Ветер веет, где хочет, и ты слышишь голос его, но не знаешь, откуда он приходит, и не ведаешь, куда он идет... [Ин: 3:8]
***
Мачо выиграл бой. Кожа его горла была разорвана в двух местах и висела клочьями, несмотря на защитный ошейник. Окровавленного, тяжело дышащего пса пришлось загрузить в повозку и отвезти к лекарю, который около часа накладывал швы, пока Тейлор и Тито объединенными усилиями держали бедолагу. То еще удовольствие... Заодно зашили лейтенанту рассеченную бровь. Потом отправились в обратный путь в темноте. Теперь-то лейтенант понял, зачем нужна была телега. Вряд ли победитель выдержал бы обратную дорогу на своих ногах в таком плачевном состоянии. Удача, хотя бы живой. Генри тоже от души порадовался, что ему не пришлось идти пешком. Лейтенант слишком хорошо понимал сейчас израненного пса. Все тело ныло – особенно ребра при вдохе – лицо саднило, заплывшие глаза не открывались, разбитые губы, отвратительно вспухнув, двигались с трудом. Ну, впрочем, ничего нового... Синяки и ссадины после прошлых побоев по милости Чакки Брайта сошли с его лица лишь совсем недавно. Зато Тейлора догнало. Довольный испанец милостиво разрешил отдыхать, но Генри не спалось. Вытянувшись на дне телеги, лейтенант крепко сжимал в кулаке залог своей обетованной свободы, сунув руку с добытым когтем для надежности в карман. И не верил своему счастью. Все телесные невзгоды, благодаря накрывшей его эйфории, отступили на второй план. Если бы пару месяцев назад ему сказали, что какой-то гадкий кусок плоти окажется для него этаким сокровищем, Генри, конечно, не поверил. Неисповедимы пути Господни, однако. Он еле удержался, чтобы не помчаться к Зафару со своим ликованием в тот же миг, как только они прибыли в усадьбу и отвели потрепанного Мачо в вольер. Но потом оказалось, что Тито сам едва держится на ногах, поскольку всю дорогу прикладывался к фляге, заливая радость ромом. Пришлось оттартанить вусмерть «уставшего» драйвера в его хижину – где-то на задворках усадьбы – и кинуть на замызганную кровать, где он тут же сладостно захрапел. Желудок лейтенанта осатанело заурчал, требуя после всех переживаний хотя бы кроху съестного. Срочно. В лунном свете, льющемся из окна, Генри обшарил взглядом захламленную комнатушку. Подошел к уставленному всякой всячиной грязному столу. Почти на ощупь разыскал под глиняной миской черствую краюху хлеба, скукоженный сыр, дальновидно закрытые от докучливых насекомых и вездесущих грызунов. В котелке – недоеденную кашу. Особо не раздумывая, сел за стол и умял всю эту прелесть в один присест, несмотря на то, что больно было даже открывать рот. Немного поразмыслив, подобрал выпавшую из руки Тито флягу. Все равно ведь не вспомнит, пьяный ублюдок. К удивлению, на дне спасительно плескалась пара глотков, так необходимых сейчас Тейлору – хотя бы в качестве обезболивающего. Лейтенант жадно опустошил сосуд и даже потряс его над языком на предмет последних капель. В голове благословенно размягчилось, мысли, чувства притупились до уровня терпимости. Боль под ребрами стала не такой острой. Дьявол. Завтра вечером он сходит к Па Конте, колдун наверняка сварит каких-нибудь зелий... Но до этого придется целый день заниматься чертовой долбежкой земли. Как? Если он рукú поднять не может? Генри попробовал вздохнуть, но где-то на середине осекся, пронзенный острой болью в подреберье. К тому же, он чувствовал, как чуть ниже лопаток спина неотступно ноет. Лейтенант осторожно выдохнул. Да... завтра, кажется, его ждет настоящий ад. Тейлор собрался было уже выйти из хижины и тихонько прикрыть за собой дверь, но тут Тито всхрюкнул и заворочался, а в районе его бедер что-то заманчиво звякнуло. Деньги?! Сердце Генри полыхнуло так, что он сразу забыл обо всех своих ранениях. Кошель так и остался привязанным к поясу ублюдка! Там же, кстати, лейтенант рассмотрел отличный кинжал. О, спасибо тебе, Великий Боже! Или это надо благодарить африканских Богов? Впрочем, неважно. Вот он, долгожданный шанс! Как Генри себе представлял, денег в этом кошеле сейчас немало. Все равно проклятущий драйвер бездарно пропьет этакое богатство, а он, Тейлор, наверняка может позволить себе не только заплатить за лодку, карту и припасы на долгое плавание, но даже купить место на одном из отбывающих кораблей, представившись богатым путешественником! Только нужно помыться, побриться, купить себе подходящую одежду... Вряд ли его узнают так просто, если он вновь заделается досточтимым лордом. Или он может перекантоваться в горах до поры, пока его перестанут усердно искать, а потом в удобный момент наймется матросом на какое-нибудь судно. Впрочем, вариант зафрахтовать лодку, отплыть подальше в море, добраться до фарватера, и ждать, пока тебя подберет идущий мимо корабль, тоже нельзя сбрасывать со счетов. Несомненно, там легко выйдет прикинуться потерпевшим крушение матросом или заблудшим рыбаком. Да мало ли, что позволишь себе придумать с этакими деньжищами! Еще и оружие какое-никакое на первое время у него будет, пока лейтенант не прикупит что-то более серьезное. Перспективы теперь для побега открывались широкие. К тому же, со звонкой монетой на руках гораздо больше шансов найти помощников, готовых рисковать головой во спасение. Ну же, давай, Тейлор, не медли! Такой шанс бывает только раз! Кто не рискует, тот не пьет шампанского, говорят проклятые лягушатники. И они чертовски правы! Наверное, он даже окажет определенную услугу Тито, если лишит его всех этих денег: хотя бы пропащий мудак не сопьется вконец. Эти достойные мысли стрелой пролетели в голове Генри, и лейтенант потянулся к вожделенному кошельку...***
– Ах ты, гребаная тварь! Тейлор почувствовал, как его бренное тело, словно мешок соломы, вздергивают вверх за грудки, вследствие чего бок до самого мозга прошивает острая резь. Генри, распахнув ошалевшие со сна глаза, просто взвыл от боли. – Какого гребаного черта, мудила!!! Подлый ворюга!!! Где мои деньги, уе*ыш? Осатаневший от ярости Тито вцепился огромной пятерней англичанину в рубаху и орал прямо в его заспанное лицо. Обильный фонтан слюней, летевший из разверзнутого рта, призван был, видимо, выразить крайнюю степень негодования драйвера. – Какие деньги, сэр?! – разбуженный столь бесцеремонным образом, Генри никак не мог взять в толк, чего от него хотят, тем более его вчерашние травмы вопили о желании обращаться с ними чуток помягче. – Тебе жить что ли надоело, гнида хитрожопая?! Я тя щас на ленточки покрошу!! – он снова встряхнул Генри так, что тот скорчился от боли. – Если вы о кошельке, сэр, – вследствие всех этих неблагоприятных мер удосужился, наконец, сообразить Тейлор, – то я сунул его под матрас! – Что?!! – Тито, казалось, был на грани апоплексического удара, настолько лицо его выглядело синюшно-бардовым, вены на лбу опасно вздулись. – Под какой такой матрас, змееныш?! – Да под ваш, сэр! – Генри попытался отодрать от себя драйвера, поскольку это становилось невыносимым. – Вы там смотрели? – Ах ты, гаденыш! – Тито закатил ему такую затрещину, что пульсирующую голову лейтенанта пронзила новая волна боли. – Какого дьявола! – едва дыша, испанец выпустил, наконец, рубаху Тейлора, вращая набрякшими кровью глазами. – Кто тебя просил, долбо*б?! Кретин! Я чуть кони не двинул с перепугу! – Простите, сэр!.. Но драйвер уже ринулся обратно в свою хижину – проверять. – Чтоб не украли, господин Тито! Просто двери у вас там не закрываются! Сэр... – крикнул Генри вдогонку испанцу, мученически потирая гудящий лоб. Боже, он, правда, хотел, как лучше!.. Вчера Тейлор так и не смог уговорить себя поддаться соблазну. Его десять поколений гребаного лордства взбунтовались всем нутром против такой откровенной низости, как хищение кошелька, сколько бы практичный здравый смысл их чопорные сиятельства не уговаривал. Насчет оружия его благородные предки ничего не имели против, но в отсутствии денег оно как бы и без надобности. Устав бороться сам с собой, лейтенант – вот дурья башка, оно ему надо было! – отвязал осторожно кошель и заботливо сунул его под матрас дрыхнувшего без задних ног испанца. Исключительно с целью сберечь от случайного вора. Таким образом, очередная предоставленная судьбой возможность отправилась псу под хвост. Вернее, под тюфяк долбаного ублюдка. Потом с совестью, благополучно распухшей от гордыни, но с поруганной в кровавые ошметки надеждой, Тейлор поплелся в свой сарай, рухнул там на циновку и заснул мертвым сном до того самого момента, пока его не разбудил вопль обезумевшего драйвера. Позаботился, дьявол, на свою голову! Вот... Сделал добро – получай, что положено, и не вякай! Лейтенант поморщился, ощущая, как пылает изнутри его натерпевшийся за вчера череп. Потом вдруг Генри затошнило так, что впору было блевануть. Но он сдержался. Обвел хмурым взглядом опустевший сарай, так как рабы, испуганные разъяренным надсмотрщиком, от греха выскользнули наружу. Лишь Свен и пара белых каторжан спросонок пялились на него озадаченно. – Чего этот мудель корявый опять до*бался? – с осторожным зырком в сторону смывшегося драйвера вопросил скандинав. Генри не расположен был разговаривать, сейчас это было совершенно не в его силах. Он молча пожал плечами и, бережливо кособочась, отправился на свою Голгофу, стеная в душе все те проклятья, которые приходили в этот момент в его рыдающий мозг.***
Как и следовало ожидать, работа в этот день не заладилась. Лейтенант едва успевал поднимать мотыгу всего каких-нибудь раза два за минуту, переживая после этого нашествие гадких мушек в глазах, пытающихся нахраписто перерасти в обморочную пелену. Он выпил уже всю воду, которая была ему выдана, и теперь лишь облизывал пересохшие губы, с трудом ворочая шершавым языком. Руки и ноги гадко дрожали. Проезжающий мимо Тито косился на него недобро. Но не докапывался. И на том спасибо. Пса рядом с ним не было. «Надо будет зайти к Мачо, глянуть, как он», – подумал Тейлор, удивляясь, отчего он вдруг волнуется за здоровье собаки. Коготь, бережно завернутый в клочок собственной рубахи, Тейлор все время нащупывал в кармане, благостно ощущая маленький драгоценный сверток. И от этого становилось чуточку легче. Сегодня вечером – о, великие надежды! – он, Генри, доберется до колдуна и, наконец, получит свой амулет свободы! «Надо только как-то выполнить чертову норму», – думал лейтенант, с тоской обозревая бесконечные ряды террас вверх по склону. А то вряд ли он будет в состоянии нормально двигаться после наказания. Все когда-нибудь кончается, закончился и этот тягостный день. Когда солнце зашло за горы, Тейлор потащился в усадьбу, чтобы сдать кладовщику мотыгу, отметить недоработку у писаря и получить положенную вздрючку. Всего лишь половина рядов была им возделана ценой адских усилий, но Генри уже было все равно. Все его тело ощущалось, как сплошная боль, какая разница, станет ли ее немного больше? Когда подошла очередь лейтенанта, он назвал писарю фамилию, под которой здесь числился и открыл рот, чтобы произнести количество сделанного. Солгать было нельзя, да и бессмысленно. Драйверы так же учитывали все нормы и подавали свои списки. Их слово считалось истиной. За вранье следовала кара гораздо худшая, а чернокожих рабов могли даже жестоко убить для острастки остальных. Впрочем, Тейлор и не собирался проверять, только ли чернокожих. – Пять с половиной, сэр, – вяло буркнул он, готовясь отойти к кучке рабов, безучастно ожидающих, когда их поведут пороть. – Запиши, Боб, этот парень сделал норму, – раздался хриплый голос за спиной Генри, а потом хмуро добавил удивленно поднявшему глаза клерку: – Пиши говорю, просто этот остолоп тупорылый считать не умеет. Не веря своим ушам, Тейлор кинул на подошедшего сзади драйвера растерянный взгляд и увидел, как Тито коротко кивнул ему отойти. – Благодарю вас, мистер Боб, – проговорил Тейлор осторожно, когда они отдалились чуть в сторону от сборища надсмотрщиков и рабов. Радоваться, на самом деле, рано – вряд ли Тито сделал это чисто из человеколюбия. Ублюдку, разумеется, опять что-то нужно от Генри. – Вот что, сосунок, можешь отлежаться где-нибудь пару дней. Я прикрою. Только особо не отсвечивай. А потом пойдешь работать на сборе винограда. Нормы там тоже немаленькие, но все получше будет, чем землю долбить. Усек? – Да, сэр. Спасибо, – Тейлор был настолько ошарашен великодушием испанца, что даже не знал, что еще сказать. – И надеюсь, ты сильно не болтал, чем мы с тобой в городе занимались? – Не волнуйтесь, сэр. Я не из болтливых. Как там э-э-э... Мачо? – А что ему сделается? На то и собака, чтобы все на нем заживало. Но раны непростые, да, – Тито еще больше посмурнел. – Недели две пока затянутся. – Понятно. Желаю ему быстрее поправиться. Тейлор переминался на месте, чувствуя себя неловко из-за неожиданного благоволения испанца. Как-то не вязалось это с паскудным образом, уже сложившимся в голове лейтенанта. В чем тут подвох? – Ладно, ступай, поцик. Хотя нет, стой. Скажи мне, почему ты не взял деньги? Мог ведь сбежать? Мог даже прирезать меня, если на то пошло. Струсил поди? Или может ты – сумасшедший идиот? Генри безжизненно пожал плечами. Что тут ответишь? Струсил ли он? Ну уж нет! За свободу Тейлор готов был биться всеми четырьмя, грызть землю зубами. Но не скажешь же Тито истинную причину: воровство ему отвратно по сути. А уж тем более – убийство спящего, пусть даже и такого вот скверного. Что ж, это смешно. Испанец прав, абсурднее не бывает! Лейтенант осознавал это. Справедливо, что видавший виды драйвер принимает Генри за умалишенного. – Хмм... На слабака ты вроде как не похож. Каракала вон того же завалил за какой-то там дурацкий коготь. Ладно. Если ты не малахольный и не трус, будем считать, что ты хитрожопый мудак. И только попробуй мне что-нибудь выкинуть, гаденыш, пожалеешь, что на свет родился! Генри выдохнул. – Я понял, сэр. Я могу идти? – Иди. Нет, стой. Если будешь вкалывать на сборе по-честному, я поговорю с управляющим, пойдешь работать на винодельню. Так что в твоих интересах быть пай-мальчиком, сученыш. Не благодари! И развернувшись на каблуках, Тито зашагал в сторону своей хижины, а Генри оторопело смотрел ему в след, пока надсмотрщик не скрылся из виду в роще тропических акаций. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГЛАВЫ СЛЕДУЕТ...