Голубая трава

Тело медведя вытянулось в полете, он приземлился на варга и одним сильным укусом сломал ему шею. Бронированный медведь издал яростный, гневный рев, из-за чего другие волки-уроды опасались к нему подойти. Успокоить его Дарси не пыталась — в пылу схватки человеческий разум Армитога уступал звериным инстинктам. Стрелы орков скользили по броне, не причиняя медведю никого вреда. Он прикрывал гномов, пока те спешно лезли на деревья. — Дарс, руку! — крикнул Фили. Девушка, насколько могла, вскарабкалась по стволу, и ухватилась за руку племянника Торина. Фили подтянул ее, и гномка оказалась на толстой ветке немного выше самого Фили. Король-Под-Горой замер на другом дереве, и их взгляды пересеклись в абсолютной тишине. Солнце уже давно село за гребень. Тени вокруг сгущались, – правда, равнину за лесом и кроны деревьев, росших ниже по склону, еще освещали закатные лучи. Нити, которые крепко связывали сознание гномьей женщины и ее медведя, то натягивались, то слабели, что означало хаотичное передвижение Армитога — он то удалялся, то возвращался вновь. Рисковать своей жизнью Дарси ему бы не позволила, и сразу дала приказ спасаться в случае чего, и медведь не мог ослушаться ее в той же равной степени, что и бросить. Спустя, казалось, вечность, на поляну, подвывая, рысцой выбежали волки. Через минуту на поляне собралась вся стая. Волки с воем кружили вокруг деревьев, подпрыгивали и скребли стволы когтями; глаза у зверей горели, языки свешивались… Но даже варги не умеют лазать по деревьям – в этом они не отличаются от обычных волков. К счастью, ночь выдалась тихая и безветренная. Вообще-то на деревьях и просто так долго не высидишь, а на холодном ветру, да еще когда внизу беснуется волчья стая, поджидающая, пока ты свалишься, – это, знаете ли, занятие и вовсе неприятное. «Армитог, — мысленно позвала Дарси. В ее голове никогда не было пусто, но в пылу схватки ее медведь становился скорее отдельной частью мозга, и Эсироу различала его по напряжению, страху, ярости или другим чувствам. — Что происходит?» В ответ откуда-то из глубин леса раздался медвежий рев. Волшебник набрал побольше сосновых шишек, зажег одну из них ярким красным пламенем и бросил в самую гущу волков. Он угодил какому-то волку прямо в спину, лохматая шкура его тут же вспыхнула, он подскочил, протяжно взвыл и заметался по поляне, оглашая ее ужасным визгом и рычанием. За первой шишкой последовала вторая, потом – еще и еще; одна горела голубым пламенем, другая красным, третья зеленым… Шишки падали на землю посреди круга волков и взрывались, поднимая столбы густого дыма и разноцветных искр. Одна особенно большая шишка угодила вожаку прямо в нос; вожак подпрыгнул чуть ли не на семь локтей и, обезумев от злобы и ужаса, стал носиться по поляне, кусая всех напропалую. Вскоре уже почти все волки катались по поляне, пытаясь загасить упавшие им на спину искры, а те, что уже вовсю горели, с воем носились вокруг и поджигали своих собратьев. Таких, с позволения сказать, «огнеопасных» волков отгоняли прочь их же сородичи; рыча и завывая, охваченные огнем звери бежали вниз по склону в поисках хоть какой-нибудь речушки. «Орк», — внезапно все-таки получила ответ Дарси, но в нем она уже не нуждалась. Эсироу все увидела сама. Ей не доводилось видеть до этого орков так близко. Уродливая морда белого орка верхом на варге, произвела на гномку неизгладимое впечатление, и она пожалела, что не может уподобиться своему медведю — в пылу схватки перестать думать по-человечьи, а сражаться и рычать. Потому что сейчас бездействие убивало ее сильнее всего, а особенно остро она его почувствовала, как Торин выдохнул —неверующе и яростно. — Азог… Это был Азог Осквернитель. Бледный орк был больше всех остальных и ужаснее, все его тело было исполосовано шрамами, а левой руки вовсе не было. Дарси помнила истории о нем — когда Трор, дед Торина, вошел во врата Мории, он был схвачен орками и обезглавлен Азогом. Тело и голову выкинули за ворота, после чего спутнику Трора, что ждал снаружи, приказали приблизиться и узнать послание. На лбу Трора Азог вырезал своё имя, а спутнику сказал, что это имя того, кто отныне король в Мории — пусть гномы знают это. Азог не погиб в битве, а проиграл в поединке Торину Дубощиту, лишаясь руки. И именно за этот поединок Торин получил прозвище «Дубощит». Дарси знала об этом. Ужасный преследователь указал на них, и варги с орками рванули вперед. Эсироу вскрикнула, когда одна из тварей прыгнула на ствол дерева. От одного удара его, конечно, было не переломить, но варги весели больше обычных варгов, их было больше, и они были сильнее. Такими темпами деревья действительно можно было переломить. «А вслед за ними — и нас», — подумала Дарси. Вскоре деревья начали трястись, когда злобные волки стали прыгать на них, ломая ветки и срывая когтями кору стволов. Деревья стали падать, словно тростинки на ветру. Дарси чуть не соскользнула, но удержавшийся Фили схватил ее за шкирку и снова вздернул вверх. Из-за горевшей травы, вой волков, хруста деревьев весь мир перемешался, превращаясь в одно кроваво-красное зарево, и Дарси просто хотела, чтобы все это закончилось. Внезапно посмотрев вниз, она посчитала заманчивой перспективой сорваться вниз — кто ее обвинит, что она просто не удержалась? Но тут произошло сразу два события: во-первых, она столкнулась взглядом с Гэндальфом. Тот обеспокоенно смотрел на нее, и когда их взгляды встретились тот слабо качнул головой. А во-вторых, Торин Дубощит снова вступил в битву с Азогом. — Торин? — вопросительно позвала она, когда узбад решительно прошел мимо нее, держа в руках рукоять Оркриста. — Торин! — закричала она, и хотела было рвануться вперед, но Фили удержал ее. На бой Торина с Азогом было невозможно смотреть, но Дарси больше не хотелось все прекратить. Она закрыла глаза и постаралась расслабиться, нащупав ту единую нить, которая вела к человеческому сознанию Армитога. Сейчас разум медведя был сплошным комком чувств, и Эсироу старалась найти что-то нужное ей. «Ты нужен мне, — мысленно шептала она, чувствуя, как обжигают щеки слезы, катящиеся из закрытых глаз. — Пожалуйста, ты нужен мне. Пожалуйста». Ответа не было. Когда Дарси осмелилась открыть глаза, она действительно пожалела, что это сделала. Торин упал на землю, сил подняться у него не было, и тут в него вцепился Белый варг — такой же отвратительный, как и его хозяин. Торин закричал, и Дарси внезапно вторила его крику. Девушка, не сдержавшись, закричала, завопила, и крик ее на несколько секунд отвлек Азога от врага. Двалин вскочил и хотел уже кинуться на помощь, но его ветка сломалась. Орк нашел глазами плачущую девушку и мерзко улыбнулся ей, и это улыбка перевернула Эсироу —она затряслась от гнева. Хоббит кинулся спасать Торина со своим маленьким клинком на перевес и преуспел в этом —он повалил орка, который собирался отрубить Дубощиту голову. И в это же время что-то громадное и неуловимое накрыло их с Торином, и Дарси увидела Армитога. Появление медведя вселило в нее надежду и вскоре они все уже сражались против орков и варгов. Дарси чувствовала запал битвы. Армитог закрывал Торина и Бильбо, разрывая когтями плоть врагов и ломая им шею зубами. И это ощущение своей силы передавалось и Дарси. Оба меча покинули ножны за спиной, девушка сражалась словно в танце, и иногда срываясь на безумный хохот, хотя слезы все еще катились из ее глаз. Гномы, сражающиеся с ней бок о бок, тоже иногда смеялись и выкрикивали какие-то кличи, и Дарси почувствовала себя на своем месте. Звуки сражений — вой варгов, крики, лязг оружия — прервал пронзительный птичий крик. Дарси подняла голову и увидела летящих в их сторону орлов. Орлы – птицы не особенно добрые; бывают среди них трусливые, бывают и жестокие. Но орлы из великого древнего племени, обитавшего в северных горах, были горды, могучи и благородны. Орков они презирали и не боялись их. Если орлы и обращали внимание на гоблинов (что случалось нечасто, ибо орлы не едят такую дрянь!), то лишь затем, чтобы обрушиться на них с высоты и загнать их, вопящих и отбивающихся, обратно в подземелье, не дав им сотворить очередное злое дело. Немудрено, что орки орлов ненавидели и боялись, но при всем желании добраться до их высокогорных гнездовий и выжить орлов из этих мест гоблины не могли. Орлы стали подхватывать гномов, кто-то прыгал сам с обрыва. Дарси, на ходу засовывая оружие в ножны, подбежала к краю обрыва и без всякого раздумья прыгнула вниз. Холодный ветер резко обдал ее, но через секунду она уже приземлилась на спину могучий птицы. Взади неё зафыркал медведь, и орёл, плавно взмахивая крыльями, вернулся и в когтях поднял Бронированного. «Ты нашел нас», — сказал Дарси мысленно. Она не думала, что Армитог так быстро придет в себя, но попытаться все-таки стоило. «Я услышал твой крик, — сказал Армитог почти четко. Какие-то вспышки эмоций все еще захватывали его разум, из-за чего речь получалась невнятной и срывающийся на рычание. — И подумал, что если ты так кричала из-за этого Дубощита, моя обязанность — спасти его». При упоминание о Торине, Дарси судорожно закрутила головой, ища жениха. Раненный и явно без сознания Король-Под-Горой обнаружился в когтях одного из орла, и поймав взгляд Фили и Кили, увидела в их глазах отражение своего собственного страха. — Торин… — прошептала она. Уже наступал рассвет, солнце медленно поднималось из-за горизонта. Один за другим орлы камнем падали на вершину и ссаживали своих пассажиров. Первый орёл отпустил Торина на скалу и улетел, и медленно все участники отряда оказались на твердой земле. Лишь один орел задержался дольше остальных — тот, на котором летела Дарси. Он опустил медведя и подождал, пока спуститься гномка, а потом они с Бронированными внезапно стали кланяться друг другу, и в любой другой ситуации, это был привлекло Эсироу, но не сейчас. — Торин! — вскрикнула гномка, бросаясь к бессознательному жениху, но Двалин внезапно перехватил ее поперёк талии и остановил. — Пусть волшебник все сделает, — сказал он. — Мы все равно ничем не поможем. Горькое «мы» ударило по ушам, и Дарси оставалось только смотреть, как Гэндальф исцеляет ее возлюбленного. На вершине скалы была широкая площадка: истертые каменные ступени спускались от нее к реке, через которую можно было переправиться по большим плоским камням, ведущим на поросший зеленой травой берег. Стоило Королю-Под-Горой прийти в себя, первый его вопрос был о хоббите, и Дарси слабо улыбнулась. Видимо, Торин помнил, что именно Бильбо Бэггинс первый бросился на защиту Дубощита, и именно ему узбад был обязан жизнью. — Ты… — прошипел Торин, посмотрев на Бильбо. Тон, которым это было сказано, покорежило каждого, а Дарси ощутимо вздрогнула. — Куда ты полез? Ты ведь мог погибнуть! — Торин стал подходить ближе к хоббиту и всё продолжал свою гневную речь. — Я говорил, что ты будешь обузой? Что ты не выживешь в походе? Что тебе не место среди нас? На Бильбо было страшно взглянуть. Хоббит побледнел, испуганно смотря на грозно приближающегося Короля, а потом и вовсе потупил взгляд, но ничего Торину не отвечал. Но тут Дубощит сказал то, что окончательно убедило Дарси в том, что между этим Торином Дубощитом и тем, что встретил ее в лесу, не такая уж и большая пропасть. — Я никогда так не ошибался в своей жизни, — сказал Торин, и внезапно, сделав шаг вперед, порывисто обнял хоббита, демонстрируя свою благодарность. Сзади были слышны одобрительные голоса от членов отряда, которым явно пришелся по душе поступок своего Короля. — Прости, что сомневался в тебе, — серьезно произнес гном. — Да нет, я тоже в себе сомневался, — торопливо сказал Бильбо, слабо улыбаясь — Я не герой и не воин… я даже не вор, — усмехнувшись, сказал он, заставив Торина улыбнуться. — На самом деле, — тихо сказал Бильбо, так, что услышал его только Торин. — Это она помогла мне поверить. Во все. Торин кивнул и обернулся, ища глазами свою невесту. Двалин больше не держал ее, большие голубые глаза девушки покраснели и все еще немного слезились. Они смотрели друг на друга около пяти секунд, после чего Дарси решительно подошла к узбаду. Одной рукой гномка решительно схватила его за подбородок, ощущая мягкую бороду под своими пальцами, а другую закинула ему на шею, после чего поцеловала Короля-Под-Горой. Гномы, которые не сразу поняли, что произошло, застыли в недоумение. Без капли нежности, Дарси буквально укусила Торина, и при этом умудрялась целовать, запуская свой язык в чужой рот. Она целовала сильно, давая прочувствовать всю ее внутреннюю силу, но вместе с тем — нежно, смешивая две крайности любви. Гном растерялся лишь на несколько секунд, а после, позабыв, что тут есть лишние глаза, обхватил такую непривлекательную для многих гномов тонкую талию девушки, а свободной рукой обхватил ее затылок, и ответил ей с не меньшим пылом. Она отстранилась через минуту, глубоко вдыхая, и упираясь лбом в лоб Торина. — Сделаешь так еще раз, — сказала Дарси, обжигая мужские губы своим дыханием. Она подняла глаза и посмотрела на Торина с хитрым прищуром. — Я убью тебя до того, как мы дойдем до Эребора. Торин усмехнулся и кивнул. *** — Ладно, признаю, — Торин раздраженно выдохнул. — Твой медведь — не самый худший товарищ. — Не то, что мы ожидали услышать, но спасибо, — Дарси тихо рассмеялась, а Армитог, внезапно преисполненный к Дубощиту какой-то новой дружбой, ткнул мокрым носом узбада в плечо. Двалин и Дарси рассмеялись, все остальные гномы снисходительно улыбнулись. Немного погодя можно было увидеть, как на скальном карнизе весело пылал костерок, вокруг которого суетились фигурки гномов, и в горах разлился дивный аромат жареного мяса. Если на самой вершине скал было уже светло, то в низине солнечных лучей еще не было. Солнце еще как следует не поднялось, утро стояло прохладное, в распадках лежал туман, лишь кое-где задиравший к вершинам белые хвосты. Дарси легла животом на спину Армитога и прикрыла глаза: ночь была просто выматывавшая, а все еще небольшая простуда призывала поскорее заснуть. В идеале — в теплой постели, чисто вымывшись и завернувшись в теплый плед, но и около костра, прижавшись к большому меховому телу было не плохим вариантом. Миновав Туманные горы, гномы решили устроить небольшой перерыв на часик-другой, по возможности немного поспать. Конечно, это было неразумно, учитывая, что орки были у них на хвосте, но трюк с орлами выиграл для них приличную фору. Им бы продолжить путь, но Гэндальф сказал, что это, вероятно, их последняя возможность полноценно отдохнуть перед входом в Лихолесье. Первым на стороже остались Фили и Кили. Дарси, по привычке свернувшись рядом с Армитогом, смотрела на горящий огонь, прежде чем заснуть. «Эребор оказался куда ближе, чем казался», — внезапно раздался в ее голове голос Армитога, и Дарси приоткрыла глаза. «Да, — согласилась она. — Теперь это не кажется каким-то миражем, все так… реально». «И не менее опасно, — фыркнул медведь. — Я буду первым Бронированный медведем, который войдет в Эребор после появления Смауга Ужасного». Дарси ничего не ответила. Она снова постаралась заснуть, но тут Бронированный медведь зашевелился и, подняв голову, повел носом. «Армитог?» Медведь внезапно издал тихий, злой рык, и поднялся сначала на четыре лапы, а после — на две задних, обнюхивая воздух вокруг себя. — Дарс, что он делает? — спросил Фили. Эсироу выпрямилась. Она подняла руку, показывая, чтобы гномы не мешали медведю. Армитог принюхивался еще какое-то время, а потом опустился на задние лапы. «Они близко», — внезапно сказал Армитог, и Дарси сразу поняла, про кого говорит ее друг. — Подъем, — громко, насколько это было возможно, сказала она. — Орки на пятки наступают, подъем! Она пихнула в плечо Торина, потом — Двалина. Фили и Кили вскочили, и принялись тормошить остальных членов отряда. — Что? — сонно пробормотал хоббит, когда Дарси, еще сонного вздернула его на ноги. — Армитог учуял орков, — быстро объяснила девушка. — Они должны быть в десяти километрах отсюда, плюс-минус, чтобы их запах можно было уловить. Гномы засуетились. Балин, который видел более старших медведей, чем медвежонок Дарси, внимательно цеплял каждое движение Армитога, а тот становился все более и более нервным. «Они сразу меня учуют, — сказал Бронированный медведь. — Я могу их отвести от вас». — Армитог может пуститься в другую сторону, чтобы сбить погоню, — вслух перевела Эсироу метания зверя. — А потом он как нас найдет? — спросил Торин. Гномы были уже во все оружия. Дарси открыла было рот, но Гэндальф опередил ее. — Мистер Бэггинс должен отправиться на разведку, чтобы мы поняли, как близко находится враг. Возможно, и разделяться не придется. Идея отправить маленького хоббита, возможно, в самую пасть врага никому не пришлась по душе. Но после его фееричного спасения от гоблинов, слава бесшумного вора закрепилась за Бильбо Бэггинсом, поэтому хоббит получил строгие указания и отправился в путь. На поляне, на которой была разбита краткая передышка, воцарилась тишина. Казалось, гномы старались даже не дышать и лишний раз не дергаться. Дарси, облокотившись спиной на большой валун рядом с Торином, бездумно трепала медведя по одной рукой ушам, которые выглядывала из-под шлема. Совсем неожиданно пальцев ее свободной руки что-то коснулись, и она подняла взгляд. Торин внимательно смотрел на нее, будто спрашивая, все ли в порядке — насколько вообще можно быть в порядке в подобной ситуации. Дарси слабо улыбнулась и незаметно кивнула ему, не сильно сжимая пальцы узбада своими. Армитог тихо зафыркал и уткнулся им в руки носом. Хоббит вернулся где-то через полчаса, и гномы с Гэндальфом засыпали его вопросами. Бильбо, кое-как пытавшись отдышаться, сообщил о том, что помимо орков у них появилась новая проблема — огромный черный медведь. На этих словах Армитог заинтересованно приподнялся, стараясь, впрочем, не показываться из-за валуна и понюхал воздух снова, в этот раз стараясь уловить запах своего возможного сородича. «Не Бронированный, — с видимым недовольством произнес Армитог, грохаясь на обратно на лапы. — План в силе. Я уведу от вас кого бы то ни было». «Против варгов и орков еще можно тебе сразиться, но против медведя», — с сомнением качнула головой Дарси, но на медвежьей морде расцвело что-то, похожее на ухмылку. Он коротко, как-то нежно и грустно рыкнул, и потерся головой о голову Дарси. Девушка обхватила его морду руками и в ответ потерлась о холодную сталь щекой. «Никто не договорится с медведем лучше другого медведя, — успокоил хозяйка Армитог. — In die naam van wapens («Во имя брони»)». — In die naam van wapens («Во имя брони»), — вслух ответила Эсироу, и Армитог понесся обратно, пока стараясь не издавать никаких звуков. Дарси поджала губы, с тоской глядя ему в след. — Отлично, теперь вперед, — отдал приказ Торин. Его рука по привычке сжалась на локте гномки, и узбад потянул ее за собой. Дарси сначала запнулась, но после подстроилась и побежала рядом с Торином. День клонился уже к вечеру, когда путникам стали попадаться цветущие лужайки, причем на каждой росли цветы только одного сорта – можно было подумать, их там нарочно посеяли. Особенно много было клевера – волнистые лужайки «петушиных гребешков», фиолетовый клевер и целые поля низкорослой медвяной кашки. Воздух дрожал от непрерывного жужжания и гудения. Повсюду трудились пчелы. И какие! Таких пчел Бильбо никогда еще не видел. Эсироу, не останавливаясь, все время бежала рядом с Торином, сворачивая то влево, то вправо, и, казалось, нисколько не задумывалась о выборе направления. Ранний утренний свет обладал какой-то необыкновенной чистотой и блеском, придавая окружающим предметам яркие и резкие очертания. Несмотря на то что до полудня оставалось еще несколько часов, было достаточно светло. Дарси старалась не отставать от Торина, иногда делая мощные рывки вперед, чтобы сократить временами увеличивающийся между ними разрыв. Но где-то через час у нее начала неприятно болеть раннее поврежденная нога, что заметно осложнило передвижение. Стараясь не показывать с каждым километром нарастающую боль, девушка все-таки периодически морщилась, и рядом бежавший Дубощит это заметил. Дарси не выдержала и сбавила темп, отставая от Торина и оказываясь в конце отряда. — Дарс! — позвал Торин, не оборачиваясь и не сбавляя скорость. — Я с ней! — крикнул в ответ Двалин, Вскоре перед ними встала стена могучих древних дубов, под которыми шла колючая изгородь, да такая густая и высокая, что невозможно было ни продраться через нее, ни увидеть, что там за ней делается. И тут за ними раздался яростный, медвежий рык. Двалин посмотрел на Дарси, но та побледнела и попыталась ускориться, несмотря на то, что ноги она почти не чувствовала. Это был совершенно точно не Армитог, потому что даже в пылу сражения, рык Бронированного медведя не мог звучать настолько бесчеловечно. Кроме того, нити, связывающие их с Армитогом сознания, расслабились, но они были все еще довольно натянуты, что говорило о том, что медведь был не настолько рядом. Дарси уже знала, что увидит, если обернется — увидит огромного рычащего зверя, несущегося на нее, который перекусит ее пополам не приложив усилия. Больно не больно — чтобы жить пришлось ускориться. Двалин, поняв ее намерения, тоже ускорил шаг, и оторвался немного вперед. Но в какой бы хорошей физической форме Дарси ни находилась, она изрядно устала. Помимо того, что она так редко бегала в последнее время, предпочитая путешествия верхом на медведе, так еще и раненая нога не давала бежать в полную силу. Вскоре они приблизились к деревянным воротам, большим и высоким, за которыми виднелся сад и множество низких деревянных построек; среди всевозможных – в том числе крытых соломой и сложенных из нетесаных бревен – амбаров, конюшен и сараев стоял длинный приземистый деревянный дом. Во дворе, с южной стороны колючей изгороди, как грибы, рядами стояли островерхие ульи, тоже крытые соломой. Вокруг беспрерывно жужжали снующие туда и обратно гигантские пчелы. И в тот момент, когда почти половина отряда были уже за воротами, Дарси запнулась о какой-то камень. В другой ситуации она бы могла выровняться и бежать дальше, но удар пришелся на больную ногу, и вспышка боли, как множество мелких стрел, вонзилось в ее ногу. Дарси вскрикнула и в тот же момент упала. — Дарси! — крикнул Двалин. — Нет! — вторил ему Торин. Двалин, находясь к ней ближе всех, попытался затормозить, но по инерции пробежал еще два метра, и только потом рванул обратно. Торин выбежал обратно за ворота. Дарси попытался подняться, но ногу словно парализовало. Поэтому все, что ей оставалось — развернуться и сесть, встречая смерть в лице черного медведя с гордо поднятой головой и не отводя взгляд. Так, как ее всегда учил отец. В гноме все должно быть достойным: поведение, смелость, одежда, цели и даже смерть. Страха она почти не почувствовала — от вида черного зверя, который в холке был где-то вполовину роста Армитога, стоящего на задних лапах, она вся остолбенела и даже если бы могла подняться, просто бы не смогла. Все пространство вокруг Эсироу наполнилось чем-то звенящим, как несколько сотен колокольчиков, и медведь внезапно стал приближаться медленнее и медленнее. Дарси слышала, как билось ее сердце. Она даже не успела испугаться, только заворожённо смотрела на приближающегося зверя. Ей хотелось лечь и закрыть глаза, но слова отца набатом стучали в голове, и она продолжала смотреть на медведя. Тот прыгнул, хотя ему оставалось еще метров тридцать до нее. Дарси почему-то успела подумать про то, какое платье она бы выбрала, если бы ее свадьба с Торином состоялась. Наверное, это было бы что-то светло-голубое с золотистой вышивкой. Потом в ее тишину прорвался голос Торина, который звал ее, а в следующее мгновение, что-то сверкающее прямо в полете сбил прыгающего на нее медведя. Раздался еще один рев, уже знакомый для Эсироу, и она скосила взгляд, увидев, как Армитог кусает и царапает противника, оттесняя его все дальше от хозяйки. Черный медведь явно не ожидал такого, и потому Бронированный смог нанести ему несколько серьезных увечий и отволочь почти до самого леса. Тут Дарси грубо вздернули вверх, закинули на руки, и рванули с ней обратно. Только в этот момент она смогла выдохнуть. Мерзкий липкий страх мурашками побежал по коже Эсироу, а горькое чувство собственной несостоятельности свернулось узлом в районе груди. Двалин и Торин на руках с невестой вбежали в хлев, и гномы закрыли ворота. Торин опустил Дарси на солому, и начал что-то кричать ей, но она слабо что-то слышала из-за нахлынувшего чувства ужаса. Она подумала об одном из своих старших братьев, и его последних словах, которые он произнес у нее на руках. — Седлай лошадей, сестра. В Эребор, сестра. Домой, — как во сне она услышала свой голос. Торин встряхнул ее за плечи, и несильно ударил по щеке, стараясь привести в чувство. На бледной щеке остался небольшой порез от тяжелого перстня на пальцах узбада. — Дарси, — настойчиво звал он. Ори нашел чан с водой и брызнул ей в лицо. Дарси вздрогнула и резко выдохнула. Запал в душе и уверенность в том, что можно изменить ситуацию, окончательно угасли, а обещание, данное самой себе — вернуться в Эребор и снова восстановить из пепла имя Эсироу — растворилось в полнейшем изнеможении, боли и ощущении безнадежности. Она резко выдохнула, и крупно задрожала. Понимание того, что она была как никогда близка к смерти, удало по натянутым нервам, но девушка не заплакала — она резко выдохнула и когда мир покачнулся перед глазами, уткнулась лицом в грудь Дубощита, и что-то слабо проговорила. Никто ее не понял, и не расслышал. Торин накрыл ее голову рукой и прижался к густым волосам щекой. Он сам мелким подрагивал, но этого не заметила даже Эсироу. Гэндальф присел перед суженными и посмотрел на вытянутую ногу девушки. Сняв сапоги и закатав штанину, он критически осмотрел порез — рана открылась и залила кровью почти все ногу, кожа вокруг раны была воспалена. — Плохо дело, — проговорил волшебник. — Я думал рана менее серьезна. — С этим можно что-то сделать? — зло спросил Торин. Он расслышал слабый, неясный звук, и только через несколько секунд понял, что это стучат зубы его нареченной. Кажется, Дарси медленно приходила в себя и осознавала, что именно произошло. — Надо промыть рану, иначе залечить ее будет сложно, — сказал Гэндальф, и гномы засуетились. Они принесли чистую воду из бочек, что стояли в сарае, а Бильбо нашел чистые полотенца. Дарси, которая до этого полусидела, опираясь на Торина, подтянули немного вперед. Шеей девушка лежала на колене узбада, и ее взгляд скользил по огромному сараю и не менее огромным коровам. Пахло соломой и парным молоком. — Почти как у нас дома, — внезапно произнесла она. Торин, до этого наблюдающий за тем, как волшебник обрабатывает рану девушки, сверху-вниз посмотрел на бледную гномку. Ее глаза все еще были затуманены, но какая-то осмысленно появилась и в словах, и во взгляде. — Как той зимой, в конюшне. Только там не было коров, да, Торин? Узбад усмехнулся и согласно кивнул. Дарси слабо улыбнулась ему. В этот раз Гэндальф не пожалел сил и после того, как оттер кровь, отрезал некротированные участки тканей, которые начинали отслаиваться, и кое-как обработал края, он полностью залечил рану, и Балин снова наложил тугую повязку, закрывая нежно-розовый шрам, который шел от колена и почти до лодыжки. Только после того, как волшебник позволил Дарс обратно одеться и обуться, гномы вздохнули с облегчением. Конечно, близко с Эсироу общались только четверо из гномов, но все остальные, включая Бильбо, немало испугались, когда невеста Дубощита попала в такое положение. Особенно, наверное, волновался маленьких хоббит — ведь как бы он не уважал каждого из этого отряда, Дарси симпатизировала ему больше остальных. Она казалась ему такой же домашней, и вообще напомнила дом — теплый, ласковый и уютный. Когда Гэндальф объяснил, к кому они попали в дом и как предстоит себя вести, гномы скудно поужинали остатками холодной баранины и кроликом, после чего завалились спать. Гэндальф предупредил Дарси, что ночью нога может еще болеть, но лучше она переболит сейчас, это будет нормальной реакций организма на такое быстрое исцеление, чем потом боль застанет ее в пути. Дарси кивнула. Волшебник оставил рядом с ней бурдюк, наполненный водой из бочек, и Дарси прикрыла глаза, готовясь к бессонной ночи.