***
Господь! Сказать, что Генри был обескуражен – это не правда! Он был убит, ошеломлен, сокрушен, раздавлен, сражен. Словно мешком по макушке припечатали. КАК?! КАК проклятущий ублюдок узнал, что Тейлор забрал коготь и, главное, куда он его дел?! Гребаный компот! Ведь драйвер практически стоял к нему спиной – ну ладно, боком – и, очевидно, был на тот момент плотно занят своей собакой. Генри лихорадочно соображал. Нет! Он не может сдаться так просто! Это был точно его шанс! Может, и не последний, но самый подходящий. И потом, как знать, подпустит ли Тито его к собаке после всего… Вообще-то, выбор дальнейших стратегий в арсенале Генри был невелик. Либо хитрость, либо наглость. Наглость, конечно, самый простой путь, но и самый опасный. Если он, Тейлор, будет отпираться, то, когда этот ушлый лиходей его обыщет, – а он обязательно обыщет! – пути назад точно не будет. И коготь невозможно станет выпросить ни под каким соусом. Да и огребет тогда обманщик по самое не хочу. И так уже счет на него открыт. Выронить незаметно? И сказать, что так и было. Поздно однако. Если драйвер все видел, не глядя на Тейлора, то этакий трюк прямо под собственным носом точно заметит. Генри покосился на хлыст, который валялся поверх вещевого мешка. И собаку свою зверскую надсмотрщик уже отстегнул. Вон как пес уши навострил в его, Тейлора, сторону. Даром, что изранен весь. Чувствует настроение хозяина, чертяга. Все это вихрем пронеслось в голове у Тейлора, пока он придурковато таращился на Тито и чересчур медленно лез в карман за когтем. А потом так же предельно изумленно пялился на извлеченную штуковину. Генри весьма надеялся, что получилось достоверно. – Ой, и правда, мистер Боб! – воскликнул лейтенант нарочито беспечным голосом. – Как-то не задумываясь сунул в карман, чисто машинально! Да ведь жалко же выбрасывать этакую вещь! Можно я его себе оставлю, а, господин Тито? Чисто на удачу! Просто мне ваша собачка дюже нравится. Настоящая зверюга! Вот сейчас надо сделать очень честные глаза. Обычно в детстве такое срабатывало. Да и, в общем-то, он не врал по большому счету. Действительно – на удачу. Тито подозрительно сощурился и лицо его заметно налилось краской: – Что-то мне подсказывает, малыш, что прямо сейчас ты мне нагло врешь. – Зачем мне врать, господин? Просто я бы очень хотел что-то на память оставить о вашей победе и вообще… о таком хорошем дне! Сегодня было здорово! Давно со мной ничего подобного не случалось. Премного благодарен вам, сэр! – Надо же, негодяй мелкий, как складно заливаешь! Я прям сейчас расплачусь! Говори честно, зачем тебе коготь моего пса! – голос надвигающегося драйвера сделался угрожающе низким. – Небось, околдовать меня решили со своими черномазыми нехристями?! И мою собаку заодно! – ВАС??? – Генри как следует опешил от такого предположения и по-настоящему испугался, потому что попахивало весьма серьезным обвинением. – Что вы, господин Тито! Я бы никогда… Вы же знаете, я добрый христианин!.. – Ну, ну… скажи это Чакки Брайту, подлая скотина! – надсмотрщик ухватил Генри за горло и с силой долбанул спиной о заграждение вольера, в другой руке у него блеснул кинжал. – Говори живо, зачем тебе коготь, гавнюк, или я отдам твой лживый язык своему псу! Он как раз голодный! – Это для вас! – хрипло выкрикнул Генри, синея от недостатка воздуха. – Для меня? Что за бред ты несешь, Уэсс?! – от неожиданности Тито немного ослабил хватку. – Да, для вас! – лейтенант быстро заговорил, воспользовавшись секундным послаблением. – Колдун сказал, чтобы спросить у богов, нужна любая ваша вещь! И это не должно быть воровство. Вот я и подумал… – Что? Опять врешь? – драйвер переместил свой могучий кулак на хлипкую рубаху Тейлора, тряханув за грудки так, что ветхая ткань недовольно затрещала. – Мог бы просто попросить! – Да разве бы вы дали, сэр? – Генри распластался по доскам заграждения, изо всех сил стараясь уклониться от слюней, летящих из грозно рычащего рта прямо в его лицо. – Вон даже сейчас не верите! – Конечно, не верю, потому что ты уже украл! – Я не украл! В том-то и дело. Это же было никому не нужно! Но все же это ваше!.. В какой-то степени! И, вообще, нужно было взять вещь тайно. Так сказал Па Конте! Тито фыркнул недоверчиво и закатил глаза. Потом, подумав, хлопнул Генри по щеке и отступил на шаг, возвращая кинжал в ножны. – Господь! Ты сам себя слышишь, придурок? Зачем такие сложности? Да уж, здравый смысл здесь явно ударился в бега, ну так чего от него ожидать, если хозяина буквальным образом припечатали к стенке. – Откуда ж я знаю! – Генри решил идти ва-банк: чего теперь. – Я в их обрядах особо не разбираюсь, господин Тито. Колдун сказал: «нужно добыть тайно, чтоб лучше сработало», – тут лейтенант с облегчением выдохнул про себя, потому как почувствовал, что драйвер слегка обмяк. – Так вы разрешите мне взять коготь? – Так теперь же не сработает, раз я знаю, пи*деныш! – ехидно прищурился Тито. – Ну, все равно, будем считать, будто вы и не узнали… Драйвер приподнял брови и пару мгновений смотрел на Тейлора. – Вот что меня в тебе бесит, Уэсс, – наконец вымолвил он задумчиво, – так это то, что ты – хитрожопый, лживый сукин сын! Хотя ты и думаешь, что сильно умный. Не знаю, зачем тебе коготь, но, вижу, что сильно надо, – надсмотрщик задумался на пару минут, потом хмыкнул, явно обрадовавшись новой идее, даже хмурое лицо его просветлело. – Ладно. Положим, я тебе дам этот сраный коготь. Но ты должен его заработать. «Дашь на дашь» – идет? – И что я должен сделать, господин Тито? – осторожно вопросил Тейлор, потому что с ужасом понимал, что некоторые вещи он не согласен делать ни за какие тебе волшебные амулеты. – Совсем не то, что ты подумал, идиот! – раздраженно рыкнул Тито. – Я еще не опустился до такой низости, хоть ты и гнушаешься мной, мерзавец. – Простите, мистер Тито, – Тейлор покраснел до кончиков ушей. – Я вообще не про это думал!.. – Про это, про это, не надо мне тут!.. Вон как всего перекосило. В общем, это не то, что сейчас пришло в твою благочестивую голову, мой добрый христианин. Но тоже слишком легко не будет, обещаю. – Хорошо, я попробую, мистер Тито, – Генри не знал, куда девать глаза. – А что надо сделать-то? – Я хочу, чтобы ты продержался десять минут против Черного Каракала, малыш. Сможешь? – Вы хотите, чтоб я дрался на ринге? Прямо сейчас? Не то, чтобы это предложение было слишком неожиданно, учитывая все обстоятельства, но, прямо скажем, недальновидно. Ведь Генри не был готов ни морально, ни физически. И что там за Каракал такой? Видимо, известный здесь боец, раз Тито отзывался о нем с подобным пиететом. Какую цель преследовал драйвер, посылая Генри на ринг? Проучить зарвавшегося раба или действительно верил в его умения. Серьезные драки зачастую решались парой ударов в челюсть, а тут целых десять минут! Похоже на самоубийство. К тому же, сегодня с ринга уже вынесли пару бездыханных бойцов. Но был ли у Тейлора выбор, вот вопрос, или проклятый испанец уже все за него решил? – Хах, ты можешь отказаться, сосунок. Тем более, чего тебе биться за мои интересы? Коготь же для меня предназначен, не так ли? – язвительно усмехнулся надсмотрщик. Генри понял, что он встрял в свою же паутину и, как ни барахтайся, еще больше залипнешь. Дьявол! Впрочем, дух безрассудства уже ударил Тейлору в голову. Когда-то его хук справа был грозой всех кабацких заварушек, а один раз лейтенант даже боксировал за честь полка в нелегальном поединке с лейб-гвардейцем короля лордом Джоном Пэрротом, которому благополучно подпортил его длинный задиристый нос. А вот нечего было этому идиоту так бесцеремонно насмехаться над драгунами! Кроме того, как там говорил Па Конте? Он, Тейлор, может смело выходить на бой с любым противником: потому как «будет удачлив там, где другие потерпят поражение». Что ж, пришло время проверить. – Если я продержусь против Черного Каракала десять минут, вы отдадите мне коготь? И даже не будете дознаваться, зачем он мне? – Это так, малыш. – Ладно, я готов. Генри сознавал всю абсурдность ситуации, представляя, как все это нелепо выглядит со стороны: рисковать жизнью ради какого-то собачьего когтя. Несомненно, нет ничего глупее. – Эх, поганец, видно сильно тебя приложило! И только бес знает, какого рожна. Что ж, идем, выставим тебя на бой. Сейчас как раз Каракал должен выйти на первую схватку. Он обычно бьется с тремя-четырьмя противниками. Как сложиться. И пока, на моей памяти, проиграл только раз – какому-то заезжему мексиканцу. Но тот был силен, как чертов буйвол. – Ставьте на меня. – Чего? – Поставьте на меня деньги. Сколько сможете. Не прогадаете. – Ты так уверен, Тано? – Уверен. Иначе, зачем бы я выходил? – Ладно. Но гляди, если проиграешь, ответишь за каждый пени, сученыш. – Я не проиграю. Тито как-то странно на него посмотрел, но спорить не стал. Отошел к организаторам договариваться и делать ставки.***
Каракал хоть и не выглядел слишком внушительным – где-то на полголовы ниже Тейлора, – но оказался действительно смертоносным: быстрым, ловким, жестоким, в полной мере оправдывая свое звериное прозвище. У Генри появилась возможность понаблюдать за будущим соперником в деле, потому что собственно его, лейтенанта, бой намечался третьим. Конечно, это получалось на руку Тейлору– хотя и не слишком-то честно, – ведь противник наверняка будет измотан. Но теперь, глядя на первые поединки, Генри усомнился, насколько это выйдет справедливо по отношению к нему самому. Такого сочетания силы, напора и точности он, кажется, никогда еще не встречал. А у Тейлора в наличии имелся всего лишь полуголодный каторжный труд и никаких особых тренировок, кроме, правда, выносливости. Оставалось надеяться на прежний, подзабытый уже опыт, да на оптимистичное предсказание оракула. Но отнюдь не выдающиеся умения этого туземца поразили, на самом деле, Тейлора до глубины души. Когда они с Тито снова вышли на бойцовый двор, сумерки постепенно сгущались, на стенах зажгли масляные светильники, и блики пламени освещали теплым мерцающим светом фигуры дерущихся бойцов в кольце подвыпивших взбудораженных зрителей, плотно обступивших площадку. Все одобрительно зашумели в предвкушении, когда на ринг вывели Каракала. И тут Генри основательно напрягся, потому что руки парня оказались скованы, а смуглое глянцевое тело практически обнажено: небольшая тряпица, жгутом скрученная на крепких бедрах, едва прикрывала причинное место. Выглядело это диковато, на самом деле, но вместе с тем эффектно: будто неуправляемый дух туземца не позволял держать его в узде без кандалов. Может, того и добивались местные организаторы – эпатировать не слишком искушенную публику, да навести жуть на будущих противников Каракала. Но более всего Генри стало не по себе, когда отсветы огня, вылизывая застывшую посреди ринга темную фигуру, оттенили характерный рельеф на теле африканца, похожий на... тонкие белесые ленты, пропущенные под кожей. Уродливые длинные полосы щедро обвивали его плечи, спускались по груди почти до середины живота. Конечно, следами порки, особенно чернокожих рабов, здесь никого особо не удивить. Почитай все бойцы-невольники имели такие метки. Генри тоже в свою бытность лейтенантом вдоволь насмотрелся на изувеченные спины солдат. К тому же, с недавних пор, он сам носил некоторое количество позорных росчерков на спине. Но когда, традиционно приветствуя честную публику, негр повернулся к нему спиной, Тейлор чуть не присвистнул от изумления. «Мать моя!..» – ошарашено подумалось лейтенанту, потому что все тело парня на манер циновки – от лопаток и до коленей – покрывало плотное плетение шрамов: вдоль, поперек, наискось. Полоска к полоске. Чистой здоровой кожи во всем этом месиве, ужасающем своей методичностью, заметно не было. А кое-где плоть вообще оказалась пробитой глубокими кавернами. Но хозяин чернокожего, по какой-то причине, и не думал униматься, потому как на ягодицах и на бедрах раба поверх всего этого безобразия красовались новые рассечения, сочащиеся темной сукровицей. Впрочем, создавалось впечатление, что раны эти туземца совершенно не трогали. Еще бы! Судя по всей остальной чудовищной картине, сия безделица ощущалась для него лишь досадными царапинами. Каракал слегка поклонился зрителям и замер в отрешенном ожидании, пока его раскуют и обмотают кисти специальными тряпицами. Генри, невольно любопытствуя, перевел досужий взгляд на голову туземца, и холодок пополз по его внутренностям. Сероватое в свете огня лицо невольника выглядело, хоть и хищным, но абсолютно безжизненным – и от этого поистине демоническим. Непонятно, что создавало такое впечатление: то ли полностью расслабленные мышцы щек и лба, отчего уголки полных губ казались изогнуты в усталой брезгливости, то ли мертвый взгляд полуприкрытых глаз, устремленных, словно два темных провала, куда-то за пределы ненавистной реальности. Но как только рефери дал отмашку, Черный Каракал, вопреки показной безучастности, ринулся на своего противника со скоростью пушечного ядра, с ходу нанося отточенные, мощные удары в челюсть. Несколько мгновений, и все было кончено. Громоздкий, неповоротливый детина свалился кулем на ринг, так и не успев поднять рук. Никаких шансов у него, похоже, не было, хоть поверженный битюг и казался в полтора раза мощнее. «Да... Вот что значит размер не имеет значения...» – вспомнил Генри рассуждения драйвера и прищелкнул языком. Лейтенант остался искренне впечатлен быстротой и четкостью этой победы, потому что разбирался, но остальные мужланы вокруг разочарованно заулюлюкали, засвистели, возмущенные, что им не дали насладиться долгой кровавой бойней. На ринг быстро вышел сухощавый приземистый человек, похожий на зажиточного фермера: загорелый докрасна, но с растрепанной соломенной шевелюрой, торчащей беспорядочно из под полей добротной шляпы. В руке он держал лошадиный хлыст. Мужчина быстро подошел к африканцу и, жестом велев нагнуться, что-то гневно заговорил рабу прямо в лицо. Его гибкое орудие нравоучительно постукивало в такт по смуглому плечу невольника. Наконец, чернокожий кивнул с поклоном и развернулся к хозяину спиной. Тот жестоко полоснул несколько раз, мастерски высекая на уже изувеченной коже новые рубцы. Глянцевые яркие капли набрякли в разрывах и тоненько заструились вниз по темному телу. На удивление, парень остался совершенно равнодушен к истязаниям, будто его это никак не касалось. Он даже не дернулся, а отрешенное выражение скуластого лица нисколько не изменилось. Воистину дьявол! Генри сглотнул и искоса глянул на Тито. Но драйвер тоже не казался впечатленным, думая, кажется, о своем. В этот раз Черный Каракал, видимо, учел свои ошибки, стараясь дать публике то, в чем она так остро нуждалась. Поэтому следующая схватка с белым крепышом-матросом выглядела довольно зрелищным мордобоем, который периодически скатывался в ожесточенную возню на земле. Каракал неизменно выскальзывал из захватов и, оказываясь каким-то чудом сверху, наносил по телу оппонента сокрушительные удары кулаками, локтями, ногами. Благо на половину из них матрос успевал выставлять защиту. Лица обоих бойцов уже отекли и превратились в кровавую кашу. Но Каракал явно не торопился добить противника, продлевая удовольствие толпы. – Интересно, есть какие-нибудь правила у этой борьбы, мистер Тито? – наконец поинтересовался Генри, безуспешно пытаясь вычислить, что за приемы используют бойцы. – Как-то всего понамешано... Что-что, а разнообразные тактики и приемы боев он как раз удосужился изучать в полковой библиотеке – профессия обязывала, – потом отрабатывая их со своими солдатами. Особенно его впечатлял греческий панкратион. «Было бы здорово поучаствовать...» – думал тогда Тейлор. Что ж, оказалось, весьма опрометчивое желание... – Да какие здесь тебе правила, малыш? – усмехнулся Тито. – В том и соль – рубись, как можешь, пока противник не сдастся. Ну... либо не сдохнет, – он прищурился. – А что? Очко заиграло, сученыш? Поздно уже! И предупреждаю, если вздумаешь сдаться, то лучше тебе сдохнуть, потому что я поставил на тебя кругленькую сумму. Как ты и сказал. – Спасибо за доверие, сэр, – мрачно кивнул Тейлор и снова сглотнул. Не то, чтобы он боялся, но было нервно. Особенно, когда лейтенант увидел, каков его противник в деле. Каракал на ринге словно погружался в желанную стихию. Столько яростного напора было в его нападениях, но в тоже время в каждом движении чувствовался молниеносный расчет. Внезапно толпа взревела, а Генри сначала даже не понял, что произошло, настолько это выглядело стремительно. Измотанный, окровавленный белый боец вяло защищался от Каракала локтями, стоя посреди ринга. Но когда африканец пытался пнуть соперника под ребра, моряку удалось зажать ступню нападавшего в кулаке, больше для того, чтобы отбросить в сторону сей безжалостный таран. И тут туземец, демонстрируя гибкость кошки, пружинисто подскочил и, опираясь на захваченную ногу, с разворота нанес другой ступней сокрушительный удар прямо в челюсть противнику. Несколько мгновений стояла тишина, пока моряк, цепляясь за остатки сознания, качался в ошалелой прострации. А потом под дикие вопли толпы рухнул, наконец, на окровавленный ринг. По настоящему впечатленный, Генри увидел, как на пару секунд равнодушная маска слетела с туземца, обнажив сверкнувший торжеством взгляд и сытый оскал зверя, порвавшего ненавистному врагу горло в смертельной схватке. Неожиданно темные, слегка заплывшие глаза Каракала глянули прямо на Тейлора, и африканец ощерился в лютой ухмылке людоеда, от которой, признаться, в животе лейтенанта сделалось совсем неуютно. Тем более, зубы туземца были в крови.