Дюрран - сын короля

      Королевская гавань. 288 год от З.Э.       Белый ворон означал конец долгого лета. В скором времени должна была прийти зима. Об этом он узнал из разговора служанок, проводивших его на следующее утро в покои Десницы. Это было наверное единственное место в башне, которое по роскоши внутреннего убранства могло бы потягаться с королевскими покоями. Обстановка здесь, в отличии от твердыни Мейгора, была похожа не на королевскую опочивальню, а скорее на рабочий кабинет.       Изящная кровать с шелковым бельем в отгороженной спальне, явно сделанные на заказ стулья и кресла из ценных пород дерева, несколько столов как для писцов, так для собраний и обеда – все это было грамотно отгорожено ширмами и расставлено со знанием дела. Если бы перед большим столом в конце комнаты сидел секретарь, то он бы и вовсе подумал, что сейчас в адмиральском кабинете.       Его усадили как раз на одном из стульев у этого большого канцелярского стола. Лорд Джон где-то ходил по делам и можно было спокойно продолжать изучать кабинет второго человека в государстве. От дальнейшего внимательного осмотра помещения его отвлек одетый в синий, подбитый горностаем дублет десница, только что вошедший в сопровождении своих гвардейцев .       - Надеюсь ты доволен тем представлением, что устроил вчера? – с тяжестью в голосе сказал тот.       «Ну вообще да.» - не стоит так отвечать.       - Я все сделал правильно. – ответил он со всей своей детской уверенностью.       По лицу Аррена сложно было понять его эмоции. Он подошел к своему креслу и усевшись показал стражникам выйти.       - И что же ты сделал правильно? – говоря, как с ребенком спросил он.       «Ну да.»       - Я спас рыцаря, я проучил Джоффри, я показал… - начал он перечислять достижения вчерашнего дня, как его перебил Аррен.       - Ты опозорил королеву, ты выставил брата жертвой, ты подорвал подготовку королевства к зиме. – словно выстрелив из пушки сказал Десница.       - Я не… - хотел он было вставить, но Аррен похоже вошел во вкус.       - Скажи зачем ты избил брата? Почему вы просто не разошлись, как обычно? Что ты хотел доказать? – отчитывающим тоном спросил тот.       - Ну-у – он задумчиво затянул – Джофф уже с год бил меня, и я поговорил с отцом. - он отвечал уже не столь уверенно.       От этих слов лорд Джон был готов взвыть. Он отвел взгляд на потолок, тяжело выдохнул и откинувшись на спинку кресла прикрыл ладонью глаза.       - Он посоветовал дать сдачи. – сказали они в один голос.       Аррен, убрав руку, многозначительно посмотрел на него. В этом взгляде читался упрек, желание хорошенько выпороть и много чего еще. От этого взгляда хотелось где-нибудь скрыться. Таким десницу он ещё никогда не видел.       - Роберт, - Аррен опять тяжело выдохнул и, выдержав паузу, продолжил. – Твой отец – великий воин, но он не разбирается во всем. Тебе же нужно быть сдержаннее. Тебе стоило подойти ко мне, я бы помог.       - И как? Скажи, что ты этого не знал?! Что помешало бы Джоффри и дальше избивать меня? - «Лучшая защита - нападение.»       Аррен после этого выпада кажется с трудом сдерживал себя, чтобы не выпороть его прямо здесь.       - С твоей матерью мы пришли к соглашению еще луну назад. – сказав как отрезав, Аррен начал его песочить. – Мы искали вам двоим достойных рыцарей и товарищей. Учитывая то, как быстро ты растешь, что про тебя говорят служанки, как ты забавляешь вопросами малый совет и мейстеров, я подумал, что ты сможешь подружиться даже с детьми постарше.– Аррен проговаривал каждое слово так, чтобы было время подумать. – Мейс Тирелл уже был готов отправить мне на воспитание своего младшего сына, он всего на пару лет старше, а твоим телохранителем стал бы их мастер над оружием. Вы бы больше жили в Хайгардене и Староместе, чем Красном замке.       «Словно это должно мне о чем-то говорить?» - думал он про себя, пока говорил лорд Джон. – «Тирелл, вроде кто-то говорил, что они крупные лорды...»       - Из-за твоей выходки Простор останется оскорбленным, короне придется занимать деньги на то, что мы могли бы получить бесплатно. Из друга твоя выходка сделала соперника. – Из уст Аррена эти слова звучали словно он начал войну. - Тебя не будут учить держать оружие, пока ты не станешь слишком взрослым, а твоим товарищем будет сын мелкого лорда. Ты этого хотел?       «Лорды Простора!»       Если бы ему в самом деле было четыре года, то слова, интонация и взгляд Арена довели бы его до слез. Хотя добиться нужного эффекта получилось и сразу найти правильные слова для ответа было тяжело. За четыре года он так и не привык к тому, что мало того, что его не воспринимают всерьез, так еще и почти все вдвое выше него. Единственное что ему оставалось - это стыдливо смотреть в пол. Аррен продолжал.       - Стыдно? Это хорошо. – тем же мягким ровным голосом заметил Аррен. – А твой телохранитель? Да, ты удачно подобрал момент, да он высокий, да он сильный, да, судя по тому, что про него говорят, он отважный, но скажи, ты знаешь насколько он умелый воин? Ты знаешь кому он служит?       Аррен остановился в ожидании ответа. Повисла неловкая пауза.       «Мне?»       - Точно не матери. – ответил он, с полминуты подумав.       Аррен фыркнул.       - Хочешь сказать, что вчера всё сделал правильно и тебя не стоит за это наказывать? – Аррен нахмурился.       «Меня так не отчитывали с первого курса.» - ровный и спокойный голос Аррена заставлял проникнуться чувством стыда, заглушавшим всё остальное.– «Если бы я знал про его план заранее...»       - Я бы немногим позднее получил все то же, что и сейчас, даже лучше, если бы не распускал язык и руки. – к собственному сожалению пришлось ему ответить. – Мне следовало после разговора с отцом подойти к тебе, к вам, лорд Десница. – виновато он поправил сам себя, не решаясь поднять глаза.       Аррен молчал. На полу тоже не прибавлялось ничего интересного. Они оба молчали.       «Неужели этот ответ поставил его в тупик? Хоть бы подзатыльник дал.»       - Посмотри на меня. – - В голосе Аррена что-то изменилось.       Он поднял взгляд с пола и такими же провинившимися глазами посмотрел на Джона. Тот рассматривал его словно пытался разгадать какую-то загадку. Протянул руку и начал поворачивать его за подбородок в разные стороны. Внимательно прощупал ею его волосы, плечи, щеки и нос.       - Да уж, наполовину Ланнистер, наполовину Баратеон. – задумчиво издал Десница после всех манипуляций.       Лорд Джон встал и слегка размялся, не нарушая тишины, вальяжной походкой подошел к столику с водой и вином. Налив им обоим, сел обратно и после усталого выдоха продолжил.       - Это хорошо, что ты умеешь признавать свои ошибки. – промолвил он, отпив вина, - Твой отец этому так и не научился. - в голосе Десницы слышалась неподдельная горечь – Скажи, как мне следует тебя наказать, чтобы ты больше так не делал?       - Этого больше не повторится. – он отвечал, не сменяя виноватого тона. –Я буду избегать Джоффри.       - Да, ваши телохранители этого не допустят. – заметил Аррен. – а что мне следует сделать с тобой?       - Я-я уже и так наказан.– он отпил немного воды, чтобы избавиться от кома в горле.       - Как ты будешь коротать свои дни? – Не удержался Аррен. - Не уж то, пока твой брат будет расти на тренировочном поле с детьми лордов и рыцарей, ты хочешь коротать время играя в куклы в окружении детей кухарок и свинарей?       «Так вот про что ты!»       - Я бы хотел обучиться грамоте. – С надеждой в голосе он ухватился за спасительную соломинку.       - Твой старший брат едва достиг возраста, чтобы обучаться грамоте. Как я объясню твоей матери обучение? – в вопросе читался вызов. - Или мне стоит ей сказать, что ты сможешь освоить грамоту раньше Джоффри?       - Хейфорд поможет. – ответил он после небольших раздумий.       Аррен ухмыльнулся.       - Хорошо, мой мейстер начнет обучать тебя, как прибудет твой товарищ. – сказал он привычным ласковым голосом, - но твоя мать по-прежнему оскорблена, надеюсь мне не надо объяснять, что ты сам должен перед ней извиниться?       - Я постараюсь. - «Ещё бы ты сказал как я должен это сделать?»       - Можешь идти к своему телохранителю и постарайся впредь обо всех проблемах сообщать сначала мне. – его интонация не поменялась, но это был скорее приказ.       - Да, лорд Десница. – ему оставалось лишь смиренно ответить.       - Можешь идти. - Аррен похоже закончил разбор полетов.       Он уже встал и пошел к выходу, но, пересчитав пальцы, вспомнил про ещё не решенный вопрос.       - А мои подарки? – в слух подумал он.       - Подарки? – небрежно переспросил Десница.       - Они все не поместятся в моих новых покоях, можно вас попросить продать всё ненужное или обменять на то, что поможет загладить мою вину перед матерью. – пытался он сказать невинным голосом.       Аррен если и не повелся, то не подавал вида.       - Раз хватает смелости дерзить членам малого совета и матери, то и с этим сам справишься. – по-деловому отвечал Аррен. - у тебя есть Гавен, можешь взять еще Хью, моего оруженосца и пока хранить на конюшне, что не поместилось в комнате.       - Да, милорд. – ответил он, с трудом скрывая радость.       - Ступайте принц, у вас много дел. – с улыбкой на лице Аррен закончил их разговор и принялся что-то писать на своих пергаментах.       После того разговора он сразу же пошел искать Гавена. До конца дня они вместе просидели в его старой комнате за разбором подарков. Несколько дней они отбирали самые дорогие из них и складировали в его новых покоях. Точнее он отбирал, а Гавен их относил либо на конюшню, либо в покои, то и дело косясь ненавистным взглядом в сторону ещё вчера свидетельствовавших против него гвардейцев.       Товарищи и телохранитель Джоффа должны были прибыть через несколько лун и у него было время основательно заняться продажей. Две луны он только и делал, что спрашивал у половины замка не хочет ли кто прикупить у него один из ненужных подарков. Иногда ему совсем не везло, и он предлагал их дарившим его же людям. Уже через луну в замке похоже не осталось ни одного человека, готового у него что-то прикупить. Вскоре Гавен и Хью посоветовали ему отправлять их продавать подарки в город, не забывая, впрочем, про себя. Их поведение находило широкий отклик в его душе. Если воровство Хью ему быстро наскучило и он смог с ним легко распрощаться, за что тот стал распускать о нем не самые приятные слухи, то и дело пытался придумать всякие обидные прозвища, то вот Гавен же оказался не так прост.       Ланнтелл после того случая не подчинялся никому кроме отца или Десницы. На тренировках он правда побеждал других рыцарей в основном за счет своего семифутового роста и недюжинной силы, нежели умения, а его вспыльчивый характер даже матерых рыцарей заставлял не связываться с ним без особой нужды. Он был явно благодарен за то спасение и первое время даже не пытался как-то нажиться на продаже. Правда через свою природу переступить не мог. Если бы не угрозы с ним распрощаться, то он и дальше продолжал заниматься любовью со служанками в покоях своего принца и задирать всех, кто слабее его. В первый месяц службы они договорились, что тот перестанет заниматься любовью по крайней мере в его покоях, а также самоутверждаться на первых попавшихся людях в замке. - «Мне не нужны опять проблемы с матерью.» - Взамен, помимо жалования от Аррена, он мог оставлять себе до трети от продажи подарков. В целом Гавен был конечно не сахар и слушал лишь того, кто либо сильнее, либо тех, от кого зависит его жизнь, а о его похождениях в борделях и тавернах города не судачил только немой, но своей службой полностью устраивал.       Вместе с тем приходилось решать проблемы в отношениях с матерью. После того случая она всегда встречала его тем же ненавистным взглядом, что и отца. Едва ли не каждый день он приходил в её покои, даря любезно купленные Гавеном в городе, цветы. Выглядело это скорее глупо, чем мило, но похоже со временем принесло свой результат. К тому моменту, когда должна была начаться его учеба, мать иногда стала навещать его в башне и регулярно баловать сладким. Хотя изредка вместо себя она посылала служанок со всякими фруктами. Постепенно чувство, что она его ненавидит и они живут словно в разных концах страны, покидало его.        Вместе с прибытием телохранителя Джоффри пришла зима. Он был рыцарем из дома Клиганов, знаменосцев деда, но все его довольно быстро прозвали Пёс. Он не мог похвастаться красотой Гавена, более того его лицо было наполовину обожжено, что вместе с его двухметровым ростом превращало его в настоящего монстра. На ристалище этот Клиган своим норовом, силой и навыками владения мечом, к превеликому сожалению, и вовсе не оставлял Гавену ни единого шанса.       После мягкого и умеренного климата, к которому он привык за четыре года пришедшая зима стала для него настоящим откровением. Холодные метели в течение полугода, сотни просителей, требующих зерна, чтобы её пережить и продуваемый всеми ветрами замок так же не добавлял приятных чувств. Именно в эту суровую пору, после знакомства с их товарищами: Тиреком – практически близнецом Джоффри и Гарланом – больше похожим на него, началась учеба. В этом мире он уже сам во всю стремился грызть гранит науки.       Читать и писать он научился за полгода. Учиться считать у мейстера ему не понадобилось, а благодаря оставшимся в памяти достижениям математики и геометрии XIX века получилось даже наоборот. Ещё год ему понадобился, чтобы сносно освоить Валирийский. Изучение летописей, фолиантов по географии и хозяйству в королевстве, а так же военной истории вовсе стало его любимым времяпрепровождением. Впрочем, чем больше он вникал в историю и экономику этой страны, тем больше ему хотелось как можно быстрее отсюда сбежать. С каждой книгой он все больше уяснял, от чего так смешно становилось членам малого совета. Даже читая то несистематизированное подобие книг, слушая рассказы и комментарии мейстеров насчет тех или иных событий прошлого, вроде завоевания Эйегона Драконовластного, Танца Драконов, восстания Блэкфайра, правления Эйгона V и войны Девятигрошовых королей, о последнем Пицель даже написал книгу, он всё больше понимал правильность названия - Семь королевств.       За почти три сотни лет они так и не стали одним. Феодальная система с небольшими подвижками существовала, по словам мейстеров, уже как минимум шесть тысячелетий. Даже система мер хоть и была стандартизирована, но полностью зависела от роста человека или веса одного зерна в данной области. Нормальные измерительные приборы были такой редкостью, что их использовать могли себе позволить лишь мейстеры и ювелиры, а две одинаковые двухсотвесельные галеры по длине могли отличаться футов на десять, если не больше, в зависимости от роста корабела, что их делал. Корнем же всех проблем что в образовании, что в армии, что в политике была экономика.       Для существования государства необходимо место сосредоточения силы – город с окрестностями, который мог бы кормить и содержать регулярное войско, способное диктовать свою волю. В каждом из семи, а реально девяти, королевств таких центров было как минимум по одному. Замок Солнечное копьё с ближайшими землями, закрывающий реку Зеленокровную в Дорне. Второй по величине город в королевстве - Старомест на реке Медовичке и замок Хайгарден, закрывающий торговлю на Мандере в Просторе. Штормовой предел в самом сердце Штормовых земель и замок Каменный шлем, закрывающий реку Слейн. Ланниспорт и Утес Кастерли в центре Западных. Орлиное гнездо, стоящее на горе в самом центре Долины и контролирующее едва ли не все внутренние проходы. В Речных землях на каждом из трех притоков Трезубца было по замку, что мог бы назваться центром: Риверран на Красном зубце соединял с морем Западные земли, замок Близнецы на Зеленом зубце соединял с морем Перешеек и север Долины, а также служил переправой, Старые камни и Ярмарочное поле на Синем зубце, как Город лорда Хароувея и Дарри ниже по течению, вовсе претендовали на то, чтобы соединить Узкое море с Закатным. На Железных островах едва ли не каждый лорд мог назвать свой остров центром, но реально претендовать на это могли Харло с самой плодородной землей и Пайк, что был ближе всего к торговле с Западом. С Севером же всё было не столь однозначно. Около восьми лордов имели замки или города на крупных реках, в удачных бухтах и по богатству не уступали своим сьюзеренам. Самыми богатыми считались Мандерли из Белой гавани, но всё менялось с наступлением зимы. Единственное место, где простому человеку с достаточной долей вероятности можно было бы выжить зимой, находилось в самом центре, вдалеке от морской и сухопутной торговли. Оно находилось на холмах обильно усеянных горячими источниками и обогревающими его зимой. Это был родовой замок лучшего друга отца – Винтерфелл, Сердце Севера - большой зимний приют. Собственно, в Королевских землях центром была конечно же Королевская гавань, закрывающая торговлю по реке Черноводной и озеру Ликов от Каменной септы до Харренхолла, впрочем, прекрасная глубокая гавань Сумрачного дола, снабжаемого питьевой водой несколькими малыми речками, даже не отмечаемыми на крупных картах, в былые дни составляла ей конкуренцию.       Превосходство натурального хозяйства обосабливало этим центры от остальных. Каждое из этих «королевств» спало и видело, как избавиться от других, а драконы - единственная сила, которая могла бы их держать в узде, уже давно вымерли. За три сотни лет, несмотря на потуги некоторых королей, так и не удалось создать хозяйства, способного сковать эти королевства в одно. Впрочем, это было и невозможно. Королевство занимало целый континент. Один только Простор по площади был больше Франции, а всё королевство вместе и вовсе по размеру приближалось к Австралии или Канаде. У одинокого путника на коне путь от Стены до Староместа занял бы три месяца, а у армии едва ли не год. Управлять всем этим привычным способом было просто невообразимо. Даже более или менее налаженная мейстерами связь при помощи воронов не исправляла ситуацию. Сбор налогов, исполнение законов, сбор ополчения на войну – все государственные вопросы решались на местах. Тут в полный рост вставали феодальные отношения и целый ворох следующих за ними проблем в экономике.       Едва ли не половина лордов правила своими землями испокон веков, чуть ли не с легендарного века героев. Большинство законов представляло из себя скорее запутанный клубок из традиций, святых заповедей и правовых устоев, чем систематизированный кодекс. Брутальная рыцарская культура лишь способствовала закреплению главного принципа: кто сильнее тот и прав. Самым показательным в этом отношении был суд поединком, где правота доказывалась весом клинка, а не слова. Правитель или лорд мог быть философом, ученым или торговцем, но это не значило ничего, если он не был рыцарем. Именно люди с мечами решали: кто тут прав и кому быть королем. И если вдруг им казалось, что ты плохой король, как-то неправильно убиваешь крестьян или, того хуже, несправедливо обидел одного из них, то путь тебе был заказан. Народившиеся представители этого сословия, не способные себя куда-то приткнуть, то и дело использовали все свои навыки: в основном умение убивать не там, где надо. Часть уплывала за море и служила наемниками, часть искала прокорм как служивые или межевые рыцари, а большинство не стесняясь становились бандитами. Примерно каждые сорок лет из-за обилия этих замечательных людей в королевстве вспыхивали крупные войны, а мелкие стычки между лордами и рыцарями по крупнее из-за не там прорытой канавы или акра пахотной земли и вовсе не заканчивались ни на день.       «Рыцари защищают королевство от других бандитов, чтобы ограбить его самим.» - так он резюмировал свое мнение о них. – «Теперь понятно почему Аррен так переживал, что меня не будут учить драться.»       От феодальной системы был и следующий неприятный эффект – раздробленное сельское хозяйство. Чтобы кормить крупные города, нужны большие крестьянские наделы, а еще лучше аграрные предприятия. Вот только рыцари, исполосовавшие земли разделением своих наделов между сыновьями, сделали появление эффективного сельского хозяйства чем-то из области чуда. Были и приятные исключения, где лорды не делили свои владения и не оставляли крупных наделов вторым и третьим сыновьям. Заботились об ирригации и инвентаре, в общем больше заботились о кошельке, чем о мече. Но погоды такие не делали, да и их обделенные сыновья тоже старались: чаще уходили грабить соседа, чем служить безродным, но богатым торговцам. Итогом феодального наследования стало то, что богатым считался рыцарь, под которым было два десятка крестьянских хозяйств, которых едва хватало чтобы его нормально обеспечить. У большинства же, едва ли набиралась дюжина крестьянских наделов. Жили они немногим лучше последних и воевали они в чем придется, а любую работу, кроме войны, считали для себя недостойной. С таким селом и служилым сословием поселить в городе хотя бы каждого двадцатого звучало как фантастика.        Эйгон V был последним королем, который хоть как-то пытался выправить положение. Он ограничивал права лордов, например, перекрывать реки, что текут по их землям, запретил брать оброк больше трети от урожая, запретил требовать отрабатывать барщину больше трех дней в неделю, а не шести, как предписывали Семеро, - «спасибо Неведомому» - начал вводить ограничения по свитам и наемникам лордов, без суда до смерти забивать крестьян, в общем ограничивал вольницу и возможность поднять мятеж и всё больше подчинял всех напрямую короне. Прошло не много времени с его смерти и всё вернулось на круги своя. Его внук похоже так и не определился с тем, чего хочет. Сначала они вместе с дедом Тайвином одним росчерком пера, под аплодисменты всех лордов королевства отменили выбитые за четверть века законы Эйгона Невероятного. Потом Эйрис возомнил себя Королем-Солнцем и стал насаждать абсолютную власть, уже не имея опоры в народе. А его безумства хоть и не выходили далеко за пределы обычной для этого мира жестокости, но со временем находили всё меньше понимания у тех, без кого реформ тут не сделать, у тех, кто решает кому править - у людей с мечами. Когда он сжег Гранд-лорда Севера вместе с сыном и потребовал выдать отца с его другом Эддардом Старком, едва ли не всё рыцарство встало на борьбу с этим королем. Были конечно и исключения, но в общем большинство либо воевало против Безумца, либо сидело и ждало, чем всё это закончится. Так поступил и его дед, так поступили и Тиреллы.       «Феодализм крепчал и поедал сам себя.» - от мыслей о реальности "классовой борьбы" в этом мире ему было не по себе.       Крестьянству во всем этом веселье можно было лишь только посочувствовать. Крестьянство неспроста называли тягловым населением. Именно на них зиждилась та самая хрупкая система, что называлась королевством. Эффективность сельского хозяйства из-за особенностей географии и климата очень сильно плавала. Если на Севере пахотные земли жались вдоль десятка рек, и при том не блистали обильными урожаями, а на голых скалах, что назывались Железными островами, кроме железнорожденных вообще ничего не росло, то в некоторых владениях у молочных вод Медовички и Мандера в Просторе, судя по описаниям, и копьё, воткнутое в землю, могло прорасти. Это были крайности. В среднем же, с учетом долгих зим ситуация выглядела довольно печально. Сбор урожая дважды, а местами и трижды в год звучало как настоящий крестьянский праздник, даже несмотря на то, что до половины приходилось отдавать своему сюзерену. Ещё четверть или треть крестьяне оставляли на посев, а собирали при всем по шесть-семь бушелей с акра за урожай. С учетом трехполья и средней площадью хозяйства в один хайд (сорок гектаров) на дюжину селян, это звучало довольно неплохо. До прихода зимы. Если летом это все позволяло жить, полгода работая на прокорм, полгода в плюс и зарабатывать от тридцати до пятидесяти серебряных оленей в год, в зависимости от области, то многолетние зимы ставили под вопрос само выживание. Затянувшаяся на полгода дольше предполагаемого зима - грозила голодом, на год - крестьянской войной, на два – вымиранием. Приготовление запасов на зиму длинной в 3-4 года было нормой. Тяжелый труд и недоедание зимой превращало крестьян и их землевладельцев в практически разные биологические виды. Если одни были высокими и сильными, часто ухоженными и образованными, разодетыми в золото и шелка, то другие в большинстве своем не дотягивали и до пяти с половиной футов роста, были больше тощими, чем жилистыми, необразованными и надевающими на себя лишь сугубо утилитарные вещи. В былые времена то и дело вспыхивали крестьянские мятежи, но после Братства Королевского леса сколько-нибудь значимых волнений не было. Благословенное долгое лето тушило всю ту волну крестьянского гнева, которая должна была выплеснуться долгой зимой.       «Коль слаб ты зимой, сильный сосед отберет всё твой, а коль не готов к ней король, то грош цена коронации той.» - народная присказка, засевшая однажды у него в голове. - «И опять Аррен был прав. Из-за меня корона могла лишиться житницы.»       С таким сельским хозяйством не то, чтобы прокормить хоть сколько-нибудь крупные города было едва ли посильной задачей, для крестьян элементарное перемещение войска в десять тысяч человек было больше похоже на саранчу, сжирающую всё на пути своего следования.       Говорить же о достижениях в области ремесла или науки не приходилось с тех пор, как четыреста лет назад не стало вечно летней Валирии, а последовавшие за этим несколько затяжных зим, ввергли оба континента в «Век крови». С Роком Валирии мир лишился главного центра силы, богатства и культуры, наступил хаос, сравнимый с тем, что он читал о темных веках и катастрофе бронзового века в своем прошлом мире. По большей части достижением уже считалось сохранение достигнутых Валирийцами вершин. Квохорцы, например, считались лучшими кузнецами лишь потому, что могли переплавлять мечи из валирийской стали, остальные же вольные города каждый в свою меру были лишь тенью былого величия.       Хотя Вестерос, в отличие от Эссоса, лишь относительно пострадал от Рока, но назвать Семь королевств передовой страной мира не поворачивался язык. Практически все достижения ремесла, науки и техники импортировались из-за Узкого моря. Мирийские подзорные трубы, Тирошийские краски, механизмы и шелка, пряности и многое другое либо не производилось в королевстве, либо делалось в штучном количестве. Часть проблем упиралась в климат - мало где можно было выращивать пряности, часть в биологию - гусеницы не питались той шелковицей, что росла в Просторе, часть в просто отсутствие системы подготовки специалистов. За исключением цитадели мейстеров, все знания передавались от отца к сыну, от мастера к подмастерью, от рыцаря к оруженосцу.       С натуральной экономикой, феодальным способом комплектования армии и низким уровнем образования воинское искусство представляло из себя жалкое зрелище. Ещё никто не знал пороха, хотя вроде все для этого было готово, по крайней мере гильдия алхимиков не скрывала большей части ингредиентов для своей огненной смеси и в них достоверно входили сера и селитра. Порох в этом мире был просто не нужен. Для него элементарно не было цели, со всем прекрасно справлялся арбалет, и это была не самая большая проблема в военном деле.       Каждый рыцарь, каждый лорд вел на войну своих людей. И подчинялись они лишь ему, и в бой они шли каждый под своим знаменем, каждый за своим сюзереном. Гранд-лорды могли вести за собой много людей, представлявших из себя в большей степени сотню самостоятельных отрядов, чем одну армию. Командующие этой орды дрались друг с другом за право быть в первых рядах едва ли не больше, чем с врагом.       О хоть как-то организованной пехоте приходилось только мечтать. Пехоту набирали скорее как слуг, нежели боевую силу. Было несколько регулярных частей, вроде городового дозора Ланниспорта или Золотых плащей, но в основной массе пехота была представлена оторванными от земли крестьянами, группами по 5-6 человек с копьем в руках и одетыми в тряпье, что лорд решил не выбрасывать. Пара рыцарей, въехавших в полтора десятка пеших, гарантированно обращала последних в бегство. Для лучников же рыцарь на хорошей лошади и в нормальных доспехах выглядел скорее как танк, нежели человек. Только арбалетчики могли бы ему хоть что-то противопоставить, да и то не всегда. Страх перед закованным в латы кавалеристом был настолько силен, что даже имея десятикратное превосходство, как во время Битвы у Каменного моста, пехота ничего не могла с ними поделать.       Конница хоть и считалась сильным местом этого войска, но по его мнению мало ,чем по своей эффективности отличалась от хорошо вооруженной банды. За редким исключением, что составляла гвардия крупных лордов, рыцари сами себя содержали, и далеко не каждый мог быть одет в нормальные доспехи или позволить себе хорошего боевого коня. Об осмысленных действиях конницы, как подразделения, не шло и речи. Мало того, что рыцари просто не умели держать равнение группой больше семи человек или состоящей из людей под другим знаменем, мало того, что конная атака, судя по описаниям выглядела скорее, как рой, так едва стоило вражескому рыцарю упасть с коня, как тут же находилась масса желающих вместо "работы на победу" спешиться и улучшить свое материальное положение, взяв несчастного в плен, что приводило в войсках к окончательной потере подобия порядка, из-за чего уже вроде победившие армии рассыпались при первом контрударе противника.       Большинство битв описывалось либо как беспорядочная свалка конницы и где-то в стороне пехоты, либо как сотня дуэлей отдельных рыцарей, а не как битва упорядоченных армий. У командиров был похоже только один приказ – «За мной!» - хорошим командиром считался тот, что может привести на битву войско целиком, без запаздываний отдельных лордов. Великим полководцем считался тот, что смог организовать вторую атаку разбредшейся кавалерии. Верхом военной мысли было использование резервного отряда. Армия не была самостоятельной системой и всецело зависела от личности командира. Побеждал как правило тот, у кого было больше кавалерии, или просто дождавшийся смерти своего противника. Битва на Краснотравном поле и, сделавшая королем его отца, битва на Трезубце у Рубинового брода были тому лишь подтверждением.       Строевая подготовка, так нелюбимая им в училище, обрела здесь вполне конкретную необходимость. Вот только, чтобы ей заняться, нужно быть непререкаемым авторитетом у своих знаменосцев и рыцарей, чтобы они боялись не выполнить твой приказ «потанцевать в шелках» больше, чем врага, не говоря уже о том, чтобы перетрясти экономику так, чтобы у будущих пехотинцев - крестьян, появилось время заняться военным ремеслом.       «А я гадал почему мой мир вылезал из этого состояния несколько веков.» - иронично он заметил в процессе своего обучения.

***

      Королевская гавань. Двенадцатая луна 291 года от З.Э.       Шли годы, и непрочитанных книг становилось все меньше. Бывали книги побольше и интереснее, бывали те, на которые не уходило и дня. Временами ему казалось, что он уже пошел по второму кругу. Оставалось еще много вопросов, особенно о том, что находится севернее Стены, южнее Соториса, восточнее Асшая, западнее Закатного моря. Но он не требовал от мейстеров невозможного. Фантастика великих географических открытий этому миру в ближайшие века не светила. Если положение дел на востоке было довольно туманным и основанным больше на слухах, то насчет "пороховой бочки", которой называли Семь королевств, он уже точно знал правду. Как и то, чем ему следует заняться в этом мире, благо среди многочисленных трудов мейстера Матиса нашелся образец для подражания.       На четвертом году обучения, он столкнулся с серьезной проблемой - во всем замке не было книги, которая бы закрыла очередной пробел в его голове. Все знания, которые бы могли передать ему здешние мейстеры, он уже усвоил. Предложение отправиться за знаниями в Старомест из уст великого мейстера звучало очень соблазнительно, если бы он не был принцем.       «Такого принца засмеет последний межевой бандит.» - мысленно отвечал он Пицелю.       За четыре года бесчисленных пиров и официальных мероприятий он уже без запинки мог обращаться к любому лорду, знал как не стоит себя вести ни в коем случае и почему слово рыцаря важнее десяти крестьянских голосов.       За это время многое поменялось. У него появились младшие сестра и брат, отвлекшие мать от лелеянья Джоффри. Успел он так же поближе познакомиться и с десятком своих родственников с обеих сторон. Дядя Джейме - близнец матери и королевский гвардеец был словно рожден, чтобы стать рыцарем, ее младший брат - карлик Тирион лишь однажды был при дворе, и одним присутствием довел мать до истерики, чем сразу ему и понравился. Услужливый дядя Киван и улыбчивый Герион со своими детьми, тётка Дженна со своим мелким супругом, вечно игривый Ренли и конечно же дед Тайвин. Хотя ни один из его дядей ни разу не говорил про деда ничего плохо, а в большей степени вся родня матери деда скорее боготворила, про деда ходило много слухов. Один краше другого, но все они резюмировались крестьянской поговоркой "Ланнистеры всегда платят долги." При дворе половина людей если не служила деду, то по крайней мере его боялась.       «Вот она причина поведения матери.»       В мире была масса способов умереть и самый надежный - причинить вред кому-то из родственников Тайвина Ланнистера. Знакомство с дедом могло бы быть многообещающим, но мать и об этом успела позаботиться и их знакомство ограничилось приветствием в день его приезда да беглым взглядом за трехнедельный визит.       Это была не единственная неудача за всё время. На сколько хорошо он постигал знания, на столько же плохо ему удавалось общаться со сверстниками. Если всякие дети конюхов и прачек, сироты и беспризорники смотрели на него с восхищением - уж очень сильно он контрастировал с братом, да и не забывал время от времени часть денег посылать в приюты и септы, то вот отпрыски благородных домов не стесняясь хотели ублажить следующего короля. Даже с Гарланом построить дружбу так и не получилось. Тот больше занимался с мечом и не сильно садился за книги. На тренировочном поле Гарлан явно подлизывался к Джоффри, не забывая проиграть поизящнее и придумать прозвище пообиднее. Даже после того случая с кошкой, когда Джофф вконец вывел из себя отца, он не переставал подлизываться к будущему королю. Впрочем Джофф с Тиреком "почему-то" тоже не сошелся, и, после нескольких порок за выкрутасы Джоффри, мать от греха подальше сначала сделала его чашником, а потом и пажом короля.       Это были четыре года без происшествий, если не считать уязвленной гордости Гавена, не раз терпевшего унижение от Пса. Благо тому хватало ума не калечить или уродовать дальнего родича нанимателя, несмотря на все приказы брата, ограничивая себя лишь оскорблениями и демонстрацией собственного превосходства. Это были четыре года игр в прятки с Джоффри и терпеливого выслушивания его оскорблений, издевок и подлостей, уже давно не ограничивающихся сломанными вещами.        «По крайней мере после того случая, он боится со мной драться.» - утешал он себя будучи уже на дюйм выше брата.       Несмотря на то, что он всё же не прекращал свои тренировки, регулярно делал зарядку, бегал по утрам по стенам замка и на вид был крепче Джоффа, прозвище, данное Гарланом, всё-таки прижилось и стражники его подхватили, даже шутку придумали.       «Королева Серсея тяжело Дюррана рожала потому, что открытая книга с зажженной свечой мешала.» - «Шутники, чтоб их в седьмое пекло.» - думалось ему, когда он слышал их - «Может специально нашкодить, чтобы Гарлана высекли?»       «Нет, нельзя давать повода.»       Ему ещё не исполнилось восьми, а картина мира приобрела ясные и четкие очертания. В этом мире люди не были дураками, просто большинство не имело возможности тратить досуг на его познание и тем более воплощение непроверенных гипотез в жизнь. Его взрослое понимание происходящего заставило пересмотреть взгляды на многое: что он изначально объяснял тупостью местных. Ему даже было немного стыдно за свои глупые вопросы и упреки в адрес дяди Станниса насчет галер и детские возгласы насчет парусного флота. Парус это великолепно, но сезонные ветра в узком море сводили на нет его преимущества.       «Ждать неделю ветра ради двух недель пути на веслах не самая лучшая идея.»       Когда он пришел к дяде извиняться за несколько недель до нового года, своего дня рождения, и как обычно просил сделать «Лебедя» по его «рисункам», казалось, что Станнис, скрипнув зубами, в который раз примет извинения наивного племянника, но отошлет прочь. В сотый раз Мастер над кораблями похоже сдался и решил сделать действительно королевский подарок, по крайней мере пообещал. Он попросил сделать модель корабля для корабелов Драконьего камня, чтобы те по ней оценили смогут ли сделать такой корабль.       Это была первая победа за четыре года. Окрыленный обещанием Станниса, он наконец мог со всей основательностью приняться за свое любимое дело. На выторгованные за эти годы сорок семь золотых, тысячу серебряных и бессчетное число медяков, он смог бы собрать сотни две моделей. Но эта должна быть эталонной, эта должна всем видом показывать, что такие корабли рождены, чтобы разрезать волны подобно ножу. На неё не стоит скупиться и следует сказать Гавену купить в городе действительно лучшие материалы. Благо список, необходимый для нормального корабля, всегда был в голове. Модель должна быть выполнена в масштабе 1 : 50, а это означало, что понадобится как минимум полтора-два ярда шелка только на паруса, четырехфутовый корпус с мачтами потребует кусок в три кубических фута хорошей древесины и попортить около двух тысяч медяков на обшивку, не говоря уже о веревках, гвоздях и инструментах.       «Шелка на два десятка оленей, медяков на семь лун, красного и черного дерева....» - он начал рассчитывать свои траты - «Прощай золотой! На материалы и инструменты ста двадцати серебряных должно хватить, ещё оленей двадцать останется заплатить кузнецу за возню с медяками. Да и Гавену с этого можно будет праздник устроить, дать по такому случаю серебряных семьдесят на шлюх и выпивку. Вот он обрадуется.» - он ухмыльнулся. - «Хотя нет, тридцати ему хватит, остальное лучше оставить или отдать септону в Блошином конце, им нужнее.» - прикинул он под конец - «Хорошо, что мать с Арреном научили меня тому, куда лучше девать лишние деньги.»       За без малого восемь лет он, как ему казалось, вполне освоился в этом мире. Ему может и дадут также заниматься морским делом, как он и хотел в прошлом мире, но здесь без «махания мечом» он так наверняка и останется посмешищем. Оставалось сделать ещё пару вещей до своего восьмого дня рождения. Оставалось выпросить еще один подарок. Осталось найти рыцаря который сможет научить его держать меч и не будет за это наказан.