Хранитель равновесия

      На сей раз несладко пришлось и аккару. Голова Раэна разламывалась от боли, но магическое зрение ему не изменило. В нем сущность нежити отливала болотно-серыми и грязно-желтыми оттенками страдания. Это тусклое марево замерло возле глыбы, намертво замуровавшей ход. Обвал скупо выделил узникам примерно десять шагов узкого коридора с небольшим расширением посередине. Ту щель, сквозь которую продирался Раэн, просевший потолок и каменная глыба перекрыли намертво, а в противоположном конце стены сдвинулись, и выход был завален множеством обломков. Ни назад, ни вперед!       Раэн, который снова и снова пытался послать свое сознание вперед, в причудливо изломанную трещину между камнями преграды, в изнеможении опустился на пол. Тянулся второй час их заточения, как подсказывало чувство времени хранителя, а казалось, что прошло куда больше. Глубоко вздохнув, Раэн оперся спиной о стену и поморщился. Ну и гадость!       Сухая каменная пыль так и висела до сих пор в воздухе, словно законы земного тяготения были не для нее. Пока он валялся в беспамятстве, эта дрянь забила ему нос и рот, так что пришлось откашливаться. Вдобавок затылок и виски словно налились свинцом и болели от малейшего прикосновения, а по телу то и дело пробегали судороги. Раэн подозревал, что это от вибраций Силы, которые до сих пор иногда волнами прокатывались по подземелью, напоминая, что не ушли совсем. Неудивительно, что им с аккару так плохо! И вряд ли боль со слабостью скоро пройдут. Если не получится в ближайшее время выбраться наверх, скоро их опять накроет, и тогда мучительное нынешнее состояние — это надолго. Или ненадолго… Как повезет!       Пытаясь отдышаться, он вяло улыбнулся двусмысленной издевке и достал фляжку. Воды осталось около трети, а к озеру больше не вернуться. Ну, хотя бы воздуха у них, благодарение всем богам, в достатке. Сырой и затхлый, как повсюду в катакомбах, он просачивался сквозь бесчисленные трещинки, трещины и солидные разломы в каменных пластах. Удушья можно не бояться. А вот жажда скоро даст о себе знать… О еде Раэн, обедавший больше суток назад, старался не думать. Ему справиться с голодом не так уж сложно! Не то что кое-кому другому…       Сердце, стучащее сумасшедшим дятлом, постепенно успокаивалось, и Раэн обернулся в сторону аккару.       — Как ты?       Вместо ответа тот неуверенно встал. Заметить эту нерешительность в плавных движениях нежити было почти невозможно, однако Раэн уже пригляделся к своему спутнику, изучил едва уловимые признаки его настроения, да и цвет ауры в магическом зрении кричал о том же. Аккару было плохо. Очень плохо! Раэн потер переносицу, снова поморщился и спросил:       — Сможешь продержаться еще немного?       Аккару устало пожал плечами. Вернувшись к обычному восприятию, Раэн сочувственно и тревожно посмотрел на его осунувшееся лицо. За все время после обвала они обменялись разве что парой фраз, но было ясно, что голодный измученный кровопийца очень скоро сорвется. И это может стать концом для них обоих. Раэн зло взглянул на кучу обломков, снова и снова перебирая все, что с ней можно сделать.       — Думаешь, в терпении есть какой-то смысл? — раздался тихий голос аккару.       Он вдруг оказался рядом, но Раэн даже не шевельнулся, понимая, что нет причины бояться. «Пока нет причины», — вкрадчиво уточнил внутренний голос.       — Терпение никогда не помешает, — спокойно отозвался Раэн. — И сейчас нас может спасти только оно. — Он сделал крошечный глоток воды, убрал фляжку и продолжил: — Я никак не могу понять некоторых странностей. Как воинам Сулиет удавалось так легко и незаметно уводить намеченные жертвы прямо из их домов? Салминцы боятся подземелий, стражу они тоже боятся, но больше всего люди испытывают страх перед неизвестным. А большинство из тех, кто отправлялся сюда, именно пропадали. Тихо, бесследно и так, что даже всеведущие соседи ничего не знали. Почему никто не видел, как пойманных вели по городу?       — Очень важный вопрос, — издевательски серьезно согласился аккару. — Кажется, ты собирался еще раз поговорить с Хозяйкой Салмины? Обязательно спроси ее об этом, потом поделишься.       — Ты не понимаешь, — вздохнул Раэн. — Я пока что не понимаю тоже. Но почему-то уверен, что это важно. Как будто выход совсем рядом, только мы его не видим.       Он потер ноющие виски. Боль отвлекала от нужных мыслей, мешала сосредоточиться не меньше, чем внезапно появившаяся жажда. Он облизал губы и с тоской подумал о фляжке. Такой близкой, уютно устроившейся во внутреннем кармане куртки! Там соблазнительно плещется несколько глотков чистой вкусной воды, и если выпить их, ему наверняка станет легче! Может быть, разум прояснится, и он поймает мысль, которая настойчиво стучится в сознание…       Нельзя! Раэн усилием воли заставил себя не думать про воду, а вот мысль заслуживала внимания. Похоже, он упускает что-то невероятно нужное! Как будто в блужданиях по салминским улицам он умудрился пропустить некую особенность, крепко связавшую два мира, верхний и подземный… Два мира? Верх и низ!       Он вскочил, как подброшенный, разом забыв про боль в голове, про сведенные судорогой мышцы, про усталость и даже про жажду. Озарение было таким сильным и внезапным, что Раэн едва не вскрикнул от нахлынувших образов, наконец-то слившихся в четкую картинку.       — Отвернись! — велел он аккару. — Мне нужен свет!       Шарик огня маленькой золотой звездочкой разорвал чернильную мглу, и после полной темноты его сияние показалось нестерпимым. Раэн едва дождался, пока глаза привыкнут к свету, потом, усевшись прямо на пол, вытащил из потайных ножен на запястье узкий тонкий нож и подозвал аккару:       — Смотри! Попробуй представить город с высоты, как видят его птицы!       Острие ножа прорезало в толстом слое пыли извилистые линии, неровные прямоугольники, круги и овалы. На кусочке пола между двумя узниками каменного мешка стремительно возникал план Салмины. Лихорадочно работая ножом, Раэн иногда прерывался, чтобы, прикрыв глаза, как можно точнее вспомнить каждую улицу и площадь, которые отпечатались в его безупречной памяти. Дорогу от городской стены, потом те улицы, где они шли с Халидом, главную площадь города с рынком и путь на улицу Белых Роз…       — Вот! — удовлетворенно проговорил он, закончив. — Пробелов многовато, но я же не мог за день обойти весь этот паршивый городишко!       — Не так уж и много, — медленно проговорил аккару, разглядывая чертеж так, словно спокойно его читал. А потом снисходительно сообщил: — Неплохая работа, колдун. Из тебя вышел бы хороший шпион.       — Благодарю, мне и так занятий хватает, — усмехнулся Раэн. — Теперь твоя очередь. Мне нужен план этих проклятых подземелий. Не всех, а только верхнего уровня.       Аккару недовольно передернул плечами, однако нож, оставленный рядом с чертежом, взял и, немного отойдя от начерченной схемы, принялся за работу.       — Готово, — сообщил он вскоре. — Не соизволишь ли объяснить, какой прок от карты после стольких обвалов?       Раэн так сосредоточенно сравнивал два чертежа, что вопрос дошел до его сознания далеко не сразу. Вместо ответа он протянул руки и одновременно провел указательными пальцами по некоторым линиям на схемах, углубив их и выделив. Аккару медленно кивнул.       — Когда ты понял? — спросил он, помолчав.       — Только что! — выдохнул Раэн, искренне гордясь собой. — Никак не мог сообразить, что же мне напоминает наш путь от колодца под храмом! А потом вспомнил улочку, по которой шел на встречу с Сулиет. Смотри, это середина Салмины, самая старая часть города. Ее карта и план верхнего уровня почти одинаковые! Готов поспорить, что основатели города намеренно строили верхнюю Салмину точно над нижней, таких совпадений просто не бывает!       — Пожалуй…       Аккару пристально рассматривал схемы, его серебристые глаза, мягко мерцавшие во тьме, при свете зажженного Раэном огонька были просто серыми. И сам он гораздо больше походил на обычного, невероятно уставшего человека, чем на бессмертную нежить.       — Любопытно, — наконец признал он. — Но чем это может быть полезно нам?       — Пока не знаю, но это стоит обдумать. Зато теперь ясно, как Сулиет удавались эти бесследные исчезновения, которые пугали жителей сильнее, чем открытые казни.       — Сомневаюсь, что под каждым домом Салмины — вход в подземелье, — сухо сказал аккару. — Мне было бы сложно это не заметить. Не говоря уже о тех, кто в них живет.       — Под каждым — точно нет, — согласился Раэн, у которого даже головная боль почти прошла от азарта. — Но прикинь расстояние между поверхностью земли и той плоскостью, где находимся мы? Колодец довольно глубокий… Что, если есть еще один уровень? Над нами, но ниже земли! Сеть коридоров, по которым несложно добраться до любого места в Салмине или хотя бы подойти поближе!       — Бред…       — А если нет?       В каменном мешке наступила тишина. Встав, аккару отошел к дальней стене и замер спиной к Раэну, совершенно по-человечески прижавшись к серому своду ладонями и лбом.       Раэн потушил огонек, проморгался, возвращаясь к магическому зрению, достал фляжку и позволил себе один-единственный блаженный глоток. Скупо отмеренная порция воды словно впиталась в пересохший рот и горло, даже не успев достигнуть желудка.       — Это наш единственный путь к спасению, — нарушил он тяжелое безмолвие. — Если потайной уровень существует, мы должны его найти.       — А как ты намерен до него добраться? — спокойным ласковым голосом поинтересовался аккару, не поворачиваясь. По спине Раэна пробежала холодная дрожь предчувствия. — Разобьешь потолок головой? Или проточишь в нем дыру, как червец в дереве? Мы замурованы, если ты вдруг не заметил такой мелочи. Нам не выбраться даже отсюда, не говоря об остальном. Так на что ты надеешься, колдун? Рыжая сука отправила тебя на смерть, как и всех остальных. Знаешь, сколько их было? Сколько трупов я по одному стащил в боковой коридорчик на радость крысам? Здесь ведь даже черви не водятся… Да я был почти счастлив, когда понял, что проклятые подземелья рушатся и скоро все закончится! И только жалел, что не могу прихватить с собой эту рыжую тварь — Хозяйку Салмины! Напоследок! За все дни и ночи, когда… Что ты можешь об этом знать?! И как смеешь верить, что отсюда можно выбраться?!       Раэн мгновенно оказался на ногах и все-таки не успел. Страшный удар бросил его на стену, и ребра жалобно хрустнули. И тут же аккару снова ударил. Резко убрав голову, Раэн перехватил его запястье, дернул на себя и левее. Скользнул вперед, за спину противника.       «Все-таки сорвался…» — подумал он, пока тело исполняло привычный танец боя. — Он убивал их одного за другим. Изнемогая от бесконечного голода, охотился на беспомощных людей. Смертельно испуганных. Знающих, что обречены. То ли охотник, то ли палач, то ли тоже жертва. День за днем, неделя за неделей. Больше года он бродил по вечному мраку в ожидании очередной добычи или мучительной голодной смерти. Но вот появился я, во мраке забрезжила надежда. Всего на миг он оказался близко от свободы, почуял ее вкус в моей крови, полной огня Силы, и снова все рухнуло! Он не выдержал. Никто бы не выдержал такое!»       Тело аккару, пойманное в очередном броске, словно сплетенное из стальных жил, яростно билось в его объятиях.       Стиснув зубы, Раэн скрутил противника жестким захватом, прижал к полу, навалился сверху — а что дальше?! Удушья нежить не боится, простой болью его не отрезвить!       Аккару, распластанный на камне, с вывернутыми локтями, отбивался так, что у человека все связки порвались бы. Еще миг — и скинет! А тогда придется выбирать: убить его или умереть самому.       На выдохе Раэн чуть ослабил захват, аккару рванулся вперед, и Раэн тут же стукнул его головой о каменный пол. Прижал на миг обмякшее тело одной рукой, освободил вторую, зажег в ладони язык пламени и наотмашь хлестнул этой ладонью аккару по лицу. Человеку это не причинило бы вреда, разве что брови и ресницы опалило. А вот нежить прикосновение огня накрыло болью и ужасом. Хрипло взвыв, аккару выгнулся дугой, едва не сбросив Раэна, и тут же упал на пол, содрогаясь всем телом.       Несколько минут его корежили судороги, постепенно затихая, пока совсем не прекратились, но Раэн продолжал удерживать медленно расслабляющееся тело.       — Достаточно…       Голос аккару был все таким же хриплым, но безумия в нем не осталось.       — Ты в этом уверен? — вежливо уточнил Раэн, не спеша размыкать объятия.       — Да хватит уже! — прозвучало с отчетливым раздражением.       — Хорошо, рискну поверить, — буркнул Раэн, с трудом расплетая сведенные напряжением пальцы и скатываясь с аккару.       Тот брезгливо передернулся, затем, опираясь на руки, повернулся и сел. Раэн лежал рядом с ним на расстоянии шага и медленно, глубоко дышал, с радостью убеждаясь, что ребра все-таки целы. Что ж, если грозовое напряжение после этой вспышки не рассеялось совсем, дышать все-таки станет полегче. Только вот вряд ли аккару простит пережитое унижение… Раэн покосился в его сторону. Его недавний противник провел по лицу ладонями, пытаясь вытереть пыль.       — Я не перестарался? — с подчеркнутым безразличием спросил Раэн, понимая, что сказать что-нибудь все-таки нужно.       — Нет, если мы оба живы, — отозвался аккару уже своим обычным насмешливо-спокойным тоном. — Полагаю, я должен принести извинения?       — Обойдусь, — поспешно сообщил Раэн. — Только больше так не делай!       — А то у тебя плохо с терпением! — ехидно подхватил кровопийца, и Раэн изумился, как быстро тот пришел в себя. — Как же, помню… И что теперь?       Раэн покосился на чертежи, чудом уцелевшие во время потасовки, двинулся к ним поближе. Во мраке, плотном, почти телесно ощутимом, линии были едва заметны. Ему пришлось изо всех сил напрячь магическое зрение, чтобы различить их. А ведь раньше это было намного легче!       «Я теряю силы, — сказал он себе то, что и так было очевидно. — Жажда, голод, напряжение. Кровопотеря, о которой я постарался забыть, но она никуда не делась, а восстановить ее тело не может. И, самое отвратительное, невыносимая толща камня вокруг. Она не дает зачерпнуть магию, которая свободно струится по миру наверху, а сами подземелья полны Силой, но не той, что я могу использовать. Я словно рыба, вытащенная из воды! Задыхаюсь, а вдохнуть не могу! Никогда не любил подземелья и вряд ли полюблю именно эти. Не за что мне их любить. Если мы не выберемся достаточно быстро…       Он снова затеплил крохотный огонек, чтобы лучше разглядеть схему, и уверенно ткнул пальцем:        — Вот это храм на улице Белых Роз. — А это, — нашел он соответствие на плане аккару, — колодец под ним. Теперь мы находимся примерно здесь, так? Если продлить ход, где мы застряли, то сверху будет площадь, а потом еще один храм. Он гораздо ближе к окраинам города. Может быть, коридор когда-то вел именно туда. Или ведет и сейчас, только дальше, за этим завалом.       — Если твой предполагаемый уровень существует… Если он соответствует карте города, и мы именно там, где думаем… Если мы сможем туда пробиться, а потом выбраться наверх… Не слишком ли много «если»?       Голос аккару был слишком ровным, Раэн предпочел бы раздражение или даже гнев. Похоже, его спутник измучен куда больше, чем пытается показать.       — Ты больше года пытался отсюда выбраться, а теперь хочешь, чтобы я нашел выход за пару часов? — огрызнулся Раэн. — Можно подумать, у нас такой выбор! Нет, конечно, можно просто лечь и сдохнуть, но если ты так и собираешься сделать, меня за собой не тяни! Я еще побарахтаюсь… К тому же, я не собираюсь пробиваться к самому храму. Ладно, если там просто охрана, а вдруг еще один колодец?       — Тогда чего ты хочешь? — наконец-то заинтересовался аккару.       Он прислонился спиной к стене в своей излюбленной позе — положив руки на колени, с идеально прямой спиной и развернутыми плечами. Внешне — безупречно спокойный и невозмутимый, только голос выдавал чувства. Серебро глаз снова мерцало во мраке, и Раэн вдруг задумался, сколько его собеседнику лет. Теоретически нежить бессмертна, пока кто-нибудь ее не уничтожит. В записях его наставников говорилось о довольно старых аккару, которым была не одна сотня лет. А сколько этому? Впрочем… есть более важные вопросы.       — Вот здесь, рядом с нами, — указал он на карту, — есть еще один коридор. Он ведет на северо-восток, в сторону городской стены. Если я прав, то наверху над ним тихая славная улочка, где всего несколько домов. И есть одно обстоятельство, которое может значить очень многое, а может — совершенно ничего…       Он замолчал и пытливо посмотрел на аккару. — Я еще никогда не слушал тебя так внимательно, — вроде бы серьезно, однако с тенью насмешки заверил тот.       — Перед тем, как приехать в Салмину, я послал сюда своего человека. Он поселился как раз на этой улице, ждал меня и приглядывался к городу. Бродил по улицам, слушал разговоры, пробовал происходящее на вкус… А потом ему начали сниться дурные сны. — Раэн вспомнил, каким измученным застал Халида, и признал, что следовало отнестись ко всему этому серьезнее. Может, не попал бы в такую передрягу! — Парень чуть с ума не сошел, — продолжил он. — В магии он не разбирается, так что сменить жилье ему в голову не пришло. Когда я приехал и увидел, что с ним творится, то немедленно отправил из города, а сам заночевал в его доме. И знаешь, это оказалось очень интересным! В первую же ночь его кошмары навестили меня! В этом сне я почти повстречался с тем, ради кого приехал в Салмину. С существом, обитающим в подземелье и мечтающим выбраться оттуда…       — Ты хотел сказать — с чудовищем? — холодно подсказал аккару.       — С чудовищем, с воплощенным ужасом, тварью и порождением тьмы… — рассеянно отмахнулся Раэн, снова принимаясь чертить на схеме. — Знаешь, я и сам не булочка с розовым вареньем, так что в чужую сторону пальцем не тыкаю. А тебе важно, как тебя называют?       Аккару пожал плечами, внимательно следя за его работой, и равнодушно бросил:       — С чего бы? Разве тебя волнует мнение бычка, предназначенного на убой?       — Ну-у-у… — протянул Раэн. — Я не так уж много знаю о подобных тебе, но разве когда-то ты не был человеком? Это совсем другое дело!       — А разве люди не убивают друг друга и без всяких чудовищ? — парировал аккару, и Раэн кивнул.       — Ты прав, — признал он и убрал нож от рисунка. — Посмотри еще раз. Вот сюда.       — Ты продолжил путь до того дома? — на лету поймал мысль аккару.       — Именно! Похоже, что там и раньше никто подолгу не жил. Домишко запущенный, да и слава, как мне сказали, у него дурная. В этом-то все и дело! Похоже, там пробиваются на поверхность вибрации Силы, то самое излучение, что заполняет эти клятые катакомбы! Вряд ли обычный человек их почувствует, находясь в сознании. А вот во сне — совсем другое дело! Смотри, на поверхности здесь всего лишь окраинная улочка! Но внизу, на нашем уровне, в этой точке сходятся целых пять коридоров! Не слишком ли странно?       — Пожалуй, — кивнул аккару. — Ты надеешься на шахту или колодец? Выход на поверхность?       — Это было бы разумно. Хотя надеяться на разум в Салмине… И все-таки дом, где я ночевал, просто пропитан Силой. Раньше это так не ощущалось, но когда Младшая Сестра начала просыпаться, вибрации стали сильнее.       — Допустим… Но причем тут я? Вот уж чего я не собирался делать — так это сниться кому-то в кошмарах.       Аккару оперся локтями о колени, сплел пальцы, положил на них подбородок и внимательно посмотрел. Раэну вдруг показалось, что его собеседнику доставляет искреннее удовольствие следить за чужими рассуждениями, обдумывать их, искать противоречия… Это было такое знакомое чувство… Словно Раэн разговаривал с кем-то из наставников, обсуждая особенно интересную и рискованную гипотезу!       — Твоя аура наложилась на волну, излучаемую подземельем, — объяснил он, больше не сомневаясь, что аккару прекрасно все поймет. — И та усилила отпечаток твоей сущности. Так одна капля краски растворяется в ведре воды, придавая ей цвет… Это совсем не означает, что под домом обязательно есть колодец, но… увеличивает возможность этого!       Тонкие губы его собеседника искривились в холодной полуулыбке. Раэн и сам прекрасно понимал, насколько зыбки его умозаключения. Возможно, он осознавал это даже лучше, чем аккару. Ему по-прежнему неимоверно хотелось пить, а еще добавилось слабое, на самой грани уловимого, чувство опасности. С чем оно было связано, с нежитью, с очередным близящимся сотрясением скалы или слабостью самого чародея, он пока не мог понять, так что просто отметил это предупреждение.       — Звучит настолько безумно, что вполне может оказаться правдой, — бесстрастно признал аккару. — Но я пока не понимаю, как ты собираешься это проверить?       — Для начала нужно выбраться из этой крысоловки. Причем не вперед, а назад: с валуном справиться проще, чем с кучей обломков поменьше. У меня пока достаточно магических сил, чтобы его разбить. — Раэн взглядом указал на огромный камень и чуть не поморщился, вспоминая, как лез через него. — Найти нужный ход, — продолжил он с уверенностью, которую совсем не испытывал, но показывать это не собирался. — Выйти как можно точнее к месту, над которым расположен дом, и там хорошенько осмотреться. А потом, если шахта действительно есть, разнести к демоновой бабушке все, что помешает подняться наверх.       — Прекрасный план! — с издевательским восхищением заключил аккару. — И чем я могу помочь в его исполнении?       Раэн неохотно убрал светлячок и поднялся, отметив, как слабеет его способность видеть в темноте. Допустим, прямо сейчас ему зрение точно не понадобится, а потом?       — Сейчас — ничем, — буркнул он. — Встань вон в тот угол, подальше от меня, и сделай вид, что тебя здесь нет.       — Окажись это правдой, я был бы неизмеримо счастлив, — ответил аккару ему в тон, однако распоряжение выполнил тут же.       Тенью скользнув к дальней стене, он замер между парой крупных каменюк, чьи скосы образовали надежную глубокую нишу.       Раэн повернулся к нему спиной, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, плавно поднял руки перед собой и вытянул их, развернув ладонями к округлой шершавой поверхности валуна. По каменному мешку разлилась плотная тяжелая тишина.

* * *

      — Как они прекрасны… — завороженно прошептала Наргис, разглядывая белоснежные башни, ослепительно сияющие на солнце. — Правду говорят, что Тарисса — жемчужина в короне Создателя…       — Посторонись!       Чья-то бесцеремонная рука толкнула ее в плечо, и Наргис едва успела отскочить с дороги. Мимо проплыл огромный тюк, из-под которого виднелись только ноги носильщика в грязных штанах и грубых башмаках.       — Осторожнее, прошу! — спохватился Маруди и шагнул вперед, прикрывая ее собой.       Наргис виновато отошла подальше, но дорога здесь была повсюду! Слева и справа, впереди и позади все время кто-то шел! Волы тянули повозки с огромными бочками, тюками, мешками и плетеными из камыша коробами. Важно шествовали одногорбые и двугорбые верблюды, снисходительно поглядывая сверху на людей и скот помельче себя, а с их спин так же презрительно взирали на толпу дочерна смуглые люди в ярких одеждах. Ревели ослы, которых погонщики напрасно уговаривали пройти в широкую арку ворот, а им навстречу шел, катился, цокал копытами и стучал башмаками бесконечный поток людей, который то и дело ветвился на бесчисленные ручейки…       — Выбираться отсюда надо, — озабоченно сказала Аруджи, оглядываясь вокруг. — Ну что за недотепа этот чинец, а еще мудрец! Знала бы, что окажемся прямо в порту, попросила бы пораньше сойти с этой его чародейской дороги! Да хоть бы до городской стены довел, а дальше мы сами!       — Зато на пошлине сколько денег сберегли, — хмыкнула Марей, которая в своем привычном обличье мальчишки сидела рядом с гадалкой и щелкала тыквенные семечки, сплевывая шелуху прямо на дорогу. — Ничего, выберемся. Дворец управителя — не иголка в копне сена, отыскать легко будет.       Мимо на повозке провезли клетку с чем-то огромным, пыльно-серо-рыжим, и Наргис не поверила глазам. Лев, настоящий лев! Рядом тихонько зарычал Барс, подтверждая, что ей не чудится. Лев лежал в клетке, свернувшись клубком, как обычный кот, положив голову на лапы, и то ли дремал, то ли просто не хотел видеть все, что творилось вокруг. Барс проводил его бдительным взглядом и еще раз рыкнул вдогонку — он, дескать, на посту и бдительно оберегает хозяйку.       — Защитник мой… — Наргис потрепала его по холке и глубоко вдохнула невероятную смесь запахов, плывущую над портовым кварталом Тариссы.       Рыба и специи, мед, сухая трава и звериные шкуры, навоз, жареное мясо, крепкий пот и что-то еще, чему она не знала названия и чего никогда не чуяла раньше. Воздух свободы! «И опасности… — напомнила она себе. — Конечно, чародейство почтенного Лао Шэ помогло им далеко опередить розыскные листы с наградой за беглую рабыню, но любой город опасен по самой своей сути. Здесь есть карманники, ловцы людей, нечестные стражники и просто забияки… Скорее к дворцу Аледдина, пока еще что-нибудь не случилось!»       Она боялась признаться самой себе, что хочет не просто оказаться в безопасности, но и увидеть бывшего жениха. Жениха — бывшего, но ведь возлюбленного — нынешнего! Хочет услышать от Аледдина, что все беды закончились, что он, как положено мужчине, снимет бремя тревог с ее слабых женских плеч, избавит от необходимости решать, что делать дальше… Он умен, образован и опытен в житейских делах, он высокий могущественный чиновник и глава благородного дома ир-Джантари! Кому еще спасти Наргис и сделать так, что все снова станет хорошо и правильно? Разве не для этого она к нему приехала?       «Я приехала, чтобы узнать правду, — подумала Наргис, пока волы, которыми Аруджи управляла с изумительным мастерством, выбирались из мешанины повозок и носильщиков. — Я хочу понять, что такое Джареддин и чем он может угрожать мне и моей семье. Да, мое сердце по-прежнему принадлежит Аледдину, но вправе ли я требовать от него верности? Договоренность о браке расторгнута, мы давно уже чужие друг другу, и если у него кто-то есть… О, я приму это как должно! И только попрошу о помощи в память прежней дружбы наших семей…»       — Госпожа, не хотите ли вернуться в повозку? — негромко спросил ее Маруди. — Ехать еще долго, вы устанете, да и стоит ли показывать себя простонародью?       Вынырнув из раздумий, Наргис поняла, что идет рядом с арбой, следом за ней трусит Барс, а преданный Маруди, как всегда, пытается прикрыть ее собой от людского потока. Она покосилась на откинутый полог повозки, который так и манил запрыгнуть внутрь. Там жаровня с углями и теплое одеяло, в которое можно завернуться… А еще там кружка с вишневым отваром, который теперь можно пить без опаски, потому что чары Минри развеялись, а уличная фокусница Марей колдовала как-то иначе. Да и ее колдовству недавно вышел срок, так что сейчас Наргис представляла собой очень странное зрелище! Девушка в одежде мальчика, которая сидит на ней мешковато, но не скрывает женских очертаний фигуры. Не зря на них с Маруди то и дело бросают из толпы недоуменные взгляды. Джандару-то проще, он вернул себе прежний облик, а вот ей, пожалуй, и правда лучше спрятаться…       Но что-то в самом существе Наргис противилось требованиям разума и пристойности! Опять таиться в повозке, как раньше — в паланкине? Скрываться за тяжелым плотным пологом, ожидая, пока спутники узнают дорогу к дворцу управителя? И даже не увидеть второй по величине город шахства, где она никогда не была, только слышала о его несравненной красоте?!       — Я немного пройдусь, — виновато улыбнулась она Маруди. — Все равно меня здесь никто не знает. Если кто-то увидит, посчитает трюкачкой, а от них не ждут строгого следования приличиям.       — От них даже нестрогого следования не ждут, — насмешливо сказала Марей и протянула Наргис руку: — Залезай к нам, сестрица! Здесь еще есть местечко, а сверху все лучше видно!       Маруди вспыхнул до ушей от такой дерзости и возмущенно уставился на фокусницу, та подмигнула… Наргис ухватилась за протянутую руку и вскочила на высокий облучок, наслаждаясь тем, как легко это получается в мужской одежде. Не то что длинные узкие платья, в которых прилично ходить высокородной девице!       — Вот это дело, — одобрила Аруджи, поднимая над спинами волов длинный крепкий прут. — Эй, парень, там в арбе теплая шаль, дай-ка ее девочкам. Денек ясный, но холодный, как бы не застудились…       — Госпожа… — Маруди растерянно посмотрел на Наргис, она улыбнулась и кивнула, джандар тут же исчез за пологом повозки.       — Хороший парень, — снова одобрительно сказала Аруджи. — Послушный. Прямо как у меня дома!       — Госпожа Аруджи, а правда, что в вашем достойном племени другие обычаи? — спросила Марей и протянула Наргис горсть семечек. — Говорят, у людей махтубар не жена слушается мужа, а он ее? И не женщина входит к мужчине в дом, а он к ней? Да еще и приданое принести должен!       — Чистая правда, девочка, — важно подтвердила старуха. — Наши горы высоки и суровы, жить в них тяжело. Пахотной земли мало, и делить ее на всех сыновей — значит обделить каждого. Поэтому земля переходит по наследству женщине, а она берет несколько мужей — обычно родных братьев. Хорошо, когда в доме трое или четверо мужчин! Один ходит за скотом, второй возделывает землю, третий носит воду и дрова на всю семью. Хорошо!       — А как же дети? — вырвалось у Наргис, и она покраснела. — Как узнать…       — Э, девочка! — усмехнулась Аруджи. — Да ведь это и в ваших семьях не всегда доподлинно известно! Только ваши мужчины больше смерти боятся дать имя и кусок хлеба чужому ребенку, а наши знают, что любые дети — это продолжение рода. Женского рода, понимаешь? Кто бы землю ни пахал, колосья рожать ей, а не плугу!       — Вот, госпожа… — Маруди откинул полог, протянул Наргис шаль и боком присел рядом на высокий деревянный бортик повозки за спинами женщин. Пока Наргис и Марей кутались в теплую шерстяную шаль, расшитую яркими узорами, джнадар молчал, а после не вытерпел: — Неужели ваши мужчины, почтенная Аруджи, не знают ревности?       — А ревновать-то к кому? — удивилась старуха. — К брату, который тоже работает с утра до ночи, чтобы прокормить общую семью? К тому, который поделится с тобой последним куском? Нагреет тебе место в постели, а потом уступит его и уйдет кормить овец или собирать хворост? Что это за ревность такая и кто ее потерпит? Пусть мужчины сначала сами рожать научатся, а потом поглядим, захочется ли им дурить! Пф!       Она пыхнула длинной трубкой, и Марей тихонько хихикнула, а Наргис, покачиваясь в такт мерным шагам волов, сунула в рот тыквенную семечку и неумело ее разгрызла. Первый раз в жизни, между прочим!       Конечно, никто ей этого дома не запрещал, но грызть семечки — забава простонародья, это пристало лишь служанкам, когда у них выдается редкое свободное мгновение. И Наргис только видела семечки со стороны… Вкусно!       Арба наконец выехала из портовых кварталов на улицу, где не было такой толчеи. Аруджи окликнула уличную торговку и громогласно поинтересовалась, где изволит проживать светлейший наиб. Торговка рассмеялась, хлопая себя по бокам ладонями, и спросила, а точно ли светлейший ждет таких гостей? Но головой в цветастом платке мотнула, и Аруджи хлестнула волов, разворачивая их, куда указали.       — До рыночной площади по этой улице! — крикнула им вслед торговка. — А дальше держите путь на самую высокую башню — не ошибетесь. Да привет светлейшему передавайте, вот уж он обрадуется! — и расхохоталась еще громче и веселее.       — Смелые тут люди, — заметила Марей, продолжая щелкать семечки. — В Харузе, пожалуй, народ остережется так шутить!       — Потому что светлейший Аледдин добр и великодушен! — сказала Наргис. — Он не станет наказывать бедную женщину за глупую шутку!       — Ну-ну… — с сомнением отозвалась Марей и потянула из кармана штанов еще горсть семечек. — Добрый наиб, это надо же! Вот уж колдовство так колдовство!       Пока они ехали ко дворцу, Наргис несколько раз порадовалась, что не стала прятаться в повозке. Тарисса оказалась лучше, чем можно было представить в самых смелых мечтах! Она казалась просторнее и светлее Харузы, а улицы — прямее и шире.       Марей, с которой Наргис потихоньку поделилась этой мыслью, уверенно кивнула и согласилась:       — Это из-за повозок, — добавила она. — В столичных старых кварталах возить большие грузы запрещено, там только паланкины ездят и конные отряды иногда. Но они где угодно пройдут. А Тарисса строилась под большие караваны, поэтому здесь на любой улице должны разъехаться три-четыре арбы в ряд.       — Откуда ты это знаешь? — удивилась Наргис. — Если никогда здесь не была…       — А уши на что? — в ответ изумилась фокусница. — Просто нужно их да глаза открытыми держать, тогда чего только не увидишь и не услышишь!       Наргис только вздохнула, подумав, что в родном поместье, безопасном и уютном, таких речей при ней попросту никто не вел, и слушать бесполезно! А уж смотреть там и вовсе не на что, кроме сада и рукоделья. Она спасалась от скуки в домашней библиотеке, но в книгах, оказывается, так мало пишут про настоящий мир!       Скрипели колеса, цокали по мостовой копыта волов, и когда за очередным плавным поворотом перед арбой вырос высокий дворец, увенчанный белой мраморной башней, у Наргис екнуло сердце. Вот сейчас! Сейчас!       Она едва дождалась, пока арба проедет мимо высоких кованых ворот, пока Маруди спрыгнет и поможет спуститься ей… Сердце билось так, что Наргис испугалась — вот-вот оно выскочит из груди!       На подгибающихся от непонятной тревоги ногах она сделала несколько шагов к стражникам у ворот, учтиво склонила голову, выпрямилась и сказала:       — Доблестные стражи славного города Тариссы. Прошу вас известить светлейшего ир-Джантари, что Наргис ир-Дауд, дочь покойного визиря ир-Дауда, прибыла по неотложному делу.       Равнодушный взгляд одного из двух стражников остановился на ней, окинул с ног до головы… Наргис вдруг увидела себя такой, какой ее, должно быть, видят эти люди! Оборванка в мальчишеской одежде, с туго заплетенными, но уже засалившимися за время пути волосами… Почему она не поступила так, как хотела сначала, и не нашла постоялый двор?! Почему не вымылась, не переоделась в приличный наряд?! Конечно, денег на одежду нет, но хотя бы покрывало можно было купить…       — Пошла прочь, бродяжка, — равнодушно бросил стражник. — Давно кнута не получала?       — Как вы смеете… — выдохнула Наргис, чувствуя, как кровь отхлынула от щек. — Немедленно известите светлейшего наиба! Он меня узнает! Или будете строго наказаны!       — Ага, прям так и побежали, — хохотнул второй, разглядывая Наргис с похотливой ухмылкой. — Эй, Марсуф, а девка-то сладкая! Жалко, что умалишенная… А может, и ничего страшного. Зачем ей разум с такой грудью и бедрами? — И добавил, ничуть не смущаясь, что Наргис его слышит: — Отведем в караулку? А как сменимся — заберем с собой…       И шагнул вперед, протягивая руку, чтобы поймать Наргис то ли за плечо, то ли за косу.       Маруди выметнулся из-за спины Наргис молча и страшно, как пес в прыжке. Мелькнула его спина, и стражник, подвывая, осел на каменную мостовую.       — Маруди, нет! — закричала Наргис, отбегая. — Не надо!       — Дурак! — вторила ей Марей, оказавшись рядом. — Назад! Головы лишишься!       Второй стражник хрипло завопил и потянул из ножен саблю, а из калитки рядом с воротами выскочили еще трое и кинулись к ним. Зарычал Барс, потом громко залаял, что-то крикнула Аруджи, и повозка ужасающе медленно развернулась. Но было понятно, что убежать они уже не успеют…       На миг Наргис подумала, что не так уж это и страшно. Сейчас выйдет кто-то, облеченный властью, а такие люди поумнее обычной стражи! Она скажет свое имя, и все разрешится мирно! Ее проводят к Аледдину, она попросит прощения за Маруди…       — Разбой! — закричал тот, что бежал впереди. — Стража, сабли наголо! Руби смутьянов!       «Рубить? Маруди?!»       — Не надо! — закричала она, пытаясь отвлечь их, выиграть время, чтобы объяснить!       Маруди вертелся, как юла, в кольце стражников, рядом белой молнией метался Барс, но уже блеснули сабли…       — Аррррррияя! — взвизгнула Марей, и площадь перед дворцом залило золотое зарево.       Наргис прикрыла глаза, попятилась… Ее тут же схватили за руку, поволокли куда-то, и голос Аруджи пронзительно крикнул:       — Бежим, девочка! Марей, забери этого дурака! В арбу, ну!       — Барс! — крикнула Наргис отчаянно, вслепую забираясь в повозку. — Ко мне! Маруди!       — Арррррия! — снова пронзительно завизжала Марей, и сияние над площадью вспыхнуло еще ярче.       По щекам Наргис потекли слезы. То ли от боли в обожженных глазах, то ли от обиды, злости, разочарования…       — Ирр-аха! — гаркнула Аруджи.       Свистнул кнут, волы тронулись с места, потом все быстрее и быстрее побежали, набирая скорость… Наргис понимала, что это бесполезно! Тяжелая арба далеко не уедет! Их все равно догонят! Но, может, хотя бы выслушают?!       Арба дрогнула — и рядом оказалась Марей, Наргис узнала ее по запаху благовоний.       — Что, глаза болят? — спросила фокусница. — Ничего, сейчас пройдет! Эй, почтенная, гони волов к переулку! Я спрячу! — И добавила так весело и спокойно, словно ничего особенного не происходило: — Вот и зашли в гости к доброму наибу. Маруди, ты там цел? Возьми пса за ошейник и сиди тихо, как мышка рядом с котом! Дождемся, чтоб эти недотепы мимо пробежали, и поищем другой путь.       Съежившись, обняв себя руками за плечи, Наргис только и смогла, что молча кивнуть