В РИТМАХ ЗВЕНЯЩЕГО СЕРДЦА

Чернокожий паразит заржал. Зычно так закатился прямо посереди непроходимого, темнеющего леса. Но в силу разыгравшейся фантазии Тейлора, от этого заливистого жутковатого хохота по загривку англичанина поползли мурашки. – Чего ты смеешься, приятель? – осторожно проговорил Генри, стараясь, чтобы его голос не дрожал. «Может, удастся его задобрить, или убедить, что я невкусный». Его спутник ничего не ответил, только потянул его дальше по тропинке,  в глубь мрачной чащи. – Идем, ами. И… нет, живьем мы никого не едим. – Я так и не думал! – хорохорился Генри, судорожно сглатывая. – Думал, думал. Рассказываю рецепт. Мы сначала аккуратненько чиркаем по горлу этаким вот ножиком, – парень хорошенько развел руки в стороны, на манер заправского рыбака, – потом непременно выпиваем свежую кровь. Очень полезно, кстати! – он выразительно облизнулся. – И только после разделываем ублюдка. А чтобы было сочнее вымачиваем кусочки в специальных снадобьях с травами и… запекаем на углях. М-м-м… пальчики оближешь. Парижские ресторации отдыхают. Генри почему-то тоже сглотнул слюну. Он был голодный. Уже много-много долбаных дней. – Да… жаль… – сказал он вдруг. – Чего тебе жаль, ами? – Жаль, что мне не удастся попробовать. Жрать охота, сил прямо нет. – Ну тогда… для начала, тебя придется откормить. А то больно худющий ты, ами. Жестковатое, пожалуй, мясцо получится. Хотя… конечно, с голодухи… пойдет. Тем более, отбивную из тебя уже сделали! Хорошо потрудились… проклятые духи. – Ну, так-то да. И просоленный я, к тому же... Попахиваю, правда, не слишком… – Ничего, мэк [1], ты как хороший французский сыр: снаружи – вонючий, зато внутри наверняка нежный… словно молочный крем. Не парься, нос заткнем и все дела. – Да  не парюсь я так-то особо... Чего мне? Просто за вас переживаю. Пикируясь таким вот бредовым образом, они прошли около двухсот ярдов по тропе и попали… на большую поляну, застроенную несколькими аккуратными круглыми хижинами из глины. Контуры остроконечных соломенных крыш темнели на фоне все еще светлого неба… Посреди стоящих вкруговую построек оставалось пустое пространство, чем-то отдаленно напоминающее маленькую деревенскую площадь, со столбом в самом ее центре. Даже не столбом, а уродливым языческим истуканом, «украшенным» резным чужеземным ликом с широким плоским носом, полными губами и жуткими провалами глазниц.  Это пренеприятнейшее лицо, ко всему прочему, было разрисовано черно-белым орнаментом с добавлением ярких кровавых мазков. Губы деревянного демона тоже были в «крови». У ног идола, в специально выложенном кострище, потихоньку шаяли дрова. «Отлично, Тейлор! Вот и место, где чертовы дикари сварят тебя в своем каннибальском котле». Все вокруг выглядело настолько мистическим! Невозможно было подумать, что Генри сейчас находится на вполне себе цивилизованном английском острове, с двухсотлетней историей освоения. Всего лишь шагнул немного в джунгли и будто попал в иной мир, вернее, в настоящую африканскую деревню. Вот это дьявол! – Жди здесь, мэк, я сейчас! Только принесу свой большой людоедский кинжал. Довольно хмыкнув сам себе, парень сгрузил Генри возле одной из хижин на плетеную соломенную циновку, потом подмигнул лукаво и пошел внутрь другого глинобитного строения поблизости, вход в которое был завешан пестрыми циновками, а поверх – какими-то пучками трав, разноцветными перьями, бусинами, ракушками, костями, черепами и еще чем-то неопределимым на первый взгляд. С обеих сторон от входа в любопытное жилище были врыты еще два деревянных идола, расписанные не хуже центрального и тоже украшенные  ярким хаосом разнообразных побрякушек. Все это, в свете костров, которые были разведены у подножия «стражей», мерцало, переливалось, создавая этакую  таинственную, нереальную композицию. Генри, конечно, что-то там слышал о варварских культах, но особо никогда не придавал тому значения, считая абсолютной хренью. Но сейчас ему стало не по себе. Чуждые демоны хмурились, «перемигиваясь» друг с дружкой, и щерились, прямо скажем, отнюдь недобро, глядя в упор на нахального пришельца, который посмел вторгнуться на их священную территорию. «Я ж не специально! – посетовал Генри, мысленно пожимая плечами. – Надеюсь, вы, ребята, не позволите своим подопечным меня слопать…» Демоны только загадочно ухмылялись в ответ. Быстро перекрестившись и потерев совсем уже замусоленный крестик на шее, Тейлор выдохнул и некоторое время увлеченно занимался тем, что искал подходящее положение на жесткой подстилке, чтобы не слишком тревожить чресла, пострадавшие в пылу его бесплодной борьбы за справедливость. Наконец, он осторожно разместился на бедре и, подтянув под себя ногу, оперся на локоть. Стало полегче. «За дурной головой и ногам не покой!» – вот что, пожалуй, сказала бы сейчас его мифическая бабушка, и Генри был с ней чертовски согласен. На душе, что там говорить, было погано. Впрочем, это уже не новость. Телесные ощущения тоже не слишком-то радовали. Несмотря на обычную влажную духоту, которая в сумерках лишь чуть посвежела, его слегка морозило, а побитая плоть при малейшем движении вспыхивала острой болью, и после – в своем расчудесном продолжении – тупой. Генри мысленно поздравил себя с тем, что завтрашняя пахота на виноградниках наверняка превратится в ад. А вечером ему снова, как пить дать, с радостной готовностью выпишут за «нерадивость и лень». Вот дернуло же его, придурка неуемного, возмущенно бубнить что-то там о нереальных нормах в тысячу ярдов, особенно когда сегодня он не смог осилить и половину. Но сами бы попробовали прорубить рядки, заросшие высокой жесткой травой на твердой каменистой почве, да еще тупейшей мотыгой на свете!  И все это под невозможно палящим солнцем! Конечно, он мог бы предполагать, исходя из собственного опыта, что бухтение его длинного языка, не замедлит неприятными последствиями сказаться на противоположной части тела. Но общая измотанность не дала ему шансов сдержаться. Если бы он так тупо не артачился, за такую недоработку ему была положена всего лишь пара дюжин ударов. Их вполне можно было бы стерпеть без особых последствий. Тем более, из соображений рачительности, до крови плоть невольников старались не рассекать, чтобы, в конце концов, не оставить плантации без рабочих рук. А сейчас… Надо сказать «спасибо», что его на много дней не распяли в колодках за очередной бунт. И проклятые ящики все еще гостеприимно ожидали смутьянов на солнцепеке. Он мог хотя бы подумать об этом и прикусить свой своевольный язык. Генри шевельнул плечом и сморщился раздраженно. Денек его завтра ждет еще тот, похоже! Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, он занялся тем, что стал рассматривать окружающую, довольно-таки  мирную обстановку каннибальского поселения. Женщины перед каждой из хижин что-то строгали, резали на дощечках, разложенных прямо на земле, хлопотали возле костров, видимо готовя еду. Словно стайки  чумазых воронят, рядом крутились такие же темнокожие, совершенно голые дети с красивыми бархатисто-карими глазами. Немного в стороне от домиков требовательно мекали в плетеном загоне недоеные козы. Пара женщин резво обихаживали их, одну за другой. Откуда-то из-за дальних хижин уютно кудахтали... Кажется, это были куры. Надо же! В этом странном поселении рабам разрешалось держать живность?! Запах над безмятежной поляной стоял… чертовски аппетитный. Тем более, Генри не ел с самого утра. С того времени, когда рабам из бараков давали постную, жидкую маисовую кашу, которую его изголодавшийся желудок поглотил в единый миг. Тейлор вообще последнее время еле таскал ноги с голодухи, куда уж ему было этакие нормы выполнять, над которыми-то и полный сил человек забуксует. Возле хижины, где он пытался сидеть, тоже копошились три «шоколадные» девушки. Одна быстро терла какой-то корнеплод  на ребристой доске, другая смешивала полученную кашицу с грубой мукой и, вымесив тесто, выкладывала своими длинными темными пальцами небольшие порции на стенки плоского чугунного казана, стоящего на огне. Через некоторое время ловко переворачивала. Полученные румяные лепешки складывались в корзину, где уже высилась внушительная горка. Генри заворожено следил за этим процессом, глотая предательскую слюну. Пахло божественно, на самом деле. Ему хотя бы одну! Эх!.. Третья туземка на костерке рядом сосредоточенно колдовала над каким-то варевом. В кастрюльке вовсю булькала душистая похлебка, такая соблазнительная в своей аппетитной густоте. Все три девушки выглядели статными и очень миловидными, каждая на свой манер, несмотря на черноту их кожи. Тейлор только на этом острове впервые за свою жизнь увидел черных женщин и с любопытством знатока бесцеремонно таращился на экзотических красоток, находя их довольно привлекательными. Хотя их схожие, на взгляд европейца, лица были немного прикрыты концами тюрбанов на восточный манер. Заметив, что Генри так внимательно их разглядывает, девицы быстро обернули нижнюю половину лица полностью, недовольно зыркая в его сторону оленьими глазами. «Ну и пожалуйста! Не очень-то и хотелось!» Что ж, их можно было понять. То, во что превратилась внешность Тейлора за эти злосчастные пару-тройку месяцев, нельзя было назвать приятным человеческим обликом. Грязный, заросший свалявшимися волосами, вонючий до невозможности. Он сам порой чувствовал, как мерзко от него несет, но, в большинстве своем, безразличный уже ко всему, не обращал внимания. Ну а чего? Он – грязный раб. Нужно соответствовать. Свою офицерскую куртку он навсегда отдал Марго. Добротная льняная рубаха растрепалась в замызганные лохмотья и еле держалась на плечах, белые некогда кюлоты выглядели практически набедренной повязкой неопределенного цвета. Открытая кожа загорела до черноты, делая Тейлора похожим либо на одного из этих туземцев, либо на последнее отребье из низших сословий, валявшееся где-нибудь в сточной канаве Лондона. Впрочем, он никогда не парился по поводу своей внешности, а сейчас и подавно было не до того. Тем более, он не видел себя в зеркало уже очень давно. Новый знакомец, приведший его сюда, вышел, наконец, из соседней хижины, неся в руке дымящуюся деревянную плошку, которую, подойдя, он молча протянул Тейлору. – Это соус, чтобы я стал вкуснее? – нахально хмыкнул англичанин, приподнимаясь и принимая миску свободной рукой. Внутри чаши был какой-то густой коричневый отвар. Плавали листья, плоды и кусочки чего-то еще – на здравый взгляд, непотребного. А запах – будто навоз запарили! – Это чтоб ты завтра шевелиться смог, бестолочь. Да и сегодня заснул спокойно. Тейлор осторожно пригубил пойло и скривился. Божечки! Хина и та слаще! – Пей, ами, не сомневайся, – подбодрил его африканец. – Здесь все только целебное. Колдун даже драгоценные яйца алмикви туда положил. Я сказал, постарайся для хорошего человека. – Колдун?! – Генри поперхнулся от неожиданности. – Ну да, – парень кивнул в сторону дома, из которого только что вышел, потом присел на корточки рядом. – Да не переживай ты. Это белый колдун. Бабалаво[2]. Он зла не творит. Только лечит вон… Да еще гри-гри[3] делает на удачу, чтобы привлечь благоволение какого-нибудь лоа[4]. И... как это называется?.. Предсказывает судьбу… – А, ну тогда конечно… Чего переживать, – буркнул Тейлор потихоньку цедя гадкий отвар. – И что, прям реально судьбу предсказывает? – Точно предсказать судьбу вообще-то сложно, ами. Она зависит от человека. – Серьезно? Что-то я не заметил, – Генри скептически скривился. – Наверное, это я сам отходил себя палками сейчас. – Что ж, палки – это просто последствия, – чернокожий парень, пожал плечами. – Есть много разных дорог, если ты понимаешь, о чем я, – он вроде бы разговаривал с Генри, и при этом рассеяно смотрел по сторонам, словно бы отслеживая происходящее в деревне. – Тыкаешься туда-сюда, будто слепой кутеныш. Не знаешь, которая из них правильная. Бывает, не в ту сторону идешь. Бабалаво может здесь подсказать, как достигнуть заветного. Того, что тебе назначено самим Орунмила[6]. С помощью Оду Ифа[7] можно посмотреть верный путь для каждого человека. А еще Бог Судьбы наделяет мудростью, чтобы убрать все плохие зерна с поля нашей жизни. Паршу, которая мешает вырастить богатый урожай. Бабалаво ему помогает, доносит это знание до человека. Как посредник. Англичанин с трудом переваривал услышанное. Вот тебе и «дикарь-людоед», черти его разнеси! Просто философ какой-то. Впрочем, – как Генри еще не подумал об очевидном? – хоть французский парня и звучал с каким-то странным акцентом, но этот человек говорил на нем вполне себе свободно. Значит, ужин с главным блюдом во главе под названием «неудачник Генри Тейлор», похоже, отменяется. Не то, чтобы лейтенант остался разочарованным, но все же, налет какого-то жутковатого мистического трепета вдруг пропал. Зато появилась другая мысль, за которую его изголодавшийся по чуду мозг судорожно зацепился. – А это возможно? Убрать плохие зерна? – Конечно, ами. – И ваш Бабалаво помогает получить, чего хочешь? – Ну да. Па Конте – истинный жрец Ифу. Он – Олуво, хранитель горшка Ори[8]. Он может спросить Орунмила. Сам наш хозяин, сэр Уолтер, к нему приходит иногда за советом и помощью в делах. Поэтому он бережет своего Бабалаво. Ну и нам мистер Пейн разрешил вот так жить, – парень кивнул на окружающее их, довольно уютное пространство, – не в бараках. Так что колдун печется и о нас тоже, защищает от самых тяжелых поворотов судьбы. – А мне ваш Бабалаво может помочь? Звезды разгорались в черной бархатной вышине, и в этой таинственной темноте, оттеняемой яркими отсветами костров, под величественным звездным небом Генри почувствовал, как в глубине его души тонкой струйкой затеплилось что-то, весьма похожее на надежду. Наверное, благодаря мистической обстановке, он просто стал восприимчивее сейчас, потому что даже самое невероятное показалось ему возможным. – Конечно, может, ами. Все возможно для того, кто верует. Но ты должен дать что-то взамен. А то не получится. – Но… – протянул Генри разочаровано, – у меня ведь ничего нет, дружище. – Это не обязательно должна быть вещь. В каждом случае, Бабалаво говорит, что именно. Я спрошу его, мэк, сможет ли он встретиться с тобой. Приходи завтра вечером. – Ладно, спасибо. Приду, – буркнул Генри, протягивая ему опустевшую чашку, и добавил про себя «если доживу», но вслух, понятно, этого не сказал. Африканец глянул на него внимательно и усмехнулся.  – Доживешь, куда ты денешься, – вдруг проговорил он, и мурашки рассыпались у Тейлора по загривку. «КАК?» – видимо, на его ошарашенном лице застыл этот немой вопрос, потому что странный парень опять самодовольно ухмыльнулся. – Нет, я не умею слышать мысли, ами. Но я умею видеть лица. Твое лицо очень говорящее, просто надо уметь смотреть. – Понятно… – Тейлору все равно было как-то не по себе. А еще лейтенант прикидывал, как же ему теперь складно подняться и дотащиться из этого благословенного местечка прямо в гребаные бараки. К гадкому смраду и тесному присутствию нескольких десятков измученных тел, которые храпели, пукали и тяжко стонали во сне. Ужин он, наверняка, проворонил, как и свое место, которое, понятно, давно уже было занято спящими доходягами. И теперь ему придется довольствоваться каким-нибудь страшно вонючим клочком земляного пола возле отхожей бадьи, где только и возможно разместиться, согнувшись в тридцать три погибели. Тейлор подтянул под себя совсем ослабевшие ноги. Отлично! Чтобы подняться, ему, похоже, для начала надо будет встать на четвереньки... Браво, милорд! Дожили. Лейтенант осторожно покосился на хозяина, изо всех сил пытаясь держать покер-фейс, чтобы не выдать своих переживаний прозорливому собеседнику. А вот нечего его тут так беспардонно прочитывать!.. __________________________ 1. mec (франц.) – чувак, парень; 2. Бабалаво – жрец Ифа. Буквальный перевод слова Бабалаво – «Отец тайн». Это высший титул в иерархии африканской традиции Ифа. Бабалаво – единственные жрецы, уполномоченные Богом Судьбы и Мудрости Орунмила использовать полноценно высший оракул Ифа для «чтения» проблем и судеб людей. Бабалаво – посредники между невидимыми силами и людьми. 3. Гри-гри – талисман вуду, амулет для защиты владельца от зла или на счастье. Для этого обычно используется небольшой матерчатый мешочек. Внутри содержится смесь одного и более ингредиентов: трав, масел, камней, костей, волос, ногтей или других специальных компонентов. Большое значение при этом придаётся как самим предметам, составляющим наполнение гри-гри, так и их количеству, что обусловлено нумерологическими соображениями. Неотъемлемой частью гри-гри являются вещи или же органические элементы человека, создающего талисман. В случае если талисман передаётся другому человеку, это является символом покровительства и защиты. 4. Лоа (у африканского народа йоруба – ориши) – в этнических религиях Западной Африки «духовные наставники», невидимые духи, осуществляющие посредничество между богом и человеком. Преобладающая мусульманская религия Западной Африки проникнута первобытными культовыми верованиями африканцев. В Америке представления ввозимых из Африки рабов о лоа-оришах так же переплелись с другими религиями: католицизмом и мусульманством. Насильственно обращенные в колониях в христианство рабы практиковали свою родную религию втайне, используя католических святых как прикрытие для почитания африканских богов, поэтому они являются аналогом христианских (или мусульманских) святых. По повериям, лоа-ориши наделены огромной силой и почти неограниченными возможностями. Играют важную роль в завезенных рабами из Западной Африки религиозно-магических учениях и практиках: ритуалах вуду и сантерия (лукуми). 5. Религиозный синкретизм – соединение разнородных вероучений в процессе взаимовлияния религий. У африканцев католицизм или мусульманство сочетается с их первобытными культовыми верованиями. 6. Орунмила – первозданный дух, эманация единого бога Олодумаре (Творца) в африканских верованиях, Бог Мудрости, Свидетель Судеб. Орунмила является покровителем культа Ифа. Согласно верованиям Орунмила присутствовал в момент Сотворения. Орунмила знает все человеческие судьбы и помогает людям достичь гармоничной жизни на земле. 7. Ифа – система предсказания в религиозной традиции Западной Африки. Во многих традициях считается, что предсказание может проводиться только лицами, прошедшими инициацию и длительное обучение под контролем жрецов. Во время процесса предсказания Ифа на специальной доске отмечаются знаки – Оду Ифа. Всего возможно 256 различных комбинаций выпадения предметов, каждая из которых называется оду. Оду отражают явления и формы, образующие природу и Вселенную. Оду фундаментальная сила всего созданного в многомерной Вселенной, они содержат как проявленные, так и потенциальные энергии. Оду – это космические принципы, поддерживающие жизнь, содержащие полный цикл времени: прошлого, настоящего и будущего. Каждое Оду Ифа содержит информацию о жизни, здоровье, богатстве, браке, выборе работы, потерях, несчастьях, неприятностях и многом другом, также они содержат ключи для решения той или иной проблемы, которая возникла в социальной и духовной жизни человека. 8. Иле Ори (Ile Ori) – святыня практикующего жреца Ифá (Бабалаво, Олуво) – горшок, вместилище Ори, возле которой человек произносит молитвы, оставляет жертвы для успеха, защиты и других целей. Духовную голову в традиции йоруба Ифá называют Оri (Ори). Согласно учению древних африканских традиций, каждый человек выбирает свою духовную «голову» в Мире Духа, прежде чем придет в мир людей. Все, что выбрал человек в Мире Духа для реализации своей судьбы на Земле будет им забыто перед рождением, но он имеет подсознательную память о том, какой должна быть его жизнь, согласно с избранной им Судьбе. Он не в состоянии самостоятельно выяснить, что именно пошло не так, и в таких случаях необходимо обратится к Ифá-предсказанию и духовной работе Бабалаво. «Ни один Ориша (дух) не сможет помочь человеку, если его голова (ори) не даст на это согласие».