В РИТМАХ ЗВЕНЯЩЕГО СЕРДЦА

Пришелец тем временем закончил свои языческие песнопения, потом, опустившись на колени, пробубнил «Покаяние» и «Отче наш» тоже на английском, молитвенно сложив руки и склонив голову. Поцеловал крест на груди. Донья, воспитанная в строгой католической вере, сокрушенно покачала головой. Это же надо! Святотатство! Читать молитвы не на латыни, без единой иконы и Святой статуэтки, пребывая абсолютно голым посреди леса! Santa Madre de Dios! Что за каша у этих англичан в голове! Да проклянет навек Господь их нечистые души! Она закрыла глаза и тоже, на всякий случай, проговорила про себя «Отче наш», но уже на латыни, вторя почти языческой молитве проклятого еретика, дабы милосердный и строгий Иисус не подумал, что она сама «впала в это самое искушение». Пусть хоть десять раздетых паразитов трясут тут своими достоинствами. Кстати, о достоинствах!.. Проведя свой утренний молебен, англичанин повернулся к ней, так сказать, фасадом, и Каталина, не удержавшись, осторожно приоткрыла один глаз… Да что за дьявол-искуситель! Спереди мерзавец оказался сложен еще более приятственно. Мощный разворот плеч, которые при его росте совсем не выглядели массивными, горделивая посадка головы над смелым разлетом ключиц, точеный рельеф груди и плоский живот, хорошенько подтянутый тугими мышцами, с аккуратной ямкой пупка в центре. А под ним – Каталина невольно сглотнула – будто продолжая линию, которая отчетливо делила торс англичанина пополам, шла легкая поросль все еще темных от влаги волос, которые густо курчавились книзу, обрамляя солидных размеров мужской орган, обтянутый бархатистой кожей. Донья невольно залюбовалась открывшейся картиной. Да уж, достоинство что надо! Хоть, правда, и скукожилось слегка от холодной воды... Но впрочем, чего это она уставилась? Лукавый да не введет во искушение!.. Когда уже этот бесстыжий член соберет свои манатки и уберется восвояси, хватит уже тут красоваться ей назло! Но парень не думал уходить и даже одеваться, кажется, не собирался. Наоборот, он по-хозяйски расположился на пляжике: сорвал пару орехов с соседнего куста и, пользуя в качестве мыла их ядра, перестирал свою нехитрую одежонку. Потом разложил тряпки сохнуть на горячем камне и занялся… гимнастикой! Кажется, так это называется? Презрев всякий стыд, он носился по песку, с усилием крутил руками, ногами, торсом, наклонялся, приседал, накачивал мышцы живота, груди, отжимался от земли – до изнеможения. После, подобрав два массивных камня, принялся делать упражнения с ними в руках, как самый настоящий греческий атлет. В конце концов, его движения приобрели некую связность, будто он выполнял сложный ритуальный танец, и каждый мускул его упруго перекатывался под кожей, создавая четкий рельеф, так соблазнительно ласкавший взор. При этом от него исходило столько первобытной силы, что все нутро Каталины заходилось от невольного трепета, пока она пялилась на это действо, позабыв про все на свете. Понятно, почему этот сученыш тогда так ловко спас ее от собаки. Не ведая наверняка, можно было без труда рассмотреть грацию воина в его отточенных движениях. Сначала он двигался на редкость плавно, перетекая из одного положения в другое с вальяжной грацией питона, потом постепенно ускорился, и в заключении взялся быстро и ловко скакать по большим камням на берегу, кувыркаясь между ними на песке и с ходу подхватываясь на ноги. В результате, пробежав так два или три круга, он схватил палку, выточенную на манер меча, либо сабли, и довольно долго упражнялся в фехтовании, избрав своим противником ближайший ствол. Она не ошиблась в предположениях! Солдат! Хотя определить это было нетрудно – только слепой мог не заметить военной выправки, на которую у сеньоры Гальяно, как у всякой женщины, был наметан взгляд. Забытое вожделение затопило Каталину. Она поймала себя на мысли, что хочет поиметь этого человека. Вот так, прямо здесь. Просто и грубо. Как это делают дикие животные, не обремененные условностями и всяческими никому не нужными изысками. Сейчас, без особых затей, выйти из своего укрытия, прижать паразита к стволу, с которым он так виртуозно сражается, и заставить стонать. А может, и рычать!.. Но это уж как получится. А нечего быть тут таким… таким… таким бесстыжим! Тьфу! Изыди бесовское наваждение!.. Донья с силой стиснула ладонью между ног, пытаясь унять разгоравшуюся истому, и подумала, что сегодня ей все же придется позвать Лало, которого она уже давненько не изволила брать к себе в постель. «Вот интересно, – следующая идея окатила Каталину горячей волной, – если этот белый парень тот самый англичанин, то выходит, он ее раб, а она ему хозяйка! Она ведь его купила тогда у Пейна! У нее и грамота на то есть! И тогда… тогда этот дерзкий дьяволенок просто обязан ее слушаться! Ведь так?» Но кроме затрепетавшего в очередной раз нутра, дальше мысли доньи почему-то идти отказались. Впрочем, может ей просто не захотелось нарушать мирное уединение этого пижона? Ну, не будет же в самом деле она, чинная благородная сеньора, ни с того ни с сего вдруг насиловать несчастного раба. «Это просто бред какой-то, на самом деле!» – устыдилась Каталина недостойного порыва своей каверзной плоти. Между тем, парень, закончив упражняться, снова полез в озеро. И не мудрено: вся бархатистая шкурка его стала глянцевой от пота, крупные капельки влаги стекали по вискам, по ложбинке между лопаток и… дальше вниз, а спереди – по широкой мускулистой груди. Остановившись в паре ярдов от берега, он наклонился, зачерпнул со дна пятерней и стал хорошенько надраиваться этой смесью ила и песка с головы до ног, быстро превращаясь в этакого чумазого тролля. Потом густо напенил волосы все теми же чудо-плодами и бесшумно занырнул в прозрачную воду, появившись на свет уже чистым, порозовевшим от прилива взбудораженной крови. Ох, ну что за поганец! Это же надо так ее искушать! Девушка в очередной раз закусила припухшие от греховного томления губы, почти не обратив внимания, что загадка со спрятанным лезвием вдруг разрешилась самым прозаичным образом. Паренек извлек из-под камня свою заначку, намылил щеки и стал скрести их этой самодельной бритвой, смотрясь, словно в зеркало, в водную гладь. Плеснув несколько раз в чисто выбритое лицо водой, отломил веточку в прибрежных зарослях ивняка, разгрыз ее, почистил и прополоскал зубы. «Ого! Да что же это за фрукт, который будучи в рабстве, так за собой следит?» – задалась Каталина закономерным вопросом, который почему-то только сейчас пришел в ее сумбурную голову. Она прикинула, в общей сложности англичанин находился здесь минут сорок, очевидно приводя себя в порядок перед трудовым днем. Судя по положению солнца, скоро всех работников отправят в поля, а значит, и этот странный малый должен будет успеть обратно в поселок, пока его там не хватились. Каталина знала: быстрым шагом туда около четверти часа получается, плюс-минус. Словно подтверждая ее мысль, англичанин запрыгал на одной ноге, слаженным движением натягивая уже подсохшие штаны, потом – рубаху и… спрятал под камнем свой бритвенный прибор, настороженно оглянувшись. Ха! Именно в этот самый момент она и застала его вчера, ошибочно заподозрив в нечистых помыслах! Совсем как вчера, на ходу заплетая свои растрепанные после мытья космы, парень побежал вверх по склону, видимо стараясь успеть к побудке остальных рабов. А донья осталась сидеть за своим камнем, пытаясь успокоить растревоженное сердце. Мачо тихонько заскулил и – не успела она уклониться – слюняво лизнул ее в губы, участливый паразит! – Ты ведь знаешь этого голопопого нахала? Да, животное? Вы же с ним были вместе у Пейна? Ну, и как он тебе? Псина сощурил глаза и высокомерно задышал, вывалив набок розовый язык. «Поверь, ничего такого, что достойно нашего августейшего внимания!» – говорил весь его подчеркнуто безучастный вид. – Ну, ну… мой ревнивый паренек! – Каталина как следует потрепала толстые складки на песьей шее. – Конечно, я люблю только тебя, muchacho! Можешь даже не сомневаться! Пойдем, искупаемся, наконец! Надеюсь, никакого неожиданного вторжения нам больше ожидать не придется. Но ты будь все же начеку, мой храбрый солдат!

***

Проснувшись на следующий день по своему обыкновению рано, Каталина лежала, пялясь в предрассветную мглу. И думы ее, как ни странно, понеслись к водопаду. Вернее, к той неожиданной находке, которая так беспардонно захватила облюбованное ею местечко. А вместе с тем, отчего-то, и ее безгрешные до этого дня мысли. «Не много ли чести?» – в очередной раз задавала себе донья один и тот же вопрос, но эти самые мысли теперь в ответ только предательски подсовывали ей видение натренированной плоти, скользившей в своем пластичном «танце» и сверкающей крепкими голыми ягодицами. «Кюло!» – прорычала расстроенная сеньора и накрылась одеялом с головой, надеясь вырвать непристойное видение с корнем. Она честно искала отговорки. Парень, умничка такая, с утра просто приводит себя в порядок. Не собирается он бунтовать! И под камнем оказался вовсе не склад оружия, а всего лишь безобидная бритва. Но внутренний голос настойчиво твердил о том, чтобы она не расслаблялась. А вдруг!.. Стоит только легкомысленно недобдеть, и толпа заговорщиков вмиг соберется под предводительством этого чуждого субъекта. Конечно! Англичане же всегда были врагами Испании! Не стоит быть такой излишне доверчивой, Каталина! Надо пойти и посмотреть. Снова! Она ведь просто... просто проявит ответственность рачительной хозяйки, как ни крути! Придя к такому вдохновляющему выводу, сеньора решительно подорвалась и, прискакав к озеру, вновь заняла свой наблюдательный пост. Мачо, конечно, был не слишком доволен вынужденными ограничениями, но что поделать. А, впрочем, сидеть в засаде бок о бок с любимой хозяйкой тоже здорово. Тем более, в знак компенсации, его шкуру постоянно почесывают в разных местах. Благодать! Англичанин не заставил себя долго ждать. Он появился ровно в то же время и проделал то же самое, что и вчера. И даже никакого намека на заговор! Черт! Ей точно можно быть спокойной и больше не приходить? Но, дьявол раздери, где она с таким вот удовольствием полюбуется на ладно скроенное и, ко всему прочему, искусно сшитое мужское тело? «Надо быть честной с собой, Каталина!» – говаривал когда-то ее достопочтимый муж. И донья ответила себе как никогда честно: «Нигде!» Все остальные простолюдины редко могли похвастаться подобной статью. Пребывавшие в состоянии вечной борьбы за кусок хлеба, скукоженные, изможденные, выгоревшие на палящем солнце, они не всегда могли даже как следует разогнуться. А благородные доны, вовсю увивавшиеся за Каталиной на приемах и балах, как раз таки подтянутыми формами не радовали. Отнюдь. В общем, Каталина решила продолжить свои тайные вояжи на пляж. На всякий случай. Мало ли… «За этими пúкароснужен глаз да глаз!» – убеждала она себя, любуясь на очередной ловкий кульбит невольника. Ее невольника, если что! То, что она подсматривает за парнем исподтишка, это всего лишь личная прихоть эксцентричной хозяйки! Ну, вот развлекается она так… Так-то, конечно, она в своем праве и в любой момент может выйти из укрытия и потребовать от раба станцевать для нее в том же вот голом виде да хоть... на центральной площади Санто-Доминго! Но… ладно, пусть живет пока, паразит! Ей и отсюда хорошо видно. Правда, на четвертый день ее слежка чуть не сорвалась. Увлеченная зрелищем, Каталина потеряла бдительность, и какая-то мерзкая тварь проникла ей под рубашку, поползла, защекотала. Того и гляди укусит! Донья была в этом плане не робкого десятка, иначе бы не шастала по джунглям, но насекомых на теле она не любила. Тем более тропических, огромных, часто ядовитых. Поэтому она еле подавила панический визг и желание выскочить из укрытия, размахивая руками. Собрав свою волю в кулак, чтобы не переполошить развалившегося кверху пузом Мачо, а так же англичанина, беспечно бреющего свои розовые щеки, донья лишь сдернула рубаху, стряхнула огромную многоножку с плеча и размозжила ее камнем. Наверное, все же получилось достаточно громко, потому что ее поднадзорный друг насторожился и стал бросать в их сторону подозрительные взгляды. Потом вдруг быстро собрался и исчез за деревьями. Эх, черт, спугнула все же! Наверное, больше не придет. А жаль!.. Идея рассекретиться и позвать парня к себе на виллу почему-то не показалась ей привлекательной. Вероятно, было что-то завораживающее в самóм этом тайном наблюдении. Что-то трепетное и необъяснимо пленительное. А так… Наверняка вся прелесть тут же пропадет. Расстроившись, Каталина даже не стала в этот раз купаться и поехала осматривать владения, украдкой выискивая белого незнакомца среди работников плантаций. Потом даже сделала крюк и заехала на свои любимые виноградники, хотя планировала появиться там после сиесты. Но ее англичанин так и не нашелся. А выспрашивать надсмотрщиков почему-то ей не особо хотелось.