казнили, потому что я убил наследного принца Кратварской Империи и любимца народа. Другие просили, чтобы меня пощадили, потому что до того дня никто не знал, что клетки чёрного энфермада в состоянии так долго удерживаться на неживом объекте. Третьи требовали изгнать меня. Император решил, что это будет разумно, и подписал указ о моём изгнании. Пайк опустил блок, который всё это время не торопясь разбирал, и совсем тихо выдавил: — Я не убивал его. Я не знал, что инструменты заражены. Никто не знал, что чёрный энфермад вообще может… Я думал, что помогу ему. Это же всего лишь протез! Я сотни раз снимал и устанавливал их. Я не знал, что в этот раз… Пайк всхлипнул, упёр локти в поверхность стола и спрятал лицо в ладонях. Джуд тут же крепко обняла его, положив подбородок ему на макушку, и погладила по плечу. — Я знаю, что меня подставили, — прохрипел Пайк. — Знаю, что кто-то настроен против нас, против императора и Кинни. Знаю, что им помогли внутри дворца, но я… Я же всё равно виноват, да? Если бы я отказался, убедил его обратиться к другим механикам… — Он бы всё равно умер, — возразил Имон. — Ты сам сказал, что инструменты в императорской мастерской были заражены. — Но, может, Кинни бы выжил и… — Он бы не выжил, — строго перебил Сириус, поднявшись на ноги. — Пережить заражение чёрного энфермада практически невозможно, но раз уж он смог… Нет, получается, дело в эфире — вероятнее всего, Кинни был предрасположен к манипулированию эфиром. Иззи замахала руками и с истеричными нотками в голосе выпалила: — Это что, получается, что стигма появляется после заражения чёрным энфермадом? Но это же… невозможно. Фокс говорил только об одном выжившем, да и то он потом… — Моя стигма проявилась, когда я был на Пларозии, — задумчиво пробормотал Сириус, постучав пальцем по подбородку. — Я считал, что Богиня одарила меня эфиром, оставила стигму, которую в «Нова Астре» классифицировали как первый тип, но что, если это было результатом выживания после чёрного энфермада? Естественный эфир, кроющийся в организме, мог оказаться сильнее чёрного энфермада… Что, если мы все когда-то заразились чёрным энфермадом, но пережили его, потому что наш эфир уничтожил клетки чумы?***
Хейн сидел на краю стола и не сводил взгляда с двери кабинета, которую было хорошо видно через огромное окно в помещении. Иззи несколько раз требовала, чтобы он слез со стола и не мешал ей, но Хейн даже не отвечал: был сосредоточен на том, как за опущенными жалюзи кабинета мелькали силуэты, как тонкие тени виднелись из-за дверной щели и проползали по белому полу. Мистер Донован сказал, что должен поговорить с Пайком наедине, увёл его в свой кабинет, закрыл дверь на замок и опустил жалюзи, и Хейн сильно волновался. Проблема была не в том, что Пайк, как оказалось, был изгнанным принцем из династии Ютарионских, нет. Это, что самое странное, удивило разбуженного Хейна меньше всего. Проблема была в том, что до этой самой минуты Пайк ни разу не говорил с Донованом с глазу на глаз — просто не мог. Он был слишком тихим и пугливым, чтобы самому отстоять свою точку зрения, поэтому всегда обращался к Хейну или Иззи. Но сейчас Иззи работала, откуда-то черпая силы, а Хейну даже не дали шанса помочь Пайку. Всё, что ему оставалось, так это ждать и бороться с головной болью. Хейн спал часа два, не больше, и с радостью бы спал дальше, если бы Анубис не растолкал его и не сказал, что у них есть теория, касающаяся появления стигм. Ри, которого Анубис так же пытался разбудить, сказал, что вновь прострелит ему шею, если его не оставят в покое, и Анубис решил не рисковать. Зато Фокс, шлявшийся неизвестно где почти весь вечер, мигом появился в зале собраний и прямо сейчас по команде Иззи изучал один из отчётов, который она ему отдала. Хейн совсем ничего не понимал. Джуд и Сириус спорили, пытаясь понять, каким образом эфир оказался настолько силён, что поборол смертельное заболевание, а Хейн даже не мог, наконец, осознать, как они пришли к такому выводу после того, как узнали, что Пайк — принц из династии Ютарионских. Прекрасно. Хейн всего на один вечер оставил их без присмотра, а они уже решили, кто принц, кто умирает от чёрного энфермада, а кто побеждает его. Если Хейн оставит их без внимания на два вечера, они уничтожат Вселенную, не иначе. — В честь чего собрание? Хейн дёрнул головой, услышав Ромеллу — она стояла в дверях с таким лицом, будто её насильно притащили сюда. — Почему вы не спите? — проворчала она, подходя к длинному столу. — О, Бездна, опять это… — Сириус считает, что стигмы могут появляется в результате победы эфира над чёрным энфермадом, — с улыбкой отчеканил Фокс, навострив уши. — Не победы, — возразил Сириус, оторвавшись от спора с Джуд, — а полного уничтожения, расщепления клеток чёрного энфермада на тончайшие нити эфира, которые… — Бла-бла-бла, — перебила его Ромелла, закатив глаза. — Если бы что-то такое и было в исследованиях Алана, мы бы давно это заметили. С чем Хейн, вообще-то, был полностью согласен, но говорить об этом вслух он не собирался. — Зашифрованные ссылки вы тоже заметили? — как бы вскользь уточнила Иззи. Голоса Джуд и Сириуса мгновенно стихли. Имон, бессмысленно нарезавший круги вокруг стола, остановился, Анубис вынырнул из Потока и озадаченно посмотрел на Иззи. Ромелла, лицо которой стало темнее, метнула на неё недоверчивый взгляд — Хейн уже тысячи раз видел, как она злилась, и с извращённым удовольствием, которого раньше не замечал, следил за тем, как Ромелла поджимает губы, отказываясь отвечать Иззи. Но, наконец, она сдалась, возвела глаза к потолку и, уперевшись в спинку стула Иззи, наклонилась к ней, процедив сквозь зубы: — Ну давай, удиви меня. Иззи, не отрывая глаз от спроецированной в воздухе таблицы, сказала: — По мере исследования работ Ортегора, я находила всё больше странностей, которые выносила в отдельную папку. Поначалу я думала, что он использует термины Первой эры, и несколько десятков терминов это подтвердили, однако о других я не могла найти ни слова. Тогда я стала анализировать источники, откуда Ортегор брал эти термины и… — Короче, — недовольно буркнула Ромелла. — И понятнее. На нормальном языке. Иззи скривилась, будто проглотила целый лимон, и искоса взглянула на Ромеллу. — Ты действительно думаешь, что Ортегор был настолько глуп, чтобы коротко описывать то, что… — Короче, — повторила Ромелла, — иначе утром от твоего капитана даже мокрого места не останется. Фокс громко рассмеялся. — Звёзды, я вас люблю. Хейн метнул на него недовольный взгляд, но люманириец его проигнорировал. Иззи разочарованно выдохнула и будто бы через силу пояснила: — Ортегор использует термины из разных источников, а после использует отдельные цифры и числа, которые выдаёт за статистику. К слову, эти значения официальны, все ссылки, которые он указал… — Короче! — Короче, — передразнила Ромеллу Иззи, — Ортегор через огромное количество ссылок и источников создаёт цифровые цепочки, часть из которых является официальными номерами общедоступных исследований о Первой эре. Ортегор даже указывает страницы, абзацы и номера строк, я специально вынесла их в отдельную таблицу и собрала всю информацию, которую он спрятал в своих собственных исследованиях. — Каким боком тут Первая эра? — проворчала Ромелла. Иззи широко улыбнулась и, щёлкнув по кнопке на столе, вывела над ним огромную схему, состоящую из многочисленных блоков, соединённых между собой линиями и стрелками. Хейн, наконец, спрыгнул с края стола и подошёл ближе, желая рассмотреть схемы, но сразу же понял, что не сумеет их прочитать. Это не был межзвёздный, кратварский, нгуенский или любой другой язык Вселенной. Вместо известных символов, которые они могли бы перевести, в схеме были символы, из которых состояли стигмы — символы, из которых, если память не подводила Хейна, наравне с древнепларозианским состояли татуировки Сириуса. — Ты точно не ошиблась? — скептически выгнув бровь, уточнила Ромелла. — Я вижу здесь и древнепларозианский, но эти символы… Они не похожи ни на один язык. — Никакой ошибки. — Может, кто-то подменил файлы? — Нет, как ты не понимаешь? Это официальные отчёты и исследования, которые были выгружены с главных серверов МКЦ. Никакой ошибки здесь нет. — Алан не стал бы прятать что-то настолько важное таким образом, — не отступала Ромелла. — К тому же, он не знал древнепларозианского и языка стигм, я уверена. — Может, он просто не говорил вам об этом. Джуд, к слову, и нам не говорила, что знает древнепларозианский. — Что? — пискнула Джуд, оторвавшись от изучения схемы. Она стояла с другой стороны стола и выглядела скорее растерянной, чем заинтересованной, а Сириус, застывший рядом с ней, — озадаченным. — Ты говорила на древнепларозианском. Ещё с Цугой, на Луне, помнишь? — натянув улыбку, напомнила Иззи. — И в татуировках Сириуса тоже есть древнепларозианский, который ты смогла прочитать. — Крайне оскорбительно называть свидетельство связи между аттаром и аттаэрин простыми татуировками, — проскрежетал Сириус. — Звёзды, всем плевать, — вмешался Анубис и тут же, не позволяя Сириусу даже рта открыть, продолжил, обращаясь к Джуд: — Что скажешь? Ты понимаешь хотя бы часть того, что здесь написано? Джуд испуганно оглянулась на него. — Понимать-то понимаю, но не знаю, почему. — Разберёмся с этим потом. Что тут написано? Джуд свела брови к переносице, подняла руку и указала на первую схему, оказавшуюся к ней ближе всего. — «Тринадцать лун бессмертных восстали, окончив царствие ночи». — Опять эти луны? — проворчал Имон, навалившись на край стола. — В древнеплароизанском что, других слов нет? — Это только часть. Здесь ещё говорится о каком-то ядре, экспериментах и… О, да, опять луны. Здесь ещё… Джуд вдруг замолчала, испуганно округлив глаза, и закрыла рот руками. Иззи, проследив, куда был направлен её взгляд, тут же увеличила нужную часть схемы и требовательно спросила: — Что там? Джуд помотала головой, ткнула пальцем в схему и, останавливаясь после каждого символа, беззвучно повторяла их. Затем посмотрела на Сириуса и, будто бы разом забыв о присутствии остальных, с сомнением сказала: — Здесь координаты Макелаты. — А конкретнее? — с лёгким волнением уточнил Сириус. Хейн настороженно перевёл взгляд с него на Джуд, а с неё — на схему, которую Иззи будто намеренно сделала ещё больше. Джуд не обратила внимания на это действие: она, казалось бы, полностью потеряла связь с реальностью, продолжала смотреть на Сириуса озадаченно, потерянно и испуганно одновременно. Хейн и не помнил, когда в последний раз видел её в таком состоянии. Ещё несколько часов назад она едва не искрилась от счастья, предвкушая весёлый вечер, а теперь… — Это координаты Пларозии, — едва слышно произнесла Джуд, но в наступившей тишине её слова показались оглушительными. — Здесь сказано, что Богиня приведёт к ответу того, кто будет следовать зову эфира. — Богиня? — недоверчиво повторила Ромелла. — В смысле, Вересковая Богиня, которой поклонялись пларозианцы? — В Потоке очень мало информации о ней, — подхватил Анубис, когда ни Сириус, ни Джуд не ответили. — Всё, что я нашёл, так это упоминание каких-то монолитов, которые, вот так сюрприз, были утеряны после гибели Пларозии. — Они не были утеряны, — всё-таки сказал Сириус, не сводя сосредоточенного взгляда с Джуд. — Я видел несколько, когда был на Пларозии, но не смог их расшифровать. Даже эфир не помог. Ромелла громко фыркнула. — Это, конечно, очень здорово, обожаю культуру Пларозии и всё такое, но как это связано с чёрным энфермадом и стигмами? О них тут хоть что-то сказано? — Ну-у… — Джуд, — наконец подал голос Хейн, поймав её взгляд. — Если там есть что-то о чёрном энфермаде или стигмах, то лучше переведи. Пожалуйста. Джуд постучала костяшками пальцев друг об друга и, с шумом выдохнув, указала на ещё одну схему. — Вот здесь написано, что тьма переменчивых лиц — эта чума Вселенной, и лишь чистый эфир способен искоренить её. — Это точный перевод? Джуд мгновенно стушевалась и промямлила: — Наверное. Здесь много слов, которые даже мой эфир не может перевести, да и символов, из которых состоят стигмы, я не знаю. Ещё здесь очень много координат. Иззи вывела перед собой ещё одно окно и, расправив плечи, с готовностью выпалила: — Диктуй. — А что такое Ал-Эхар? — тут же уточнила Джуд у Сириуса. — Старое название нашей столицы, после переименования так стали называть храм Богини, где вы проходили обучение. — Тут координаты и надпись: Ал-Эхар. — Ещё что-нибудь? — протараторила Иззи. — Долина захоронений, космопорты, улицы… Здесь часто упоминаются Ал-Эхар и монолиты, а ещё есть выдержки из какой-то поэмы… «Последователи Пламени», кажется. Хейн переглянулся с Фоксом, до этого напряжённо разглядывавшим схему, и заметил, как всего на секунду, но в его взгляде проскочило изумление. — Мне вот интересно, — начал Фокс, покачивая хвостом и то и дело как бы невзначай кончиком касаясь руки Джуд, — а действительно ли на это хотел указать Ортегор? Как Пларозия может быть связана с чёрным энфермадом? Он появился-то всего одиннадцать лет назад. — Ортегор долгие годы изучал биоэлектричество, — напомнил Сириус. Иззи будто по команде вывела в центр одну из научных статей Ортегора, на которую Эзарон тут же указал. — В древности биоэлектричество также называли квинтэссенцией, а её — эфиром. — То есть Алан изучал эфир, — подытожила Ромелла. — Да, спасибо, мы в курсе. Что-нибудь новое скажешь? — Сомневаюсь, что Ортегору хватило ресурсов и ума сунуться на Пларозию, чтобы изучить все места, на координаты которых он указал. Обычный человек не протянет на Пларозии и минуты. — Но ты был там, — нахмурившись, повторил Имон, — и, кажется, не сдох. — Попытайся хотя бы скрыть разочарование в голосе. Имон показал ему средний палец, на что Сириус ответил скрипом зубов. — Ты заклинатель, — как ни в чём не бывало продолжила Ромелла, — поэтому сумел выжить. Если предположить, что силы заклинателей достаточно, чтобы временно защитить нас, то… По телу Хейна будто пробежали мурашки, а до ушей донёсся совсем тихий писк техники, пропавший за мгновение до того, как голос Цуги отскочил от стен: — Мисс Эзарон, капитан Донован желает видеть вас. Немедленно.***
На пороге кабинета Донована Джуд столкнулась с Пайком. Он не выглядел испуганным, скорее уставшим, желавшим как можно скорее оказаться в своей каюте в полном одиночестве. Но вопреки этому он ободряюще улыбнулся ей и сказал, что всё будет хорошо, будто это было естественным для них — убеждать друг друга в хорошем, даже не зная, что ждёт впереди. Джуд не хотела говорить с Донованом наедине, но Цуга была непреклонна. Оказалось, она слушала их разговор с самого начала и, должно быть, продолжала слушать даже сейчас. Даже лишившись того, кто может перевести древнепларозианский язык на межзвёздный, спор Ромеллы и Сириуса продолжился. Джуд бы, возможно, присоединилась к ним, если бы не была напугана тем, что узнала, и мыслями о том, ради чего Донован вызвал её. Его кабинет был просторным, белым и практически пустым. У дальней стены — стол с белым кожаным креслом на колёсиках, на стене — огромный экран. Слева от Джуд был низкий диван, позади неё — уже закрытая дверь и окно, которое Хейн поначалу просто гипнотизировал. Жалюзи и сейчас были опущены, из-за чего Джуд начала нервничать только сильнее, а из-за этого — ругать себя. Будто если бы кабинет Донована было видно из коридора и зала собрания, ей было бы легче… Донован поднялся из-за стола и, улыбнувшись, сделал шаг к ней. Цуга, всё это время стоявшая за его спиной, не шелохнулась. Джуд едва не сжалась, чувствуя, что вот-вот может расплакаться от волнения. — Спасибо, что пришла, Джуд, — мягко произнёс Донован, остановившись в метре от неё. Он выглядел уверенным и, казалось, действительно был благодарен за то, что она пришла, как будто не он потребовал её меньше двух минут назад. Будто у Джуд была возможность отказаться. Она знала, что рано или поздно, но с Донованом придётся поговорить. Насчёт их нахождения в «Нова Астре», поисков информации о стигмах, Хелен Ан, Зеро и «Элизиуме». Но Джуд постоянно убеждала себя, что это будет нескоро, что Хейн и Иззи в состоянии уладить все дела сами, что им не требуется чья-либо помощь. В конце концов, Хейн был капитаном, а Иззи — дочерью Донована, и он всегда прислушивался к ней. Пожалуй, если и была тема, которую он мог обсуждать с Джуд, то она касалась Сириуса. Он покинул МКЦ, скрылся в «Нова Астре», и Джуд точно знала, что с этим ему помог Донован. Но почему — другой вопрос. — Есть кое-что, что я хотел бы у тебя спросить, — продолжил Донован, ладонью поманив её за собой. Джуд нервно сглотнула, когда Цуга приложила пальцы к экрану на стене. — Скажи, ты можешь перевести, что здесь написано? Экран вспыхнул, и на нём появилось несколько строчек тех же символов, которые Джуд переводила только что. Здесь, однако, не было символов, из которых состояли стигмы, только символы древнепларозианского языка. Они были расположены иначе, смешаны с другими, но большую их часть Джуд действительно могла перевести благодаря эфиру, который мгновенно воодушевился. — Благодаря программам, которые я написал, Цуга немного знает древнепларозианский, — как бы между прочим сказал Донован, оглянувшись на неё, — но даже она, будучи совершенной, не может освоить язык. Никто, вообще-то, не может, но ты — другое дело. Только что ты переводила подсказки, которые Алан оставил в своих работах. — Вы знаете о них? — удивлённо выпалила Джуд, а после, буквально секунду спустя, поняла, какой глупый вопрос задала. Конечно, он знал об этих подсказках: Цуга же слушала весь их разговор и докладывала о нём Доновану. — Да, конечно. Я обнаружил их в первую неделю после того, как «Нова Астра» завербовала меня. Джуд замерла. — Что? — Расскажу в другой раз, хорошо? Сейчас я хочу, чтобы ты перевела мне эти символы. Максимально точно. Джуд начала перебирать пальцами. Волнение только усиливалось. Немного отпустив эфир, она почувствовала, что и Донован волнуется. В нём также было предвкушение, как если бы он был на пороге научного открытия, способного изменить мир. Джуд знала, что прощупывать людей без их согласия неприлично, но не успела даже подумать о том, что следует прекратить, как Донован торопливо продолжил: — Джуд, пожалуйста. Это очень важный этап моей работы, и я должен знать, что здесь написано, понимаешь? Прошу тебя. Джуд, вообще-то, не собиралась отказываться, но она была слишком растеряна огромным количеством новой информации, которую не понимала, чтобы соглашаться сразу же. К тому же, её сильно смущал пристальный взгляд Цуги — так могли смотреть только андроиды, в программу которых словно вшили команду прожигать людей взглядом. — А можно спросить, что это такое? — несмело пробормотала Джуд, для приличия всё же вчитываясь в текст и пытаясь правильно перевести его. — Просто скажи, что здесь написано, — с лёгким раздражением повторил Донован. Джуд проглотила следующий вопрос и, выдержав небольшую паузу, начала переводить: — «Объект номер сто двадцать семь, тип: искусственно синтезированный человек. Точка захвата: квадрант Керланк. Внимание: ни при каких обстоятельствах не открывайте капсулу». Джуд нахмурилась, прочитав последнее слово, и посмотрела на Донована. — Это всё? — нетерпеливо уточнил он. — Да, больше здесь ничего нет. — Перевод точный? — Настолько, насколько может перевести эфир. Донован на секунду застыл, но после, словно по команде, натянул вежливую улыбку и произнёс: — Спасибо, Джуд. Ты свободна. Цуга кивнула ей на дверь, однако Джуд не сдвинулась с места. Каким бы странным ни был этот разговор, как бы сильно она ни волновалась, у неё были свои вопросы, и она хотела получить на них ответ. — Вы ведь слышали всё, о чём мы говорили, — начала Джуд, искренне надеясь, что со стороны не видно, какие усилия она прикладывает, чтоб её голос не дрожал. — И вы сами сказали, что знали, на что указывал мистер Ортегор… — Ошибаешься, — прервал её Донован. Джуд затихла, подняв на него взгляд, и через эфир почувствовала, как Донован из последних сил борется с желанием отослать её. — Я нашёл исследования, на которые указал Алан, нашёл все его ссылки, но я не смог их перевести. О древнепларозианском языке известно очень мало, Джуд, а пларозианский не помогал во время перевода. Ты первая из всей «Нова Астры», не считая Алана, кто сумел перевести те схемы. — Но откуда древнепларозианский знал мистер Ортегор? На этот вопрос Донован ей не ответил, только приподнял брови и качнул головой в сторону двери. Джуд была готова сделать шаг назад, развернуться, и уйти, но всё же заставила себя стоять на месте. — Мистер Ортегор мог искать ответы на Пларозии? — Джуд, я понимаю твоё любопытство, но этот вопрос мы будем обсуждать уже утром. На сегодня достаточно. Ты свободна. — Но что насчёт Пайка? — выпалила она, боясь, что вот-вот окончательно разозлит Донована и он прикажет Цуге вышвырнуть её. — Он так испугался, когда узнал, что кратварцы здесь… — А что насчёт Пайка? — наконец отойдя от стола, повторил Донован. — Что с ним? Джуд замялась, окончательно растерявшись. — Может, раньше его нахождение здесь и стало бы причиной для скандала, однако теперь всё иначе. Пайк официально был лишён статуса принца и более не является частью династии Ютарионских. Согласно императорскому указу, он вправе находиться там, где пожелает, исключая кратварские территории. Так почему бы ему не быть здесь? — Вы не сдадите его кратварцам? — пролепетала Джуд. — Пайк доказал, что не является частью Империи и считает своим домом «Бетельгейзе». К тому же, он сильно помогает Томасу, так что не вижу смысла прогонять его. У Джуд будто гора с плеч упала. Она действительно боялась, что теперь у Пайка будут серьёзные проблемы, пусть даже он убеждал, что ему нечего опасаться. До тех пор, пока он не пересекает кратварские территории, он в безопасности. Но Джуд слабо в это верила: помнила, как он отказался идти на ярмарку, потому что боялся столкнуться с кем-нибудь из кратварцев. Джуд считала эту причину глупой, — в конце концов, много ли кратварцев может оказаться на ярмарке и все ли из них будут представителями властей, которые могли арестовать Пайка? — но решила не говорить ему об этом. Теперь, зная, что его жестоко подставили, выставили убийцей брата, а собственный народ отвернулся от него, она понимала, сколь силён его страх. — Если Пайк того пожелает, — после непродолжительной паузы добавил Донован, — он может остаться в «Нова Астре». Как и любой из вас, разумеется. А теперь иди, Джуд. Всё, что вы нашли в исследованиях Алана, мы обсудим завтра. Она кивнула, не поднимая глаз, и направилась к двери. Та как раз отъехала в сторону, когда Джуд всего на мгновение почувствовала присутствие другого человека. Эфир, наполнявший воздух, стены, технику, саму Джуд и Донована, всколыхнулся, принеся сердцебиение. Джуд оглянулась, зная, что со стороны выглядит странно, и проследила за эфиром — он тянул её к стене, возле которой стоял диван. Это не было ощущением от присутствия Донована, Цуги или любого другого человека. Каждого из тех, кто остался в зале собраний, Джуд чувствовала, она даже чувствовала Ри, Аспида, Азриэля и Холланда, которые наверняка были в своих комнатах. Сердцебиение, медленное и тяжёлое, как в анабиозе, принадлежало кому-то другому.