В РИТМАХ ЗВЕНЯЩЕГО СЕРДЦА

***

– Мистер Тейлор? – сидящий перед ним человек своими длинными нескладными конечностями походил, скорее, на богомола, но живые колючие глазки пристально сверлили Генри сквозь узкие, волчьи прорези век. – М-М-М-М!!! И что, позвольте, лейтенант мог еще сказать, когда рот его был плотно закупорен кляпом, а локти безнадежно, до судорог, стянуты за спиной? Кстати, очень дальновидно! Иначе бы Генри, словно бойцовый пес, вцепился зубами в горло этой вероломной твари и растерзал бы в кровавые ошметки его сухощавую, жилистую плоть. – Ну-ну… не стоит так нервничать, мой дорогой... похотливый друг. Вы же отдаете себе отчет, почему вы здесь? – герцог Бедфорд – а это был он – несколько раз прогалопировал в задумчивости пальцами по грязноватой столешнице. – Вы не находите, что это я должен сейчас быть так возмущен? – М-М-М-М!.. – Генри все же попробовал рвануться с колен, на которые его швырнули посреди комнаты, но один из суровых конвоиров, стоявших наготове за его спиной, практически вдавил загривок лейтенанта в пол, как следует притиснув своей тяжеленной лапищей. Таким образом, Тейлору ничего не оставалось, как смотреть снизу вверх налитыми кровью глазами на человека, который походя растоптал не только его треклятую жизнь, но и жизнь дорогих ему людей. В частности, его безрассудной сестренки Маргарет, о которой вот уже два месяца, с тех самых пор, как их разлучили на пристани безликого вест-индийского городишки, Генри не имел совершенно никаких известий. – Вам, наверное, очень хотелось бы узнать, что приключилось с вашей красоткой-сестрой, мистер Тейлор? – долбаный герцог, казалось, прочел его жгучие мысли. – Что ж, скажу… Хотя… вряд ли вас это утешит, мой разлюбезный сученок. Генри на запале попробовал вывернуться из мощных тисков охранника, за что получил такую размашистую затрещину, что колокольчики зазвенели в голове. Герцог только усмехнулся, рассеяно рассматривая свой идеальный маникюр. Изящные тонкие усики над твердой губой и большой мясистый нос придавали Его Милостипородистый, респектабельный облик: – Я бы вовсе не советовал вам дергаться, сударь. Так ведь недолго и товарный вид потерять... Мне уже доложили, как безрассудно вы получили отметины на своей спине. Тс-тс-тс… Это ж так неосмотрительно с вашей стороны, дерзкий вы щенок! Теперь, как это не прискорбно, на элитного, для плотских утех раба вы уже не потянете, мой друг… разве только пристроить вас куда-нибудь на один из этих гиблых малярийных островов. Там полно всяческих забытых Богом плантаций, где всегда нужны работники. ГОСПОДИ! ЧЕГО??! Генри судорожно силился вдохнуть сквозь запечатанный рот и, почти теряя сознание от недостатка воздуха, вперился ошарашено в дьявольское существо, скривившее свои тонкие темные губы в торжествующей ухмылке. РАБОМ?!! Он не ослышался?! Это и был коварный замысел мстительного чудовища? Лейтенант зарычал и бросился вперед яростно, пытаясь все же достать ублюдка: хотя бы головой в челюсть, хотя бы в пах… хотя бы что-нибудь!!! – Да… уж… вряд ли при такой прыти вы долго проживете, сэр Генри… А жаль, на самом деле! Смерть – это слишком… слишком просто за ваш поганый блядский нрав. Вы же совсем не думаете, сколько боли и бесчестья принесли нам, благородным обманутым мужам, так ведь, мой сладострастный паренек. Понимаю, однако… Для вас это так… легкая интрижка между делом, чтобы почесать свои неугомонные причиндалы! Герцог дождался, пока пленника попинают как следует за его возмущенный бросок и, после, вновь поднимут на колени. Потом Его Милость встал, схватил за Тейлора волосы и, оттянув с недюжинной силой, процедил прямо в окровавленное, искаженное лютой ненавистью лицо оппонента: – Смазливый, распутный, бесстыжий поганец! Знали бы вы… – темные глаза приблизились, в них полыхнуло жутковатое пламя, – знали бы вы, какое это неописуемое удовольствие смотреть прямо в вашу наглую похотливую физиономию сейчас, когда я сообщаю вам, мой испорченный гаденыш, эту роскошную новость. Я продам вас распоследним рабом на гребаные плантации! Где никто вас не найдет до конца ваших дней! Недолгих дней, могу поклясться! Как же хорошо, что у меня появились здесь, в колониях Вест-Индии, некоторые дела, и теперь я могу лично засвидетельствовать вам это! ДА! Определенно! Наблюдать за вами в тот самый миг, когда вот так, единым разом с вас слетает вся ваша гребаная кобелиная спесь! О! Честно скажу, кажется, я даже мечтал об этом! И, знаете, я не ошибся в своих предположениях – мне полегчало! Мне значительно полегчало! Мразь!!! Герцог, рявкнув от души последнее слово, резко отпустил засаленные волосы лейтенанта и брезгливо вытер свои холеные пальцы о платок. Кружевной такой надушенный батистовый платочек… с монограммой. Потом с отвращением отбросил изысканную вещицу в заваленный каким-то хламьем угол убогой подвальной комнатушки, почти такой же, как та, где вот уже несколько недель бился в агонии лейтенант Тейлор, бессильно рыча на гнилые склизкие стены. Его приволокли туда ночью, с каким-то кулем на голове, – после того, как увезли сестру в неизвестном направлении – и оставили дожидаться в этом каменном мешке непонятно чего – смерти, пыток, поругания – Генри не представлял, томясь в безнадежном неведении несколько недель, изнемогая от страха и иступленного гнева. За себя и за сестру. И вот теперь долгожданная ясность вдруг наступила, но, понятно, никакого облегчения она не принесла. Даже близко. Рот Тейлора был безнадежно заткнут, и лейтенант никоим образом не мог сообщить ублюдку, вальяжным журавлем вышагивающему туда-сюда прямо перед ним, те непотребные слова, что приходили прямо сейчас в его пылающую голову по поводу сего изуверского, вопиюще подлого намерения. Да что там говорить, извиниться и униженно просить пощады Генри тоже не мог, даже если бы такая здравая мысль вдруг и посетила в данный момент его одуревший от потрясения мозг. На то, видно, и был расчет, когда его тщательно связали перед столь судьбоносной аудиенцией. – Ах, да… Насчет вашей сестры, мой маленький сластолюбец… Что ж, спешу вас обрадовать… Или наоборот. Это уж, пожалуй, сами решите… В общем, пристроил я нашу целомудренную бедняжку в хо-орошие руки! Под словом «хорошие», я имею в виду, конечно, не то, на что вы надеетесь, сударь. Хотя, признаюсь, это весьма и весьма умелые руки. И растут они, как водится, из плечей одного беспринципного ублюдка с богатой фантазией. Крайне извращенной, надо сказать. Но так даже интересней! Полагаю, леди Маргарет, в конце концов, девица с воображением и должна-таки наши с ним старания оценить. Но нет – так нет. Что уж тут поделать, я честно прилагал на этот счет немалые усилия... Зловещие слова герцога, произнесенные нарочито беспечным тоном, на разрыв ухали у Тейлора в висках, вторя бешеному току крови. – И что это вы на меня так исключительно неучтиво смотрите, мой благородный милорд? Ну-ну, умерьте свой праведный пыл! Неужели этот гнилой потрох вам так никого и не напоминает? Господь! Бросьте! Это же так очевидно! Интересно, что вы теперь скажете? Каково это оказаться на другой стороне, а, чертов мерзкий порочный ублюдок?! Ох, совсем позабыл, вы и сказать-то ничего не можете в свое оправдание! Но тогда просто внимайте, любезный. А, лучше-ка всего… призовите к ответу свою непотребную совесть, если таковая имеется! Про честь я вообще молчу. Бедфорд не спеша прошествовал к столу, где на серебряном подносе герцога дожидался кубок, незаметно пополняемый смиренным слугой, застывшим безмолвной статуей у каменной стены подземелья. Бедфорд с наслаждением пригубил напиток, посмаковал на языке, зажмурившись. Потом продолжил как ни в чем не бывало после некоторых размышлений, во время которых Его Милость внимательно рассматривал поверженного у своих ног соперника: – А этот ваш непутевый дружок – Райз, кажется, если не ошибаюсь… Да-а… Как-то даже немного жаль парня. И ведь искать-то его никто не будет. Так ведь, лейтенант? Насколько мне известно, у него было ма-аленькое поместье в пару десятков акров, где-то в Уорикшире. И мать-старушка в ожиданиях, когда ж ее любимый сынок добьется хоть каких-нибудь там успехов на военном поприще. Тс-тс-тс!.. Даже некому будет передать бедной матушке, что не дождется она, – герцог сокрушенно покачал головой, не обращая внимания на потрясенные мычания Тейлора. – Даже не представляю, где пройдоха закончил свои дни… То ли в придорожной канаве с перерезанной глоткой, то ли в пьяной драке в каком-нибудь портовом кабаке. Признаю, я был весьма недоволен мистером Таккером, когда тот так недальновидно выпустил мошенника из виду. Моим людям пришлось порядком повозиться, чтобы отыскать этого вашего приятеля. Но не бойтесь, я распорядился, что б его зарезали быстро и безболезненно. А вы как хотели, мой друг? Нам же ретивые свидетели не нужны, сами понимаете. Генри закрыл глаза, пережидая острую волну боли. Не то, чтобы он прямо обожал Райза, но лейтенант знал балбеса очень давно, с тех самых пор, как они вместе поступили на службу еще корнетами. Ричард всегда был его верным собутыльником и товарищем в дурацких переделках, пусть бестолковым, весьма осторожным и слегка неуклюжим, но обычно он не подводил. Хотя бы не по собственному злому умыслу. Кроме того, Рик был возлюбленным сестры. Да, совершенно неуместным, не статусным, но ведь она сама его выбрала. И они были, что греха таить, довольно удачной парой. Трогательной и немного нескладной. Но чужую жизнь по-своему не проживешь... Райз был единственным, за кого капитан Таккер согласился, в итоге, взять выкуп. Вернее, ненавязчиво сам выдвинул условие, от которого невозможно было отказаться, потому что: «Сами понимаете, джентльмены, лишние едоки на судне – враги, и долг капитана – как можно скорее избавиться от бесполезных ртов». Взглянув на потерянную физиономию Ричарда, сроду не имевшего никаких денег, Генри выписал чек на предъявителя, почти на всю сумму, которая лежала у него на счету в банке Хоара – полторы тысячи фунтов стерлингов. Отцовское наследство, с надеждами сберегаемое на патент капитана. Особая подпись, дополненная личной печатью Тейлора, гарантировала подлинность чека, а слово джентльмена – его платежеспособность. В обмен Генри взял с Райза обещание, что тот непременно отыщет Марго где бы то ни было и спасет ее, чтобы не случилось. В результате Ричарда, испуганного, дрожащего, погрузили в шлюпку с небольшим запасом воды и провианта, а после отправили восвояси где-то в районе островов А́бако. «Никуда не денется ваш недоносок, будьте покойны, милорд. Где-нибудь да причалит! Здесь много отличных местечек. Сам бы пожил – просто чертов рай на Земле! Да вон, видите: до ближайшей обитаемой гавани часа три грести от силы. Если не совсем тунеядец криворукий – как-нибудь доскребется. Все лучше, чем кормить акул в океане, так ведь, господа? Миледи. Милорд», – нехорошо ухмыляясь, прокомментировал свои директивы Таккер и затем убрался по своим чертовски важным делам. «О, Ричард, милый мой Ричард!» – безутешно стенала Маргарет, бросая в спину весьма довольного капера воистину кровожадные взгляды, а после, свернувшись клубочком, прорыдала всю ночь под ласковые увещевания Тейлора о том, что «все будет хорошо!» И вот что теперь? Выходит, ничего «хорошо» уже не будет! Бедная Марго!.. – Кстати, надо отдать паразиту должное, почти добился-таки положения, стервец мелкий! Вон с какой семьей едва не породнился, – Бедфорд глянул на Генри пристально. – О! Сдается мне, вы не в курсе, мистер Тейлор? Наши голубки ведь так и не повенчаны остались! Обманули вас, безобразники. Нехорошо. Дружок у вас такой непорядочный, прямо беда. Ну, был уж теперь, скажем так… Хотел обманом втереться. Но, зато… Полагаю, нет худа без добра: девственная плоть ценится гораздо выше! Конечно, конечно… тут даже не сомневайтесь, ничего предосудительного между влюбленными не случилось. Здесь они вас не надули. Этот новый хозяин мисс Маргарет – представьте, ушлый какой подонок оказался! – проверил девушку перед тем, как покупать. А как же! Я разрешил. Кота в мешке ему, что ли, предлагать? В бизнесе все должно быть по-честному! Это вам не старая добрая дружба. Хех!... «Я убью тебя, паскуда!» – взвыл Генри, тщетно пытаясь выплюнуть насквозь пропитанный слюнями кляп, но, по вполне понятной причине, слова его прозвучали лишь нечленораздельным рёвом. – Что-что? – ерничая, герцог наклонился к самому его лицу. – Вы что-то хотели сказать, друг мой любезный? Наверное, покаяться во всех смертных грехах? Но это, знаете ли, не по адресу. Вам следует посетить своего духовника. Хотя, полагаю, – он обвел широким жестом мрачное помещение, – вряд ли сейчас такое возможно! И, на будущее, – Бедфорд вдруг безжалостно впился жесткими пальцами в ухо Генри, выкручивая до умопомрачения, – прежде, чем сунуть свой грязный член в чужую жену, щенок, тысячу – ТЫСЯЧУ! – раз подумай о последствиях! Некоторое время герцог с удовлетворением наблюдал, как лицо Тейлора багровеет и корежится от невыносимой боли, потом, наконец, выпустил из хватки пылающее ухо пленника, выпрямился и даже мягко похлопал ошеломленного лейтенанта по плечу. – Хотя… о чем это я… – будто бы задумчиво пробормотал мучитель, снова отходя к столу – за бокалом. – У тебя ведь нет никакого будущего, паскудник! – в скрипучем голосе Бедфорда, когда он, отхлебнув вина, повернулся к Генри, сгустилась тяжкая угроза. – С этого момента и навсегда тебе будет не до баб, я обещаю! Ты, мерзкий развратник, будешь желать одной лишь смерти! Уж я об этом позабочусь! И запомни, малыш: лорда Генри Тейлора, больше не существует! Так что забудь свое имя! Ты – никто теперь! Всего лишь – жалкий раб! Вещь! Долбаное пустое место. Тейлор так и стоял на коленях, покачиваясь, в накатившем на него оцепенении и тупо пялился на торжествующего герцога, неторопливо попивающего свое вино. Он не верил своим ушам, глазам, ощущениям. Все казалось нереальным, будто он попал в дурной сон и никак, ни за что не может проснуться. – Ну вот, еще один вопрос решен! – герцог элегантно поставил бокал на поднос, слегка потянулся и, энергично потерев ладонью о ладонь, на манер насытившейся мухи, небрежно принял из рук лакея изысканную трость. – Что ж, прошу прощения, джентльмены, но я вынужден откланяться: дела, как говориться, сами себя не переделают. – Так как нам теперь прикажете поступить с этим, господин? – буркнул сипло один из охранников над головой Генри. – Куда его теперь? Вернуть в камеру? Мы и так потеряли уйму времени, нянькаясь с этой швалью, милорд. Бедфорд, уже подойдя к дверям, остановился и, обернувшись, посмотрел на головореза в упор, потом скривился в негодовании: – Кажется, если мне не изменяет память, я заплатил вам за это с лихвой, джентльмены. Или что? – Да нет, ничего, господин, – Тейлор мог бы поклясться, что голос верзилы дрогнул, – я просто спросил, куда нам девать этого гавнюка. Бедфорд нетерпеливо закатил глаза, видимо, желая подчеркнуть крайнюю тупость собеседника: – Разве я не ясно выразился, парни?! Избавьтесь от этого дерьма. Навсегда! Данное существо мне больше не интересно. Пожалуй, вот что. Отдайте-ка его Бруно. Да! Пусть пристроит ублюдка на дальние острова вместе с партией каких-нибудь каторжан. Выберет местечко на свой вкус. Деньги от продажи этого раба он может забрать себе. И предупредите работорговца: в его интересах держать язык за зубами! Не то быстро лишиться оного. Вместе с гребаной головой. Это же и вас касается, джентльмены! Счастливо оставаться! И, неловко склонившись, герцог Бедфорд вышел в низкий проем, после того, как учтивый слуга подобострастно распахнул перед ним тяжелую подвальную дверь.