***
Когда Генри, запыхавшись, добежал до хижины Тито, надсмотрщик, на удачу, оказался в доме. Развалившись в плетеном кресле, испанец сидел, еле приметный в сумраке гаснущего вечера, и, водрузив ноги на уставленный всяческим барахлом грязный стол, вовсю накачивался виски. Или ромом, не суть. По комнатушке разносился сладковатый запах ядреного алкоголя. Тейлор дернул на себя хлипкую дверь и, не особо церемонясь, завалился внутрь. Он был взвинчен и плохо соображал, хотя отдавал себе отчет, что вряд ли это поможет в задуманном. Пока лейтенант решительно шел к столу и порывисто садился на табурет, драйвер не сказал ни единого слова. Сдвинув какую-то махровую от плесени посуду в сторону, Генри твердо оперся локтями о стол и с вызовом уставился на хозяина хижины. Роберт Тито с насмешливым интересом продолжал наблюдать за обнаглевшим англичанином, прихлебывая раз за разом из внушительного размера фляги. Его осоловелый взгляд маслянисто поблескивал в полумраке. Потом испанец вдруг осклабился, растянув в презрительной усмешке мокрые, обметанные пенкой губы. – Что? Пришел спасать своего черномазого, сученыш? – хмыкнул он. Генри слегка опешил от проницательности испанца, и Тито тут же перехватил инициативу: – Надо было вздернуть мерзавца все же!.. Слыханное ли дело, напасть на белого! Да за такое петля – самое легкое наказание! Облить рожу кипящим маслом – самое оно... Тейлор чувствовал, что он седеет от таких перспектив, его несет, мозг кипит, а он никак не может взять себя в руки. Лейтенант выдохнул, подавив чистую ярость. Не время сейчас. Тем более, он заметил, что поперек коленей драйвера лежит приличных размеров мачете. – И чего ж тогда не вздернул, а, Боб?! Генри, правда, была интересна причина такой удивительной лояльности к волофу. Впрочем, пугало то, что еще совсем не вечер. Ради этого он, Тейлор, сейчас и пришел. – Ну... Я подумал, щенок, вдруг ты расстроишься... – драйвер лениво переместился в своем кресле, не моргнув глазом на фамильярное обращение со стороны раба, а может, действительно, не заметил. – И какое тебе дело до моего расстройства, можно узнать? – осторожно вопросил Тейлор, с тоскливым бессилием отдавая себе отчет, что драйвер откровенно ерничает. После пары смачных глотков с причмокиваниями и несколько минут насмешливого молчания, Генри услышал: – Ну, мы ж партнеры вроде как... а, Уэсс? «Крыса тебе партнер, сучий ты потрох!» – потерянно подумал Тейлор, понимая, что испанец вовсю его обыгрывает этим своим непрошибаемым сарказмом. Тито, между тем, потянулся к залежам посуды, выбрал какой-то замызганный стакан и, плесканув туда напиток из фляжки, шуранул Тейлору через стол. – Выпьем за это, малыш! – отсалютовал он гулко булькнувшей емкостью. – За твои будущие победы! Генри сжал кулаки и упрямо набычился, игнорируя ловко подъехавший стакан. – Я пришел... переиграть условия сделки, Боб! – А? И с чего это? Не то, чтобы в позе Тито что-то особо изменилось, но Генри загривком почувствовал, как тот подобрался. Взгляд испанца хищно сверкнул, прищуренный. – Кое-что случилось, Боб, и ты это прекрасно знаешь! – Не поздновато ли, сученыш? На переправе коней не меняют. Ты дал слово. Я уже сказал хозяину. Он обещал подумать. – От своего слова я не отказываюсь! Дело в деталях. – Что ж, я внимательно тебя слушаю, Себастьян. – Я хочу, чтобы Табану оставили жизнь! – И с чего это? – мрачно повторил драйвер. – Этот черномазый опасен! Он напал на белого человека. Если он останется безнаказанным, создастся прецедент! – Он вовсе не опасен! Это самый спокойный и здравомыслящий человек, которого я знаю. Его подло спровоцировали! – Ты не понимаешь, поцик, – Тито напористо подался вперед. – Причина неважна! Если пес бросается на хозяина – его пристреливают. И точка! Потому что больше доверия нет. Генри чувствовал, как земля уходит из под ног, а зыбкая надежда испаряется... Он понял, что готов умолять. – Может, я предложу то, что заставит тебя передумать, Тито. – Вот только не говори, сученыш, что ты отказываешься биться!.. Этот твой шантаж просто жалок! Все было по-честному! Я – спросил, ты – согласился! Уж поверь, теперь я найду способ тебя заставить. Это лишь вопрос времени! И определенных усилий, мой мальчик. – Нет, я не отказываюсь. Наоборот. – Ну, говори! – Тито наклонил голову на бок. – Я внимательно тебя слушаю. Генри вдруг почувствовал: горло будто сдавило тугим ошейником, слова не шли, воздух выжигал легкие. Еще бы. Тяжело продавать надежду. Он опрокинул в себя стакан со жгучим пойлом. – Новая сделка такова, – прохрипел он, отдышавшись, – ты оставляешь Табана в покое... – Что ж... А взамен? Что я получу взамен, Тано? – Взамен можешь выставлять меня на поединки сколько захочешь. До тех пор, пока я буду в состоянии драться. – Сколько захочу? То есть, ты продаешься мне в рабство на всю оставшуюся жизнь? – Да... сэр! – Из-за проклятого черномазого? – Из-за него. – Ну ты даешь, сученыш! Я был прав: ты просто долбаный идиот! – Похоже на то, сэр. – И после ты мне будешь говорить, что вы там не сосетесь втихаря? Тейлор враз поднялся и угрожающе навис над основательно захмелевшим драйвером. – Хватит! Не желаю этого слышать! – рявкнул он. – Говори, согласен ты или нет! Или мистер Пейн узнает о твоих планах насчет меня, а так же то, что ты выставлял меня на бои. Поверь, я найду способ до него донести! – Вот это вряд ли! – драйвер вдруг подскочил на ноги так бодро, будто он и не пил вовсе, а в горло Генри в секунду уперлось острие мачете. – Ты, щенок, знай свое место, если сам не поспешаешь на небеса. Я ценю послушных рабов! Несколько долгих секунд они пялились друг на друга, и холодный пот медленно скользил у Тейлора между лопаток. Потом драйвер расслабился вдруг и размашисто потрепал англичанина по щеке. Загоготав гадко, он вогнал нож глубоко в столешницу, а сам, обмякнув, кулем плюхнулся обратно в кресло и потер лоб заскорузлыми пальцами. – Брысь отсюда, паразит мелкий! Ты меня утомил до невозможности! – Нет! Пока не ответите, я не уйду! – упрямо проговорил Тейлор. – Вы заключаете новую сделку? – Как же ты меня достал, сученыш! Ладно. Только завтра пусть твой нигер выходит работать. Нечего прохлаждаться. А там, глядишь, все и забудется... Пока то... се... И я не стану напоминать. Устроит? – Спасибо, сэр! И куда ему выходить, мистер Тито? На лесопилку? – Э-э-э... нет! Это было бы слишком просто. А тебя надо проучить за наглость! Вернее, вас обоих. Пусть идет пахать на виноградники. Со всеми положенными нормами в десять рядов. – Нет! Он ведь не сможет! – Генри от бессилия сжал кулаки. – Вы же сами знаете, мистер Тито! Он запорот до полусмерти. Ему даже встать трудно. Это все равно, что медленно его убить. – Вот сейчас это мои проблемы, да?! Кто ему велел бросаться на людей? Ничего. Не переживай, сученыш, этот твой нигер – парень крепкий, выдюжит. Еще нас с тобой переживет, помяни мое слово! – Тогда... я пойду к нему в напарники, сэр! – хмуро насупился Тейлор. Тут Тито заржал. Волю отсмеявшись, он вытер слезы, потом сипло проговорил: – Что ж, это будет весьма забавно! Два калеки на огороде. Учти, норма на двоих – по-прежнему двадцать, если ты помнишь. Наказание за недоработку – каждому одинаковое! Вот интересно, кто из вас будет кому помогать?.. – и драйвер снова закатился. – Спасибо, сэр, – устало проговорил Генри, разглядывая гогочущий рот, полный желтых кривых зубов. – Вы чрезвычайно добры! Драйвер резко оборвал смех, и глаза его грозно сверкнули: – Ты ври, да не завирайся, сученыш! Доброта тут не при чем. Я сделал все, что мог. Или ты думаешь, что черномазому после его закидонов положен отдых под пальмами? Поверь, меня никто не поймет. – Простите, сэр. Конечно. Я действительно благодарен. Тейлора отпустило, накатило какое-то безразличие: он тоже сделал все, что мог, и ничего более изменить не в силах, кажется. – То-то же! Держи. Условия новой сделки надо закрепить! – Тито налил Генри новую порцию. – Когда ты станешь моим рабом, Уэсс, придется основательно поработать над твоей дисциплиной. Но особо не бойся, обычно я справедлив. Без нужды не наказываю. – Да, сэр. Спасибо, сэр, – Генри послушно выпил налитое. – Вот так-то лучше, мальчик мой! А теперь – проваливай. И дверь как следует за собой прикрой, ушлепок нахальный. И, прихлебнув из фляги, драйвер Боб Тито неодобрительно покачал замызганной кудлатой головой.***
– Сэр! Я могу получить наказание за этого человека?.. Сэр?.. Генри и Зафар стояли в небольшой толпе проштрафившихся на сегодня рабов в ожидании заслуженной порки и пялились Бобу Тито на сапоги, пока пара дворовых слуг привычно готовили все к вечерней экзекуции. Конечно, они не успели! Этого и следовало ожидать, впрочем. Еле живой, изможденный Зафар, которому каждое движение давалось с громадным трудом, а рубаха на спине промокла от крови, великими усилиями сделал три ряда. И Тейлор, хоть и старался изо всех своих сил, сцепив зубы до адского хруста, больше дюжины не осилил. Итого, вместе – пятнадцать. Штрафные санкции, таким образом, светили им за пять рядов. Каждому. «Ладно, можно и потерпеть», – безразлично думал Генри. Зависело от того, чем сегодня будут пороть, опять же. Но, на беду, рядом с писарем стоял Бруно, который в этот день, как назло, помогал отслеживать порядок в записях и назначал штрафные наказания. При виде волофа, он гнусно осклабился, и Генри прямо видел, как в глазах ублюдка засветилось бессчетное количество ударов, которые этот гавнюк собрался прописать Зафару. Ну и ему, Тейлору, естественно, раз они работали в паре. – Запиши на этих дармоедов по пять плетей за каждый не сделанный ряд, Боб, итого – тридцать. Каждому! Пусть знают, как лодырничать! – Никаких сегодня плетей, Дрейк! – Роберт Тито возник, будто черт из табакерки и положил ладонь на журнал, куда его тезка уже собирался занести цифры. – Ты что, хочешь вылететь с работы, парень? Хозяин ясно приказал: никаких рабских воплей, крови и прочей суеты, пока не уедет его невеста. – Ну... можно ведь отойти подальше в лес, мистер Тито! – Ты долбо*б?! Это на сколько же нужно отходить, чтобы криков стало не слышно? И кому сейчас, под вечер, охота переться в такую даль, чтобы отстегать каких-то вшивых рабов? Я сам ими займусь. Накажу, как надо, не переживай. Надолго запомнят! Давай всех бездельников ко мне. В результате драйвер увел рабов на небольшой задний двор за главным домом, где в малоприметном закутке под навесом, все было оборудовано со знанием дела, если так можно выразиться. Судя по скромному масштабу и возможностям для публичного обзора, место было предназначено, скорее, для наказания домашних слуг. Впрочем, Генри подумал бы, что это навес для лошадей, если бы не разнообразие определенного рода приспособлений, которые он, присмотревшись, оценил всем своим всколыхнувшимся нутром. На этом небольшом пяточке имелась возможность удовлетворить самый взыскательный вкус: и разложить, и перекинуть, и подвесить и, даже, дьявол его побери, растянуть. Все это, признаться, действовало весьма бодряще на измотанного непосильным трудом англичанина. Единственным плюсом получалось то, что обзор у этой площадки оказался небольшой: не чета месту для экзекуций полевых рабов, которое просматривалась чуть ли не со всех уголков усадьбы. Эту же постройку видно было, в основном, лишь с самогó двора, да со стороны террасы, на которую выходили задние двери дома. Генри скользнул рассеянным взглядом: небольшая такая, уютная терраса, обставленная легкой плетеной мебелью для чаепития, с белой балюстрадой и ступенями, спускающимися прямо к мощеной дорожке в цветущий тропический сад, который раскинулся чуть поодаль от дома. Прямо мечта плантатора. Занятно, наверное, попивая чаи или винишко из собственных погребов, вполглаза наблюдать тут на каким-нибудь наказанием... угрюмо мелькнуло в голове у Тейлора. Впрочем, сейчас его мозг был занят совсем другими мыслями. Генри страшно было представить, как искалеченный Зафар получит новое наказание. От понимания этого в груди Тейлора тяжко саднило, особенно, когда он наблюдал за поникшим, еле бредущим волофом. Заметно было, как поблекший до пепельного цвета африканец из последних, невероятных усилий держится на ногах. Генри паниковал. Еще одна порка наверняка просто погубит друга. Даром что Па Конте вчера весь вечер колдовал над ламаном: окуривал его странным сладковатым дымом, причитал свои шаманские мотивы, чертил на глянцевом от пота теле какие-то знаки и по окончании принес в жертву черного петуха. В результате Зафар, под завязку опоённый отварами, умащенный разными примочками и мазями, обессиленно задремал. Генри, устроившись чуть поодаль, тоже провалился в беспокойный сон, а потом вдруг проснулся среди ночи, замирая от ужаса неотвратимой потери, и долго пытался разглядеть в темноте, дышит ли волоф. Наконец, лейтенант услышал, как тот двинулся и глухо застонал. Сердце остро прошило болью за друга, и Генри лежал, потея в страхе, что, если он вдруг невзначай уснет, все же случится непоправимое. Словно своим бодрствованием Тейлор каким-то невероятным образом мог удержать душу ламана на этом свете. Вдруг Зафар, будто почувствовав, что англичанин на него смотрит, открыл мутные глаза. – Ты чего, ами? – в предрассветном сумраке заметно было, как волоф удивленно вскинул брови, а голос его звучал сипло со сна. – Ты ведь не умрешь? – тихо прошептал в ответ Генри, не отрывая от ламана напряженный взгляд. Сейчас, в одиночестве ночной тиши, эта единственная мысль, захватив целиком, больно грызла его изнутри, не давала покоя. – Я так не думаю, ами, – волоф разлепив потрескавшиеся губы, кашлянул осторожно. – Со мной и похуже случалось. Видишь, живой пока... Ты спи, давай, фружэн, не волнуйся за меня. Мне уже лучше... – Точно? – подозрительно вопросил Генри. – Точно, точно, – усмехнулся ламан. – Спи. – Может, воды, братишка? Или давай лучше молока?! Нейри принесла свежее, – лейтенант наполнил плошку из кувшина, который вечером притащила заплаканная притихшая Нейри, и осторожно помог ламану напиться. – Если будет нужно чего, меня разбуди. Обязательно! – Ладно... Да в порядке я, Генри, – волоф чуть улыбнулся, сверкнув молочными усами над верхней губой. – Спи, а то работать не сможешь. Из меня работник-то совсем никакой... Придется тебе пахать за двоих. – Я справлюсь, не волнуйся... – пробормотал немного успокоенный Тейлор, расслабленно зевая во весь свой большой рот, и, повернувшись на другой бок, тут же провалился в короткий глухой сон. И вот, он не справился! Подставил Зафара. Это его вина, конечно, что там говорить. Ламан просто был не в состоянии, а он, Тейлор не смог. Не сдюжил. Слабак! Поэтому справедливо, что всё наказание Генри получит сам. И нечего тут спорить! Хотя волоф и попытается его удержать, вне всяких сомнений... Лейтенант быстро сделал шаг вперед, предупреждая всяческие пререкания: – Сэр! Я могу получить наказание за этого человека?.. Сэр?.. КОНЕЦ ГЛАВЫ. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ... Уважаемые читатели! Если вам небезразлично, не забывайте давать автору обратную связь. С вашей стороны это очень важный акт поддержки проекта, потому что вдохновляет автора на качество и частоту продолжения.