* * *
Без Ирганы с ее болтовней в доме стало тише и как-то скучнее. Наргис даже не думала, что так привыкла и привязалась к шумной веселой девчонке. Она предложила Мирне выбрать любую девушку из прислуги себе в помощницы, и та привела застенчивую халисунку, недавно взятую в дом ир-Даудов по просьбе дальней родственницы тетушки Шевари. Халисунка по имени Джади боялась лишний раз поднять взгляд, кидалась выполнять любое распоряжение Наргис, как личную волю богов, и была совершенно счастлива, что ее так выделили среди служанок. А Наргис не хватало Ирганы… Мирна, которая навестила подругу сразу после свадьбы в новом доме, вернулась оттуда, поджав губы, и на расспросы нехотя ответила, что у Ирганы все хорошо. Ест она теперь не на глине и даже не на меди, а на серебре, одевается в шелка, а муж молодую жену лелеет, словно розочку. - Мирна, завидовать нехорошо, - мягко сказала Наргис. – У каждого своя судьба. Если счастье улыбнулось Иргане, нужно за нее порадоваться. - Я бы порадовалась, да только нет больше нашей Ирганы, - едко ответила Мирна. – Зовут ее теперь Аллариль, как первую жену господина купца звали. Живет она в комнате той бедняжки, носит ее платья да украшения. Нет, конечно, муж ей и новые покупает! Сама видела, как золотые серьги подарил, да славные такие, с гранатами! «На, - говорит, - Аллариль, сердечко мое, носи да радуйся. Это тебе на годовщину нашей свадьбы». - Какую годовщину? – не поняла Наргис. – Свадьба же только на днях была. - Вот и Иргана так же спросила, - мрачно вздохнула Мирна. – А купец посмотрел на нее и говорит ласково-преласково. «Ты, - говорит, - моя любимая жена, слишком надолго уезжала из нашего дома. Уже и не помнишь, что у нас с тобой на следующей неделе десятая годовщина. Десять лет назад озарила ты счастьем этот дом, Аллариль моя ненаглядная… Ну ничего, больше я тебя так надолго не отпущу. А к серьгам завтра ожерелье привезут, чтобы ты у меня краше всех была, птичка моя золотая». Наргис передернулась от холода, вдруг прокатившегося по телу от слов Мирны. Неужели муж Ирганы – безумец?! И она сама отдала ему несчастную девчонку! Не нужно ли спасать Иргану из власти сумасшедшего?! - А как же Иргана? – растерянно спросила она. – Ничего ему не сказала? - А что она скажет? – пожала плечами Мирна. – Кинулась мужу на шею, а потом побежала серьги перед зеркалом мерить. Я, госпожа, не утерпела, да и спросила господина купца, неужели правда он Иргану нашу своей Аллариль считает? У самой сердце так и екнуло! Вдруг, думаю, разум он от горя утратил да на меня сейчас кинется? А он посмотрел на меня и говорит: «Молчи, девочка, сам все знаю. Нет моей Аллариль больше в этом мире. Но это ничего, теперь я смогу это забыть. И жена моя забудет, как ее раньше звали. Уже почти забыла, сама видишь. Ирганой-то она медные сережки носила, а теперь ходит в золотых. Ты не бойся, я не сумасшедший, зла ей никогда никакого не причиню. Только хочу смотреть на нее и видеть Аллариль мою ненаглядную. А ты, девочка, иди и больше не приходи сюда. Не нужно ей прежнюю жизнь напоминать, у нее теперь судьба новая, счастливая. Пусть забудет, что была служанкой, больше ей ничего тяжелее своих украшений поднять не придется…» Вот так-то, госпожа, - добавила Мирна с горечью. – Подождала я Иргану да попрощалась с нею. А больше и вправду сама туда не пойду. Захочет меня повидать, так знает, где найти. Но зачем я ей? У нее теперь новые подруги, такие же нарядные и богатые…» - Она придет, Мирна, - сказала Наргис, вовсе не чувствуя в этом уверенности. – Не может ведь она забыть, как вы дружили! Это сейчас на нее солнце удачи пролилось и ослепило, но Иргана – хорошая девушка, она обязательно вспомнит, как ты с ней всем делилась, даже платья свои на нее перешивала. Она придет. Ну, а если нет… Тогда, значит, она и не стоит твоей дружбы. - Маруди жалко, - вздохнула Мирна, смахивая слезинку с уголка глаза. – Сохнет он по ней, хоть виду не подает. А я и не знаю, как его утешить. Наргис нахмурилась. Она точно помнила, что собиралась поговорить с Маруди. Но почему-то забыла. Как и про то, что хотела узнать у почтеннейшего Амрана ир-Галейзи… Не многовато-то ли она забыла за эти последние дни?! Успокоилась тем, что Джареддин больше не появлялся, и утратила всякую осторожность, а ведь обещала себе пойти по следу его тайны! - Я поговорю с Маруди, - пообещала она Мирне. – Сегодня же! Хотя нет, сегодня он отправился в город навестить кого-то из друзей. Значит, как только вернется. А сейчас иди и спроси почтеннейшего Амрана, могу ли я его навестить? Оставшись одна, она погладила Барса, лежащего у кровати на особом коврике, толстом, но гладком, чтобы удобнее было чистить от шерсти. Немного поколебалась, но вытащила заветную шкатулку. Нет, она не станет показывать Амрану письма Аледдина, расспрашивая его о тайне братьев. Просто прикоснется к последнему губами, целуя чернильный след, ведь говорят, что слова – это следы, которые оставляет сердце… Наргис бережно взяла верхнее письмо из шкатулки и замерла. Внешне все было в порядке. Никакой тени или отпечатка не появилось на отполированной до зеркальной гладкости крышке из черного дерева, и письма были сложены именно так, как и должны. Но… Сухой цветок нарцисса, лежавший между листками последнего письма, распался на отдельные лепестки. И этот естественный след времени больно уколол сердце Наргис намеком, что ничто не вечно. А ведь она была так бережна с этим цветком… И он казался хрупким, но все еще достаточно прочным… Наргис осторожно ссыпала лепестки обратно и безнадежно погладила последнее письмо, не став его читать. Закрыв крышку, поставила шкатулку в тайник… - Светлейшая госпожа, - заглянула в дверь Мирна. – Почтеннейший Амран говорит, что готов услужить вам, чем пожелаете! - Спасибо, милая, - рассеянно улыбнулась Наргис, опять запуская пальцы в шерсть Барса. – Конечно, я его навещу. Обязательно следует навестить доброго мудрого старика и его чинского друга. Выпить с ними чашку кофе, послушать изумительные сказки про Небесного государя и его подданных… Еще она, кажется, о чем-то хотела спросить Амрана ир-Галейзи… Но, наверное, это был пустяк, если он выпал из памяти! Она непременно вспомнит как-нибудь потом…* * *
Фарис, насвистывая тягучую простенькую мелодию, старательно резал черенок для ножа из ровного сухого полешка. Руки у нистальца росли из нужного места, поэтому рукоять красиво изогнулась, чтобы ладно лечь в ладонь, вдобавок Фарис вырезал на ней мелкие чешуйки – теперь еще и не выскользнет… Раэн, попивая горячее вино, лениво следил за работой подопечного и сам себе удивлялся. Что это его потянуло на нежности, когда он назвал Фариса «малышом»? Ладно бы Камаля или Надира, к которым его тянуло совсем иначе, горячо и чувственно. Однако Фарис? На него Раэн никогда не смотрел с вожделением, и все вольные шуточки при их знакомстве предназначались только для того, чтобы поддразнить нистальца, вытащить его из мрачной пропасти вины и печали. Так откуда это внезапно сорвавшееся с губ ласковое словечко? Он окинул взглядом стройную крепкую фигуру Фариса, сидящего у очага, и попытался представить хоть что-нибудь… этакое. Но собственный разум ехидно подсказывал, что Раэн – дурак, а Фарис вызывает у него не больше плотского желания, чем кто-то из давних друзей или побратимов, тот же Заноза, к примеру. Так же, как их, Фариса ему хотелось шутливо потрепать мимоходом по лохматой темноволосой голове, вытащить его во двор, чтобы показать что-нибудь интересное с саблей, подсунуть ореховое печенье, которое нисталец обожал… И ничего более! Поняв это, Раэн вздохнул с облегчением и смог, наконец, подумать о более серьезных и важных вещах. Например, почему одержимый демоном позволил себе вмешаться в партию. Игры Равновесия – для людей, это они фигуры, которыми управляют Свет и Тьма. Демон же, пусть и вселившись в человеческое тело, не имеет права влиять на исход партии впрямую. «Ну так и я не имею, - резонно подумал Раэн. – Пока опасность не угрожает лично мне, я должен быть только наблюдателем… А я вмешался в игру, когда спас Фариса. Подозревал, что он одна из ключевых фигур, и все-таки спас. А значит, противоположная сторона получила право на ответный ход мимо правил. Вот и разгадка. Теперь ставки неминуемо повысятся, и ходы противников могут стать вовсе непредсказуемыми. Думается мне, все решится к новолунию, это самое удобное время, чтобы познакомить добрых честных жителей Нисталя с весточкой из Аккама. Только бы Камаль успел. Без того, что он должен добыть, мне могут и не поверить. А ждать еще один месяц чересчур опасно…» Горячее вино, мягкое покрывало и тепло от очага наконец сделали свое дело, и Раэн, вполглаза дремавший всю ночь, расслабился, проваливаясь в сон. Ему не помешало даже то, что небольшая лавка в углу кухни плохо для этого подходила. Оказалось, на ней достаточно удобно свернуться… Фарис, увидев, что он засыпает, тихонько вышел из кухни, и Раэн окончательно уплыл в сонное забытье, утешив себя, что все равно собирался это сделать. Качаясь на волнах между сном и явью, он первым делом потянулся в сторону своей Тени и даже во сне нахмурился. Халид опять влип. Он кого-то выслеживал, Раэн чувствовал это через его настороженность и особенную хищную внимательность, с которой Зеринге смотрел на своих спутников. И что хуже всего, в мыслях и чувствах его легко читалась жажда чьей-то смерти. «Голову оторву поганцу, - тоскливо подумал Раэн. – Вот зачем я его всеми силами вытаскивал из колеи прежней его судьбы? Чтобы он снова сорвался? И не рявкнуть ведь издалека, чтобы прекращал дурить. Сам оставил ему слишком много воли, и теперь этот фокус проделать не получится… Ну что ж, если он действительно взялся за старое ремесло… Значит, будет у меня новая Тень. Может, и неплохо, если она окажется не такой строптивой. Хотя жаль… Привык я к нему. Слишком легко привязываюсь к людям, не зря наставники предупреждали об этом, как о моей величайшей слабости…» Он оставил Зеринге его собственным решениям, куда бы те ни привели ир-Кайсаха, и потянулся к Наргис через Барса – живой артефакт, над которым не зря столько работал. Легонько коснулся теплого золотистого сияния, которым воспринимал душу девушки, и мечтательно улыбнулся, но тут же снова встревожился. Это светлое и яркое, но не слепящее золото было окутано едва различимой темной сетью чужого заклятия. Очень искусно сплетенного, почти незаметного и все-таки гасящего собственный свет души Наргис, влияя на ее мысли и поступки. Раэн попытался снять эту сеть, но она ускользала, потому что была слишком туго вплетена в суть души девушки. Он пригляделся, пытаясь определить, что именно сеть делает… И понял, что она двойная. Верхний слой представлял собой довольно частое заклятие, которое не позволяло жертве думать о чем-то определенном, постоянно пряча от нее эти мысли. Точно так же работал, например, обычный отвод взгляда, которым пользовались не только настоящие маги, но даже ярмарочные шарлатаны или воры. Смотришь на что-то – и не видишь это. Или отворачиваешься, потому что забываешь, куда должен посмотреть… Он не мог понять, что именно прячут от Наргис, но этот слой не изменял сами ее мысли, и была надежда, что девушка сбросит его самостоятельно, как только реальность хотя бы раз прорвется через иллюзию с нужной силой. Однако под первым слоем был еще один, сплетенный с таким поразительным искусством, что плавающее в волнах сна сознание Раэна едва не вынырнуло обратно в явь от нехорошего удивления подобным мастерством. Этот слой делал Наргис неуверенной в себе и собственных чувствах и желаниях, робкой, нерешительной… Он вытаскивал на поверхность все ее слабости, заставляя девушку сомневаться в каждом шаге и, как следствие, искать опоры у кого-нибудь, кого она признает мудрее и сильнее себя. Раэн отчаянно попытался коснуться этой мерзости, но не смог даже ухватить ее краешек. Более того, сеть глубже погрузилась в сознание Наргис, а Барс, который служил Раэну маяком и якорем, беспокойно завозился в дремоте, и Раэна выбросило обратно в его собственное тело, проснувшееся в Нистале. - Дурной сон? – сочувственно сказал Фарис, показываясь в дверях. – Ты стонал. Я не знал, можно ли тебя разбудить, и не стал… - Правильно сделал, - мрачно сказал Раэн. – Никогда не буди чародеев, если они тебя об этом не просили. Так и убить нечаянно можно. Свари кофе, а? Он потер кончиками пальцев ноющие виски. Наргис в опасности! Она сама этого не понимает, но что-то управляет ею. Точнее, кто-то! А он застрял здесь, и даже на одну ночь нельзя отлучиться, потому что нож – ножом, но против одержимого демоном парень в одиночку не выстоит, на это надеяться нечего. Проклятье… Как же Раэн иногда ненавидел свою работу! Выбирать между Равновесием, которое простояло много тысяч лет и наверняка простоит куда дольше, и одним-единственным, но дорогим и желанным человеком! Его промедление может дорого обойтись Наргис… Таинственный враг сумел обойти защиту, поставленную на Барса, пес попросту не видит и не слышит этой опасности, а может, не считает ее действительно опасной. Люди же перед магией и вовсе беззащитны! И ничего, ровным счетом ничего не сделать, остается только надеяться на разум и волю самой Наргис!