В РИТМАХ ЗВЕНЯЩЕГО СЕРДЦА

– ЧТО?! БУНТ?! СПЕЛИСЬ ПРОТИВ МЕНЯ, ЗАСРАНЦЫ!!! – наконец, возвопил сэр Уолтер, брызгаясь слюной. – Ты уволен к чертовой матери, мерзавец! Можешь убираться вместе со своей долбаной псиной на все четыре стороны! – лейтенант заметил краем глаза: испанец посмурнел и сжался. – А ты!.. – хозяин, размахивая пистолетом, повернулся к Тейлору явно не для того, чтобы воздать ему должное за своевременное спасение своей задницы. – Ты меня уже достал, скот!.. Пора тобой заняться как следует! Сейчас пожалеешь… – Сеньор Пейн! – раздался вдруг царственный голос за спиной Его Светлости. – Вы сказали, что я могу требовать, что угодно в качестве… компенсации. Так вот, я хочу этого пса! Продайте мне его, сударь! Это выглядело не как просьба, а, скорее, как требование, обращенное теперь к Тито. – Продать? – испанец вскинул на собеседницу потерянный взгляд. – Простите, донна Гальяно, но он же... – Если продашь, можешь оставаться, болван! – моментально сменил гнев на милость Пейн, очевидно желая угодить своей рассерженной невесте. Генри одобрительно отметил, что гавнюк-то не промах: самый лучший способ задобрить капризных дамочек – это во всем потакать их прихотям. – Ну… я не знаю, сеньора… этот пес очень дорогой... – процедил драйвер нерешительно, хотя в его тоне слышалось некоторое облегчение. – Вы же видите, это редкий экземпляр. У меня были на него большие планы. – Ну и выметайся из моего поместья, кретин, вместе со своими планами! – опять взвился Пейн. – Потому что собака-убийца мне тут не нужна! Еще не хватало! – Да подождите вы, Уолтер! – надменно одернула жениха донна. – Что ж, я готова возместить ваши потери, мистер… – Роберт Тито Родригес, сеньора, – драйвер изобразил поклон, невольно выдавший его достойное воспитание. – О! Да вы испанец, мой друг… Что ж, тем лучше!.. Приятно встретить соотечественника! Надеюсь, вы меня не разочаруете, сеньор Родригес… Подумайте как следует... Я заплачу вам столько, что вы сможете купить себе пару отличных щенков взамен. Просто мне понравился этот! – красотка капризно сложила свои губки. – Ты же понимаешь, мерзавец, что тебе лучше согласиться? – подпел ей Пейн. – Зачем тебе лишние неприятности? Твоей собаке все равно здесь не жить! Ну а ты – как пожелаешь… Зависит от твоего благоразумия. «Во же жучины!.. – в очередной раз восхитился Тейлор. – Оба. Как взяли ублюдка в оборот!» Впрочем, на Тито ему было плевать, но безмозглого пса отчего-то жаль. «Хотя… Что собаченцию там ждет, у этой привередливой донны?» – задался лейтенант закономерным вопросом. Генри не мог понять причину, но ему казалось, что эта вздорная испанская дамочка не такая уж и злюка, как сама себя преподносит. Или… ему просто хотелось так думать. Но что ей двигает на самом деле? Желание отомстить собаке, наиздевавшись вдоволь, или она хочет спасти неразумное, но – что там говорить – роскошное животное, все же. Генри изо всех сил надеялся на второе. Тито вряд ли вон поднимет заскорузлый зад со своего тепленького местечка ради какой-то там собаки, пусть даже и такой полезной для него. Чемпион окрестных островов все же, и все дела... Но с ублюдка станется пристрелить столь великолепного пса просто ради выгоды. Эх… А так… собаку потеряет, так хоть деньги получит, скотина. Тито, судя по напряжению в его расфокусированном взгляде, раздумывал о чем-то подобном. – Хорошо, сеньора Гальяно, договорились. Если вы моего парня не обидите… – наконец решился испанец. – Ну что вы, достопочтимый сеньор, – едко выдала донна, – парней обижать не в моих привычках… Конечно, если они ведут себя разумно, – она вдруг приблизилась к Мачо, который все еще пытался выплюнуть дурацкий зонтик и время от времени мотал для этого головой. – Да ведь, мальчик! Ты будешь паинькой? – и дружески потрепала его за ухом. Пес на такое бестактное обращение угрюмо заворчал и, напряженно приподнял свой зад. – Ну, ну… – дамочка благоразумно отдернула руку, потому что Тейлор вряд ли сдержал грозную животину, если бы тому вздумалось по-настоящему возмутиться этаким панибратством. – Веди себя прилично, мой друг! – строго сказала донна и тут же игриво чиркнула пальчиком по влажному носу собаки. – Ты же хочешь дружить со мной, бродяга? – и она внезапно подняла на Генри внимательный взгляд, от которого тот похолодел, ощущая, ко всему прочему, такую пленительную близость женского тела. Нда-а… лейтенант в тот же миг представил, чем сейчас несет от него самого, и весь съёжился, будто это могло сдержать его скверный запах. Отойти не было никакой возможности: пес все еще оставался в его руках. Но сеньора, вопреки ожиданиям, даже не поморщилась, будто ее такие вещи не волновали вовсе. Мачо на нахальные слова испанской красотки фыркнул и презрительно промолчал. А девица внезапно поднесла свою руку к глазам и нахмурилась: – Это что? Кровь? Пес ранен?! Вопрос вроде не задавался сейчас никому конкретно, но Генри – так как стоял ближе всех и был в курсе – счел нужным быстрее ответить: – Никак нет, сеньора. Не извольте беспокоиться. Собака в порядке! – А откуда тогда кровь? Говори, раб! – жестко прищурилась донна. – Э-э-м-м… Это моя. Ничего серьезного, сеньора. Поцарапался. Где-то… – Генри чуть высунул из-за спины кровоточащую руку, справедливо полагая, что дамочка от вида крови тут же рухнет в обморок, и уже готовился подхватить – была не была. Конечно, попадет ему не хило за то, что посмел коснуться святая святых своими «грязными лапами», но ведь не ронять же девушку... – Покажи! – пристальный леденящий взгляд впился еще глубже, даже и не думая туманиться. Глаза у сеньоры неожиданно оказались того насыщенного грозового цвета, который легко можно было бы обратить в темно-синий, подобрав соответствующий тон платья. Вот тебе и испанка! Темные, на первый взгляд, волосы – там, где их не скрывала сбившаяся накидка – отливали под солнцем густым сливовым цветом, больше напоминавшим терпкий колорит бордового вина. Несмотря на южную кровь, кожа девушки оставалась молочного оттенка с оживляющей капелькой загара, будто в золотистый чай добавили хорошую порцию сливок, а раскрасневшиеся от неожиданного приключения щеки бархатисто светились изнутри, будто изысканные цветочные лепестки, тронутые нежной розоватой дымкой. Наваждение! Генри быстрее отвел жадный взгляд и сглотнул, давая себе торжественную клятву выбросить бесовские листья к чертовой бабушке. – О, душенька! Не берите в голову, – «спасительно» встрял сэр Уолтер. – Эта наглая шавка никак не уяснит свое место! Взял за моду кидаться на хозяев! «Это он сейчас про кого, дьявол?» – отстраненно подумал Генри. – Ну ничего! – злобно продолжал хозяин. – Он у меня попляшет! Пожалеет, что на свет родился! Прокатите-ка его в бочке с гвоздями, Тито! Надеюсь, эта тварь прекратит свои закидоны… если останется жив. ЧТО?! Генри украдкой бросил беспомощный взгляд на Зафара. Тот, с расширенными в пол лица глазами, начал с трудом подниматься… На лице туземца отразилась смертная тоска. – А знаете что, Уолтер! – эффектный поворот головы Каталины, ее уверенный тон, сделали бы честь самой испанской королеве. – Хотите моего прощения, сударь? Отдайте тогда мне в придачу к собаке этого раба! Надеюсь, сойдемся недорого, раз он у вас все равно смертник. Что правда, то правда – слишком строптивый шельмец, как я погляжу! – Господь! Душенька моя! Да зачем вам эта головная боль?! Ублюдок – опасный каторжник. Совершенно неуправляемый к тому же! Как и эта собака. Прямо два сапога – пара, – Пейн взял донну за руку и потихоньку теснил девушку к коляске. – Бросаются на добрых людей! Причем походя. Что вы будете с ними делать, дорогая, ума не приложу? Таких тварей надо уничтожать! Причем публично! В назидание остальным. «Когда это я бросался?» – опешил Генри, потому как все остальное совсем не укладывалось в его взбудораженной голове. Подождите! Его что? Собираются подвергнуть мучительной казни? В благодарность за то, что он спас этих... гребаных господ?! Да как такое может быть?! Это, правда, с ним сейчас происходит?! Тейлор молчал, не в силах осмыслить услышанное. Тито, стараясь быть тише воды, ниже травы, подошел и забрал пса у остолбеневшего англичанина, пристегнув Мачо на цепь. – Знаете, мой любезный, дома меня снедает жуткая скука! Вот и хочу развлечься. Люблю приручать строптивцев! – отрезала дама с таким видом, что Генри стало нехорошо: «надеюсь, сеньора так шутит», но рукú красотка у Пейна не отняла. Что она имела в виду под этим «приручением строптивцев» осталось вопросом. Тейлор понадеялся: что-то не слишком страшное, потому как сэр Уолтер в следующий момент нарочито сокрушенно вздохнул и одобрительно кивнул своей парикастой головой. Согласился продать все же, чертов ублюдок! Мысли лейтенанта теперь ринулись в другое русло. Вот так просто? Его продают? Как гребаную вещь?! Тейлор растеряно глянул на Мачо, который так и сжимал в своих связанных зубах чертов зонтик, и лейтенант вдруг явственно осознал, каково это – быть бессловесной тварью, которую пользуют, как хотят. Он чувствовал себя отвратительно беспомощным, будто вновь попал на корабль, который нещадно мотает по волнам. А палуба то и дело предательски уходит из-под ног. За него решали его собственную судьбу, а он, Тейлор, ничего с этим не мог поделать! Просто стоял и ждал чужого вердикта. То еще ощущение, господа!.. – Хорошо, душенька, договорились! – мистер Пейн вкрадчиво похлопал донну по изящной руке, и, перевернув ее кисть, подозрительно сладостно припал губами к узкой ладони в белой кружевной перчатке. – Надеюсь, после этого я буду окончательно прощен? Генри наблюдал, как бесформенные губы Его Светлости усердно – и отнюдь не целомудренно – ползут, на манер плотоядного слизняка, по запястью сеньоры, жадно продвигаясь все выше... Потом сэр Уолтер вдруг оторвался от своего увлекательного занятия, чтобы сокрушенно пробормотать: – Только как же я смогу переписать патент этого недоноска на вас, моя прелесть? К моему великому сожалению, я не в праве продавать подданных Его Величества за границу. Этот скот не какой-то там дурацкий черномазый. В департаменте могут возникнуть вопросы, моя дорогая донна... Генри чуть было не встрял со своим негодующим замечанием, что ни в каком департаменте о нем не слышали, и патент его поддельный! Но вовремя спохватился. Еще не хватало, чтоб донна узнала, кого так позорно при ней выпороли. Беда... – Ну, надеюсь, дон Уолтер, вы что-нибудь да придумаете… – Каталина незаметно извлекла из захвата увлекшегося женишка свою руку, и Генри почему-то почувствовал от этого странное облегчение. – Вы же такой умный, монсеньор! – Конечно, придумаю, моя дорогая! – сообразил воскликнуть Пейн. – В следующий раз, когда приедете, сможете его забрать. А пока я посоветуюсь со стряпчим, сделаю запросы в департамент... – В следующий раз?! Ну, нет! Потом я могу перехотеть! Придумайте прямо сейчас! – девушка томно надула соблазнительной формы губки. – Считайте это моим капризом, Уолтер! А не то я больше не приеду, раз вам на меня наплевать! Вы забыли, что бросили меня монстру на растерзание? И в придачу не хотите немного потрудиться, чтобы искупить свою вину! Вы меня совсем не любите, сеньор! Прощайте! – и красотка снова повернула к коляске. «Мать моя! – несмотря на полный раздрай в мыслях, Генри невольно закатил глаза. – Неужели мы, мужики, такие вот распоследние болваны, что нами можно крутить этаким… бессовестным образом? Слишком же всё очевидно, дьявол! Со стороны…» Лейтенант на самом деле поймал себя на мысли, что любуется горделивой статью девушки. Какая-то едва уловимая страсть прорывалась в каждом ее движении, в величавой посадке головы, скользящая походка создавала ощущение полета. Будто благородная птица вот-вот оторвется от земли. Пейн ожидаемо понесся следом за надменно шествующей пассией, уверяя, что безумно любит прекрасную донну, и все абсолютно сделает для того, чтобы его душенька была счастлива. О, еще бы! – Пожалуйста, если пожелаете, забирайте этого ублюдка прямо сейчас, моя дорогая Каталина! Я думаю, можно потерять его патент... Или несчастный случай! Эти белые каторжане все равно мрут здесь, как мухи. А с вами оформим простую купчую. Я все равно поеду провожать вас на корабль, и в городе мы все сделаем официально, у стряпчего. Не переживайте так из-за пустяков, моя прелесть! Когда Каталина повернула к Генри через плечо свою хорошенькую головку, он готов был поклясться: на губах девушки промелькнула торжествующая, но слишком уж презрительная усмешка, явно состроенная по поводу умственных способностей всех мужчин в общем, или, может, только этого в частности. Потом она перевела прозрачный взгляд на Тейлора, словно только его заметила, и выразительно приподняла бровь: – Ну, чего застыл столбом, доходяга? Ты слышал? Идем уже! Сегодня к вечеру я должна быть на корабле. Или мечтаешь в бочке с гвоздями прокатиться все же? И тут новая мысль пронзила мозг англичанина с остротой каленой иглы:«А как же Зафар?! Он ведь здесь останется один!» Если Генри уедет, то ламана в конце концов замучают насмерть! Волоф теперь совсем не в фаворе после того рокового нападения на белого. И никто его не прикроет, не защитит!.. Что же делать?