В РИТМАХ ЗВЕНЯЩЕГО СЕРДЦА

***

С великим терпением выровняв дыхание, лейтенант старался не поддаваться панике. Привычно улучив момент, когда хватка противников ослабнет, он, собравшись с силами, попытался их стряхнуть. На удивление, вес оказался не таким уж неодолимым и начал поддаваться, когда Тейлор под градом ощутимо гаснущих пинков и тычков, стал подниматься на четвереньки. Конечно, чему же тут удивляться: все местные доходяги измучены голодом и непосильной работой. Понятно, что нападавшие, – кто бы это ни был – так быстро выбились из сил. Хотя… Генри сам был не в лучшей форме сейчас, поэтому ему приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы как-то выбраться из подлой ловушки. На стороне агрессоров было численное преимущество и внезапность, а у Тейлора – боевой опыт и пара сытных ужинов в деревне Зафара. Про защитный амулет почему-то даже не вспомнилось. Да и что-то пока не заметно было, чтоб помогал. Видимо осознав, что жертва предпринимает настойчивые и довольно успешные попытки к освобождению, нападающие решили изменить тактику. – Эй, парни! Тащите его сюда! – рявкнул кто-то, перекрывая азартное пыхтение и смачные звуки расправы. – Да держите как следует, олухи! С этого урода белобрысого станется! Хотя голова Тейлора до сих пор оставалось замотана во что-то типа плотного мешка или одеяла, ему не составило труда догадаться, кто основной организатор нападения. Судя по резкому каркающему голосу, это наверняка был Чакки Брайт, самопровозглашенный вожак группы белых каторжан, который, словно незабвенный Стивен Боули, с самого начала своего пребывания на острове сколотил вокруг себя кучку прихлебателей и пытался устанавливать в среде бесправных рабов собственные порядки. Используя, разумеется, извечный, проверенный метод – страх жестокой расправы с несогласными. Чакки, еще в бытность, когда каторжников везли на этот остров на рабовладельческом судне, пытался взять Тейлора под свой контроль, «задружиться» так сказать, а потом предлагал уже здесь свое покровительство. Но Генри, удрученный собственным горестным положением, держался отстраненно, не лез ни в какие сомнительные разборки в среде осужденных преступников, и от него постепенно отстали. Видимо, опять же, на время, как это бывает у всех претендующих на абсолютную власть негодяев. Обессиленного от побоев Тейлора подхватили несколько пар рук, поволокли куда-то, поставили на колени. И, наконец, стащили тряпку с головы. Генри задергался, но держали крепко, повиснув на нем со всех сторон, словно зубастые шавки, вцепившиеся в матерого зверя. Да еще и волосы намотали на кулаки так, что слезы брызнули из глаз. Что б уж наверняка. В сумраке раннего утра Генри мог видеть, как потревоженные ото сна чернокожие расползлись в стороны, освобождая место неожиданной заварушке, а Чакки, весь из себя вальяжный, прохаживается прямо перед ним, чему-то довольно скалясь. Редкая замызганная бороденка ублюдка ерошилась в разные стороны, когда тот щербато ухмылялся беззубым ртом. Потом вдруг презрительно скривился и потянул грязную руку к вороту Тейлора. Генри попытался отпрянуть, но куда там: не вырваться, не шевельнуться толком – без вариантов. – Так-так-так!.. Что это тут у нас? Бандит, приглядевшись, подцепил шнурок на шее Тейлора, поднимая ближе к глазам дареный амулет, выпавший в пылу драки из-под расхристанной рубахи. Потом поизучал его с минуту, что-то соображая. – Лучше тебе не трогать это, Чакки! – зашипел Генри сквозь стиснутые зубы и тут же получил хороший пинок в бедро от одного из бандитов. – И кто же мне запретит, интересно? Брайт угрожающе склонился и хмыкнул ему прямо в лицо – Генри ощутил омерзительную вонь протухшего нутра и гнилых зубов. Потом, кинув острый взгляд на пленника, главарь резко сдернул кожаный мешочек с его шеи, поднял повыше. – Якшаешься с черномазыми колдунами, ублюдок?! Глядите, ребята! От нас нос воротит. Фу-ты ну-ты контрабас!.. А с нигерами, погаными еретиками, спелся! Черные жопы им лижет! Колдуют там, мрази! Всех нас, истинных христиан, извести хотят! – патетически завывая, он, будто в доказательство, потрясал добытым трофеем. Генри оторопел от такого вопиющего наговора, но ничего по-настоящему оправдательного – чертов кровавый ад! – в голову не приходило. Да еще мысли как назло были сосредоточенны на том, что череп его уже как следует ломило в результате жестокой хватки нападавших. Поэтому лейтенант еще сильнее сжал челюсти. – Признавайся, на кого вы там колдуете, еретики проклятые? Своего черного дьявола вызываете? На нас проклятье наслать хотите?! – Это совсем не то, что ты думаешь, Чакки, – все же не выдержал Генри, до глубины души потрясенный несправедливыми обвинениями. – Никто ни на кого не колдует! Это просто подарок... амулет на удачу… Безобидная пустяковина. Чакки, пристально глядя Тейлору в глаза, раздвинул стянутые края мешочка и демонстративно высыпал содержимое. Потом выразительно наступил на выпавшую мелочь каблуком, с силой вдавливая во влажную землю. Генри краем глаза заметил, что чернокожие рабы, хмуро наблюдавшие за этой сценой, вдруг как-то странно сжались и отползли еще дальше от дебоширящей компании. – Э-э-э… Безобидная?! – Брайт не унимался, увлеченный собственным торжеством над беспомощным человеком. – Да по тебе костер плачет, мудель! Хочешь на костер, Иуда? Мы сейчас быстро устроим тебе полное отпущение грехов! Христопродавец! Бандит повел нарочито озабоченным взглядом по сторонам, будто действительно собираясь где-то раздобыть обещанный костер. Хотя… – Генри вдруг почувствовал, как желудок сжался в тугой узел, – не такое уж это невозможное дело, было бы желание. Лес вон кругом. Размышляя над этим вопросом, лейтенант не сразу осознал следующий выверт ублюдочного мозга. – А может, ты своему дружку черножопому что другое лижешь, а, Уэсс? Чакки, кажется, весьма вдохновился новой идеей, и маленькие глазки его нехорошо заблестели. Он вцепился в значительно отросшую бороду Тейлора и с силой рванул вверх, чтобы поднять его голову. Генри заскрипел зубами. Брайт тут же выпустил его подбородок и, развязав тесемку замызганных штанов, вывалил свои причиндалы наружу, потом приблизил все это к лицу Тейлора. – А ну, покажи, свою прыть, гавнюк! Давай, отсоси папочке, черножопая подстилка! На Тейлора пахнуло острым смрадом прогорклой мочи и давно немытого тела. Он понял, что еще немного и вчерашний ужин, сдобренный сверху экзотическим жертвенным блюдом, окажется прямо на штанах насильника. Ладно, пауков не жалко, в отличие от всего остального. Генри старался не дышать, выкручиваясь изо всех сил от приближающегося к его рту гадкого непотребства. Но преуспел он мало, потому что хватка державших явно усилилась. – Соси, если не хочешь, чтобы тебя поджарили, подлый предатель! – Чак снова ухватил его снизу за челюсть, стараясь направить в нужную ему сторону. – Открой свой рот, грязный богохульник! Живо! – Только попробуй, ублюдок! – процедил Генри, отчаянно сжимая все, что только можно, чтобы избежать незавидной участи. – Останешься без члена, клянусь! – Только попробуй, тварь! – Брайт, кажется, слегка сбавил напор, задумавшись над перспективой, потом хлестанул пленника со всего маху по лицу. – Останешься без зубов! Просто предупреждаю. – Мне насрать! – лихорадочно рыкнул Тейлор, чувствуя, как из носа потекла кровь, а губы засаднило так, что слезы опять навернулись на глаза. – Мне насрать! Хоть убей. Если сделаешь это, Чакки, клянусь, тебе не жить! Умрешь страшной смертью. Лучше отвали, мразь! – И что ты сделаешь, а, Уэсс? Пожалуешься своему черножопому варвару? – Брайт, кажется, основательно притормозил, как бы ему ни хотелось выглядеть в глазах своих парней безбашенным ублюдком. – Интересно, и как он тебя спасет сейчас? Он обвел рукой сарай с молчаливыми рабами, нагло ухмыляясь и явно ища одобрения дружков. – Я сам тебя убью, грязный выродок! – Генри изо всех сил старался, чтобы его голос звучал убедительно. – И перед смертью заставлю сожрать собственный член! Глаза Брайта свирепо сверкнули. Размахнувшись, он крепко заехал кулаком англичанину в глаз. – Это мы еще посмотрим, кто кого заставит! – главарь снова подступил к оглушенному ударом Тейлору, запуская заскорузлые пальцы ему в волосы и потрясая перед носом своим увядшим хозяйством. – Открыл пасть живо, членосос! И не смей закрывать, пока не велю! А не то прикажу ломать тебе пальцы по одному! Сознание, потрясенное ударом, слегка мутилось, но Генри все равно решил сражаться до последнего, игнорируя угрозы и свои мизерные шансы. По крайне мере, член мерзавца он точно отгрызет, если что. Пусть себе не верит, ублюдочная тварь! А там как мазь попрет и кривая вывезет. Но тут неожиданно раздался спокойный, чуть хрипловатый голос у дальней стены: – Эй, Чак, кончай глумиться над парнем. Хозяин не обрадуется, когда узнает, как ты с его собственностью обращаешься. Огромный белёсый датчанин, тоже из прибывших вместе с Тейлором каторжан, привстал со своего места и, опираясь на руку, смотрел в сторону вершившегося произвола. Грубое, словно рубленное из скалы лицо его выражало хмурое недовольство. – А кто ему скажет, а, Свен? Ты что ли? – угрожающе процедил Брайт, слегка поворачиваясь, но так и не выпустив волосы своей трепыхающейся жертвы. – Да хоть бы и я, – голос скандинава был все так же невозмутим. – Не буди лихо, приятель. Сиди себе тихонько и не высовывайся. Видишь, мы черножопую подстилку вразумляем. А ты, если не угомонишься, будешь следующим! – Я так не думаю, Чак, – хладнокровно подытожил Свен все эти угрозы. – И вообще, я б на твоем месте с парнем не связывался. Этот мешок… Ты правильно сказал. Видал я такие у краснокожих шаманов… Колдовская штука. Кто тронет владельца, того настигнет страшное проклятье. Верная примета. Когда я служил в провинции Каролина, сам видел, как тамошний пастор, обидевший индейского колдуна, скончался на следующий день в ужасных муках без видимых на то причин. – Ну да! Заливай, как же! Так я и поверил! Брайт, казалось, противоречил своим предыдущим обличительным высказываниям, хотя в глазах его явно заплескался страх. Бандит отпустил, наконец, шевелюру Тейлора и незаметно, как бы между делом, прибрал свое хозяйство обратно в штаны. Генри выдохнул. Тут Чакки склонился, излишне заинтересованно присматриваясь к мелочевке, вывалившейся из мешочка и втоптанной им давеча в землю. – Ну и что тут такого страшного? – заёрничал ублюдок, видимо пытаясь развязным ехидством компенсировать свой явный проигрыш. – Какой-то гребаный мусор!.. Да я тебе тысячу таких мешков насобираю. Примета у него, как же! – вдруг глаза его сверкнули интересом, и он что-то выколупнул из земли, приближая к глазам. – О, камень! Это колдун тебе дал, Уэсс? У него еще есть? Говори, тварь! И Чакки снова с размаху заехал Тейлору по физиономии. – Камень я нашел сегодня... на берегу… – несмотря на шум в голове, лейтенант лихорадочно пытался придумать правдоподобное объяснение. – Это обычная галька… Чак. Просто понравилась мне… Видишь, красивая. Там, на озере сколько хочешь таких. Эту отдай!.. – Врешь, подонок! Это дьявольская штука, я вижу. Черная. Так и источает чертовщину. Надо будет как-нибудь наведаться к колдуну. Правда, ребята? Наверняка там у него сокровища припрятаны, – выродку весьма не хотелось сдавать позиции. Но раздавшиеся в ответ возгласы сподвижников Брайта почему-то не выражали особого энтузиазма. – Нету у него ничего, – Генри всерьез испугался за Па Конте, – просто травы лечебные и разные безделицы. Ничего такого драгоценного там нет, клянусь! – Вот и посмотрим! Тряханем старикашку за ноги, авось что и вывалится... – Ты этого колдуна не тронь, Чак, – снова подал голос Свен, по-прежнему оставаясь у своей стены. – Он хороший лекарь. Слышал, сам хозяин у него бывает. Чтит старика. И вообще, приятель… с африканскими колдунами лучше не связываться. Сдохнешь, как пить дать, кошмарной смертью. Я слышал, это они запросто. С тебя куклу сделают, иголку вгонят, а ты за сто миль будешь корчиться в зверских муках. Или душу заберут, а тело твое будет у них в рабстве навек. – Что-то много ты слышишь, Свен! Не пора ли тебе уши обрезать? Брайт явно злился из-за своего бессилия, но сделать ничего не мог: давно уже было отмечено – в открытое противостояние со скандинавом мерзавец вступать побаивался. – Ты, Чак, заигрался, приятель, – спокойный датчанин даже не пошевелился, но голос его стал на тон ниже, будто рокот прибрежных волн, бьющихся о скалы. – Думаешь, на тебя управы не найдется? Я б на твоем месте спал вполглаза. – Это ты спи осторожно, Свен. Мало ли… – Эй, слушайте! Заткнитесь уже! Дайте поспать! – видимо почувствовав, на чьей стороне теперь перевес, подали голос другие каторжане, ранее благоразумно не встревавшие в конфликт. – И так сил никаких нет. Весь день на этой жаре спину гнуть. Еще и выспаться не даете! – Учти! Мы еще не закончили с тобой, Уэсс! – главарь, скорчив презрительную ухмылку, смачно похлопал Генри по щеке. – Будь покоен… придет твой час. Когда ни одной мамочки не будет рядом. Не сможешь отсидеться под юбками... Пошли, давай, спать, ребята. Надеюсь, этот гаденыш усвоил урок! Брайт небрежно кинул пустой мешочек Тейлору в разбитое лицо. Потом развернулся и, сопровождаемый бандитской свитой, прошествовал в свой обустроенный по-королевски угол, распинывая не вовремя попавшихся по дороге чернокожих. Обессиленный Тейлор, лишившись опоры, упал на четвереньки, постоял так пару минут, отходя от пережитого. Потом едва отдышавшись, принялся судорожно шарить по земле в поисках утраченного содержимого мешочка, стараясь успеть, пока согнанные со своих мест люди не вернулись обратно досыпать. Тогда точно все потеряно. Генри жгло огнем изнутри. Бог ты мой! Сколько сил потрачено впустую! Па Конте и Зафар так старались вчера вечером, а он все бездарно потерял! Как он посмотрит им в глаза? Что скажет? Тейлор буквально на ощупь находил какие-то былинки-горошинки и спихивал их обратно в мешок. То – не то? Он не понимал, оглушенный побоями, унижением, но более всего горечью потери. Ему казалось, что нет сейчас ничего важнее, чем хоть как-то восстановить амулет. Искренний подарок друзей в этой полной заднице его порушенного мира. Тейлора осторожно ткнули в плечо, протягивая в темных пальцах что-то маленькое, похожее на сушеную лапку. Лейтенант поднял глаза на хмурого африканца, кивнул со всей признательностью, принимая находку. Еще пара женщин, он заметил, ощупывали землю в округе, потом отдавали Генри все, что удалось обнаружить. Мешочек быстро наполнялся содержимым, хотя лейтенант не мог дать гарантии, что тем же самым. Волосы, какие-то мелкие штучки... но вот каково их происхождение – непонятно. Можно надеяться, что не крысиный помет. Вот сухую траву уже точно не восстановить. И камень чертов ублюдок забрал. Кажется, еще где-то должен был быть такой длинный острый зуб. Как не старался, Генри не мог его найти. Тем более, один глаз, зараза, совсем заплыл, а оглушенный мозг периодически терял ориентиры, не давая сосредоточиться. Ну ладно, может, посчастливится при свете... Тейлор вдруг подумал о том, что заснуть ему теперь не удастся. Судя по сумрачному свету, до побудки оставался где-то час. Или, скорее, половина. Благословенные полчаса, за которые можно было бы успеть выспаться на десять дней вперед, но ощущение опасности – это проклятое ожидание удара в спину– как пить дать, не допустит теперь, чтобы Генри спокойно расслабился где-нибудь в уголке... Он поднял глаза, обводя взглядом вновь забитый до отказа пол в попытке найти этот безопасный уголок. И наткнулся на внимательный взгляд. Датчанин молча наблюдал за ним поверх угомонившихся, быстро засыпающих людей. Потом кивнул на место рядом с собой, приглашая... Лечь рядом?! Ну уж нет! Еще одного покровителя не хватало! Тем более, своим телом за это Тейлор расплачиваться не собирался. Но выразить благодарность все же надо. Генри не мог позволить себе быть неблагодарной скотиной даже в этом свинарнике. Он подошел, осторожно переступая через лежащие тела. – Спасибо, Свен, – буркнул Генри, коротко кивая своему спасителю, тем более для пространных разговоров его разбитые губы плохо повиновались. – Я твой должник. – Сочтемся, – так же немногословно ответствовал тот. – Ложись сюда, парень, от греха... А то с этой шайки станется. Вместе отобьемся, если что. Лейтенант устыдился своих недостойных мыслей. Точно! Свену ведь тоже угрожали, а он, Тейлор, так эгоистично увлеченный своими проблемами, совсем об этом забыл. Тогда это же совсем другой расклад! – Спина к спине, – проговорил скандинав, падая боком на свою подстилку из соломы и мгновенно засыпая. Тейлор примостился рядом и, стараясь не прикасаться к горячему телу, ощутил за спиной могучую силу бывалого солдата. Стало как-то спокойно. Да пусть всё катится прахом!.. В голове, наконец, расслабилось и померкло. Если бы еще не болели так намятые мерзавцами бока... Это была последнее, что подумал Генри перед тем, как провалится в глухое вожделенное забытье.