I'd Like For You And I To Go Romancing

В следующий раз их ошибочно называют парой на приглашении, которое прислали Ньют и Анафема по случаю намечающейся свадьбы. Азирафель ставит галочку напротив говядины для Кроули и рыбы – для себя, отмечает «Да, мы придем», рисует рядом смайлик и отправляет письмо обратно. Кроули настаивает, что Азирафелю по такому случаю нужна подобающая одежда, и тащит его в дорогой магазин, полный напыщенных продавцов, которых Азирафель побаивается, однако Кроули командует ими с непринужденностью настоящего императора. Решительно выбрав несколько вещиц, Кроули отправляет Азирафеля в примерочную, объяснив, что подождет снаружи, и открывает на телефоне какую-то нелепую игру с пирожными. (Кроули чрезвычайно гордится собой, потому что когда-то изобрел игры для мобильных. Дьявольский замысел заключался в том, что люди перестанут хоть что-либо успевать, поддавшись соблазну легкодоступного удовольствия, не напрягающего серое вещество. Однако Кроули моментально и сам впал в зависимость от этих приложений. Когда Азирафель пожурил его, ответом стало капризное: «Но кто же знал, что они будут так красиво прорисованы! Ты только посмотри!» Азирафель благоразумно отказался.) Ограниченное пространство примерочной вызывает странные ощущения. Переодеваться – это крайне человеческое занятие. Встретившись в зеркале взглядом со своим двойником, Азирафель говорит себе: «Что ж, приятель, никуда ты отсюда не денешься». Он не в силах понять, почему смертные так переживают из-за внешнего вида и разглядывают свое тело, как только что приобретенную вещь, хотя это лишь элемент их сущности; почему хотят гордиться оболочкой, почему надеются, что кто-то полюбит ее со всеми особенностями и изъянами... Такие переживания кажутся ангелу пустой тратой энергии. Хотя... может быть, это не так уж и плохо – когда кто-то не в состоянии оторвать от тебя взгляд; желание, если поразмыслить, вполне понятное. После примерки нескольких вещей, заставивших Азирафеля поморщиться от своего изображения в зеркале, он выуживает из горы одежды неплохой, вообще-то, костюм в бежевых тонах, напоминающий привычное одеяние Азирафеля, однако намного более элегантный и заставляющий думать об отважных супершпионах, а не о библиотекарях. (Можно, разумеется, возразить, что отважней библиотекарей никого нет, но это беседа для другого раза.) Когда Азирафель выходит из примерочной, Кроули поднимает на него взгляд. Игра в мобильном издает серию раздражающих писков, но демон будто забывает о ее существовании. – Курам на смех, да? – неуверенно спрашивает Азирафель, осматривая себя. – О нет, – тихо отвечает Кроули, так и не сумев подобрать челюсть. – Тебе идет. – Ох, ну хорошо, – с облегчением выдыхает ангел и возвращается в примерочную, чтобы освободиться от новой одежды и новых чувств: «Не возгордись, когда на тебя смотрят так, будто ты соблазнительный стаканчик мороженого с вишенкой», и все такое... *** Свадьба, само собой, проходит не в церкви, а на лугу – под открытым, хоть и затянутым облаками небом. Неподалеку пасется стадо овец. По мнению Азирафеля, место выбрано идеально, если Господь Бог не обязан фигурировать в списке приглашенных. Мадам Трейси, в который раз удивляя многосторонностью своих талантов, согласилась провести церемонию. Щеголяющий синей бабочкой Барбос выглядит самым утонченным цербером всех времен и народов; его задача – поднести кольца. Адам, Пеппер, Брайан и Уэнслидейл в определенные моменты должны бросать в воздух цветочные лепестки; ребята справляются со своей ролью на «отлично». На Анафеме солнечно-желтое платье и ее очки с роговой оправой. Молодые смотрят друг на друга с приторно-сентиментальной преданностью, соответствующей случаю. Сыграть свадьбу уже через год после знакомства кажется Азирафелю несколько импульсивным решением, однако он все понимает: невозможно предсказать, когда остаток жизни внезапно окажется намного короче ожидаемого; лучше любить всем сердцем, пока есть такая возможность. Он исподтишка смотрит на Кроули, которому каким-то образом удается восседать на складном стуле, как на троне. После обмена клятвами молодожены не переступают через порог церкви, что помогло бы ограничить избыточные проявления радости немногими короткими моментами, поэтому гости выкрикивают поздравления и бросают в воздух пригоршни риса на протяжении всего пути Ньюта и Анафемы до павильона, где ждут накрытые столы. Незаметным движением руки Азирафель добавляет к пестрой неразберихе стайку голубей: они абсолютно незаменимы как при показе фокусов, так и на свадьбе. – Рискованный ход, – замечает Кроули. – Я уверен, ни одна невеста не горит желанием быть обгаженной в день своего бракосочетания. – Разумеется, это негадящие голуби. Или ты принимаешь меня за новичка? Ухмыльнувшись, Кроули широким жестом наполняет воздух огненными искрами, плывущими вслед за счастливой парой между кругляшками конфетти и голубиными крыльями. – Огонь?! Ты это серьезно? – Любая уважающая себя невеста предпочтет горящее платье голубиному помету. – С ума сойти! Нельзя просто так заниматься поджигательством на свадьбах! На дворе двадцать первый век; люди тратят на эти празднества немалые деньги, – сообщает Азирафель, подрываясь идти тушить плоды дьявольской пиротехники. Кроули удерживает его за локоть: – Спокойно, они не воспламеняют предметы. Это всего лишь бутафория. И действительно: когда Азирафель ловит одну искорку кончиком пальца, она тает в его руке, как снежинка. – Они довольно красивые, – признается Азирафель. – Для тебя никаких усилий не жалко, – отвечает Кроули, несомненно в шутку, и вальяжной походкой направляется к барной стойке. *** – Огромное спасибо за приглашение, – говорит Азирафель Анафеме во время праздничного обеда, восхищаясь со вкусом украшенным павильоном. – Как же без вас! Вы находились рядом в тот судьбоносный день, когда мы с Ньютом познакомились. Мы были просто обязаны пригласить вас и вашего мистера Кроули. – Э-э, понимаете ли, мы не пара. По крайней мере, не в смысле «пока смерть не разлучит нас». – Азирафель кивает в сторону фигурок на свадебном торте. – Хотя пусть только попытается! На самом деле, она уже пыталась, но ничего из этого не вышло, ха-ха! – Наигранный смешок все еще отзывается эхом в голове бедного ангела, и с этим срочно нужно что-то делать. – Ну вы поняли. Мы с ним просто друзья, вот. – Надо же так вляпаться, растерянно думает Азирафель. Анафема молча смотрит на него круглыми глазами. – Вы не согласны? – Азирафеля заносит; он физически не в состоянии закрыть рот даже ради ограничения причиненного ущерба. – Что, где-то лежит пророчество Агнес Псих, утверждающее обратное? «Да востискаются бесъ и херувимъ», или что-то в этом роде? – Вообще-то у меня сейчас отпуск от пророчеств, – говорит Анафема, не в состоянии скрыть улыбку. – Понятно, – слабым голосом отвечает Азирафель. Они с минуту смотрят друг на друга. Ангел чувствует непреодолимое желание броситься в какую-нибудь из близлежащих запруд. Теперь он уверен, что Шелли тоже сморозил какую-то глупость, прежде чем утонуть. – Однако это не значит, что я потеряла элементарную наблюдательность, – невинно добавляет Анафема. – Как мило; я тоже, – рассеянно отвечает Азирафель и только потом понимает, что ему было сказано. – Постойте, это какой-то намек? Но Анафема уже беседует с другими гостями. *** Азирафель не может слишком долго переживать по поводу этого ужасного разговора: вечеринка легко поднимает ему настроение. Другие гости то и дело восторгаются его обновкой, и Кроули, сам дьявольски стильный в темно-сером костюме, отливающем в определенном свете пурпуром, с удовольствием прибирает к рукам все лавры. Общее веселье нарастает, когда молодые режут торт и невеста бросает в толпу букет (который совершенно случайно ловит Азирафель и тут же отдает ближайшей насупившейся девушке). После первого танца звучит объявление, которое переворачивает весь мир ангела с ног на голову. – Мы хотели отметить столь радостное событие чем-то особенным, – говорит Ньют, – и кое-кто посоветовал нам танец, в последние десятилетия беспричинно вышедший из моды. – Прошу вас всех присоединиться к нам, – торжественно объявляет Анафема, – чтобы исполнить праздничный гавот. Азирафель медленно разворачивается в сторону Кроули: – Неужели ты?.. – Кто знает, кто знает… – Кроули не совсем успешно пытается скрыть озорную улыбку. – Вставай уже в ряд. – Ты тоже. – Ладно, но только потому что я так хорошо танцую. Азирафелю уже приходилось видеть друга за этим занятием, однако он решает дипломатично промолчать. Гавот безупречен: очевидно, что все тренировались заранее, но никто – старательнее сержанта Шэдвелла. Мадам Трейси вне себя от восторга. Азирафель просто рад, что помнит каждый шаг: членство в том клубе под конец девятнадцатого века действительно окупилось (да и остальные джентльмены были крайне приятными в общении). Во время танца нужно важно вышагивать, элегантно взмахивая руками и меняясь партнерами, и то удерживать друг друга, то отпускать. Каждый раз, когда Азирафель сходится с Кроули, демон безнадежно путает шаги, потому что хочет выглядеть крутым. То, что делает его походку особенной, убивает гавот, но Азирафелю все равно нравится танцевать вместе с ним. На последних нотах участники аплодируют и кланяются друг другу. Когда начинает звучать медленная современная песня, все расходятся по парам. Это не становится сюрпризом, но Азирафель еще ни разу в жизни не танцевал под такую музыку и поэтому подозревает, что пора бы вернуться к столику. Закуски все равно уже манят изучить буфет. – Ах, брось, – восклицает Кроули, поймав его за руку и будто читая мысли. – На свадьбах нельзя уклоняться от танцев. – В современных дерганьях нет никакого размаха, – жалуется Азирафель, когда они начинают покачиваться под музыку, и пытается не зацикливаться на том, как идеально лежит его рука в руке Кроули. Демон фыркает: – Значит, ты еще не видел флоссинг. – Но это же для зубов. – Ты просто поразительно несведущ. Но я вынужден с тобой согласиться: в современных танцах напрочь отсутствует стиль. – Зато они приятные, – через некоторое время робко добавляет Азирафель. – Да… приятные. Прильнув совсем близко, ангел касается лбом лба Кроули, и они продолжают покачиваться – медленно, осторожно. В какой-то момент Азирафель замечает Анафему, улыбающуюся с таким видом, будто только что исполнилось ее любимое пророчество. Потемневшие облака наконец оборачиваются дождем, но это не страшно: звук разбивающихся о крышу капель сладок и напоминает колыбельную (или просто голос Кроули без слов о крови и мозгах: семь лет назад демон с гордостью исполнил для друга соответствующий результат своего творчества). Как же великолепно быть в тепле и сухости и отличном костюме, в объятиях того, кто тебе дорог, а вокруг – лишь серые тучи, бесконечные луга и все сильнее намокающие овцы. Столько лет Азирафелю казалось, что прятаться в магазине – единственный верный способ вытерпеть бесконечность жизни. Зарыться носом в книгу, а головой – в песок и надеяться, что небеса не слишком многое от тебя попросят. Однако небеса – пока что – прекратили выдвигать требования, зато жизнь не перестает поражать; нужно только осмелиться и сказать «да». Прислушиваясь к шелесту дождя, Азирафель вспоминает, как поднял крыло над головой Кроули, чтобы защитить демона от первой непогоды. Это было самым легким решением его недолгой жизни, простым инстинктом: «Я позабочусь о тебе». Лишь распахнув глаза Азирафель понимает, что в какой-то момент успел их закрыть. Пальцы Кроули все еще переплетены с его, а другая рука покоится на спине ангела. Танец продолжается, и золотые искорки кружатся вокруг них, как фейерверк по случаю давно ожидаемого праздника.