В РИТМАХ ЗВЕНЯЩЕГО СЕРДЦА

***

Расправив плечи и притушив шалый взгляд, чтобы никто раньше времени не разглядел полыхавшую в нем бурю, Генри прищурил один глаз и поднял пресловутую ложку вертикально, внимательно разглядывая окружающих весельчаков в овальное отверстие, будто доктор в очко монокля. Наверное, все это выглядело презабавно, поскольку зрители закатились с удвоенной силой. Медленно поводив сим инструментом из стороны в сторону, Тейлор нарочито остановил свой взор на самоуверенном ирландском бугае прямо перед собой. – Что ж, ты прав, приятель, считать я хорошо умею, хотя б даже и ступеньки, а вот ты, – Генри окинул верзилу сверху вниз снисходительным взглядом, – судя по всему, вряд ли. Так что, первый урок тебе, кретин: сколько будет один отнять один? Сосчитай! – и лейтенант молниеносным движением выдернул из рук оторопевшего оппонента его собственную ложку. И пока тот, наливаясь малиновым цветом, разевал рот в следствие такой неслыханной борзости новичка, Генри быстро проговорил: – И веслами я отлично умею грести! Зацени! В подтверждение, он быстро запихал в себя пару ложек восхитительной, бесподобной матросской похлебки с чечевицей. Все вдруг подозрительно притихли, на что Тейлор внимания особо не обратил, увлеченный едой, а так же назревавшим противостоянием с гребаным ирландцем. Генри мог побиться об заклад: пока бугай, хлопая своими голубыми глазками, придет в себя, он, Тейлор, успеет заглотить еще не единую ложку вожделенного кушанья, но моряк в тот же миг взревел дурниной на манер половозрелого оленя, озабоченного немедленным спариванием, и одним яростным движением перевернул на англичанина шаткую подвесную столешницу вместе со всеми немудреными яствами сверху. Благо похлебка уже основательно подостыла. Вот интересно, на что Генри рассчитывал? Явно не на то, что за таким его беспримерным хамством последует учтивый вызов на дуэль? Оружия, кстати, по вполне понятным причинам матросы не носили, и Генри с Ричардом пришлось сдать свой арсенал капитану. Следующим сокрушительным движением возмущенный тролль протаранил Тейлора тяжелой столешницей. Вернее, то место, на котором англичанин сидел за долю секунды до этого, потому как Генри предусмотрительно, кувырком назад, скатился со скамьи и единым движением вскочил на ноги, становясь в боевую стойку. Все-таки не прошло даром его умение драться, которое лейтенант периодически оттачивал в портовых кабаках, сам иногда целенаправленно нарываясь. Соседи Тейлора по скамье, застигнутые врасплох той же самой столешницей, с воплями возмущения посыпались на пол. Не давая наглому новичку опомниться, ирландец одним прыжком перемахнул через опустевший стол и обрушился на обидчика сверху всей своей массивной тушей. Видать, тоже не в пансионах воспитывался, зараза. Генри в последнюю секунду упал на спину и, упершись противнику ногами в живот, перебросил рассвирепевшего бугая через себя, используя весь пыл его броска, потом вновь подскочил в боевой готовности. Матросы повскакивали со своих мест, образовав тесный круг посередине кубрика, и подбадривали ирландца восторженными возгласами: – Давай, Рон, наваляй сопляку! – Надери задницу чистоплюю англицкому! – Отсыпь пороху заносчивому щенку! – По мордам ублюдку! – Бей, Рон! Бей, Рон! Пушка, Бей! Из чего Генри сделал обоснованный вывод, что «сердобольное» матросское сообщество сегодня обреталось вовсе не на его стороне. Это слегка удручало. Бойцы немного покружили друг против друга, напряженные, словно готовые к стрельбе луки. Ирландец, которого, судя по выкрикам, звали Рон, был почти на треть головы выше Тейлора и, однозначно, на несколько дюймов шире в плечах. Он глумливо улыбнулся и, не выпуская Генри из виду, прогундел: – Я вообще-то девчонок не бью, парни. Вы же знаете! Так что иди сюда, лапушка моя, отсоси у папочки... И тут Тейлор в сердцах дернулся, сплоховал, а бывалый противник его, как водится, не преминул воспользоваться промахом. И всего-то Генри не вполне точно прикинул направление, когда замахивался, чтобы вписать гадкому ирландцу сокрушительный удар в челюсть. Конечно, виной всему была его крайняя измотанность, а вовсе даже не глупая ярость вследствие скабрезных шуточек моряка. Генри поздно почувствовал, как кулак проваливается в пустоту, поскольку Рон незаметно уклонился, чтобы отбить локоть Тейлора вверх и изящным, несмотря на внушительные размеры тела, нырком уйти ему за спину. Потом железным захватом он крепко стиснул горло англичанина, заодно перехватив его, беспомощно задранную теперь, руку. Другая лапища ублюдка жестко давила на затылок, не давая возможности сходу боднуть проклятого ирландца головой. Да дьявол! Все произошло в одно мгновение, и Генри, не успев ничего сообразить, оказался безнадежно зажатым в стальных объятьях бывалого драчуна. Попыхтев так немного в безуспешных попытках вырваться и достать до голени ублюдка каблуками, Генри почувствовал мощную подсечку в коленный сгиб и, сопровождаемый сокрушительным давлением на загривок, рухнул носом в отскобленные доски палубы. Тяжеленный ирландец, без особого труда заломив ему за спину руку, навалился сверху всем своим немалым весом, прижимая к полу. Генри такой расклад нравиться совсем перестал, и он затрепыхался отчаянно, словно подбитая ночная бабочка, хотя с таким же успехом мог бы пытаться сбросить с себя чугунное орудие: не зря, видимо, его противника называли Пушкой. – Ну-ка, посмотрим, что там у тебя, малышка... – услышал Генри у себя над ухом жаркий шепот и ощутил вонь нечищеного рта. Он с ужасом почувствовал, как тяжелая пятерня ирландца настойчиво и жестко лапает его задницу. Вот тут Тейлор откровенно занервничал и пожалел о том, что изначально не купил широкие матросские штаны – слоппы, предложенные интендантом, а предпочел так недальновидно щеголять в собственных поношенных офицерских кюлотах, которые, как ни крути, были пошиты идеально по его фигуре и слегка-таки обтягивали зад. Генри бросило в пот, когда между ягодицами более чем откровенно уперся крепкий бугор. – О, какая отличная задница, девочка моя! – проклятый Рон, ерзая на нем, проговорил это с придыханием, вызвав у раздухаренной компании вокруг одобрительные возгласы. – Надеюсь ты уже не девственница, моя сладкая шлюшка? Беспомощно ощущая на себе горячее грузное тело и настырную руку, шарившую по его боку, кажется, в поисках чертовых пуговиц, Генри с тоской подумал, что ему не вырваться, особенно, если все эти жалкие проходимцы, по его вине практически оставшиеся без обеда, помогут грязному извергу. Тейлор дергался, рискуя вывихнуть себе плечо, и рычал из последних сил: – Только попробуй меня тронуть, ублюдок! Я оторву твой член и заставлю тебя им подавиться! В процессе он сделал еще несколько тщетных попыток вывернуться, подкидывая Рона бедрами и бодаясь что есть силы головой. Попытки особым успехом не увенчалась, только вызвали довольный смех поганца и его зрителей. Тем более, Генри был все-таки чертовски слаб после непривычной каторжной работы в сочетании с морской болезнью и вынужденной голодовкой. – О, глядит-ка, брыкается, наш резвый жеребчик! – продолжал глумиться ирландец, впившись своими граблями ему в волосы, чтобы хоть как-то предотвратить отличный удар затылком по своей переносице, благо ему пришлось при этом выпустить тейлоровский зад. – Ишь ты, какой дерзкий малек! Прямо так и тянет оседла!.. Послышался глухой удар, затем хруст сломившегося дерева, и тело ирландца обмякло. Потом еще один удар, толчок, и Рон свалился с его спины на пол, мотая ошалевшей головой. Из рассеченной брови драчуна струилась кровь. Генри, не давая оглушенному громиле прийти в себя, резво выполз из-под его ноги и одним прыжком оседлал грудь мерзавца, с наслаждением надраивая ему челюсти кулаками, да так, что у того только зубы клацали, а голова моталась из стороны в сторону. Но Рон явно был не дурак подраться и внакладе не остался. Не слишком-то напрягаясь, он схватил Генри за грудки и, перекатившись, подмял под себя, возвращая должок. Благо, теперь они дрались лицом к лицу, и руки Тейлора были свободны, так что он мог пользоваться ими в свое удовольствие. Отбиваясь по мере сил, Генри кинул быстрый взгляд, оценивая обстановку в кубрике. Ричард тоже отмахивался от пары нападающих ножкой табурета, который, видимо, и обрушил давеча на крепкий загривок ирландца. Что ж, ублюдки были ниже его ростом, так что должен справиться, не совсем же недотёпа, поди! Хотя еще двое кряжистых паразитов повисли у Райза на плечах... Чувствуя, что слабеет, Генри вцепился ирландцу в волосы на затылке, а потом, дернув на себя, сделал свой коронный бросок головой, целя в переносицу. Потекла теплая кровь, заливая Генри лицо. Но сам Рон в пылу драки не обратил на это событие никакого внимания. Вот ведь бесчувственный сукин сын! Генри уперся в пол ступнями и, надсадно выгнувшись всем корпусом, все-таки сбросил ирландца через голову, потом, наконец, снова подскочил на ноги. Его пошатывало от слабости, но сдаваться лейтенант вовсе не собирался. Рон тоже поднялся, слегка покачиваясь: похоже, он был порядком оглушен, хотя и виду не показывал. Рубахи двух «бойцовых петухов» были расхристаны до пупа, одежда уделана чечевичными ошметками, пуговицы на матросских куртках поотлетали, а кровь и пот заливали глаза, мешая рассмотреть противника. Поэтому парни махались теперь наобум, особо не целясь. Ирландец упрямо скалился красными от крови зубами. Судя по всему, Генри в переносицу ему не попал, лишь расквасив лепешкой губы. Подозрительная тишина в кубрике заставила дебоширов внезапно протрезветь. А, может, виной тому было еле слышное шиканье матросов. Генри остановился, а вместе с ним распрямился и Рон. Оба они настороженно развернулись к трапу, ведущему на верхнюю палубу, возле которого, как оказалось, молчаливой статуей застыл старпом, с вальяжной невозмутимостью облокотившись о ступеньку. Дерьмо! Узрев с удовлетворением, что все, наконец, обратили на него свое драгоценное внимание, старший помощник безмятежно, и от этого зловеще, прошелся вдоль переднего ряда скучковавшихся матросов и остановился как раз напротив потрепанных бойцов, изо всех сил пытающихся сдержать сбитое дыхание. – Отлично, Линч! – голос Стаффа был холоден и резок. – Что это, дьявол забери, за хрень собачья?! Если мне не изменяет память, в первую очередь ТЫ должен отвечать за порядок среди своих людей. Так-то ты выполняешь свои обязанности, квартирмейстер? – Виноват, чиф, – как-то излишне спокойно проговорил ирландец, даже не пытаясь утереть кровь, ручьем стекавшую по щеке из пробитой брови. – Ну? Может, все-таки объяснишь, что здесь происходит? Что за ядреный балаган вы тут к чертям устроили, дармоеды? И Стафф, приподняв изогнутую бровь, вперился обманчиво бесстрастным взглядом Рону прямо в разбитый рот. – Ничего особенного, чиф. Так... показал пареньку пару приемов. Вдруг да пираты нападут. Сами знаете... Надо быть во всеоружии. Слова у ирландца складывались с трудом из-за сорванного сиплого дыхания и отекших губ. – Ну, ну. За дурака меня держишь, Рональд? Кажется, я еще не выжил из ума. – Никак нет, сэр. Готов ответить за беспорядки, сэр. Старпом прищурился, и голос его прозвучал излишне обыденно: – Что ж, сам знаешь – виноват, Рон, – он кивнул и, добавив жесткости в тон, чтобы прониклись все, отрезал с холодным напором. – Дюжина плетей. Получишь прямо сейчас. Поднимайся наверх, матрос. Рон на секунду застыл, потом еле заметно пожал плечами и, оглядев невозмутимым образом притихшую братию, твердо пошел к трапу. Генри бросил удивленный взгляд на долбаного ублюдка, которого две минуты назад практически ненавидел, но сейчас, отметив его нарочито ровную, слегка презрительную уверенность в этакой скверной ситуации, невольно проникся запоздалым уважением. Впрочем, его собственная гордость не позволила ему смолчать, спрятавшись за чужую спину, хоть Тейлор и всерьез раздумывал над этим, улавливая где-то далеко, в самой глубине души, еле ощутимые флюиды нехорошего предчувствия. Лейтенант сделал шаг вперед и, в упор глядя на Стаффа, произнес ровным голосом, полагая наивно, что этим он прямо сейчас быстренько решит возникшую проблему, и все вполне мирно расползутся по своим делам. А может даже прерванная так неудачно трапеза продолжится. – Все в порядке, герр офицер. Этот человек невиновен. Приношу свои извинения, потому что сам я спровоцировал конфликт. Старпом равнодушно окинул Тейлора с головы до ног: – Этому тоже дюжину. На выход. Генри закаменел. Вот так? Буднично? Мимоходом? Его, лорда Генри Тейлора, потомственного дворянина, армии офицера Его Величества десятого драгунского полка, сейчас распорядились выпороть? Он не ослышался? Славно! Отлично все разрулил, дурень! Адский вонючий ад и все его дьявольские демоны! А ведь Генри был всецело уверен, что обладает здесь законным иммунитетом на телесные наказания. И что теперь? Тем не менее, лейтенант упрямо задрал подбородок, пытаясь подавить противную дрожь: – Но сэр!.. Старпом его уже не слушал, переключив леденящее внимание на прочую команду: – Кто еще из вас, бездельники, принимал участие в драке? Отвечать! Матросы, переминаясь, склонили буйны головы, внимательно рассматривая что-то там интересное на полу. Впрочем, дознание с пристрастием можно было и не устраивать: на лицах некоторых следы преступления проступали слишком явственно. – Ты, ты, ты и ты, – старпом указал на потенциально виновных со следами побоища, украшавшими хмурые физиономии, в том числе и на Рика, окромя давешних синяков у которого была разбита губа, и ссадина кровоточила на скуле. – Каждому полдюжины плетей. Остальным построиться на шкафуте. Живо! И позовите профоса кто-нибудь. Тейлор поймал неживой, ошалевший взгляд Райза. Да дьявол! – Разрешите обратиться, герр офицер, – как обычно, не долго раздумывая, Генри благоразумно вытянулся перед Стаффом по всей форме, – этот человек не участвовал в драке, сэр. Он просто стоял рядом. Это я случайно задел его. Локтем, сэр. Старпом хмыкнул и кивнул, поворачиваясь к трапу. Потом вдруг остановился, рассматривая совсем побледневшего Ричарда снизу вверх своими холодными прозрачными глазами, и вопросил презрительно: – Участвовал? Да что б же тебя! Генри чуть глаза не зажмурил, так под ребрами резануло. Ой, молодец! Когда же он думать-то научится? Доброта прям ходячая, мать твою растак! До него вдруг дошло, что невольно он, Тейлор, поставил Райза в пренеприятнейшее положение. Если Ричард сейчас откажется, то выставит себя трусом перед всей матросской братией, а если подтвердит, то вроде как подставит Генри: публичное вранье помощнику капитана вряд ли сойдет новичку с рук, да еще при его предыдущем великом косяке. По корабельным меркам драка наверняка расценивалась как попытка бунта, так что лейтенант практически этот самый бунт чуть не спровоцировал. Ничто не мешает при таком раскладе вздернуть виновника на рее. Если бы Тейлор сам командовал кораблем, он бы основательно задумался об этом. И жалость к конкретному человеку тут совершенно ни при чем. Он видел, как Райз сглатывает и сглатывает, потом, решившись, открывает перекошенный рот. Генри похолодел. – Никак нет, чиф, – донеслось сдавленное. Отовсюду послышались презрительные смешки и разочарованное фырканье: то ли о том, что развлечение с поркой новичка отменяется, то ли о жалком малодушии новобранца. Райз беспомощно оглядел честную компанию, потом одарил Генри взглядом, в котором не было ни намека на благодарность. Что ж, он, Тейлор, тоже бы не поблагодарил за этакую подставу!.. – Ладно, – неопределенно проговорил чиф, потом кивнул в сторону верхней палубы. – Была команда «Наверх!», ублюдки! Мне сколько раз повторять, остолопы неповоротливые, якорь вам в корму? Старпом обычно ругался весьма незатейливо – далеко ему было до поэтичных каламбуров Брам-стеньги. Матросы благоразумно не стали дожидаться третьего приглашения и, недовольно урча, стали подниматься на палубу, окончательно позабыв про недоеденный обед, сиротливо покачивающийся на столах в опустевшем кубрике..