В РИТМАХ ЗВЕНЯЩЕГО СЕРДЦА

Уважаемые читатели! Предупреждение, что книжка 21+, в этой главе особенно актуальненько! Прошу это учесть.

***

День совсем угас, и сумрак сгустился. Время тянулось бесконечно. Тейлор отрешенно пялился в темноту и маялся тем сильнее, чем более размышлял: «За что с ним так?..» Несправедливо! Хотя первое время лейтенант всеми оставшимися силами пытался оправдать Каталину – мало ли что случилось! – подспудно, впрочем, недоумевая об ее неожиданном жестокосердии. Ведь испанка никогда не казалось ему такой... такой, как все эти рабовладельцы – Генри чувствовал с первого дня их встречи ее особенную суть. Спрятанную глубоко внутри, это да, но иногда сверкавшую все же, будто пробивавшийся сквозь плотные тучи теплый солнечный луч. Он вспоминал многие моменты теперь, и готов был поклясться, что Каталина была искренна с ним. И была добра. Или ему, попавшему под ее неотразимый шарм, хотелось так думать? Господь! Неужели он так бездарно ошибся? Или нет... что-то случилось все же! Это несомненно. Но как бы Тейлор не старался выгородить для себя хозяйку, ощущения тела не давали ему обмануться. Там, в самой глубине, под ребрами давило тягомотно – аж до реальной боли, растерянное сердце кровоточило, перегревшийся в результате полного сумбура мозг пеклó, будто жаркóе на адской сковородке. Что же могло случится такого, отчего его, Генри, бросили здесь так безжалостно? Забыли, словно ненужную вещь. Ведь даже о собаке своей донья и то больше помнит! «Сама бы постояла вот так, гадина бездушная!» – все чаще приходила на ум крамольная мысль. Таким образом, по мере изрядного ухудшения самочувствия, в его душу постепенно прокрадывался огонек сомнений, который изначально тихо шаял, старательно гасимый Тейлором, затем в какой-то миг пробудился, расправил жала, впился, пластая его изнутри с изуверством осатанелого хищника, сжигал своим огненным жаром и тут же душил каменной тяжестью, тем самым увеличивал телесные страдания пленника в разы. Да за что же она с ним так? Чем он это заслужил, скажите? Проклятая испанка! Так вероломно воспользовалась его добрыми чувствами. Заманила в ловушку и теперь глумится где-то, упиваясь собственной властью. Но он, Тейлор, и сам ведь хорош – попался, будто наивный щенок, готовый на все, лишь от того, что его снисходительно потрепали за ушком. Эта мысль свербела, разъедала, вытягивала жилы, заставляла стонать от ярости и бессилия. Или, может, ему следует проявить смирение все же? Может, это и есть то самое долбаное испытание? Проверка, насколько Генри способен доверять? Безоговорочно. Кусая губы, лейтенант старательно гасил в себе дьявольский пожар и снова начинал хождение по кругу, так напоминающее чертов кабестан: от надежды до глухого отчаяния, от истошных проклятий до трепетной веры в то, что все будет хорошо. Ведь не бросят же его здесь навсегда! Когда-нибудь до хватятся. Стоит только потерпеть. Только сколько придется терпеть, вот вопрос. Все тело задеревенело. Рот спекся так, будто он, Тейлор, не пил целую вечность. И это не считая других «милых» ощущений. Например, иступленного зуда во всем теле или мучительных позывов внизу живота, от которых глаза скоро полезут на лоб, ей Богу! Итак, время тянулось бесконечно. Генри увяз в нем, как муха в жидком тесте, все чаще теряясь где-то в муторных провалах сознания, когда дремотное забытье путается с дурманящей, отупляющей явью. В очередной раз открыв осоловелые глаза, лейтенант вздрогнул от неожиданности и даже испуганно всхлипнул. Прямо перед ним – ярдах в двух, не далее – стоял человек и рассматривал Тейлора в упор. С весьма недружественным выражением, надо отметить, на худощавом породистом лице. Широко расставленные длинные ноги, а также сложенные на груди руки придавали его позе величавой надменности, дорогой сюртук из темного бархата благородно лоснился синеватым отливом в тусклом свете лампы, а закрученные усы залихватски топорщились. Завершала образ острая «козлиная» бородка на испанский манер, выдавая его происхождение. Что за... гребаный компот! Глаза Тейлора потрясенно расширились, и он сглотнул, даже не почувствовав сперва, как остро задрало сухое горло. И тут же закашлялся до горючих слез на глазах. Загадочное видение чрезвычайно терпеливо пережидало этот неудержимый приступ кашля, с ехидной улыбочкой продолжая все также пялится на корчащегося в конвульсиях пленника. И, главное, к дьяволу, никуда не пропадало! – Ну и... как тебе это все, англичанин? – наконец, насмешливо выдал пришелец и этак вальяжно покрутил в воздухе кистью, явно подразумевая незавидное положение Тейлора. – Ты кто такой, дьявол тебя разнеси?! – прохрипел Генри, пытаясь хоть как-то взять под контроль обильные слезы и сопли, струившиеся по лицу. – Ну... – призрак скептически приподнял одну бровь, – для начала, я бы не стал так опрометчиво поминать имя Мастера всуе. Мало ли... – Я сплю? – еще раз попробовал Генри, отдавая себе отчет, что ситуация, прямо скажем, складывается ненормальная. В ином случае, тогда он просто сходит с ума! – Ну, если тебе угодно, англичанин, то пусть будет так, – хмыкнуло видение. – Я бы предположил, что ты какой-то новый работник сеньоры Гальяно, о котором я ничего не знаю, – Тейлор решил взять себя в руки и вести переговоры в той же самой ехидствующей манере, какую ему навязывал этот вновь образовавшийся субъект, – или, может, ты внезапный полночный гость хозяйки, который каким-то чудом проник в эту неизвестную никому комнату, но прости, парень, что-то у меня не складывается. – Ну правильно, что не складывается... – как ни в чем не бывало проговорил этот фрукт, задумчиво рассматривая свои холеные ногти, но в следующую секунду резко нахлынул на Генри, неимоверно увеличиваясь в размерах, а черты лица его при этом жутко исказились. – Потому что Я ЕЕ МУЖ!!! Понятно?! – прокричал трубно сей кошмар, прямо в лицо обомлевшему Тейлору. – Ты... ты... ты... – Генри пытался собрать воедино свои трясущиеся поджилки, – ты охренел что ли, кретин! Какого черта так пугать! Хочешь, чтобы я со страху обмочился? Я и так уже еле терплю. Тупой ты ублюдок! Что ж, у него уже был некоторый опыт общения с призраками, если вспомнить. Так что пусть не воображает тут! – На мое место метишь, англичанин? – без перехода заявил фантом, в момент принимая свою обычную, вполне пристойную форму. Тейлор несколько секунд смотрел на видение озадачено. Черт! А ведь он с этой стороны ситуацию даже не рассматривал. Ему на свободу хотя бы! Впрочем... – Вообще-то, ты – бывший муж... Так что... твое дело – сторона, испанец! – Граф Дон Диего Фернандо Алварес де ла Серна, к вашим услугам, сэр. – Э-э-э... гхм-м... лорд Генри Эдвард Луис Себастьян Тейлор, виконт Девик. Рад знакомству, сеньор! – выглядело это все довольно глупо, конечно, но Генри постарался церемонно склонить голову, насколько позволяло его положение. – Я знаю, кто ты таков, гм... мистер Пасс, – фыркнуло приведение графа, с шумным вздохом закатив глаза. – И какого черта ты здесь, я тоже знаю. Блядун! Не думаешь ли ты, что я оставлю без присмотра свою драгоценную супругу? Или отдам ее на потеху такому прóклятому разгильдяю, как ты? – На потеху? Мне?? Сдается, это как раз твоя чертова женушка развлекается со мной, как хочет! – Генри не смог сдержать горестного возмущения, подергав в негодовании своими цепями. – Я тут скоро сдохну, а ей хоть бы что! – О да! Узнаю свою девочку! Что ни говори, малышка у меня затейница! – казалось, графа посетило воодушевление: глаза его подозрительно заблестели. – Ты даже не представляешь, на что эта дикая кошечка способна. Живо шкурку своими коготками обдерет! – Да, я заметил... – тускло побурчал Тейлор. – Что ты... что ты... – как-то ласково и от того зловеще пропел Дон Диего, – ты, лейтенант, еще и малой доли не испытал того, что умеет эта потрясающая женщина. М-м-м... В этой комнате мы провели лучшие часы нашей жизни. Показать, что тебя ждет, Генри Тейлор?.. – и взор графа засиял бесноватым огнем. – НЕТ! – в ужасе дернулся лейтенант, опасаясь, что сейчас станет свидетелем какого-нибудь непотребного зрелища, которое потом никогда не сможет забыть. С него станется, с этого ненормального ублюдка! Но, черт, кто бы, его, Генри, послушал! Как Тейлор не старался отворачиваться, перед его сметенным взором возникла довольно-таки пикантная картина: абсолютно голый человек, так похожий на графа, был перегнут и намертво пристегнут к сооружению, весьма напоминающее конторку для письма – ну, или молельный столик, если быть точным – с высокой скамьей под коленями. А стоящая позади него эффектная дама от души наяривала свою жертву хлыстом с абсолютно демоническим выражением лица. Была ли это Каталина, на самом деле, сложно сказать. Лицо оставалось сокрыто от узнавания, как обычно случается лишь во сне – сохранялись только ощущения. И эти ощущения подсказывали – это была именно она! Иисус! Неужели эта невероятно злобная фурия – жестокая, кровожадная – и есть его прелестная донья?! В остальном, мираж казался настолько реальным, что изумленный лейтенант видел каждую бисеринку пота, выступившую на жилистом графском теле, каждую капельку крови, вылетавшую из-под хлыста, каждый черный волосок, вставший дыбом на лохматых запястьях, так безнадежно перехваченных привязями. Тейлор почувствовал, как по загривку его побежал озноб, отчего собственные волоски вздыбились по всему телу. Его затошнило, на самом-то деле, но в то же время лейтенант понял, что не может отвести взгляд от этого незамысловатого зрелища, напрочь завораживающего своей лютой откровенностью. Наказуемый вился под ударами, насколько это было возможно в его положении, охал, стонал, закатывал глаза и скалился во все свои тридцать два зуба. Но Генри почему-то казалось, что вовсе даже не мучения были причиной всех этих рыков и кривляний. Что-то едва уловимое чудилось Тейлору в облике графа – создавалось подспудное ощущение, будто тот от души наслаждается сейчас. Да, несомненно это было так! Стенания дона слишком уж походили на жаркие стоны удовольствия. Как такое может быть, дьявол?! И в этот момент Диего Фернандо поднял свою влажную от пота голову и посмотрел прямо на Тейлора – глаза в глаза. Взор его темный, бездонный затягивал в самую глубину, порождал непонятные желания. «Хочешь на мое место, дружок?» – возникла в голове лейтенанта чуждая мысль – вязкая, словно адский водоворот. «Изыди, черт!» – только и смог подумать лейтенант в этот миг, сопротивляясь изо всех сил стороннему вторжению. «Ты хочешь, я знаю!..» – вкрадчиво пробиралось в самый мозг. Между тем, тело плавилось от едкого пота, горело от напряжения, задница – та вообще, пульсировала огненной болью, но почему-то, в целом, Генри вдруг стало чертовски легко, будто невыносимый груз испарился из души в единый миг, и его настигло такое невероятное блаженство, точно он махом вознесся в те самые, Божьи Небеса и там парил – бездумный, умиротворенный... навсегда свободный от всех забот и напастей. Через некоторое время, правда, Тейлор, ошалевший, будто рывком вынырнул на поверхность. Комната вокруг него медленно крутилась, а сердце бешено долбилось в ребра, словно он убегал прочь, по меньшей мере, ото страшного льва. Что это? Что это было?? Господь! «Ну и как, англичанин? Скажи, это стоит того?..» Жутковатая картинка порки, хвала Иисусу, исчезла все же, в отличие от его персонального призрака, который, к дьяволу, так и остался стоять перед Тейлором в том же непотребном виде, совершенно не смущаясь собственной наготой, на самом деле. Ну а чего ему – поди в аду все так ходят, насколько он, Тейлор, мог судить по некоторым рисункам в богословских книгах. А вот сам Генри не знал, куда девать глаза. Хоть бы фиговым листочком прикрылся что ли, нечестивец! – Все эти ваши книжки про рай и ад – чистый бред! – будто прочитав его мысли, граф скривился, презрительно сложив руки на груди. – А ля сказочки для непослушных детей!.. – И что? Никаких вечных страданий нет? – Тейлор осторожно покосился на разглагольствующего Дона все же. – Почему же, есть. Но это всё вовсе не так, как вы себе... здесь представляете. – А что же это тогда? – лейтенанту стало по-настоящему любопытно. – Все страдания от невозможности... чико, – туманно выразился призрак и замолчал, словно бы задумавшись. – «Невозможности» чего? – Тейлор почувствовал настоящее раздражение из-за такого его тормозного ступора. – Достижения, разумеется... – выдал граф нехотя следующее слово, взглянув неодобрительно на лейтенанта, будто в этот момент весьма засомневался в умственных способностях собеседника. Генри нетерпеливо закатил глаза. – Достижения? Чего «достижения», Господь? – Да хоть чего, дурень! Всего, чего ты хочешь на самом деле. Гм-м! Бр-р-р... Что ж... действительно, в этом что-то есть. А ведь он, Генри, не рассматривал этот вопрос с такой вот точки зрения вообще. Сейчас, например, он ничего так не хотел, как вытянуть свое бренное тело на какой-нибудь плоскости, ну вот хотя бы холодном каменном полу. Но... понятно, никоим образом это его желание не было досягаемо. Ну а насчет рабства так и говорить нечего. В этом и есть все муки адовы, кто поспорит! – Глянь сюда, англичанин, что покажу!.. – видение графа непостижимым образом враз исчезло перед ним, и Генри опрометчиво перевел взгляд туда, откуда доносился сейчас елейный голос. – Небольшая иллюстрация, так сказать... к данному постулату. Господь Бог и все Его Апостолы! То, что лейтенант увидел, в единый миг повергло его в настоящий шок, хотя, честно сказать, он не сразу и понял, что это перед ним такое. Но потом Генри различил все же... Не без труда. Хотя его воображение в панике заметалось туда-сюда, честно пытаясь прикинуться бездарной ветошью. Ну а иначе, как все это понимать и, главное, как воспринимать!.. Да вообще, как потом жить со всем этим? В данном случае речь шла о тех колодках на полу, которые еще ранее заинтересовали любознательность Генри, и теперь оказалось, что можно воочию убедится, как все это работает. Потому что граф наглядно демонстрировал их использование, буквально не щадя свою призрачную персону. Вот уж, поистине, будь осторожен со своими желаниями! Раскоряченный, словно гигантская лягушка, крепко пришпиленная к земле, с предельно раздвинутыми в стороны коленями, Дон был сейчас прочно зафиксирован в необходимых местах, в совершенно беспомощной позе. В полной, что называется, доступности. Куда уж до него самому Тейлору! Но чертов граф опять не дал Генри остаться лишь сторонним наблюдателем – лейтенант на мгновение ощутил на себе всю эту неуклюжую распятость, ошейник, категорично пригибающий голову к каменным плитам, тяжелые кандалы на руках, жестко крепленные в пол. И неприятную ломоту в согнутых коленях из-за такой крайне неестественной позы. Но и это оказалось еще не все. С гадкой дрожью по всему телу Тейлор мог наблюдать, как из угольной темноты появляется все та же адская дева, которая неспешной танцующей походкой подходит к поверженному Дону и весьма довольно улыбается, будто предвкушая. При этом в руках у нее наблюдается нечто непонятное, но от того ничуть не менее жуткое. Напоминающее... короткий массивный жезл? «Закрой глаза, придурок! Не смотри!» – вопят в ужасе остатки здравого рассудка. Но природное любопытство не дает Тейлору отвести потрясенный взгляд. В руках прелестницы прямо буквально из ниоткуда появляется изысканный флакон, который она, сунув жезл под мышку, откупоривает выразительным жестом, потом склоняется и... маслянистая жидкость щедрой струйкой течет графу прямо на копчик, разливается змейками по телу, бесстыже скользит меж раскрытых ягодиц... Генри чувствует, как сердце его долбится прямо в горле, перед глазами веером клубятся багровые пятна. А дыхание останавливается, потому что он не может вздохнуть. Что? Что эти извращенцы собираются делать?! Прямо так? В его, Тейлора, присутствии?!! Но убежать лейтенант никак не способен, и закрыть свои глаза он тоже не в состоянии, как оказалось. Смятение накрывает Генри с головой. Но все равно, сквозь помутившийся взор он может наблюдать, как девица нежно растирает масло по телу испанца такими до боли знакомыми пальцами, и как потом эти самые пальцы греховно проникают туда, в самую что ни на есть интимную ложбинку, а потом и вовсе исчезают почти полностью где-то в самой ее глубине. В этот момент по телу графа пробегает судорога, он выгибается навстречу ласковым женским рукам и трубно стонет, будто олень во время гона. И этот стон, вопреки ожиданиям Тейлора, наполнен такой неизбывной сладостью, что лейтенанту делается тошно. И в первую очередь, как ни странно, от мысли, что у его бесподобной Каты, оказывается, есть свое прошлое – то прошлое, где ей несомненно было хорошо, а вот он... Он, Генри, такого не потянет. Не сможет ей этого дать! Потому что это выше его сил, и настолько вразрез с его убеждениями, что, на самом-то деле, он даже мысленно не хочет пробовать. Ему просто противно даже подумать об этом! А дама между тем извлекает на Божий свет свое массивное орудие и, не торопясь, втискивает этого монстра как раз между хорошенько умасленных ягодиц Дона – медленно, плавно – внимательно наблюдая за тем, как ее подопечный усиленно, со сладостными кряхтениями, дышит, и тут же успокоительно поглаживает, когда этот придурок старается нетерпеливо податься ей навстречу. Полный абсурд! Что в этом может быть приятного, скажите! И будто в ответ на свой вопрос Генри ощутил как в него самого постепенно вторгается нечто чужеродное, прямо в то самое место, которое стыдно показать даже лекарям, когда они ставят свои любимые клистúры. «А! ААА! Нет! Стой! Не смей! Не смей ко мне лезть, проклятый развратник!» – отчаянно вопит Генри, выкручиваясь телом и сопротивляясь всеми фибрами души. «Ты же хочешь попробовать, мальчик!..» – тут же зудит в его голове. И Генри видит, как граф, презрев свое неудобное положение и ту дьявольскую штуку, которая теперь явственным образом торчит из его крепкой задницы, поворачивает свою растрепанную голову и вдруг, как ни в чем ни бывало, заговорщицки подмигивает Тейлору, при этом улыбаясь весьма скабрёзно. – Ты наказан, милый мой супруг, – воркует между тем девица, поднимаясь с колен, – и будешь находится так – без разрядки, заметь! – пока не осознаешь полностью свое непристойное поведение! – Да что я такого сделал, моя душа? Чем я прогневал мою цыпотулечку? – тут же умоляюще пыхтит Диего Фернандо, но по его виду можно понять, что он совсем даже не против. – А нечего было так откровенно пялится на сиськи этой прошмандовки! – возмущенно восклицает красотка. – Тем более у меня они не в пример лучше! – Несомненно, милая моя душенька! – слезливо ноет граф. – Клянусь, я не пялился, а всего лишь глянул разок ради того, чтобы сравнить ее грудь с твоей, моя неподражаемая женушка. Честно! Ну конечно же, твоя вне конкуренции! Сколько же мне так страдать? – Пока я не решу, что ты как следует уяснил урок, дорогой мой сравнитель! И донья в назидание делает несколько сильных поступательных движений своим внушительным инструментом, зажатым словно меч в ее руке, вызывая между ног супруга неприличное чавкание, а из горла у графа – новый приступ утробных стонов. Глаза несчастного дона закатываются явно в каком-то болезненном вожделении, а сам он шумно и жалобно дышит. «Что ж, очевидно, невозможность достичь желаемого... и есть наивысшая степень страдания», – делает не слишком уж сердобольный вывод Генри, хотя сам внезапно чувствует, что его предательское тело начинает потихоньку плавиться все же от такой откровенной картинки. Допрыгался! Ну почему он, Тейлор, такой урод?! «Хватит! Прекрати! Я понял!.. Понял!..» – мысленно кричит Генри, и граф, как ни странно, слушается. Он снова стоит перед лейтенантом, одетый с головы до ног по последней французской моде – так целомудренно, что замотанный шейный платок явственно сдавливает горло. И при этом насмешливо скалится. – Это мерзко! – выдает с гадливостью Тейлор, весь красный от нахлынувшего жара. – Правда? – хмыкает Дон Диего, безучастно пожав плечами. – И как ты можешь судить, англичанин? Не попробуешь – не узнаешь. – Даже и пробовать не хочу! – Генри чувствует, как его просто распирает от непонятной злости на этого высокомерного ублюдка. – Ничего отвратительнее я не видел в своей жизни! – Ой, бедняжка... – продолжает ерничать призрак. – Показать? – Только попробуй!! – И что ты сделаешь интересно, м? – граф глумливо приподнимает одну бровь, окидывая многозначительным взором оковы соперника. – Послушай... – Тейлор делает несколько успокоительных вздохов, потом произносит по возможности твердо, стараясь, чтобы голос его не вздрагивал от ярости. – Будь ты мужчиной! Пусть то, что у вас было с Каталиной, останется между вами. Я не хочу этого знать. Совсем не хочу, пойми! Дон Диего на несколько мгновений замирает, кажется, удивленный, и вдруг заметно расслабляется, насколько может расслабиться призрак. – Ладно. Вообще-то, я пришел тебя предупредить. Обидишь мою девочку, пеняй на себя! Спокойной жизни у тебя в этом доме не будет! – И что ты сделаешь, м? – пришло время Тейлора ехидно задирать брови. – Уж придумаю что, не беспокойся. Мало тебе не покажется. – Пф-ф-ф... Я и без тебя не собираюсь ей ничего делать! Вообще-то, задница у меня не лишняя! Ты помнишь, пока что... я ее раб, а не наоборот. А вот твоя изобретательная женушка меня вовсю обижает, только пыль стоит, – Генри удрученно скривился, звякнув цепями. Иногда, право, не знаешь, куда и бежать. – Это потому, что ты – идиот! – нравоучительно изрек призрак. – Кто ее давеча чернилами облил, тупица? – Я не нарочно... – враз стушевался Тейлор. – Просто под руку заодно попалось. – Не нарочно! – передразнил Дон. – А говоришь, не обижаешь! В общем, гляди: если что – закопаю живьем. – Да понял я! – нервно дернулся Генри. – Не собираюсь я ее обижать, говорю ж. Если живым тут останусь. По ее, кстати, милости! – Не ной, – презрительно поджал губы граф. – Проспится моя душенька и придет. Сам ее утомил до невозможности, так что теперь получай, что заслужил. Генри поежился от тоскливой обреченности. Через сколько Каталина там «проспиться» – минут или часов – оставалось загадкой. Но и терять лицо перед этим заносчивым привидением лейтенант не собирался. – Послушай, – вдруг пришла лейтенанту в голову новая примечательная мысль. – А тебя действительно мароны погубили? – Чего? – призрак уставился на Тейлора с искренним недоумением. – Ну, ты, вообще, в курсе, кто тебя убил? Это были беглые негры? – Что за бред? При чем здесь негры?! Кишка у черномазых тонка! Если интересно, меня прикончил мой же ублюдочный партнер. Позарился на деньги от нашей последней сделки. Заманил в ловушку и напал со спины, пока я ему так беззаботно доверился. Да постигнет эту тварь самая страшная Господня Кара! – Партнер? – лейтенант почувствовал, что где-то под ложечкой настороженно екнуло. – Что за партнер? – А тебе зачем это знать, англичанин? – Ну как же! Вдруг Каталине тоже угрожает опасность? Я ее телохранитель, вообще-то! – Ой, да расслабься! В данном случае ничего ей не угрожает. Мерзавец давно покинул Эспаньолу – купил на наши денюшки уединенный остров и живет там себе припеваючи. Генри прищурился, раздув ноздри. – Ну и чего ты тогда не «зароешь» его, как ты выражаешься? Кишка тонка? Так я и знал! – У этого ублюдка слишком сильные покровители, – как-то вдруг потускнел Диего Фернандо, – мне его, действительно, не достать. Пока... Но это не значит, что он уйдет от возмездия! Просто всему свое время, парень. Я работаю над этим. – Ну давай, давай, – презрительно хмыкнул Генри. – Бог в помощь! – Уж больно ты прыткий, чико, как я погляжу! Ну а чего мне торопиться? У меня впереди Вечность! Слова эти прошелестели так зловеще, что у лейтенанта похолодело внутри, и мурашки побежали по всему телу. Потом призрак вдруг встрепенулся, будто расслышав что-то неведомое. – Что ж, бывай, англичанин, мне пора. Счастливо оставаться! – Дон напоследок окинул лейтенанта насмешливым взором, в котором – Генри показалось, нет – вдруг мелькнуло нечто вроде сочувствия, потом нетерпеливо вздохнул. – Впрочем, ладно. Жди. Попробую что-нибудь сделать. А то и вправду обдуешь тут свои штанишки ненароком, телохранитель! И, глумливо хихикнув, графский призрак величественно растворился во тьме. Опять потянулись бесконечные минуты ожидания, муторные, словно гнилая болотная жижа. Невыносимые! Полные тяжкой маеты. И вдруг внутри что-то назрело, лопнуло, будто чертов паучий нарыв, и Тейлор не выдержал. Запрокинув голову, он забился в путах, завыл – отчаянно, яростно – будто одинокий волк в глухую бесприютную ночь, вкладывая в этот неистовый вой всю безысходность, всю тоску, рвавшиеся прочь из его заморенного тела, из надсадившейся души. До чистого, окончательного изнеможения. Он бесновался, осознавая прекрасно, что никто не сможет услышать его сейчас в этих массивных гробовых стенах, замуровавших его навечно. Потом выдохся, повис, выкручивая суставы, обессиленный окончательно. Через некоторое время, сквозь окутавшую его мозг пелену, Генри вдруг показалось, будто скрипнула дверь... Или это ему чудится все же? Не веря своим ушам, Тейлор с великим трудом поднял смурную голову, пытаясь определить подлинность наваждения. И тут уже не поверил глазам! Летящей походкой к нему приближалась сама Каталина?!​​​​​​​ Нет, правда что ли? Господь! Этого не может быть! Ему точно все это кажется! Еще один чертов бред?! Тем более, на лице доньи – оплывшем, помятом, нечёсаном и, кстати, все еще испачканном чернилами – было написано такое откровенное смятение, что впору было сомневаться, она ли это – его вечно самодовольная, блистательная хозяйка. – О! Басти! Малыш! Прости! Прости меня! – сеньора выглядела по-настоящему расстроенной. – Я не знаю, что на меня нашло! Я заснула! Случайно! Бог мой! Пресвятая Дева Мария! Как ты тут? Живой? – хриплым голосом причитала она, пытаясь удержать ладонями мотающуюся из стороны в сторону голову Тейлора, чтобы заглянуть в его погасшие глаза. – К дьяволу все! – просипел Генри, еле разлепив сухие губы. – Развяжи меня! Срочно! А не то я наделаю прямо в штаны. Mi hermosa y amable señora. _____________________________________ Дорогие девочки, с наступающим праздником 8 марта! Тепла, любви, красоты!