В РИТМАХ ЗВЕНЯЩЕГО СЕРДЦА

Тейлор огляделся, прикидывая пути к отступлению. Лошадей вчера поместили в стойло, накормили и почистили, это он отследил. Но сейчас, без приказа, вряд ли кто удосужился оседлать животных. И даже, если удастся каким-то невероятным образом из этого осиного гнезда их забрать, еще невероятнее будет устроить скачки по пересеченной местности без амуниции. Генри весьма сомневался, что удержится при таком раскладе на неоседланной лошади, не говоря уж о самой донье. Хотя... лейтенант окинул гибкую, полную силы и грации женскую фигурку, решительно шествующую впереди. С этой девицы станется – тут уж он, Тейлор, ничему не удивится! Каталина при виде мертвого тела замерла всего на миг, но в обморок, вопреки опасениям, падать не стала. Даже не ахнула. Лишь плотнее сжала веер в своей руке. Потом, прошествовала дальше, обметая ножки хаотично наставленных табуретов своими пышными юбками. Несколько расхристанных кабальеро равнодушно выпивали тут же, под навесом. При появлении сеньоры и ее сопровождающего они замолчали и окинули прибывших сумрачным взором, но ничего не стали предпринимать. Пока? Генри стало совсем неуютно. Тучки, похоже, сгущались... Ладно, разберемся... На всякий случай он вытащил из своего обширного армейского арсенала физиономию а-ля «не подходи, а то зарежу!...» и с такой вот зверской рожей проследовал за хозяйкой внутрь таверны. Дон Августо, развалившись благодушно, сидел на том же самом кресле с чопорно-высокой спинкой, что и вчера, и задумчиво попивал... кофе? Даже не ром? По всему патио распространялся чудный бодрящий аромат. Повар Эрике с весьма довольным видом нарезал кусочками благоухающий кекс. За спинкой кресла – Тейлор облегченно выдохнул – стоял навытяжку молчаливый Тумба. Огромный кровоподтек пламенел на угрюмом лице охранника – такой лютый, что левый глаз практически закрылся. – Приветствую вас, донья Каталина! – как ни в чем не бывало лучезарно улыбнулся капитан, поднявшись навстречу. – Как спалось вам в сем удивительном местечке? Не правда ли здесь невероятно сладостная атмосфэра. А какие виды! Когда-нибудь я выкуплю это райское побережье у испанского короля. Впрочем, я вам уже об этом говорил... Балагуря таким беспечным образом, Черный Беркут, отодвинул для гостьи тяжелое кресло, а когда сеньора опустилась туда, настойчиво завладел ее кистью, приложившись в пламенном поцелуе. Каталина резко высвободила руку. Генри заметил, как ее передернуло, а краска неожиданным приступом залила щеки. Только бы не вскипела ненароком, не прорвалась яростной вспышкой эта ее безбашенная горячность! Что ж, – Тейлор прикинул обстановку – придется тогда захватить в заложники капитана. Правда, неизвестно еще на что способен Тумба! Судя по всему, парень он умелый, раз Беркут держит его практически единственным телохранителем... Лейтенант почувствовал, как приятно всколыхнулась кровь, вызвав долгожданный прилив сил. Так у него всегда происходило перед хорошим боем. – Угощайтесь, дорогая донья! Чаю, кофию? Кекса? – не обращая внимания на холодность девушки, и ее явное раздражение, продолжал ворковать Серрано, радушно указывая своей полновесной кистью на стол. – А может, чего посытнее? Мяса, сыра, ветчины? Я велю подать. Эй, Эрике, друг мой... Генри вдруг пришло в голову, что метал унизывал короткие пальцы капитана не только в качестве украшений – скорее, они периодически выполняли роль кастета. И странный отпечаток на скуле бедняги Тумба – это как раз-таки след скорпиона... – Не нужно, сеньор Серрано! Будет достаточно кофе и кекса. Благодарю, – донья Каталина была на редкость сдержана сегодня. – У вас там труп на дворе. Это весьма портит аппетит. – Ох! Мерзавцы! Вы подумайте! – огорченно всплеснув руками, Серрано вновь плюхнулся в свое кресло. – Еще не прибрали, значит? Вот так всегда! Ни на кого положиться нельзя, дорогая донья! – сокрушенно пожаловался он. – Я весьма сожалею, что вам пришлось лицезреть сие пренеприятнейшее зрелище. Но таковы уж издержки бизнеса, если можно так выразится. Этот амиго – только представьте! – не держал своего слова. Да... Пришлось таким вот образом выразить ему свое неудовольствие. Генри стал очевиден намек, и лейтенанту очень захотелось подергать Каталину за рукав, чтобы та молчала, от греха. Но хозяйка будто не осознавала нависшей опасности. – Кстати о слове! Мне нужно поговорить с вами наедине, сеньор капитан, – и донья выразительно посмотрела на Эрике. Лейтенант тут же решил, что если и его сейчас попросят вон, то он совершенно точно пойдет на скандал. И пусть потом прибьют! Ему уже все равно. – Наедине? Даже так? Э-э-э... что ж. Эрике, друг мой. Налей нашей прелестной гостье чашечку кофе и сходи проведай ту чудесную гусыню, которую ты поставил жариться к обеду, – если бы взгляд поваренка мог убивать, скорее, он пронзил бы Каталину насквозь. – Надеюсь, сеньора не будет против, если я оставлю при себе Тумба? Парень – могила! Как вы уже поняли по его прозвищу. Кроме того, ваш гм-хм... секретарь, – дон Августо весьма многозначительно скривил губы, – тоже ведь останется, судя по его ярому взгляду? Ух!.. – и капитан нарочито передернул плечами, будто его вдруг накрыло моросью. – Ладно, – донья дождалась, пока Эрике нальет ей из кофейника душистый напиток и, гордо закинув на плечо полотенце, удалится восвояси, а потом ледяным голосом проговорила, отхлебнув глоток: – С великим прискорбием вынуждена сообщить вам, сеньор Серрано: я расторгаю наш контракт. Старый мошенник, если и был удивлен, то не подал виду. Напротив, дон Августо как-то даже расслабленно откинулся в кресле, чуть приподняв свои кустистые, посеребренные сединой брови. Потом вальяжно оперся виском на крепкую подвижную кисть. – М? А чего так? – с легкой насмешкой проговорил он. – Вы считаете, что совсем не с чего? – Каталина, в свою очередь, вздернула холеные бровки. Генри всерьез прикидывал, стоит ли ему для начала пленить капитана все же или, в первую очередь, вывести из строя Тумба, пырнув опасного охранника кинжалом. Благо, сейчас в патио больше никого не было. – М-м-м... Да, с чего ж, дорогая моя пахарито? Что изменилось со вчерашнего дня? – дон Августо скорчил на физиономии притворную озадаченность. – Просветите меня. Право же, я не в курсе. – Просветить? Ладно! – Каталина вдруг поднялась и крайне возбужденно нависла над столом, опершись в него кулаками. – Вы всерьез полагаете, мой дорогой дон, что я захочу иметь дело с этаким ненадежным засранцем, который за моей спиной строит свои грязные интриги и подло посягает на мою честь, подсыпав своего мерзкого приворотного зелья мне в бокал?! Вы за кого меня принимаете, пахарито? – Зелья?! – удивленно воскликнул дон Августо, очевидно разыгрывая весьма паршивенький спектакль. – Да, зелья! – рыкнула в ответ взвинченная донья. – Да что вы говорите? Прям-таки приворотного?! – ахнул капитан. «Мерзавец издевается, похоже на то!» – с сомнением поджал губы Генри. – Вы издеваетесь сейчас, сеньор Серрано?! – словно прочитав мысли телохранителя, взвизгнула Каталина, лицо испанки пошло пятнами – в результате праведного гнева, не иначе. – Что ж, душенька, – Беркут тут же, обезоруживающе улыбнувшись, поднял руки вверх, словно знаменуя поражение, – я это сделал, сеньора, признаю! Да! Но у меня есть смягчающие обстоятельства, пахарито! – И какие же это? Можно узнать? – взгляд доньи Гальяно, казалось, метал молнии, Генри даже слегка пожалел беднягу капитана. – Ну... сами посудите, – дон Августо склонился над блюдом, полным аппетитных кусочков мяса, выбрал себе бекон посочнее и с видимым наслаждением положил его в рот, – сами посудите, сеньора, – м-м-м... ну что за прелесть этот мой повар Эрике! Хотите? Нет? Ну как знаете! – сами посудите, дорогуша, что мне оставалось делать, когда некая самоуверенная красотка – не будем показывать на нее пальцем, ага? – заявилась ко мне, блистая чересчур вычурно всеми своими прелестями? – Серрано прикрыл глаза, явно наслаждаясь пережевыванием закуски. – М-м... да... Что ж... шалунья, представьте, так старательно покусывала свои сочные губки, – Беркут с неменьшим вкусом облизал собственные испачканные жиром пальцы, – так призывно улыбалась старому пердуну-капитану, так пленительно сверкала своими блядскими глазками, а пальчики ее так соблазнительно гуляли по пышному декольте, что признаться, у бедняги-капитана выбора-то и не осталось. Вы не находите? Ведь ему, словно сочную индюшку – не спорьте! – практически предлагали себя на золотом блюде. Полагаю, наверняка взамен весьма выгодного контракта. Кто ж от такого откажется, моя прелесть? Хотите поспорить? По мере того, как дон Августо говорил, истовое возмущение на лице Каталины сменились досадливыми сомнениями, плавно перетекшими в очевидное смущение, которое донья попыталась скрыть всеми силами за маской презрительной холодности. Но щеки и уши у нее горели. И уже явно не от ярости. – Ну, что вы молчите, сеньора Гальяно? – в голосе Черного Беркута прорезались жесткие нотки. – Вы хотели меня поиметь, не так ли? В результате я поимел вас. Мы квиты, полагаю. Ну... или почти квиты, впрочем. Говорят, чуть-чуть не считается! Чему я даже весьма рад, хоть вы мне и не поверите. – Вы... вы... вы могли бы спросить меня, хотя бы! Хочу ли я вас! – наконец, отмерла Каталина. – Зачем действовать так подло? Подмешивать мне яд, лишать меня разума?! Это удар прямо в спину – недостойный кабальеро! Какой вы после этого надежный партнер? Я не хочу иметь с вами никаких дел! – О, так вы предлагаете мне действовать честно? С открытым забралом? А как же сами? – Что я сама? Я предложила честную сделку безо всяких подводных камней! Вы ее приняли! – негодование доньи выглядело искренним. – Ой, ли! Честную? Правда, что ли? – улыбка контрабандиста окончательно стала хищной. – А как быть с тем, что вы пытались манипулировать мной, дорогуша? Моими мужскими слабостями? Надеялись, что я потеряю голову при виде ваших женских очаровашек? Что ж, это, несомненно, весьма честно, скажу я вам! Неужели вы полагали, что я не раскушу ваши вульгарные интрижки? Да Божешь мой! Все как на ладони. И, знаете, прелестница, мне вдруг захотелось вас проучить! Кто меня может осуждать за это? – ВЫ? МЕНЯ? ПРОУЧИТЬ?! Да кто вы такой, скажите пожалуйста! – Каталина буквально захлебнулась от возмущения и даже топнула ногой. – Я? Наверное, вы правы. Я – никто!.. – Беркут вытащил из-за пояса кинжал и воткнул его в сочный персик, поднимая к самым глазам свою добычу. – Вернее, я... просто никчемный старикан, которого пытаются жестоко натыкать носом в его убожество. – Ну что вы, дон Августо! – испанка слегка опешила. – Я вовсе не это имела в виду! Поверьте, что... – Охотно верю, моя дорогая сеньора. Охотно верю. Вы не имели это в виду, несомненно, но это выглядело именно так! И вы поверьте – вам еще повезло, на самом-то деле. Святой Ангел, не иначе, уберег вас! Скажите лучше «спасибо» вашему храброму рыцарю, он, как верный пес, бросился на злобного старого монстра и буквально вырвал бедную мучача из лап огнедышащего дракона, – Серрано, усмехнувшись, ернически поклонился. – Налетел на меня, словно чертов цербер! Вон какой он громадный, этот ваш англичанин. Точно: сила есть – ума не надо! Тут кто хочешь забоится! Тем более, мои парни почему-то вдруг смылись со своего поста. Предатели! – Серрано кинул суровый взгляд на побитого телохранителя Тумба, который в этот момент нервно переступил. – Пришлось даже поучить их уму разуму, разгильдяев этаких! Ну... Дупелю или... как его там, не повезло больше. Труп вы видели, дорогуша. – И вовсе я не манипулировала!.. – буркнула Каталина, рывком усевшись на место, и спрятала лицо в чашке, которую быстро поднесла к губам. – И никуда тыкать вас даже в мыслях не было! Это получилось чисто случайно, сударь. По привычке. – То есть, вести себя как портовая шлюха входит в ваши привычки, сеньора? Что ж, весьма экстравагантно для девицы вашего положения! И тут, натянутый нервами до предела, лейтенант не выдержал этакой нарочитой беспардонности: – Хватит! – рявкнул он, не узнавая свой осипший от злости голос. – Сейчас же извинитесь перед этой женщиной, капитан Серрано! Или я буду вынужден вызвать вас на дуэль! – Ох, да что вы? Прямо-таки на дуэль, приятель? Как это мило! – невозмутимо парировал дон Августо, откусывая спелый плод так, что сок потек по подбородку, а слова стали слышны не совсем внятно вследствие сладостного причмокивания. – Но для дуэли, полагаю, нужны, как минимум, два участника. Не так ли? Вынужден буду огорчить вас, мой молодой самоуверенный друг, в этот раз вам придется дуэлировать с самим собой, не иначе. Разве мы ровня, чтобы меня тут ангажировать? Не стану я о вас мараться! Даже не обольщайтесь! – Грязный трус! – прорычал Генри, в бешенстве бросаясь через стол на ехидствующего капитана. – Тогда я тебя просто удавлю, паскуда! Еда со стола разлетелась в разные стороны, кресло хряпнулось на пол вместе с Серрано, который, таким образом, оказался распластанным под налетевшим на него Тейлором. Потерянный нож забренчал где-то в стороне. А черепашье горло Беркута оказалось прочно стиснуто пальцами лейтенанта. Контрабандист захрипел, выпучив и без того круглые глаза. – Извиняйся сей секунд, гнида! Или прямо сейчас отправишься в свой ад, мерзкий стервятник! – вопил вне себя Тейлор, напрочь игнорируя тот факт, что капитан на данный момент лишен права голоса, но с небывалым воодушевлением чувствуя, кто ответит, наконец, за все его чертовы мучения – прошлые и будущие. В неистовом запале Генри даже применил свой коронный удар – головой в переносицу, и с наслаждением почувствовал, как что-то смачно хрустнуло под его атакующим лбом. – Бастьен! А ну, прекрати! Немедленно прекрати! Пасс! Я кому сказала! Хватит! – слышал Генри будто из далека, но мозги были слишком далеки от его души, которая с исключительной невероятностью жаждала крови. Спустя непродолжительное время, которое Генри постарался использовать по максимуму для ущерба противника, на его тело сверху и с боков посыпались удары. Кажется, это были сапоги и что-то болезненно твердое, похожее на толстую палку. Потом лейтенанта, выпустившего в результате свою жертву и основательно потерявшего ориентацию, вздернули на ноги. Дон Августо, тяжело дыша и пошатываясь, уже каким-то образом стоял напротив, цепляясь за пострадавшее горло. Из длинного носа, похожего на клюв хищной птицы текла темная кровь, густо орошая каменный пол. Откуда-то возникший Эрике заботливо прикладывал к лицу капитана мокрое полотенце. Зато чертов ублюдок больше не насмешничал! Поделом! Каталина, заламывая руки, нервно топталась чуть в стороне. Во взгляде, который девушка без конца переводила то на растрепанного Тейлора, скрученного теперь приспешниками капитана за руки и за волосы, то на окровавленного Серрано, плескалась паника. – Господа! – наконец, воскликнула донья, и Генри услышал как дрожит – то ли от негодования, то ли от страха – ее голос. – Уймитесь, господа! И отпустите моего... телохранителя! Прошу! Послушайте, дон Августо! Я искренне приношу вам свои извинения! Я понимаю ваше негодование, сеньор. Вчера я не планировала ничего дурного, поверьте. Простите, все это вышло невольно! Наверное, я просто перенервничала и... не подумала как следует! Впредь я постараюсь вести себя... быть достойной партнерства с вами, сеньор Серрано! Все посмотрели на Каталину удивленно, включая Тейлора, до сих пор остервенело бьющегося в руках матросов. Неожиданно наступила тишина, прерываемая лишь сдавленным шмыганием Беркута. Неужели он, Генри, сломал гаденышу нос все же? – Ладно. Извинения принимаются, сеньора Гальяно! Я непременно отпущу вашего бешеного щенка. Если он пообещает не крушить мою мебель. И не портить более мою потрясающую внешность! – Серрано потрогал осторожно свой опухший шнобель. – Бестиа! – почти взмолилась Каталина. – Обещай сей секунд! Ну! – Пусть сначала извинится! – рьяно набычился лейтенант, и тут же получил крепкую затрещину от одного из зажавших его оппонентов. Дон Августо, поправляя перекошенный в драке бордовый кафтан, утомленно закатил свои быстро заплывающие глазки. – Я и так хотел извиниться, сеньора, и этот олух царя небесного мне тут не указ! Искренне извиняюсь перед вами, дорогая донья, за все свои неуместные шуточки, – буркнул Серрано гнусаво, время от времени утирая нос окровавленным полотенцем. – Простите глупого старика от всего сердца! Признаю, я позволил себе лишнего! Не утерпел. Такой уж у меня скандальный характер! Понимаю, это не делает мне чести. Но... будь я другим – жизнь моя тоже была б другая, не находите? Так что... простите великодушно! – Беркут сокрушенно развел руками. – Ну теперь что скажете, дорогая Каталина? Надеюсь, мы поняли друг друга? Забудем все наши маленькие разногласия, и наш договор теперь обратно в силе? Мир? – Ладно. Мы оба были не правы, дон Августо. Все договоры в силе. Отпустите моего человека, пожалуйста. Черный Беркут сделал знак и контрабандисты выпустили расхристанного Тейлора, который тут же согнулся в три погибели, стараясь прийти в себя после жестоких побоев. Похоже, мерзавцы пересчитали ему все ребра от души... Как еще нож в спину не воткнули! – Отдайте этому ретивому кабальеро его оружие, парни. Надеюсь, сей великолепный дуэлянт больше не будет устраивать здесь своих ристалищ. Надо же, какой прыткий у вас секретарь, донья. Где такие водятся, не подскажете? Мне бы один такой не помешал, взамен десятка моих неповоротливых болванов, – дон Августо поднял свой потерянный клинок и, почистив его полотенцем, воткнул обратно в ножны, потом, бросив желчный взгляд на Тейлора, усмехнулся недобро. – Правда, ваш паренек, похоже, тот еще дурында. Пороть не пробовали? А то непослушный же какой, чертяка, прямо жуть! Так и норовит чего-нибудь да отчебучить! Я сам по молодости такой же был... Бешенный! У-у-у... как разойдусь, так все только и успевают разбегаться! Ну так что, секретарь! – Серрано внезапно развернулся к полусогнутому Генри, возле которого еще толклись – на всякий пожарный случай – несколько предусмотрительных матросов. – Ну что? Так и не посмел воспользоваться моим вчерашним подарком, а? Э-э-э... да ты и не мужик вовсе, амиго! Слабак какой-то! Ладно, ладно... молчу! Хех! Нечего на меня очами своими сверкать! Я и так уж договорился, похоже – вон без носа остался! Может, вам, дорогуша, помочь поганца выпороть все же? Пусть мои парни его подержат... такого-то лба. Где ж вам с ним совладать? – Не надо! Благодарю! Как-нибудь сама справлюсь! – рассеяно отрезала Каталина и тут же подозрительно прищурилась на Тейлора. – И что это за подарок, Бастьен? Говори. – Оу? Наша прелестная госпожа не в курсе твоих метаний? Да, чико? Ну что ж, я смотрю, вам будет о чем поболтать на досуге! Да что за противный старикан попался! Генри, стараясь это сделать незаметно для всех остальных – насколько получилось – выразительно чиркнул средним пальцем по горлу и указал этим же пальцем прямиком на дона Августо Серрано. Лейтенант не помнил, кто еще смог его так непомерно выбесить, на самом деле, в такой до одури насыщенной его жизни сейчас. Сам дон Августо, на удивление, в долгу не остался и тоже показал Генри свой окровавленный средний палец, только, похоже, совсем в другом смысле. Прелестно! Вот и поговорили! – Вы нас извините, дон Августо, – тут же настойчиво проговорила Каталина, – но не хотелось бы более отнимать у вас время. Мы поедем. Нужно вернуться домой засветло. Прикажите оседлать наших лошадей. – Да какое там! Что вы такое говорите, душенька! Во-первых, я никуда вас без сытного завтрака не отпущу! А во-вторых, никакого времени вы у меня не отнимаете! А совсем даже наоборот! С вами жизнь такая веселая пошла! Прямо ух! Праздник с фейерверками целый день! Да уж! Повеселили вы старика по-настоящему! А я тут подумал, грешным делом, что скоро просто подохну со скуки. Видно, Бог услышал мои молитвы, скажишь, секретарь! – и Августо от души хлопнул Тейлора по спине, на которой и так живого места не осталось. «Оу! Да что б ты вправду сдох, скотина!» – с пламенным чувством взвыл про себя Генри, еле сдерживая рвущийся из глубины души стон. В патио тем временем нарисовались двое вчерашних помощников капитана, пропустивших сегодня все веселье, похоже. И еще один благообразный господин попроще, которого Серрано представил, как старосту этой деревни. – Так! Все за стол, друзья мои! – Беркут, в предвкушении хорошего сабантуя, с чувством потер руки, – И принеси-ка нам с этим доблестным воином лед из погреба, Эрике. Нос совсем не дышит, к чертям! И у вояки нашего физиономия тоже слегка покарябалась – не помешает. А потом – мы готовы! – подавай уже свое жаркое из матушки-гусыни! Самое время подкрепиться чем-нибудь существенным. – Простите, сеньор капитан, рассиживаться нам некогда, – упрямо повторила донья, – иначе не успеем до темна. И так уже опаздываем. Сами знаете. – Я дам вам сопровождающих, душенька, не извольте беспокоится, – немного расстроено протянул Беркут. – Не нужно, дон Августо! Достаточно моего секретаря. Бастьен обо мне прекрасно позаботится! Вы же видели. «Эх, сие, конечно, весьма лестно, – вдруг здраво подумалось лейтенанту, – но не слишком ли опрометчиво отказываться? Пара хороших головорезов в экскорте нам не помешает! А то мало ли...» – Хех, я заметил, да... Ну как знаете! Хотя... я бы на вашем месте так не торопился и переждал пару-тройку часов. Видите эти облака на горизонте? В скором времени хлынет такой ливень, что вы свою вытянутую руку вряд ли увидите. Вы же знаете, как это бывает, сеньора? – Ничего, дон Августо, ливень в лесу не так страшен, как у моря. Здесь он превратится в бурю. Вы же знаете, как это бывает? – Ничего, бухта нас спасет. И, надеюсь, Бог милует! Но на всякий случай, я велел отвести корабль подальше от берега. Идемте же, перекусим, господа, пока седлают ваших лошадей, Каталина. Ага! Вот и Эрике со своей гусыней! Чувствуете, какой божественный запах! Неужели откажетесь? Впереди дорога длинная. – Ладно, – Каталина отчего-то вдруг внимательно взглянула на своего надрюченного телохранителя, который не в состоянии был отвести голодного взгляда от сочной, дымящейся тушки с зажаристой блестящей карамельной корочкой, усыпанной зеленью и обложенной по кругу какими-то овощами и фруктами. – Но только недолго, капитан! Вы обещаете? – Непременно недолго! Непременно! Вот что мне весьма нравится, дорогая донья, так это то, что в вас, определенно, бурлит дух авантюризма! Поверьте старику, ваш муж, незабвенный Диего Фернандо, гордился бы вами, душенька! Определенно бы гордился! Да пребудет он вечно в Царствие Небесном! Вы наш человек, хоть и в своей баб... гхм... женской ипостаси. Давайте за это и выпьем, сеньоры! За нашу прелестную донью Каталину! – и капитан Августо Серрано по прозвищу Черный Беркут, поднял свой кубок, наполненный золотистым ямайским ромом.