В РИТМАХ ЗВЕНЯЩЕГО СЕРДЦА

– Бастиен! Приветствую тебя, мон ами! Как съе... здил?.. Радостный возглас ламана внезапно осекся, когда Зафар разглядел в сумерках зверски покореженную физиономию англичанина. Но тем не менее, он стоически закончил фразу, почти не дрогнув, правда слегка притушил свой бодрый тон. Вопреки извечной невозмутимости, глаза волофа чуток расширились, а брови озадаченно приподнялись. Тейлор всем своим истрепанным существом чувствовал, как от ламана привычно веет теплой надежностью, и при этом создается полное ощущение, что все несчастья лейтенанта сейчас развеются только лишь от одного присутствия этого удивительного человека. А Генри, если уж быть до конца честным, весьма нуждался в утешении, хотя и не собирался демонстрировать свой раздрай. Он так обрадовался другу, что даже забыл про свой непрезентабельный вид. – Что случилось, фрэа? Кто тебя так... опять? – это прозвучало укоризненно, на самом деле, будто старший брат сокрушается по поводу очередной бестолковой выходки младшего, потом вдруг в глазах волофа пыхнуло понимание. – Тито тебя поймал?! Когда ты коготь срезал? – И да, и нет... Да все в порядке, дружище, не парься!.. – беспечно отмахнулся лейтенант в ответ на обеспокоенный взгляд ламана. – Просто... Пришлось кулаки почесать. Победил там одного... На боях! – Генри горделиво приосаниться, но тут же беззвучно охнув, снова скосился на бок. – На боях?! О, поздравляю! – Зафар заметно посмурнел, хотя виду особо не показывал. – И с чего тебе вдруг приспичило драться, фрэа? Генри, оглянувшись, подхватил друга за локоть, увлекая его в сторону тропы в деревню. – Это было условием Тито – в обмен на коготь, – понизив голос пояснил он, когда они приблизились к кромке сумрачного леса. – Так ты ему рассказал все же?! – Зафар пораженно замер, на миг растеряв свою привычную невозмутимость. – Ты за кого меня принимаешь, дружище? – слегка обижено буркнул Тейлор. – Конечно, я не сказал... всего. Но чуть-чуть пришлось. Ты прав, потихоньку срезать коготь не удалось, и я спалился в самый ответственный момент. Ублюдок чуть меня не прибил. Решил, что я собираюсь на него колдовать. Я уж думал, что мне хана! Так что пришлось сочинять на ходу. Целая история получилась!.. – Генри самодовольно хмыкнул. – Ух... Еле отбился. – И он купился? – волоф с сомнением покачал головой. – Не знаю. Похоже что... нет. Но неожиданно пообещал отдать мне коготь за победу над этим парнем... Каракалом. Может, деньги для него важнее всякой ворожбы? – Каракалом? ТЫ ПОБЕДИЛ КАРАКАЛА? – Зафар уставился на него так, будто Тейлор с Луны свалился прямо ему под ноги. – Ты ничего не путаешь, фружэн? – Вроде нет, – лейтенант с досадой глянул на волофа. – Если только это не тот располосованный до жути чувак, который сходу уложил парочку ублюдков выше него на голову. А что? Ты его знаешь, брат? Скажи ж, боец, что надо! – принялся восторгаться Генри. – Умелый такой, шустрый, и удар у него мощный, зараза. А скачет, и правда, что твой котяра. Видел бы ты, как он свалил одного парнягу ударом ноги с разворота! Прямо пяткой в голову! Р-рраз! Тот хлопнулся, как подрубленный! Даже не пикнул! Это... Это был чистый шик! А потом, когда мы с ним сошлись, пришлось попотеть, конечно... Хорошо, этот монстр уже слегка притомился. Забыв про усталость, лейтенант взялся изображать в лицах, как проходил его бой с Каракалом, и так увлекся демонстрацией, что даже стал азартно размахивать руками, показывая как и откуда наносились удары. Зафар хмыкал одобрительно, глаза его светились уважением. – Так! Так! А я его вот так! Гляди! А он меня так! И я тут ка-а-ак вдарю! У него рожа такая – в кровь! Он рухнул! Я такой – р-раз на него! И в глаз! Оу! – вскрикнул вдруг Генри, когда слишком активный взмах заставил его согнуться. – Аллах! Э, да ты чего это, ами? – Зафар обеспокоенно подхватил скрюченного друга. – Где болит? Идти можешь? – Все нормально, дружище, – Генри осторожно разогнулся, отпыхиваясь, потом решительно отодвинул руку Зафара. – В боку чуть-чуть кольнуло. Этот туземец чертов мне вчера все ребра пересчитал. Не бери в голову, братишка, – вымученно улыбнулся Тейлор, заметив огорченный взгляд ламана. – Полежу чуток и все пройдет. Может, Па Конте снова даст какое зелье выпить? – Конечно, даст. Зайдем к нему. Пусть он на тебя посмотрит. Не нравишься ты мне. – Хех, что я девица какая, чтоб тебе нравиться? – неуклюже пошутил Генри, испытывая настоящую неловкость от своей слабости. – Ничего, пройдет. Не впервой. Мне бы только чего слопать, отосплюсь и буду как новенький. Зафар вдруг хлопнул себя по лбу и, вытащив из сумки тряпицу с куском чего-то пахучего, аппетитного, протянул Генри. – Вот... Возьми. Осталось от обеда. – О! Дружище! Как же вовремя! – невнятно промычал лейтенант, спешно набивая рот сочной стряпней, напоминающей мясной пирог с какими-то запашистыми остренькими травами, потом даже прикрыл глаза от наслаждения. – Боже! Чтоб я без тебя делал, брат! А то уже, если честно, ноги не держат! Сам-то будешь? – опомнился Тейлор, отламывая половину. – Давай, ешь, ами, – Зафар ласково усмехнулся, глядя как Генри с великим вожделением уминает кусок. – Мои жены наверняка что-то приготовили. Не буду портить себе аппетит. Тейлор благодарно кивнул. Парни прошли немного по тропе в молчании, только слышно было, как Генри жует, тихонько подстанывая от удовольствия. – Интересно. По какому такому праву испанец выставил тебя на бои? – спустя несколько минут, задумчиво протянул Зафар. – Вот же шельма! Ты ведь ему не принадлежишь, ами! Если хозяин узнает, вышвырнет его вон за такие-то дела. – Но ты ведь не скажешь?! Генри вспомнил, что Тито просил его помалкивать и опасливо оглянулся. Но вокруг никого, конечно, уже не было, все деревенские рабы давно ушли к своим хижинам. – Не переживай. Даже если б я хотел, кто меня стал слушать? – хмыкнул Зафар. – Я не имею доступ к телу. Так я правильно понял, что, в итоге, ты получил коготь все же? – Угум... – Генри похлопал по боку, где лежала заветная вещица. – Тяжело же мне это далось... Надеюсь, оно того стоит. – Олуво никогда не обманывает, фружэн. Как он сказал, так и будет. Поверь. Надеюсь, – ламан улыбнулся, – ты мне расскажешь подробнее, как же тебе удалось провернуть такое опасное дельце с этим когтем. Ты, верно, родился в чепчике, Генри. И собака тебя не съела, и драйвер пощадил, а уж что Каракала удалось победить, так вообще... – Обязательно расскажу, братишка, – лейтенант самодовольно улыбнулся. – Ты меня приютишь на пару дней в своей деревне? Мне велено где-нибудь отлежаться, пока я снова смогу работать. – Конечно, мон ами. Какой разговор! Но разве тебя не хватятся? – Не должны вроде. Сам Тито меня отпустил. – ТИТО? – Зафар третий раз за вечер вытаращил глаза. – Какие-то чудеса говоришь... – Ага. Сам удивился... Но честно говоря, это было весьма кстати. Бока-то мне вчера знатно намяли, еле сегодня сдюжил. Вон норму даже не выполнил. Думал все, по заднице точно наваляют! – Генри привычно вытер жирные пальцы об штаны. – Ан нет. Пронесло!.. – Правда? Все же ты – везунчик, ами, как ни крути! И как же ты отвертелся? – Тито меня и тут прикрыл, представляешь! Не знаю, чего вдруг нашло на ублюдка, но он заступился за меня. И велел сгинуть куда-нибудь на два дня. – Слушай... Все это подозрительно как-то... Никогда не замечал таких щедрот за Тито. Будь осторожен, мон ами. Ему чего-то надо от тебя, это ясно. Вряд ли он так просто расстарается. Гнилой человек. Драйвер – одно слово. – Ну... может, он просто благодарен за кошелек? – За какой кошелек? Аллах, ты говоришь загадками, фружен, – Зафар покачал черной головой, уже почти невидимый в бархатной темноте. – Расскажешь потом все по порядку... когда отдохнешь. – Угу, – и вправду язык у Генри еле ворочался, там более внезапная сытость в результате съеденного пирога, окончательно размягчила мозги. Прихрамывая, он с горем пополам дотащился до деревни все же. Зафар повел англичанина прямиком в хижину колдуна и, оставив там на попечении Па Конте, ушел к себе, позвав их обоих после на ужин. – Я достал коготь, Бабá! – горделиво заявил Генри с порога. – Теперь вы мне сделаете амулет? – Что ж, Красная борода, – проговорил Бабалаво, принимая у него маленький сверток. – Я вижу, ты заплатил свою цену. – Я... я не знаю, правильно ли все сделал? – Тейлора по-настоящему волновал этот вопрос. – Я должен был убить человека. Это и была цена, Баба? – Не знаю. Ты должен был сделать то, что подсказывало сердце, чужеземец. – Оно... подсказывало мне, что лучше будет убить, но я... не смог. Я... испугался, – взгляд лейтенанта основательно потускнел, когда он увидел, что Бабалаво нахмурился. – Испугался? Чего там можно было испугаться? Этот человек ведь был в твоей власти. Ничего не мешало убить его. – Это так. Но ведь он не сделал мне ничего плохого. За что его было убивать? Ни с того ни с сего? – Он просил тебя. Тейлор даже не удивился, что колдун будто бы в курсе произошедшего. – Да, просил, – на Генри вдруг опять нахлынула волна паники, будто он вновь погрузился в ту безвыходную ситуацию. – Я должен был убить? – он с трепетом уставился на Бабалаво, ожидая ответа. – Это знают только боги, парень, им ведомы все пути. Боги говорят с нами там... – колдун прижал руку к груди. – А мы лишь поступаем так, как велит нам сердце... ну, или голова. Но она часто ошибается. Умей слушать правильно. – В общем, мне стало страшно убивать безвинного, и я смалодушничал. Ведь я не убийца, – голос англичанина совсем угас. – И что? Теперь коготь не поможет, Баба? Бабалаво подошел к алтарю и, положив на него сверток с когтем, завел свои причитания, окуривая сверху дымком душистых веток и посыпая какими-то порошками. – Я не вижу, что боги против. Может, это еще не вся жертва. Посмотрим... – наконец туманно промолвил колдун, внимательно разглядывая англичанина. – Я сделаю тебе амулет, чужеземец. Хорошо, сейчас новая луна. Амулет будет готов завтра в полночь. Возьмешь. И учти, Красная Борода, теперь у тебя связь с той бронзовой собакой. Я не знаю, как это скажется... Но будь начеку. – О, благодарю вас, Баба! А еще... – Тейлор замялся, понимая, что это совсем уже наглость с его стороны так напрягать старика, – вы не могли бы сделать этот свой напиток... от боли. – Ты ранен, я смотрю. – Нда-а... Немного. Ребра болят, – Генри попробовал вздохнуть поглубже и скривился. – И спина... кажется. – Да... Твой свет... Он потемнел, здесь и здесь, – колдун безошибочно указал те места, из которых тело прошивала боль. – Сними рубашку. Сядь. Па Конте усадил Тейлора на невысокую лежанку, устланную циновками, и, едва дотрагиваясь, стал водить по его телу прохладными сухонькими ладонями. От этого, несмотря на духоту хижины, лейтенанта слегка морозило, но прикосновения старика успокаивали и потому были приятны. Голова... плечи... грудь... живот... спина... Мягко, медленно... Сознание поплыло, и Генри стал невольно проваливаться в сон. Он дернулся, когда чуть не свалился с лежанки, и посмотрел на старика ошалелым взглядом: – Простите... Старик чуть улыбнулся уголком поджатых губ. – Ложись, – и когда лейтенант с легким стоном осторожно вытянулся на топчане, продолжил: – Ребра целы, можешь не волноваться, правда там был... – колдун остановился, подбирая слова, чтобы сказать так, как чувствовал, – сильный удар. Здесь идет холод. Растянуты мышцы, и кровь... застоялась. Хотя кость... – он еще раз сосредоточено поводил рукой над правым боком, – да, немного треснула. Но не страшно. – Спасибо, – пробормотал Генри, почти не удивляясь, откуда у Бабалаво такие точные познания про его ноющие внутренности. – Погоди, – колдун остановил руку где-то в районе желудка, – твоя спина... Ну-ка, повернись. Тейлор развернулся со скрипом, ощущая себя буквально немощным стариком. – Да, вот здесь, – Бабалаво положил руку чуть ниже лопаток. – Вижу!.. Высоко. Ты оступился... летишь. Было плохо, но ты терпел. Повезло, что не стал калекой... Лейтенант порадовался, что старик не видит его лица, такое оно стало пунцовое, будто его застали за чем-то постыдным. Впрочем, так оно и есть, если уж быть до конца честным. Ведь он, Тейлор, свалился с дерева, когда подглядывал за кузинами. – Да... грехи молодости, Баба. Вы правы, я в тот момент сильно долбанулся об землю. Прямо дух вон! – Тогда ты нарушил табу, чужеземец. Это было предупреждением. – Я же не знал ни о каких табу! – горячо возразил Генри, почему-то ощутив желание оправдаться. – Сейчас я стараюсь... делать все так, как вы сказали. – Возносишь ли ты по утрам молитвы Олдумаре, как я тебе велел? Генри искренне порадовался, что он это делает. Правда, не всегда. Довольно забавно, наверное, выглядит со стороны, когда он, волоча рабскую мотыгу по пыльной дороге, бубнит себе под нос что-то типа: «Я тот, кто имеет все блага. Я тот, кто просыпается в блеске величия. Я тот, чьи возможности безграничны». Но надо отдать должное, в результате Тейлор вдруг проникся, и ему почему-то стали приходить на ум забытые им христианские молитвы. «Покаяние» и «Отче наш» теперь все чаще слетали с его губ. Поганым безрадостным утром, перед тем, как пробормотать молитву чужим богам, он вспоминал о Своем. Христианин из Тейлора был так себе, конечно. Но когда, замерев на пару минут, Генри наблюдал с виноградных террас, как из-за гор восходит вечное Солнце, зажигая искорки света в каждой капле росы, он невольно шептал слова молитвы, чувствуя живительное дыхание Создателя над этой Землей. Олдумаре ли стоит Его называть или как-то по-другому, не имело особого значения сейчас. Тейлор ощущал: Его присутствие придавало спокойствие и силы, напитывало увядшую душу надеждой, запасало терпением против неурядиц тяжкого дня. Ифá устраняет все страдания от меня. Ифá снимает бремя с меня. Все, что сделано против меня, не сможет мне навредить. И Генри в этот момент чувствовал себя защищенным. Мурлыча под нос свои причитания, Бабалаво мягкими касаниями пальцев, смазанных чем-то скользким, согревающим, тихонько разминал разные места на спине и шее Тейлора, потом велел англичанину перевернуться и продолжил тоже самое на его груди... животе. Незаметно тело расслаблялось, боль растворялась под умелыми руками колдуна... Убаюканный уютными запахами трав, теплыми прикосновениями и заунывными наговорами старика, Генри не заметил, как провалился в безмятежный сон. Проснулся он на рассвете от кошмара, который острым ужасом резанул по нервам, заставив сердце панически забиться, а грудь жадно втянуть недостающий воздух. Тейлору снился Мачо. Пес смотрел на лейтенанта укоризненно из своего вольера, положив тяжелую голову на лапы. Генри зачем-то зашел к нему в загон и приблизился, протягивая руку, чтобы погладить.  Но Мачо не двигался, только следил за передвижениями Тейлора внимательным, почти человеческим взглядом. На мощной шее собаки кожа свисала неожиданно большими складками, и Генри, присев рядом, с странным любопытством приподнял одну.  Вот тут-то его и прошила волна чистого ужаса, потому что под складкой он увидел кровавую дыру, полную гниющего мяса,  кишащую какими-то тварями. То ли червями, то ли муравьями, то ли пауками. И это страшное углубление уходило куда-то вглубь тела несчастной собаки. Генри в панике распахнул глаза, ощущая как бьется где-то в горле перепуганное сердце, потом попытался прийти в себя, выравнивая сбитое дыхание. И никак не мог сообразить, где он и как сюда попал, пока не увидел невозмутимого Бабалаво, который сидел прямо на земле возле очага, что-то методично помешивая на огне.  Полог хижины оказался откинут и было заметно, как снаружи понемногу светает. Генри чувствовал сверху тяжесть одеяла. Похоже, он так и остался лежать на той же самой лежанке, где уснул вчера вечером. То есть, очевидно, он провел здесь всю ночь, и никто не разбудил его и не попросил убраться восвояси. Хотя... у лейтенанта закралось сомнение, точно ли это было вчера? Спать, как назло, больше не хотелось, и Генри попробовал сесть. Ребра, на удивление, оказались плотно перетянуты полотном, но черт его побери, он совершенно не помнил, каким образом это случилось. Неужели старик умудрился как-то ворочать его неподъемную тушку, да еще без его, Тейлора, на то ведома? Чудеса... Прежняя боль еще бродила отголосками где-то в теле, но значительно слабее... Можно, наверное, даже не обращать внимания. Только голова немного кружилась, да конечности дрожали от неприятной слабости. Колдун косо взглянул на Генри, продолжая помешивать свое варево. Из котелка на всю хижину пахло явно не съестным, а чем-то солодело-горьким с примесью тухлой рыбы. Какой-то гадостью, в общем. Тейлор весьма понадеялся, что это не завтрак, хотя с африканцев станется... – Я что? Заснул? – задал лейтенант дурацкий вопрос, все еще не в состоянии сбросить с себя ошметки отвратного сна. – Простите...  – Лежи, – невозмутимо ответствовал Бабалаво, наблюдая за потугами Генри подняться. – Куда собрался?  – Сон какой-то жуткий приснился, Баба. – Тейлор, наконец, переместился на ноги, где несколько секунд пытался обрести устойчивость. – Мне надо сходить... посмотреть...  Колдун тоже встал и, зачерпнув своего мерзкого варева чашкой, всучил ее Генри. Лейтенант ощутил, что его сейчас стошнит от густого запаха пропастины. – Не... не... это... благодарю вас, Баба, – Тейлор попытался отпихнуть подозрительный супец. – Я не голоден. Спасибо вам за все! Мне надо идти. – Пей, – колдун настойчиво подтолкнул плошку к его рту. – Это лечебный отвар. – Вы это специально? Да? – Генри с ужасом смотрел на черную вонючую бурду с загадочными капельками жира на поверхности.  – Конечно, – спокойно ответил колдун, хотя в глазах его плясали подозрительные искорки, или это был лишь отблеск костра. – Лекарство должно быть горше болезни, Белый Домибур. – Да я уже вообще хорошо себя чувствую!  – С каких это пор? – Вот прямо сейчас резко полегчало! – Тейлор умоляюще взглянул на непоколебимого хозяина хижины.  – Я обещал ламану, что ты будешь здоров через два дня, Красная Борода. Так что пей. – Вы сговорились?! – с отчаянием буркнул Генри, пытаясь на секунду представить, что он это выпьет: желудок недовольно ощетинился. – Ты сам просил что-то от боли. Так вот это оно, – отрезал колдун, и Тейлор понял, что малодушные капризы тут неуместны, если он хочет и дальше получать помощь. – Вы имеете в виду, что если я это выпью, то забуду про все на свете? – ворчливо отозвался лейтенант, обреченно поднося плошку ко рту и стараясь при этом не дышать. – Выпить-то я выпью, но как это потом удержать? – Пей одним глотком. Как огненную воду. И то правда. Тейлор, по молодости, на офицерских гулянках употреблял гадости и похлеще. Он закрыл глаза, зажал нос и глотнул, как было велено. Запах не обманул. По языку разлился горький привкус. В общем, чем-то даже похожий на шоколад, если бы не заполонивший рот дух рыбной тухлятины и еще чего-то солоделого. Наверное, таков на вкус козий помет. Правда, Генри не мог сказать с полной уверенностью, поскольку не пробовал. До сего дня. От этой мысли желудок опять заворочался в холодных судорогах. И Тейлор зажал рот рукой, громадным усилием воли стараясь усмирить непотребное содержимое и вернуть его на место. – Это... Это... – наконец, обретя дар речи, он попытался проморгаться от выступивших слез. – Это было незабываемо, Баба! Пожалуй, у вас тут десять раз подумаешь, прежде, чем заболеть. Ух... Спасибо! – На здоровье, чужеземец. Вечером приходи, выпьешь еще. И вот, мазь возьми, – он подал Тейлору деревянную шкатулку, – Ссадины, царапины, синяки. Все быстро заживает даже в такой сырости, как здесь. Смазывай, как можно чаще, если не хочешь, чтоб загнило.  Генри потрогал зашитую бровь, сейчас явно уже смазанную чем-то подобным, поскольку пальцы ощутили влажную липкость. И безотчетно понюхал пальцы. Пахло тоже отнюдь не розами. – Не трогай! – строго сказал колдун, хотя в этот момент стоял к лейтенанту спиной, потом развернулся, держа в руках миску и кувшин. – Вот, кашу съешь и лепешку с молоком. Ламан вчера принес, да ты уже спал. Он не стал тебя будить. – Спасибо! – растроганно пробормотал Тейлор, с жадностью принимаясь за еду, хотя бы затем, чтоб быстрее заглушить вкус прогорклого рыбьего жира во рту.  Но, впрочем, с едой он в последнее время совсем не дружил, поэтому любой лишний кусок был ему в радость. Интересно, сможет ли он когда-нибудь отблагодарить Зафара за такую неизменную поддержку?  Лейтенант не пожалел бы для волофа всех сокровищ мира, но это желание, к сожалению, ничего не значило, поскольку у него самого сейчас абсолютно ничего не было за душой. Кроме его, Тейлора, жалкой жизни, которой на данный момент – он отдавал себе в этом отчет – фартинг цена в базарный день. – Послушайте, Баба, – Генри вдруг осенила одна мысль. – А можно мне еще такой мази? Там этот пес... Мачо. Он тоже пострадал на боях. Разорвали его знатно. Ему ведь поможет, ага? Или это только для людей? – Поможет, – Бабалаво без лишних слов взял коробок из коры и зачерпнул туда мази, подал Тейлору, потом, подумав, налил в тыквенную флягу своего мерзкого пойла. – Это добавляй ему в пищу понемногу. Зверю понравится, не переживай, – хмыкнул старик, заметив, как Генри невольно передернуло.  Когда лейтенант подошел к вольеру Мачо, пес выглядел довольно бодро: совсем не похожим на ту жуткую укоризненную развалину из его кошмарного сна. У Генри немного отлегло. Хотя, присмотревшись, он заметил, что швы на теле собаки, и правда, были нехорошо вспучены, и вездесущие мухи буквально кишели, ползая по этим ранам. Мрак. Наверняка все это должно было серьезно беспокоить Мачо, но, как объяснял Тито, бойцовые псы не слишком-то чувствительны к боли.   Оставалась проблема: каким образом теперь смазать ранения этого свирепого парня. Если только зайти в вольер, а там – будь что будет. И лейтенант в великих сомнениях потянулся к задвижке. – Хей, Уэсс! Ты чего здесь ошиваешься, паразит чертов?! Еще чего-нибудь у моей собаки пришел отчекрыжить, придурок?  Генри от неожиданности аж подскочил, тем более, в ожидании опасности всё внутри звенело – почище натянутой струны. – Господин?!. Да я... – Что ты? Что? Вот долбо*б! Да Мачо тебе быстрей отчекрыжит все твои важные места, если сунешься. Он на это натаскан. Так что фыр отсюда. Я ж тебе велел не отсвечивать пару дней! Вот не ценят некоторые своего счастья. – Да я просто хотел... Тито раздраженно закатил глаза, но заметив, что Генри никуда не собирается уходить, все же буркнул: – Ну, чего надо? Говори, щенок. Только кратко. Некогда мне.  – Я мазь принес, сэр. От ран. И отвар. Гхм... о-очень  полезный. Па Конте передал. Клянусь, я все на себе испытал, мистер Боб. Не отравлено! – по-солдатски отчитался Генри, протягивая Тито коробочку вместе с флягой и в глубине души радуясь, что ему не придется теперь близко общаться с непредсказуемой псиной.  По выражению лица драйвера нельзя было понять, о чем он думает. Только, Генри показалось, какая-то растерянность мелькнула в его темных глазах. Потом испанец опять нахмурился. – А я почем знаю! С тобой, хитро*опым поганцем, надо держать ухо востро – так и норовишь что-нибудь отчебучить. Ну-ка, покажи, что не отравлено.  Генри послушно зачерпнул немного мази, потер ссадину на скуле, все еще вспухшую, едва подсохшую. Потом... ух... выдохнув, отпил глоток снадобья, стараясь не кривиться. Чудный вкус! Что ж, наверняка собаке понравится гнилая рыба...  – Это понемногу в еду – от боли, – лейтенант заткнул пробку и сунул флягу Тито, – а это – мажьте ему раны, как можно чаще. Па Конте говорит, гнить не будет. Кончится, я еще принесу. – Чего это ты вдруг? – подозрительно прищурился Тито. – Никак надо чего опять? Или на всякий случай задабриваешь? Генри пожал плечами. Как объяснить драйверу, что просто жаль пса? Тем более, когда у самого все тело ломит, он сейчас мог себе представить чужую боль. Пусть это даже и какая-то посторонняя собака. Хотя нет... не совсем посторонняя теперь. Мачо все же пожертвовал ему свой коготь, который призван спасти Тейлора  от самой жуткой участи в его жизни. – Это в знак моей благодарности за ваше покровительство, – наконец нашелся лейтенант. – Лучше бы ты за мое покровительство амулет у своего колдуна выпросил, бездельник... – ворчливо отозвался драйвер. – Па Конте все время спрашивает своих богов, сэр, но они молчат. Не знаю, что тут можно сделать... Он говорит, без их ведома амулет не будет работать, –  лейтенант попытался состроить предельно горестную физиономию. – Наверное, просто надо еще подождать, сэр. – Угумс... – Тито откупорил крышку фляги и, нюхнув содержимое, резко отпрянул, скривившись, потом с каким-то интересом глянул на Генри. – Что ж... будем считать, я тебе поверил, дармоед. – Я могу идти, мистер Тито? – при воспоминании о вкусе зелья, лейтенант подавил тошноту, тем более этот весьма аппетитный душок все еще навязчиво витал у него во рту. – Да, вали, давай, недоносок. И в любом случае, спасибо, коли так. Ну... за беспокойство твое... и вообще. Раны и вправду плохо заживают, хотел уже в город пса опять везти. К лекарю. Генри, совершенно не ожидавший благодарности, кивнул в ответ и облегченно повернулся, чтобы уйти. – Эй! Послушай, Тано. Погоди, – услышал он за спиной. – Я тут подумал... У меня к тебе деловое предложение. – Я вас слушаю, сэр, – Тейлор был предельно насторожен: от этого непонятного испанца можно ожидать чего угодно, да и Зафар предупреждал. – Ты же наверняка хочешь на свободу, малыш. Так вот. Мое предложение: я тебя покупаю у хозяина и потом отпускаю. Ну... через некоторое время. Идет? ЧЕГО?! Генри ошалел настолько, что даже подумал, что ослышался. Оу! Неужели уже начал действовать коготь? Но ведь Бабалаво еще не сварганил ему амулет! – Спасибо, конечно, господин Тито. Но ведь я что-то должен сделать взамен? – Хех, правильно мыслишь, ушлепок. Так я и знал, что ты совсем даже не дурак, хоть и прикидываешься! – Тито подошел к англичанину вплотную и, будто своего верного пса, потрепал по плечу, потом бодро заявил: – Так вот, взамен, милый мой Себастьян, ты должен добыть победу в десяти турнирах. А? Что скажешь? Согласен, Лакки Бой? КОНЕЦ ГЛАВЫ.