***
«Наверное, так чувствует себя тыква, когда ее сорвали с грядки и бросили в корзину...» – пришла в его совершенно пустую голову невероятно глубокая мысль, пока Генри сидел в тенистом углу двора, закованный в кандалы, и равнодушно глазел на слуг, готовивших вещи сеньоры к отъезду. Неожиданно много вещей. И куда ей столько на три дня-то? Тейлор раньше бы закатил глаза на этакую нелепость: «женщины...» Но сейчас просто мрачно следил за процессом. А что ему оставалось? Лейтенант чувствовал себя тупым и опустошенным, будто долго карабкался на какую-то невообразимую кручу, преодолевая из последних сил немыслимые препятствия, а за хребтом снова оказались скалы – еще выше, еще безнадежнее – доколе только хватало глаз. Чернокожие лакеи осторожно сносили с широких ступеней сундуки и коробки, устанавливали их на подводы, крепко приматывали веревками – от греха. Рядом с одной из телег, дожидаясь своей очереди, стояла большая деревянная клетка. Мачо растерянно суетился в ней, скулил и взрыкивал, по-своему выражая свой протест над людским произволом. Но никто на него внимания не обращал. Разве мнение собаки имеет значение? Судьба его уже решена. Похоже, ему, Тейлору, так же навеки уготована жизнь овоща, покуда его не съедят. Распоротая рука болела и кровоточила, и Генри кое-как омыл у бочки попавшую в рану грязь, а потом замотал ее куском замызганного рукава, который пришлось оторвать от собственной рубахи. Дьявол, и где он только умудрился? О камень что ли? Впрочем, лейтенант вдруг понял, что ему плевать. Гори оно все синим пламенем! Узнай он сейчас, что умрет от этой раны, Генри даже бы пальцем не пошевелил. Все равно – один конец, и чем быстрее, тем лучше. Так он предавался безрадостным размышлениям, пока не почувствовал: какая-то неодолимая сила, внезапно вздернув его за шиворот рубахи, тащит за угол сарая и там резким движением шарахает спиной о стену. А затем тяжелый кулак летит ему в лицо! В голове разлетелись фонтаном алые всполохи, и Тейлор услышал яростный рык сквозь отрезвляющую вспышку боли: – Гаденыш!!! Ты мне клялся!!! А сам околдовал моего пса!!! Из-за тебя его забрали!!! Убью, тварь!!! На мгновение лейтенант сфокусировался, чтобы увидеть перекошенное от злобы лицо Тито, а потом в челюсть Тейлору сокрушительно прилетел новый удар, и, далее – поддых, заставив англичанина согнуться и ловить ртом застрявший в горле воздух. Драйвер между тем жестко и без разбору месил тело лейтенанта. – Это тебе за Мачо, ублюдок!!! А это тебе за меня!!! Предатель!!! – приговаривал испанец, с наслаждением впечатывая увесистый кулак в те места, которые только попадались под его горячую руку. Конечности Генри были скованы между собой довольно короткой цепью, поэтому высоко поднять руки, чтобы защитить лицо, не получалось, и некоторое время Тейлор, на манер бойцовой куклы, беспомощно ловил жестокие удары разъяренного драйвера. И тут в лавине глухого отчаяния, внезапно захлестнувшего его с головой, что-то пыхнуло внутри, и мозг отключился напрочь, оставляя в арсенале лейтенанта только недюжинное возмущение и звериную жажду расправы. Наплевав на боль и забыв о последствиях, Тейлор применил свой коронный удар головой, от которого оглушенный Тито повалился навзничь, захлебываясь кровью из покалеченного носа. Не мешкая, Генри прыгнул на обидчика, обрушивая на его голову тяжелые кулаки, воздействие которых приумножилась пудовыми кандалами. Потом еще и еще раз! Благо, из-за длины цепи высоко поднимать руки не получалось, а не то череп ублюдка просто раскололся бы напрочь. Все равно физиономия Тито быстро превратилась в кровавое месиво. Но лейтенант в приступе лютой злобы уже не мог остановиться, выплескивая на ненавистного драйвера все свое разочарование и гнев. Налегая сверху изо всех сил, Тейлор придавил шею противника цепью. Испанец захрипел, булькая горлом, а глаза его вылезли из орбит. Кажется, он тужился что-то сказать. Пальцы поверженного надсмотрщика хаотично скребли по земле, по железной удавке, по самому англичанину: Тито пытался что-то предпринять, оттолкнуть, вырваться, но усилий явно не хватало. Взбешенный, Генри не ослаблял хватку. Так бы и пришел испанцу бесславный конец, если бы два дородных раба-телохранителя не заметили непорядок в никому не приметном закутке и не подбежали бы буквально в последний момент, с трудом оторвав Тейлора от слабеющей жертвы. Впрочем, лейтенант все равно возмущенно рычал и решительно рвался из захвата двух чернокожих громил, во что бы то ни стало желая довершить начатое. Даром, что был безнадежно скован. Боб Тито, хоть и был порядком оглушен, быстро подскочил на ноги, видимо в шоке, и теперь стоял, бессильно опершись ладонями о колени. Он искоса поглядывал на бушующего Тейлора, отпыхиваясь и сплевывая кровь. Кроме того, она густо текла из рассечений на его лице, из разбитого носа, щедро окропляя утоптанную землю. Наконец, испанец осторожно разогнулся и утер кровь рукавом, хотя, конечно, это помогло мало. Затихший в жесткой хватке телохранителей и немного пришедший в себя лейтенант обреченно смотрел, как драйвер приближается, и вполне отдавал себе отчет, что это конец. Никто не будет церемониться с рабом, который бросился на свободного, независимо от того, кому этот раб принадлежит. А Генри еще официально не купили, к тому же. Самое малое – лейтенант понимал – его ждет тоже, что и Зафара. Но и бочку с гвоздями никто не отменял. Да мало ли ужасных казней для невольников существовало в этом мире, на которые Тейлор уже успел насмотреться. Генри сжал челюсти – ну и черт с ним, он примет любую смерть достойно! И как-то даже успокоился. Между тем Тито остановился напротив стиснутого между бугаями Тейлора и внезапно, с размаху, отвесил ему оплеуху мокрой от крови рукой. – Смотреть надо, куда прешь, поганец! Совсем от жары охренел?! Людей напрочь не видишь! Генри уставился на Тито, как на умалишенного, прикидывая, что, верно, отбил драйверу последний мозг. Что все это значит?! – Ну, долго мне еще ждать? Может, извинишься, все же, за свою долбаную неуклюжесть, пес? Или розог опять захотелось? Щас я тебе это быстро организую! – испанец выглядел по-настоящему страшно в своем праведном негодовании на перекошенном от побоев лице. – Эй, дармоеды, вы чего вцепились в идиота? Сами не видите? Это просто пеньтюх косоногий! Этот полудурок, видать, ходить совсем разучился! Запнулся, растяпа, за свои же железяки! Чуть меня не раздавил, паразит! А ну, отпустите его живо и бегом марш отсюда! Негры быстро испарились, оставив скрученного было Тейлора в покое. И лейтенант с Тито стояли друг напротив друга, тяжело дыша и меряясь огненными взглядами. Вернее, это глаза Генри сверкали негодованием, а Тито смотрел на англичанина на редкость хмуро: – Ну ты и тупой, придурок! Ты чего творишь?! Совсем сбрендил, походу! Жить надоело? – и драйвер опять звонко хлопнул Тейлора по щеке. Лейтенант почувствовал, как верхняя губа его невольно дернулась, ощериваясь по-волчьи. – Если ты меня еще хоть раз ударишь, долбаный ублюдок, я тебя убью! – глухо процедил Генри, с великим наслаждением ощущая, как страх, сковывающий его несколько последних месяцев, вдруг отпускает, оставляя вместо себя какую-то пьянящую эйфорию – от отчаяния не иначе. Опухшая физиономия Роберта Тито напряженно замерла на несколько мгновений, пока драйвер, видимо, обдумывал слова оппонента. Потом он качнул головой неодобрительно и пошел вразвалочку к бочке с водой, которая стояла неподалеку, где принялся как следует умываться, постанывая и отфыркиваясь. Тейлор стоял молча, в ожидании дальнейших действий надсмотрщика. Лейтенанту вовсе не верилось, что он вот так легко отделается после своей внезапной вспышки. Испанец между тем стянул испачканную рубаху, поплескал себе на грудь, потом покосился на Тейлора: – Ну что стоишь, дармоед? Полей! Не видишь?.. – он кивнул на небольшую бадейку рядом. «Иди ж ты к черту!» – хотелось воскликнуть Тейлору, но поразмыслив, он все же решил не нарываться еще больше. Презрительно поджав собственные разбитые губы, Генри взял бадейку и, черпанув воды, махом бултыхнул ее на блестящую от пота спину драйвера, залив того с головой. Штаны Тито тоже разом намокли. – Да бля! – рявкнул ошарашенный надсмотрщик. – Придурок ты тупоумный! Медленно лей! Всему-то тебя учить надо! – Не нравится, сам поливайся тогда! – огрызнулся лейтенант, но, тем не менее, стал лить более осторожно, с трудом управляясь тяжелыми цепями. На мускулистой спине Тито просматривались еле заметные каверны шрамов. Генри хмыкнул про себя, с удивлением отмечая, что ублюдок, видать, имел более бурное прошлое, чем можно было предположить, исходя из его нынешнего занятия. Хотя... кого сейчас шрамами-то удивишь? Закончив мыться, Тито вытерся обратной стороной своей рубахи, осторожно промакивая кровоточащие ссадины на лице. Потом ощупал языком красные от крови десна, потрогал пальцами все еще сочащийся распухший нос. – Долбо*б!.. – как-то совершенно беззлобно прокомментировал он свой осмотр. – Ума нет, и это не лечится! – Ты сам первый начал! – упрямо буркнул Генри, окончательно остывая. Драйвер, забрав у него ведро, кивнул на изорванную в лоскуты, немыслимо чем перепачканную рубаху Тейлора. – Снимай! Давай тоже полью. Генри ехидно приподнял бровь, беззастенчиво намекая тупой скотине, что оковы не позволяют ему разоблачиться. На что драйвер закатил глаза, подошел и – Тейлор даже не успел глазом моргнуть – одним движением сдернул с лейтенанта его хлипкие лохмотья. Да ёшь!.. Других-то у Генри не было, черти забери проклятого испанца! Еще и лыбится стоит, идиот, довольнехонький собственной глупой шуткой! Даром, что только одной половиной лица может. Ладно. Но хотя бы Тейлор получил настоящее наслаждение, смывая с себя кровь и едкую смесь грязи и пота, пока Тито лил воду ему на загривок. Потом испанец подал вместо полотенца свою рубашку: – На вот, утрись... И идем со мной, – он оценивающе взглянул на тщательные сборы подвод. – Здесь еще долго, похоже... Эй, поганец, прибежишь за мной, когда господа соберутся уезжать! Ты понял? – крикнул драйвер какому-то мальцу, с праздным любопытством ошивавшемуся поблизости. Генри с недоумением посмотрел на уходившего вглубь пальмовой рощи надсмотрщика, потом пожал плечами – терять-то ему все равно нечего – и побрел следом, очевидно, по направлению к жилищу Тито, неловко переставляя ножные кандалы. Драйвер зашел внутрь своей хижины, и, первым делом, достал из сундука темную бутылку, потом откупорил ее с громким чмоканьем и, не говоря ни слова, жадно присосался к горлышку. Затем только соизволил глянуть на переминавшегося в дверях Тейлора. – Заходи, давай, цуцык, чего жмешься? Будешь? – он кивнул на бутыль в своей руке, все еще мелко подрагивающей от пережитого напряжения. О, да! Тейлор чувствовал: это как раз то, что ему очень нужно сейчас! Он кивнул с достоинством. Хмыкнув на его гордый вид, Тито отыскал на столе два стакана, привычно подул в них, очищая от пыли – и... чего-то там еще, пусть остается загадкой – и набулькал им обоим по доброй порции. Затем протянул один стакан Тейлору и кивнул на стул. – Садись, чертяка, – довольно миролюбиво проговорил драйвер, сам присаживаясь в свое любимое кресло и привычно возлагая ноги прямо на столешницу. – Давай-ка выпьем за удачу, Тано! Думаю эта скользкая бестия тебе понадобиться. Да и мне тоже не помешает. Они молча выпили до дна, потом Тито тут же снова разлил выпивку. – Послушай, Боб, – начал Генри, почему-то испытывая необходимость объясниться. – Я не хотел зла ни тебе, ни твоей собаке. Клян... гхм... В общем, поверь. Это все случайность! Но все равно... извини. И прошу тебя... не трогай Па Конте. Старик тут ни при чем! Наверняка это все долбаное совпадение. – Посмотрим... – туманно проговорил Тито, глядя на собеседника поверх стакана слегка захмелевшим взглядом. – Может, все и к лучшему... Генри удивился такому повороту мысли надсмотрщика, но не стал комментировать, снова погружая свои губы в вожделенный алкоголь. Хорошо-то как, черт! – Что у тебя с рукой? – неожиданно заинтересовался Тито. – Мой пес покусал что ли? Генри бросил взгляд на грязную, мокрую повязку, стянувшую левое предплечье, которая вся заплыла кровью. – Да вроде не кусал он меня, – пожал он плечами. – Распорол, видать, где-то, пока к сеньоре этой бежал через кусты. Да плевать!.. – Ну-ка, покажи! Роберт Тито встал и, открыв ящик комода, достал небольшой нож, потом быстро разрезал ветхую повязку и присвистнул. Довольно глубокая рана дюйма четыре длиной, почти полностью рассекла нижнюю сторону предплечья, края ее разошлись, а распухшая плоть вывалилась наружу и неприглядно чернела. – Дерьмо! Недолго же ты протянешь с этакой зарубкой... Так и без руки можно остаться. – А тебе-то что за дело, приятель? – мрачно поинтересовался Генри, с каким-то болезненным любопытством рассматривая жутковатую рану. – Ты что? Лекарь? – Лекарь не лекарь, но шкуры частенько латать доводилось, – загадочно ответил Тито. – Погоди, парень... Нужно зашить. Придется потерпеть немного. – Зашить?! А ты умеешь? – Тейлор после всех сегодняшних потрясений и пары стаканов выпивки подумал, что не слишком-то ему и страшно. – Ну а чего тут уметь, цуцык? Дело нехитрое! – драйвер пьяно подмигнул англичанину, доставая из того же комода кожаный сверток. – Не сложнее, чем штопать чулки. – Да ладно! – Ага! – Тито с плохо скрываемой гордостью ткнул в старый шрам у себя на плече. – Вот. Видишь. Сам себе зашивал! И тут, – он показал на выпуклый рубец под соском, с кривоватыми следами стежков. – Знаешь... – разнервничался Генри, – выглядит как-то не очень. – Ох, надо же! Какие мы эстеты! Посмотрел бы я, как бы у тебя получилось, если бы ты в собственное тело иголкой тыкал! Но, знаешь, вообще-то, если б я не зашил, то давно бы сдох, – драйвер развернул свой чехол с какими-то зловещего вида железяками из арсенала доморощенного хирурга и вопросительно посмотрел на присмиревшего пациента. – Ну так чего? Шить тебе? Или модничать будешь? – Ладно. Шей, – решился лейтенант, почувствовав однако, что от страха свело челюсть. – Только налей еще. Для храбрости... – Да погоди ж ты, если останется. Закуси что ли чего-нибудь! – и, подождав мгновение, пока Генри запихает в рот только что срезанную повязку, щедро плесканул ему на рану жидкостью из бутыли. От оглушительной боли глаза Тейлора буквально полезли на лоб, он моментально весь вспотел с головы до пят, но благодаря кляпу, получилось как-то удержаться от крика: всего лишь прорычал нечто невразумительное. Испанец одобрительно похлопал его по спине, потом прокалил слегка ржавую иглу над свечой и тоже искупал ее в плошке с алкоголем вместе с какой-то грубого вида нитью. – Не боись, цуцик! Все будет в лучшем виде! Давай-ка кандалы твои снимем пока, – Генри даже не удивился, что в кармане надсмотрщика почему-то оказался ключ от его оков, которые Тито быстро открыл, откинув тяжеленные железяки с центнер весом в сторону. – Теперь ставь руку сюда, на локоть, – испанец смел всю посуду на другую половину стола и сел через угол, напротив Генри, – да старайся не дергаться, обормот, если хочешь, чтобы было красиво. «Да ладно, не до красоты уж, не помереть бы!..» – подумал лейтенант, когда Тито воткнул в его тело первую иглу. Надо отдать должное проклятому ублюдку, выходило у него довольно-таки ловко, хотя и не слишком аккуратно. Видимо, и правда, поднаторел за свою жизнь. Края раны быстро стягивались равномерными стежками. Кроме того, он вылил Тейлору остатки виски в его стакан и даже старался занимать разговорами. Прямо, как заправский доктор. – И чего ты такого сделал, Тано, а? В смысле, из-за чего попал на эту чертову каторгу? Как-то не похож ты на злодея, который малых детушек кушает. Тейлор удивленно посмотрел на драйвера, прикидывая, зачем ему нужна такая информация, и можно ли ему что-то рассказать, но алкоголь сделал свое дело, и язык Генри развязался. – Я и не делал ничего такого, Боб, – наконец выдавил он, кривясь то ли от боли, то ли от досады. – Меня захватили пираты. Вернее, наш корабль. Потом продали работорговцам. А документы... ох!.. патент, то есть... ай!.. он поддельный. Тито, споро продолжая свое дело, посмотрел на побледневшего англичанина недоверчиво. – И чего ты тогда молчишь об этом, ушлепок? – А я и не молчал! Вначале... – Тейлор сглотнул горький спазм, в запале даже позабыв про телесную боль. – Но потом... В общем, меня никто не слушал. Всем было плевать, кто я. Главное, приношу ли я чертову прибыль! – Ну так-то да... Тут ты прав, конечно, – некоторое время испанец молчал, сосредоточенно протаскивая иголку сквозь развороченную плоть, потом вдруг выдал то, чего Генри от него никак не ожидал услышать, даже близко. – Послушай, парень, если хочешь, я могу передать твоим родным. Ну... что-то такое от тебя. Может, письмо? Чего?! Генри подумал, что он просто ослышался сейчас. Или перепил. Ну не шок же у него от боли! Он уставился на надсмотрщика с видом человека узревшего светопреставление. – Ну чего вылупился, бестолочь? – Тито хмыкнул, вкусно дыхнув на него перегаром. – Я говорю, давай напиши своим, может, разыщут тебя и выкупят? Господь! Так это правда, и он не ослышался! Он, конечно, прикидывал, что когда-нибудь потом попробует упросить Тито об этакой услуге, но что бы тот сам вдруг предложил... Да еще абсолютно бескорыстно! Такого Генри вообще не ожидал. Глаза англичанина пыхнули радостной надеждой: не об этом ли он мечтал все эти долгие-долгие мучительные месяцы в неволе! Написать матери и брату, и они заберут его отсюда, наконец. Его кошмар закончится! Он уже открыл было рот, чтобы беспечно согласиться, но тут вдруг Генри представились горестные глаза матери, когда расскажет ей, что случилось с Маргарет – по его, Тейлора, вине! И вообразил презрительную усмешку графа Дерби, узнавшего, как низко пал его опальный братец, превратившись в жалкого раба. «Да лучше бы ты умер, чем терпеть этакое бесчестье! Ты опозорил наш род! Окончательно!» – вот что скажет ему сановитый родственник и будет прав, конечно. Но ведь Тейлору никак невозможно сейчас умереть, пока он не вызволит сестру! Англичанин выдохнул с непроходящей болью в груди. И Зафар... Он, Генри, обещал волофу вернуться!.. И Тейлор подавил в зародыше свой порыв воспользоваться неожиданным предложением Тито. Нет! Сначала он как-нибудь освободиться, спасет сестру, вернет ее в отчий дом, выкупит друга, а потом можно будет погибнуть с честью, напросившись в какую-нибудь опасную боевую операцию, или, в крайнем случае, затеять дуэль. В общем, он решит это после... Генри неожиданно вспомнил другого испанца – дона Леандро, с которым его свела судьба на пиратском корабле Таккера. Тейлор тогда, в ночь перед казнью бедолаги, также предлагал искалеченному парню передать весточку его родным, но пират неожиданно заупрямился. – У меня никого нет! – Тейлор повторил драйверу слова Лео деревенеющим от горя языком, только сейчас осознав: тот испанец наверняка просто не хотел, чтобы его благонравная родня прознала о грехопадении сородича. Лейтенант сказал, и будто отрезал себе все пути назад – безвозвратно! От этого тоскливые слезы неожиданно закипели в груди и едва не вырвались на свободу, но Генри их быстро сглотнул. А Боб Тито посмотрел на него внимательно и пожал плечами: – Ну, гляди, сученыш... Мое дело предложить. – Да, спасибо, Боб. Я это ценю. Но меня... никто не будет искать. И вообще, я писать не умею. – Ладно, забыли... Драйвер между делом пригубил свой стакан, отсалютовав Генри. – Еще пара стежков и все. Ты все ж молодец, цуцык, терпеливый! Хотя зря ты, конечно, наколдовал, чтоб слинять отсюда с этой чертовой ведьмой, дуралей. Ежели бы я тебя купил, может ты бы не пожалел. А так... от этих бабских тварей одно зло. Помяни мое слово! – Да... может... – бесцветно согласился на это Генри, глотком опорожняя свою чарку до дна. А что ему было еще сказать? Он даже приблизительно не мог прикинуть, что его там ждет, в том другом месте, и какова окажется эта новая хозяйка. Может, еще похуже, чем Пейн. Да и испанец наверняка хозяином был бы паршивым. Зависеть от его внезапных завихрений опасно. Но, впрочем, выбора-то у него, Тейлора, особо нет. Так что чего тут думать? А вообще, Тито прав – от женщин одно зло, Генри в этом не раз убеждался. Господь! Все ж три стакана на голодный желудок, это много даже для него. Да-а... отвык он уже. – Эй, мистер Тито! – задолбился в дверь давешний пацаненок. – Леди с хозяином вышли. Видно, собираются уезжать, сэр. Милорд велел передать, что они едут вперед, а вы чтобы подводы в город доставили и на корабль все вещи миледи погрузили. – Ладно, передай милорду, Джек, я понял! Сейчас приду! Тито без лишних разговоров плеснул на зашитую рану остатками виски из той самой плошки, где он промывал иголку – чего ж добру пропадать! – и в заключение завязал какой-то более-менее чистой тряпицей, которая только нашлась в его хламовнике. Потом поднялся и посмотрел на себя в маленькое зеркало на комоде, тут же хрипло выругавшись. Потому как его рассеченная в нескольких местах физиономия тоже явно требовала починки. – Все-таки ты – чертов ублюдок, Тано! Это ж надо так меня отметелить! И чуть не придушил к тому же! – драйвер потрогал горло, на котором налились бурые синяки. – Скажи спасибо, кретин, что тебя купили, а то надрал бы тебе задницу почище вчерашнего, – как бы про себя хмыкнул он, осматривая урон. – Ладно, после теперь займусь своей рожей! Пошли, давай! Некогда. Генри невольно вспыхнул от неприятных воспоминаний – к заднице до сих пор было больно прикасаться – и тоже встал, слегка пошатнувшись. Лохмотья его рубахи остались валяться там, во дворе, и починке, похоже, не подлежали, поэтому лейтенант до сих пор оставался голым по пояс. Как и Тито, впрочем. Драйвер с сомнением глянул на обнаженный торс англичанина, потом перевел плывущий взгляд на свое тело и пьяно хмыкнул: – Э-э-э... Щас... погодь! – он порылся в своем сундуке и, выудив оттуда две относительно чистых, хотя и безбожно помятых рубахи, протянул одну Тейлору. – Вот, щенок, возьми, все получше твоего рванья будет. Надевай, не бойся! – испанец настойчиво сунул одёжку Генри в руки, когда тот, нетрезво покачиваясь, пытался возразить. – Не будешь же ты голыми телесами перед своей новой хозяйкой щеголять, цуцик, еще сдаст твои мослы на холодец. И тогда… – Тито осоловело цыкнул зубом, – прости-прощай твоя новая расчудесная жисть. Генри скептически фыркнул в ответ, где-то на задворках сознания смекая, как мир вокруг плывет и кружится. Он неловко натянул на голову дареную рубаху, ощущая, как от мягкого застиранного полотна исходит почти забытый запах мыла и легкой затхлости, и позорно заплутал в рукавах. – Эй, паря, пошли бегом, надо глянуть, что там с подводами! – драйвер, наоборот, неожиданно споро оделся и подхватил Тейлора под локоть, так и не дав ему отыскать второй рукав. – Уже там, на месте, кандалы твои пристегнем, – Тито перекинул цепи через собственное плечо и потащил спотыкающегося лейтенанта к выходу. – Давай, давай, двигай плавниками, придурок... Господь! И чего ты так надрался-то, бестолочь?! Еще не хватало! Генри, и правда, мотало из стороны в сторону, как флюгер на ветру, хоть он изо всех сил и старался идти прямо. Ну, а чего вы хотели? Не ел, не спал, перенервничал. И вообще давным-давно нормально не пил! Это же не по паре глотков на всю честную компанию, как вчера. От полпинты виски тут кто хочешь с непривычки захмелеет. Тито сдержано матерился на каждое вихляние лейтенанта, жестким захватом под локоть не давая ему упасть. Так он дотащил Тейлора до подвод – благо никто на них особого внимания не обратил – помог просунуть руку во второй рукав и, быстро застегнув на нем кандалы, пошел проверять, все ли в порядке с поклажей. Управляющий Мильтон тоже был здесь, и вдвоем они еще раз открыжили все пункты по списку. Потом драйвер подошел к клетке с Мачо, которую уже погрузили на подводу. Пес, увидев хозяина, встрепенулся с радостной надеждой и жалобно заскулил. Тейлор молча наблюдал, как Тито просовывает свою руку внутрь клетки и крепко треплет собаку по загривку, что-то приговаривая на испанском. Генри различил знакомое: «amigote», «chico», «bastardo», «Sé un hombre!» [(исп.) – дружище, парень, ублюдок, «Будь мужиком!»]. Драйвер, словно почувствовав взгляд англичанина, вдруг обернулся и посмотрел на Тейлора в упор. Глаза испанца при этом сделались колючими и злыми. При всем своем пьяном отупении в этот момент, Генри почувствовал, что Тито вправе его ненавидеть. А ему, и правда, жаль… – Извини... – прошептал лейтенант одними губами. Тито подошел ближе, и Генри напрягся, ожидая вновь какого-нибудь выпада от этого непредсказуемого человека. Но драйвер вскинул на него потемневший взгляд. – Послушай, Тано… Будь другом, присмотри там за Мачо. Он мне… в общем, дорог… все же. Хороший пес… Генри сглотнул, слегка расслабляясь: – Ладно, Боб. Договорились. Сделаю все, что в моих силах. Думаю, ему у донны Гальяно понравится, не переживай. Она его не обидит, – Тейлору почему-то хотелось сказать что-нибудь ободряющее, но Тито только скривился пренебрежительно: – Да я и не переживаю так-то особо, другого пса себе куплю. Попозже… Может, еще лучше будет, кто знает. Но, судя по мрачному взгляду драйвера, не все было так уж просто. Несколько мгновений они рассеяно смотрели друг на друга, размышляя каждый о своем, и вдруг, повинуясь безотчетному порыву, лейтенант выдал неожиданно сам для себя: – Послушай, Боб! А ты… присмотри за Табаном, прошу. Не дай ему погибнуть здесь, пожалуйста! У Генри аж сердце остановилось, пока он дождался жесткий в своей краткости ответ: – Ладно, парень. Сделаю, что смогу. Не переживай и ты, бродяга, – и Тито хлопнул его по плечу. – Лезь, давай, в повозку, отправляемся! И драйвер бодро вскочил на подведенную ему рыжую кобылу. Генри тоже неловко забрался на борт подводы и, ощутив рывок, не удержался и повалился спиной на какую-то мягкую поклажу. Впрочем, в данный момент ему было все равно, он мог уснуть даже в той самой пресловутой бочке с гвоздями. Телега покатилась, добавляя парения в его мягко вращающийся мир, и Тейлор с невероятным облегчением закрыл глаза, разом проваливаясь в мертвецкий сон без грез и сновидений.***
Очнулся он много часов спустя, под его задеревеневшим телом ощущалась жесткая хрустящая подстилка, а мир все так же ненадежно покачивался вокруг. Что за дьявол твориться? Тейлор открыл глаза и… не почувствовал разницы – вокруг стояла такая же полная тьма. Он сел и прислушался. К колыханиям пола добавились знакомые звуки: удары волн о корпус судна и яростный скрип корабельной обшивки. Постепенно, благодаря тусклому свету, проникающему все же в какую-то щель, Генри понял, что находится на одном из нижних деков корабля. Как он сюда попал, оставалось загадкой: лейтенант почти ничего не помнил с того момента как вырубился в повозке. Лишь смутно – его куда-то тащат и сгружают, на манер куля с мукой. Вся палуба вокруг была уставлена разнообразными вещами, а в самом дальнем углу помещения – лейтенант обнаружил деревянную клетку с Мачо, привязанную канатами к полу. Тейлор на удивление обрадовался старому знакомцу, но пес равнодушно посмотрел на соседа по заключению тусклыми глазами и отвернулся, горестно вздохнув. Генри заметил, что возле головы собаки стоит большая миска с хорошими кусками мяса и сочными мослами. Не тронутая. – Э-э-э, братишка, – Генри попытался просунуть свою по-прежнему закованную руку сквозь решетку, чтобы потрепать пса за ухом, – ну ты чего? Кончай хандрить, псина! Прорвемся! Ответом лейтенанту было лишь глухое рычание, и Тейлор поспешно отдернул пальцы. – Ну ладно, не хочешь, не надо. Хотя я б на твоем месте поел, мало ли… Пес резко встрепенулся и оскалил зубы, ясно давая понять, что ему совсем не до нежностей сейчас, и лейтенант вынужден был расстроено ретироваться в свой угол. Хотя, что там говорить, понять животное было можно: тут всякий раскиснет, если как следует задумается о том, к каким неведомым берегам несется этот неизвестный корабль, и что ждет их в той совершенно незнакомой жизни: в неволе у загадочной и опасной испанской госпожи. К примеру, ему, лейтенанту Генри Тейлору, очень хотелось бы это узнать… КОНЕЦ ГЛАВЫ. КОНЕЦ ЧАСТИ. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ... Уважаемые читатели! Если вам небезразлично, не забывайте давать автору обратную связь. С вашей стороны это очень важный акт поддержки проекта, потому что вдохновляет автора на качество и частоту продолжения.