В РИТМАХ ЗВЕНЯЩЕГО СЕРДЦА

***

Прошла неделя с тех пор, как Генри благополучно обосновался в сборщиках винограда. Испанец, действительно, определил его в славное местечко. Ну, если сравнивать со всем остальным... Лейтенант сообщил Тито о своем согласии на сделку, и тот ждал удобного момента, чтобы переговорить с хозяином. Тем более, заработанные стараниями Тейлора деньги у драйвера сейчас водились. С ними можно было рассчитывать на успех, предложив выкуп чуть больше стоимости рабского патента англичанина. Вряд ли Пейн упрется – континенталы народ ненадежный, того и гляди сдохнут, если не от хвори, так от тяжкого труда. А потом – в этом лейтенант был уверен на все сто – он уж обязательно завоюет условленные по договору победы! И драйвер должен будет сдержать слово. Как Боб Тито собирается освободить англичанина, которому по закону положено отрабатывать на каторге определенное количество лет, Генри старался не думать. Он даже не был в курсе, сколько этих самых лет записано в его фальшивом патенте. Но испанец наверняка что-то да придумает! Он, например, обещал подключить знакомого стряпчего в Джоржтауне и подать прошение о помиловании на имя короля, когда наступит время. Вот тогда может и выяснится, что патент ненастоящий, а Генри – жертва похищения. Король обязательно вызволит своего попавшего в беду подданного. Иначе и быть не может – род Дерби испокон веков считался одним из самых преданных Короне. А может, Тейлору удастся пораньше уговорить Тито передать весточку родным в Лондон, и тогда наверняка матушка это дело так не оставит. Она вынудит графа Дерби помочь, даже если этот спесивый дрыщ и рад, что его непутевый братец благополучно канул в лету. Таким образом, беспечно отмахиваясь от сомнений, Генри старался убедить себя, что все исполнится, как задумано, тем более, сейчас у него имелся амулет, который лейтенант прятал в хижине Бабалаво, в одном из многочисленных сосудов перед его алтарем. С этими мыслями, полными, наконец-то, зыбких надежд и в довольно приподнятом настроении, – тем более, сегодня в поселении африканцев намечалось их занятная вечеринка с гриотом и барабанами – лейтенант прибыл в поместье сдать инвентарь и отметить у писаря выполненную норму. Он обвел взглядом обширный двор, в надежде увидеть ламана, чтобы после пойти в деревню вместе. Как всегда Генри старался не смотреть в сторону места для наказаний рабов, где частенько кого-то подвешивали к столбу или ставили в колодки на солнцепеке. А то и просто жестоко пороли в назидание другим. Привыкнуть к такому было невозможно, изменить что-либо Тейлор не мог, поэтому он старался просто не замечать. И в этот раз взгляд его опасливо чиркнул по какому-то несчастному в этих самых колодках и побежал дальше рыскать по двору... И вдруг Генри, осознав увиденное, замер, сердце его вместе со всеми внутренностями ухнуло вниз, а горячий воздух застрял где-то в горле. НЕТ! В колодках стоял Зафар. Не чуя под собой ног Тейлор приблизился и, оглушенный несчастьем, замер напротив жуткой конструкции, в которую был закован ламан. ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?! Генри с содроганием всматривался в полусогнутое тело друга, мокрое от пота и... он перевел вниз растерянный взгляд: земля под колодками была напитана кровью. Со своего места лейтенант не видел спину волофа и даже не хотел представлять, во что ее превратили, если судить по этим страшным пятнам. Зафар поднял на него мутные с покрасневшими белками глаза. – Что случилась, Заф... Табан?! Лейтенант оглянулся, едва вспомнив, что настоящее имя волофа нельзя называть при посторонних. Но вокруг почти никого не оказалось, если не считать двух жен Зафара, которые горестно жались друг к другу чуть поодаль, да парня с лесопилки, Надди, кажется. Он сидел на корточках подле ламана и уходить, похоже, не спешил. Нейри почему-то нигде не было, но Генри сейчас не мог подумать об этом вообще, потрясенный. – Бог ты мой, дружище, что произошло?! – Тейлор не узнал своего голоса. – Уйди, Ба... стьен... – серые губы волофа с трудом шевелились, потрескавшиеся, распухшие. – Отойди... от меня!.. Нельзя ко мне приближаться... Они накажут... тебя тоже. – Нет! Я не уйду! – Генри подошел, осторожно взял африканца за мокрый затылок и притянул его пылающую от жара и солнца голову к своему лбу. – Держись, брат. Все будет хорошо, – проговорил он дрожащими голосом, озабоченно заглядывая в безжизненные глаза африканца. Потом снял с себя шляпу и нахлобучил ее на голову друга. Если бы не ситуация, Тейлору может даже стало смешно от вида абсолютно голого, согнутого в колодках Зафара, голову которого теперь украшала дурацкая широкополая шляпа с рваными полями. Лейтенант поискал глазами, подошел к бочке с водой, наполнил ковш. – Уйди, фрэа!.. Прошу... – Зафар хрипел, пытаясь отвернуться от чаши. – Чертов англичанин!.. Со мной все будет нормально. А с тобой нет, когда они поставят тебя рядом. – Заткнись и пей! – Генри поднял его тяжелый подбородок повыше, направляя воду из чашки в слипшийся рот. Кончик кнута полоснул прямо по руке, едва не задев лицо Зафара. Чашка отлетела, разбрызгивая воду. Черт! Кажется, такое уже было в его жизни, и кончилось все отвратительно. Да наплевать! – Ты оху*л, Уэсс! – Роберт Тито стоял в десятке футов от колодок, привычным движением сматывая кнутовище на руку. – Видишь, этот раб наказан. Запрещено давать ему воды! Потом подошел на пару шагов ближе и процедил сквозь зубы: – Даю тебе пару секунд, идиот мелкий, чтоб ты испарился! И тогда я сделаю вид, что не заметил. – Освободите его, мистер Тито! Он ведь... не мог сделать ничего плохого! Это ошибка! – Генри и сам чувствовал, сгорая от отчаяния, как... как безнадежно... неубедительно звучат его слова, словно он в кошмарном сне продирается сквозь вязкую трясину. – Что?! Да ты рехнулся, м*дак?! Не лезь не в свое дело! Пусть скажет спасибо, что его не вздернули за такие-то дела! Но ничего, так даже лучше, пусть подыхает медленно!.. А ты фыр отсюда по-быстрому, малыш. КАК ПОДЫХАЕТ?! Страшные слова прожгли не хуже соленой горсти на рану. За что?! Он ведь... Он ведь!.. Другого такого человека нет на свете больше!.. Генри развернулся к Тито всем корпусом, загородив собой волофа, и застыл в паническом раздрае, даже не замечая теплых капель, стекающих из рассеченного запястья на землю, где они быстро впитывались, смешиваясь с кровью Зафара. Лейтенант буквально до боли в груди, до полной остановки дыхания осознавал сейчас собственную беспомощность. Он понимал, что совершенно не в состоянии защитить друга. Ни упросить ублюдков – пусть даже на коленях – пощадить волофа, ни, тем более, заставить освободить его. Хоть он убейся, Тейлор просто не мог вообще ничего изменить! Но он не мог просто так уйти. Лейтенант молча стоял, в отчаянном протесте сжав кулаки и сцепив зубы, и весь его решительный вид говорил, что затравленный собаками волк примет здесь свой последний бой. Тито нехорошо прищурился и, выпятив челюсть, осторожно подходил к Тейлору по окружности, разматывая кнут, гибкой змеей бороздивший сухую землю. Еще пара драйверов поспешили на назревающий беспорядок и сейчас готовились к броску на взбрендившего вдруг раба, выжидая удобный момент. – Даю тебе последнюю возможность уйти, щенок! – с раздраженным нажимом прохрипел испанец, явно сдерживая гнев. – Тогда отделаешься легкой поркой в моем исполнении. Живо убирайся! Генри сглотнул. Да... все его радужные замыслы, похоже, коню под хвост! Так вот что имел в виду Па Конте. Африканские боги, видать, долго смеялись, пока он строил свои дурацкие планы. – Что за херь у вас здесь происходит, можно узнать?! – высокий, подвизгивающий голос сэра Уолтера вспорол напряженную тишину. – Вы что мне здесь устроили, дармоеды?! Донна Каталина вот-вот прибудет, а вы тут развели пляски с мышами! Черт! Вон ее экипаж уже показался! – звон колокольчика донесся с подъездной дороги, под сенью аллеи гваяковых деревьев, ведущей к дому. – Быстро уберите эту падаль с глаз долой! – хозяин кивнул на Зафара. – Чтобы донна не видела этого безобразия! Она жутко такого не любит! В сарай черномазого заприте, быстрее! И этого гавнюка тоже уберите! – визгнул он в сторону Генри. – Позже с ним разберемся!.. Все дружно засуетились, выполняя распоряжение. Оглушенный, лейтенант помог надсмотрщикам освободить африканца, подхватил обмякшее, липкое от крови тело. – Я сам его отнесу, не троньте! – Ты идиот, Уэсс! – отрезал все еще вздрюченный испанец. – Учти, я с тобой еще не закончил! Как и с этим... Будешь моим рабом, поймешь, что я очень не люблю непослушания, сынок. Как только невеста мистера Пейна уедет, будь уверен, я тебе это как следует втолкую! – Куда его отнести, сэр? – Генри игнорировал эти посулы, плохо соображая из-за охватившего его мандража и, получив сдержанный кивок в сторону ближайшего строения, оглянулся по сторонам. – Где его одежда? Надди, с готовностью стоявший поблизости, помог подхватить Зафара с другой стороны. В руках его виднелась аккуратно смотанная в рулон туника ламана и его штаны. Они с трудом затащили громоздкое тело Зафара в прохладу сарая и осторожно уложили на солому, покрытую какими-то старыми одеялами. Старшие жены ламана – Зура и Фатьма – пришли с тряпками и лоханью воды. Женщины принялись деловито и осторожно смывать кровь со спины мужа, Господь, делая это, будто какую-то привычную для них работу! Зафар бессильно лежал, прикрыв глаза и никак не реагируя, словно дотрагивались не до его жутко израненной плоти, а до какой-то бесчувственной циновки. – Да что случилось? Черт! Можешь мне сказать, в конце концов? – раздраженно вопросил Генри у Надди, пытаясь совладать с полным раздраем. – За что его так высекли? – Я не знаю, господин. Ламан почему-то кинулся на Бруно. Это один из помощников управляющего, – шепотом ответил парень. – Этот господин – тоже белый, и он вольнонаемный, к тому же. За это черным рабам положена смерть, Красная Борода. Я не знаю, почему ламана сразу не повесили. Ему не повезло. – Не повезло?! Что значит «не повезло»? – Генри чувствовал, как перебаламученные мысли никак не хотят собираться здравым строем. – Его все равно замучают насмерть, – грустно сказал Надди, – только это будет долго. – Кинулся? – Генри пришла в голову новая мысль. – Почему Табан кинулся? Этого быть не может! Что нужно было сделать, чтобы такой всегда разумный Зафар не смог сдержаться? Надди пожал плечами, показывая, что не в курсе событий. Генри подсел к неподвижному волофу поближе, хоть его и мутило от вида разорванной в клочья спины. Осторожно положил руку на голову друга, погладил горячий лоб. Потом взял у Зуры мокрую тряпицу, обтер черное глянцевое лицо, свернул и аккуратно пристроил на темя. – Чего же ты, дружище? – растеряно пробормотал Тейлор. – Ты же говорил... что можешь этим... управлять? Веки Зафара дрогнули, и глаза тускло блеснули сквозь густую завесь ресниц. Потом волоф проговорил вяло, словно последние силы вытекали из его спекшихся уст, но в то же время в глухом голосе обычно сдержанного африканца сейчас слышалось недовольство: – Ох... ами... вот только не начинай... Я не говорил... что это всегда получается... Тут... я не смог... – Да что такого, к чертям, сделал этот ублюдок?! Можно узнать? – Он лапал... Нейри... – через некоторое время по-французски прошептал Зафар, с трудом разлепляя рот. – Намеренно... у меня на глазах. Я просто не смог... – повторил он тихо. – Конечно, я глупец... фрэа... я понимаю... Но я бы... сделал это снова... – Да как же так?! – Генри искренне возмутился такой вопиющей несправедливостью. – Почему этот ублюдок такое себе позволяет?! Зафар вдруг засмеялся хрипло, потом закашлялся, все же скривившись от боли. – А почему бы ему не позволить, англичанин? В чем разница для вас, белых, между Нейри и табуреткой? – Да ведь она – твоя жена! – Тейлор решил пропустить мимо ушей это обидное причисление его к белым мерзавцам: Зафар был явно не в себе. – Да чихать ему на это... мон ами... Она, прежде всего, вещь хозяина. Конечно, он мог поплатиться за то... что трогает его собственность... без разрешения... Но не за то, что домогается жену какого-то там раба... Которая и женой-то не считается... по вашим христианским законам. – Он все равно за это поплатится, вот увидишь, брат! Я прирежу мерзавца! – Аллах!.. Остынь, мэк!... Посмотри на меня. Ничего тут не изменишь... Не становись очередным идиотом... – и волоф обессиленно закрыл глаза. – Ладно. Поглядим... – Генри все еще потряхивало от переживаний, но усилием воли он постарался взять себя в руки. – Надо позвать Па Конте! У старика ведь есть эти... его жуткие зелья... мазь. Мне очень хорошо помогло, вон все быстро зажило, – Тейлор потрогал свежий шрам над бровью, из которого только недавно Бабалаво выдернул швы. – Не бойся, парень, мы тебя поставим на ноги! Надди, сходи в деревню, будь другом. Скажи Баба: вашему ламану нужна помощь!.. Пусть колдун захватит что-нибудь от боли и ран. – Это лишь отсрочка, ами... Они все равно убьют меня. Раб не может напасть на белого безнаказанно. Пусть лучше это случиться раньше. – Не смей сдаваться! – у Генри волосы на голове зашевелились от этой безнадеги. – Ты под защитой ваших богов, сам Баба говорил, помнишь! – Да... но я нарушил табу... помнишь?... – Что? Нет! Ты ведь хотел мне помочь! За это ваши боги не могут покарать столь сурово! – Кто их знает, ами... у них... на все свои планы... И смерть... в данном случае... не самый худший исход... поверь. – Прекрати сейчас же, проклятый ублюдок! Я не дам тебе умереть! Волоф чуть улыбнулся на отчаянный рык Тейлора. – Ладно, мэк. Я постараюсь... – Вот и славно! Я что-нибудь придумаю. Обещаю! Ты пить будешь, брат? – Генри попытался приподнять тяжелую голову друга и влить немного воды в его спекшийся рот. – Еще чего-нибудь хочешь? Только скажи! – Прошу тебя, фрэа, найди Нейри... Я волнуюсь. Чертовка куда-то сбежала. Как бы с ней не случилось чего... Дуреха!.. Я ведь говорил, что плохо кончится это ее... беспечное поведение... – Ладно, не волнуйся. Я все сделаю. Жди здесь, приятель. Никуда не уходи. – Я постараюсь, – опять усмехнулся волоф, не открывая глаз. Генри осторожно сжал безвольные пальцы друга и встал, раздумывая можно ли оставить Зафара на попечение его жен, которые уже закончили с обтираниями и теперь просто тихонько сидели подле мужа, успокоительно возложив на него свои розовые ладони. Изувеченная спина ламана была аккуратно прикрыта влажной примочкой с ярко проступающими на ней красными разводами. Лейтенант ободряюще кивнул хмурым женщинам и вышел, направившись решительно к хижине Боба Тито.