В РИТМАХ ЗВЕНЯЩЕГО СЕРДЦА

Дамы и господа, предупреждение: антифиалковый рейтинг – 8 из 10.)) Осторожнее! Описание физического наказания в деталях.

***

– Сэр! Я могу получить наказание за этого человека?.. Боб Тито перестал расхаживать. Он повернулся к Тейлору и заинтересованно приподнял бровь. Зафар умудрился все же незаметно ухватить Тейлора за рубаху. – Прекрати, ами!.. Не смей! – зашептал волоф, пытаясь удержать друга от безрассудного поступка, хотя прекрасно знал: явное вмешательство сделает только хуже. Генри быстро вывернулся из захвата и сделал еще один шаг по направлению к драйверу. – Сэр?.. – Хочешь получить долю этого черномазого, Уэсс? Я правильно тебя понял?.. – недоверчиво процедил испанец. – Да, сэр. Если вы разрешите, сэр... Со всем почтением. – О!... – у Тито некоторое время что-то щелкало в голове, пытаясь объяснить необъяснимое, наконец, взгляд его облегченно прояснился. – Тебе нравится боль, сученыш? Нравится, когда тебя дерут? – и он скривился пренебрежительно. Генри отрешенно смотрел перед собой, стараясь ничем не выдать своего отчаяния. И поруганной в очередной раз гордости. – Д-да... сэр. – Хм-м, скажи это громко! – Да, господин. Мне нравится... порка, – произнес он бесцветно. – Позвольте получить наказание за этого раба, сэр. – Прекрати, фрэа!.. – горестно шипел волоф. – Что ты творишь?! Генри сглотнул, стараясь не смотреть в его сторону. – Что ж... кажется... ничего не имею против. Как не ублажить этакое у*бище! Тем более, тут наши желания совпадают. Давно мечтаю как следует надрать тебе зад. Но вот беда... – драйвер процедил это прямо в его лицо. – Чтобы я услышал, нужно попросить правильно. На коленях. – Ами! Не надо! Господин Тито! Прошу вас! Не слушайте парня, он не в себе. Перегрелся на солнце! Я хочу получить свое наказание сам! – Эй, черномазый!.. Молчать! Мало ли, что хочешь ты, урод! Не смей влезать в наши разговоры! Давай! На колени, малыш. Проси. Генри медленно опустился на колени, с удивлением чувствуя внутри пустоту, будто из него выдернули все живое. Осталась лишь оболочка, которая, на диво, проговорила довольно складно: – Прошу вас, господин Тито, наказать меня вместо этого человека, – потом оно, это никчемное существо на коленях, немного подумало и добавило почтительно: – Если вы, конечно, сочтете это приемлемым, сэр. Нормально. Генри слегка подташнивало. Кажется, от самого себя. Краем глаза лейтенант видел, как Зафар сжался, закаменев. «Зачем ты... эх...» – губы волофа едва шевелились, а глаза вовсе погасли. Разношерстный строй невольников понуро замер. Люди видели: происходит что-то непостижимое, и боялись привлечь к себе лишнее внимание, чтоб не прилетело… рикошетом. – Ладно, щенок, – Боб Тито цыкнул зубом. – Я тебя услышал. Иди, становись. Он кивнул на какую-то нехитрую приладу: вверху – брусок со скобами, на шаг перед ним – перекладина под бедра. – Держись, – он показал на ржавые петли вверху. – Не буду привязывать тебя, паразит. Лень. Что-то подсказывает мне, у тебя хватит тяму не дергаться. Так? Генри чувствовал, что голос ему не повинуется, поэтому просто кивнул. Подошел и, потянувшись через нижнюю перекладину, покрепче ухватился за скобы. Однако! Он, кажется, недооценил хитроумность конструкции. Его пятая точка удобно выпятилась. – Прекрасно, – прокомментировал его позу Тито. – Только один момент, Уэсс!.. Заметь, я, конечно, не настаиваю, но не думаю, что у тебя найдутся запасные штаны, если эти порвутся в лоскуты. Вот зачем он это сказал? Генри откровенно замандражировал и глянул на драйвера растеряно. Обнажаться он как-то вообще не планировал. Тем более, так унизительно. Тейлор беспокойно перевел глаза на кучку невольных зрителей, среди которых скукожились пара нестарых еще женщин с изможденными пустыми лицами. Впрочем, те даже не смотрели в его сторону, казалось, погрузившись в свои невеселые думы. Испанец, тем временем, подошел к большой плетеной корзине, из которой хищно топорщились разных габаритов палки, и склонился над ней, выбирая. Потом вытянул одну, – толщиной в палец, не меньше – похожую на трость, и несколько раз резко взмахнул на пробу. – Отличная вещь, кстати, – прокомментировал он доверительно. – Вы, англичане, так помешаны на порке, что даже заморачиваетесь палки возить из-за океана. Узнаёшь? Это же ваше ноу-хау – прут из ротанга. Жесткая штука, но очень действенно! И, главное, износу ему нет, представляешь? – драйвер снова взмахнул тростью, вовсю наслаждаясь гибкостью и свистом. Генри тоже оценил презентацию – волоски на его предплечьях нервно вздыбились. Знаком ли он с таким? Если англичанин где и познакомился с подобным ноу-хау, то только здесь, на острове, в первые дни, когда он пробовал бунтовать и получал чем ни попадя почем зря. Кажется, такие палки тоже были. Ему не понравилось. А дома таких штук, насколько он в курсе, не водилось. Или Генри просто счастливо избегал подобной участи. Отец не особо приветствовал телесные наказания слуг, а своих сыновей он, наверное, щадил. Тейлор смел на это надеяться. Хотя… обычных розог от гувернантки вполне хватало, чтобы потом пару-тройку дней аккуратно спать на животе, в ожидании пока кровавые росчерки подсохнут. Но сейчас… лейтенант с тоской понимал, что последнее время ему беспардонно везло, он отвык, а его плоть стала довольно чувствительна для такого рода испытаний. – Ну, чего решил, сученыш? Штаны свои собираешься снимать или потом с дырками на заднице ходить будешь, чучело? Другие-то тебе никто не даст. Давай быстрее думай. Некогда мне. Ладно. Проклиная испанца и неуклюже путаясь в завязках на поясе, – пришлось перетянуть чертовы кюлоты, которые постоянно сползали с исхудавшего тела – Генри, наконец, не без труда освободил себя от искомой части одежды. Драйвер нетерпеливо закатил глаза. – И рубаху подбери, бестолочь! Генри послушно подвязал узлом длинный подол и снова взялся за кольца. Стиснул их сильнее, осознав, как гадко дрожат руки. Каждой клеточкой обнаженного тела лейтенант теперь остро чувствовал уязвимость. Безграничную, жалкую. Он старался отрешиться, старался не смотреть по сторонам, все равно ощущая загривком, будто весь мир наблюдает за ним с брезгливой насмешкой. Генри устало прикрыл глаза, пытаясь… собраться. – Получишь тридцать ударов, – прорезалось сквозь шум, гудевший в ушах. – А ты, черномазый урод, встань ближе – будешь считать. Собьёшься – имей в виду, начну снова! «Бедный Зафар!..» – почему-то подумалось Генри. Конечно, сам он, Тейлор, лучше бы вынес жуткую порку, чем беспомощно смотреть, как секут друга. Так что, надо признать, ему еще повезло! Под эту радужную мысль он и словил первый удар: трость со свистом врезалась в тело. Да, определенно Генри не был готов! Совсем. Боль вспыхнула ошеломительно и накрыла тягучей волной. Кровь вскипела и понеслась по венам, круша все возведенные его зыбким настроем барьеры, впиваясь в плоть сотней, тысячей едких иголок. Лейтенант распахнул глаза и попытался поймать ртом воздух, чтобы вздохнуть. Это удалось лишь через пару мгновений, и Тейлор тут же выдохнул, усилием заглушая стон. – Считай, тупой нигер! – рыкнул Тито. – Не то начну снова! – Один. Генри не узнал голос волофа, сиплый, потерянный. Англичанин боялся даже взглянуть в сторону Зафара. Впрочем, ударов этак через пять, лейтенант благоразумно изменил свое мнение о том, что ему повезло. Лучше бы он сейчас считал себе спокойненько, дьявол! Определенно приятнее, чем выносить жуткую нарастающую боль, от которой ни спрятаться, ни увернуться. Впрочем, Генри попробовал было сдвинуться, оглушенный невыносимостью, но тут же получил выговор от Тито: – Если ты собрался крутить своей жопой, Уэсс, наша сделка отменяется! Черномазый получит свою порцию сам. Ясно тебе? И не смей скулить, у*бище, а то в доме услышат. Будь мужиком! «Я скулю?! Я?!» Генри так опешил, что почти не ощутил следующего удара. Какого дьявола! Он и так изо всех сил старается выдыхать беззвучно. Правда, иногда это плохо получается. Тейлор с силой уткнулся лицом в плечо, давя в зародыше невольный рык, когда новый удар буквально взорвал задницу. – Семнадцать, – глухо простонал за него Зафар. Грудь сдавило горько, зажгло бессилием, горло перехватил отчетливый спазм. Господь и все его апостолы! Не хватало еще разреветься! Будь ты мужиком! Генри быстро сморгнул невольные слезы, и чтобы как-то отвлечься, скользнул мутным взглядом по двору, по пламенеющему закатному небу, по респектабельной господской террасе, куда уже подкрадывались быстрые тропические сумерки. Благо – или на беду – Тейлор был повернут к ней практически лицом. И тут сердце англичанина екнуло и остановилось, пропуская удар… другой... третий. Волна тошнотворного стыда прошила насквозь, заставила накалиться щеки, хлынула к ушам. На террасе стояла женщина, вернее, девушка, и смотрела прямо на него. С ее высокой прически, на испанский манер, спускалась кружевная вуаль. Внимательно, даже с каким-то трепетным любопытством прелестная сеньора наблюдала, как он корчился под ударами драйвера. Ни тени смущения или паники не отмечалось ни в ее грациозной позе, ни на красивом холодном лице. Ну, насколько Генри мог рассмотреть это в столь щекотливой ситуации. – Черт! – это Боб Тито тоже заметил даму и, спохватившись, согнулся в почтительном поклоне, на это время, хвала Иисусу, прекратив терзать тейлоровскую задницу. – Сеньора Гальяно!.. Дивная госпожа не ответила на приветствие, лишь чиркнув по надсмотрщику равнодушным взглядом, который тут же вернулся к Генри. Потом девица повернулась и прошла в дом, напоследок слегка улыбнувшись лейтенанту самыми уголками губ. Или это ему в сумерках показалось? Впрочем, скоро англичанин благополучно забыл об этой странной красотке, отчаянно пытаясь стерпеть оставшиеся удары достойно. Тито, судя по всему, раздраженный внеплановой встречей, все же не стал прекращать экзекуцию, упрямый ублюдок, а сек все так же размашисто, хлестко, ничуть не жалея, и только громадное усилие духа помогло Генри выстоять до конца. – Тридцать, – облегченно произнес волоф, и Генри выдохнул, взмыленный, словно заезженная на скачках лошадь. Вздрюченный зад лейтенанта, воистину, чувствовал себя так, будто по нему пробежал целый табун этих самых лошадей, если уж мыслить теми же категориями. Тейлор переступил осторожно и попробовал оторвать скрюченные пальцы от железа. – Стоять, Уэсс! – Тито подошел к нему сбоку, заглядывая в пунцовое лицо. Генри вскинул на него опасливый взгляд. Что еще, дьявол? – Послушай, ты ведь у нас сама доброта, парень. Так и норовишь подставить свою задницу за других. Не знаю, зачем тебе это, но не суть. Генри сглотнул, почувствовав какой-то подвох, но не понимал, куда клонит драйвер. Тот, между тем, нехорошо, задумчиво так улыбался, покручивая палку в руках. – Так вот, – продолжал Тито, – предлагаю тебе спасти этих черномазых от порки. Один удар за каждого. И я прощу им ихние заслуженные пару дюжин. А? Что скажешь, добросердный ты наш... христианин? ЧТО? НЕТ! Генри смотрел на драйвера ошарашенно. Что за хрень! Он не собирается тут! Да, ни за что и никогда! Он и так еле жив, а это еще – раз… два… три… девять ударов! Он вам тут не мальчик для битья! – Всего лишь удар за каждого, Тано? И избавишь этот сброд от мучительной участи. М? Хотя б на сегодня. Ну, ты же понял уже, каково это?.. Больно. Ведь так? Генри с отчаянием посмотрел на Зафара, ламан еле заметно мотал головой, испуганно расширив глаза. Лейтенант перевел взгляд на измученных людей. Многие стояли потупившись. Вряд ли их даже интересовала собственная судьба. Один удар спасет каждого от двадцати-тридцати... Равноценный ли это обмен? Дьявол! Как Тейлор не ерепенился, десять поколений его долбаных предков вынесли свой вердикт. Генри опять стало трясти, когда он согласно мотнул головой. Да чтоб ты сдох, чертов испанец! Когда-нибудь мы встретимся, обещаю! – Отлично, мой друг! – довольно похлопал его по спине Тито. – Я в тебе не сомневался, – потом продолжил, обращаясь к сирой компании. – Итак, мои достойные господа, этот великодушный человек решил взять ваше наказание на себя! До кучи!.. Чего уж там, да, ушлепок?... Вы ему благодарны, скажите, засранцы? Люди стояли, не шелохнувшись, подозревая, что ничего хорошего, судя по повседневному опыту, их ждать не может. – Не слышу! Повторяю вопрос! Вы благодарны своему спасителю, ублюдки черномазые? – Да, господин… – раздались тусклые голоса. – Превосходно!.. – Тито потрогал кончик прута, внимательно его рассматривая. – Вы освобождаетесь от наказания, мерзавцы. При условии. Каждый из вас сам нанесет свой удар по этому добропорядочному джентльмену! А нет… что ж, получите положенное с лихвой. Ну, я жду! Кто из вас хочет первый пойти… отдыхать, дармоеды? Господь! Генри растеряно уставился в тускнеющее пространство двора. В доме потихоньку зажигали свечи, и теплый уютный свет лился из больших окон. Издалека доносились привычные взлаи собак. Благодатная прохлада мягко спускалась с гор, обостряя запахи зелени, цветущего сада и влажной земли. Но Тейлору, понятно, было не до этих изысков. Хмельной от надсады, он силился уразуметь, что задумал Боб Тито. Впрочем, вскоре это стало предельно ясно, когда первый раб отделился от остальных. Кособочась и припадая на обе ноги, он испуганно двинулся к драйверу. Испанец победно посмотрел на Тейлора. – Что ж! Вот тебе трость, добрый человек. У тебя одна попытка. Постарайся, дружище. Учти, если мне не понравиться твой удар, договор отменяется. Схлопочешь наказание сам. Полностью. И чернокожий расстарался. Ожидал ли лейтенант чего-то подобного, он не успел осознать, потому как… едва смог отдышаться после жестокой боли, обрушившейся на него в результате. Тито явно наслаждался ситуацией. Рабы подходили по одному и наносили Тейлору зверские удары. Люди делали это, не особо размышляя над моралью. Еще бы – ведь на кону стояло их собственное благополучие. Почему бы нет, если удастся избежать страданий, хоть ненадолго, хотя бы даже… любой ценой. А Генри чувствовал себя так, будто его ткнули по уши в самое дерьмо, да еще как следует повозили. Даже те робкие женщины не преминули хлестануть его побольнее. – Урок от папочки Тито! – едко молвил драйвер, подавая трость очередному зашуганному рабу. – Не благодари, недоносок! Благодарность это вообще выдумка тех, кто мечтает потешить свою долбаную исключительность. Пора бы тебе прозреть, у*быш. «Ты-то сам понял, что сказал?» – только и успел подумать Генри, тут же захлебываясь беззвучным воплем. Кричать в голос было нельзя – он хорошо помнил об этом. «Бог ты мой, да когда уже все?!» – он скосил взгляд на последнего хлипкого мальчишку, жавшегося к Зафару. Похоже, паренек остался один из всей честной компании. Тейлор выдохнул. Хорошо. Еще немного и конец пыткам!.. Если, конечно, эта тварь не придумает что-то еще. – Ладно, один удар и ты свободен, ушлепок! Ты рад, надеюсь?.. – подтвердил Тито его надежды и протянул трость испуганному негритенку. – Давай, поганец, вдарь как следует. Живо! И вали уже отсюда. Я хочу на покой! Просто мечтаю вытянуть ноги над своим любимым столом. – Я… я… я… – вдруг заблеял этот юнец, и Генри, почувствовав неладное, повернулся в его сторону, как и Тито. – Что ты? – рявкнул испанец, угрожающе приближаясь к пареньку. – Я не буду, господин!.. – ломающимся голосом загудел мальчишка. – ЧЕГО? Ты совсем сбрендил что ли, гаденыш? – драйвер всей махиной навис над сжавшимся рабом, из больших оленьих глаз которого в панике катились слезы, оставляя грязные дорожки на пыльном чумазом лице. – Или тебе жить надоело, дрянь черномазая? Генри самому стало страшно от вида грозного надсмотрщика, поэтому он оценил, когда паренек ответил все же, несмотря на парализовавший его испуг: – Вы сказали, господин… я могу получить наказание сам… если я не буду бить этого человека. Я не буду! В этот момент Тейлор не смог скрыть торжествующей ухмылки, и драйвер, похоже, это заметил. Он вмиг налетел на пацана и, схватив за шиворот, встряхнул изо всех сил. – Ты охренел?! – похоже, у Тито никак не укладывался в голове тот факт, что кто-то может сказать ему «нет», тем более, такое, совсем уж несуразное существо. – А ну, взял палку быстро, у*быш! Буду я еще тут с тобой возиться! – Нет! – взвизгнул мальчишка. – Вы обещали!.. Пастор говорил нам… Господь велел быть милосердными. Белый господин… хороший человек! Я не хочу его бить! – Господь?! Воцарилось напряженное молчание, прерываемое лишь жалобными всхлипами мальчика. Точно! Генри вспомнил, что видел этого паренька в деревне Зафара. Бедняга… Тяжело в его-то положении иметь убеждения. Прямо скажем, гибельно. Наконец, Тито отмер и залепил такую оплеуху подвывающему невольнику, что тот отлетел. – Прекрати истерику сей секунд, ушлепок! Ладно… – видимо, драйвер и сам взял себя в руки, – будь по-твоему! Хочешь тоже поиграть в благородство? Давай поиграем. Получишь свое наказание! Сколько тебе причитается? – Дюжина, господин! – мальчишка, держась за щеку поднялся, из плоского носа текла тонкая струйка крови. – Дьявол, да как же я устал тут с вами! Ладно. Уговор, есть уговор. Снимай портки и ложись… вон на ту лавку. Паренек, весь дрожа, потянулся к поясу штанов. – Хотя нет… Стой! Вам пастор случайно не говорил, поганец, что милосердие одного может выйти боком другому? А ведь именно так все и случается, малыш. Урок вам номер два, оглоеды! – Тито, вдохновленный какой-то мыслью, прошелся перед внимательной аудиторией. – Вот смотри, ты не захотел бить этого белого господина?.. Не захотел! И думаешь теперь, добрый Христос тебя спасет? Ан нет, ушлепок! Из-за того, что ты спасовал, этот человек получит твои удары. Полностью! Всю дюжину! Я так решил. Но я уже проклят и не боюсь, – испанец прищурился, снизив тон, и его слова от этого звучали довольно зловеще. – А «милосердный» наш Господь именно тебя осудит за это, парень! За твою трусость и лишние страдания этого... доброго христианина. Так это устроено, поверь. Что ты на это скажешь, мой великодушный друг? – вкрадчиво вопросил надсмотрщик и, остановившись возле обомлевшего негритенка, поддел пальцем его острый подбородок, заглядывая в заплаканные глаза. ВСЮ ДЮЖИНУ?! Да еть!.. Генри тут же перестал мысленно благодарить парня за его удивительную порядочность. Задница англичанина и так ныла и пылала на все лады и определенно не была готова к новому десятку. – Я… я… – опять ошарашенно затянул мальчик. – Ну что я, я? – передразнил его испанец, вернувший, наконец, свою хозяйскую вальяжность. – Ты получаешься – трус! И подлый выродок. Гореть тебе в аду! Да ладно! Правда что ли?! Тейлор недоверчиво глянул на Тито, не в силах постичь до конца всю глубину его наглости. И коварства. Которые тут же дали ожидаемые плоды. – Господин Тито, – паренек решительно протянул хилую ручонку к палке, – я могу САМ ударить этого человека. Один раз! Я сделаю это как следует, сэр! Пожалуйста, разрешите мне! Я справлюсь. Черти! Вот как Тито это делает? Обвел несчастного малыша вокруг пальца. В очередной раз повернул все в свою пользу. В пору было восхититься, если б у Генри еще оставались на это силы. Тем более, драйвер таким вот хитрым образом избавил англичанина от дополнительных мучений все же, которые сам, впрочем, и придумал. Но Тейлор сейчас был не в том состоянии, чтобы чувствовать хоть что-то, он просто безучастно ждал, когда, наконец, закончится все это дерьмо. – Вот так бы и давно, у*быш! Вообще, я сказал бы тебе, что обратного пути не бывает, если бы не так чертовски устал. Совсем притомили вы меня, идиоты. Воевать тут еще с вами до ночи! – Тито всучил парню палку. – Давай, делай, что должен, гаденыш, и проваливай! Но в следующий раз твое неповиновение так легко тебе с рук не сойдет! Учти это, черномазый выродок! – Да, сэр! Спасибо, сэр! – Что ж! Это было не так уж и сложно! – испанец вдруг подмигнул Тейлору, который, с силой закусив губу, сосредоточенно переживал крепкий удар простодушного мальца (будь он, чертяка, трижды... счастлив!). Но хотя бы последний!.. – Вот малахольный идиот! – бурчал Тито, провожая хмурым взглядом стреканувшего пацана. – Достали уже со своим благородством сраным, сукины дети! Лучше бы слушались и работали усерднее. Трать тут на вас свое время! Все, свободен, Уэсс! Надеюсь, завтра я буду избавлен, наконец, от ваших дебильных выкрутасов, дармоеды. И драйвер, раздраженно закинув прут в корзину, удалился в развалку по направлению к своей хижине. Тейлор едва отодрал мокрые ладони от железяк и стоял, согнувшись, в полном изнеможении. Его лоб бессильно уперся в затекшие вконец руки, скрещенные на нижней перекладине, такой влажной от пота сейчас. – Зачем ты это сделал, Генри! – услышал он глухой негодующий возглас над своим растекшимся телом. – Что за… ешь твою медь?! – Это вместо «спасибо», дружище, да? – еле разлепив спекшийся рот, попробовал схохмить Тейлор, выглянув на Зафара одним глазом из глубин рваного рукава. Лейтенант, конечно, представлял, что волоф будет не слишком доволен его инициативой, но весьма надеялся на понимание и… благодарность все же? – Какое «спасибо»?! – неожиданно взбеленился ламан. – Кто тебя просил вообще?! Я чуть не поседел, пока на все это смотрел! Думаешь, шайтан тебя забери, это так приятно?!.. – Ох, ну извини, брат, что мы с моей задницей доставили тебе столько неприятных моментов! – досадливо поёрничал лейтенант, поднимая голову. – Как-то, знаешь ли, не подумали мы с ней об этаком важном деле, как твое настроение! Белки волофа опасно набрякли красным. – Ты – один сплошной неприятный момент, Генри! Так и норовишь встрять куда-нибудь! Переживай тут за тебя вечно! – Ах, даже так?! – Тейлор выпрямился и, не удосужившись натянуть штаны, возмущённо повернулся к ламану, вспыхнувший жгут обиды не отставил от его усталости и следа, – Я и не жду твоих переживаний! Сам ко мне навязался. Кто тебя просил мне помогать?! – А кто тебя просил подставляться?! – Генри никогда не видел Зафара таким раздраженным. – Нечего тут спасителя было из себя корчить! – Это кто еще корчит! – Тейлор в горькой растерянности нахохлился и сжал кулаки, стараясь придумать в ответ что-нибудь побольнее. – Только и знаешь, что нудеть! Чертов папочка! Генри то… Генри се… Достал! – Если бы ты не вел себя как безмозглый сыночек, я не стал бы папочкой! – отрезал африканец. – Да черт! А ты!.. А ты!... – Генри в отчаянии от этакой откровенной несправедливости не смог даже найтись, что сказать. – Знаешь что! Отвали от меня, засранец! Видеть тебя больше не желаю! – Аналогично! Держись от меня подальше, ублюдок! – рявкнул Зафар и, резко развернувшись, потопал гордо в свою деревенскую обитель. Тейлор потерянно смотрел некоторое время ему в след, потом, морщась, натянул штаны все же, и похромал в другую сторону… к рабским баракам. На ходу придумывая всякие заковыристо-убийственные фразы, чтобы побольнее поддеть неблагодарного волофа в мысленной с ним пикировке. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГЛАВЫ СЛЕДУЕТ...