Агата встречается с Дмитрием, который пытается всячески удержать девушку от посещения особняка. Он рассказывает все подробности, что ему днем поведала Мадам, показывает найденные документы, но даже это не может остановить Агату.
Девушка вспоминает истинные события злополучного вечера.
Рассчитав удобный момент, она крадет ключи от мотоцикла, на котором пара приехала, и сбегает.
Впрочем, конечная точка прибытия была известна Дмитрию. Проблема заключалась лишь в том, что добираться до особняка придется пешком под шквалистым дождем.
***
POV Автор
Дверь черного входа оказалась не заперта, и Бран вошел в особняк, в котором было на удивление тихо. Безмолвие нарушал только дождь – он стучался в окна, требуя, чтобы его пустили внутрь. А внутри парня одолевало странное чувство – как будто его не было несколько месяцев и бог весть что могло произойти. Ему требовалось идти осторожно, ведь он больше никому не доверял. Только сейчас он смог посмотреть на все совершенно с другой стороны. Не со стороны человека, живущего в этой семье и в этом доме, а со стороны человека, которому невыносимо оставаться частью всего этого ужаса. В кухне стоял застарелый запах чего-то липкого. На плите сиротливо грустила небольшая кастрюлька. Сняв крышку, внутри он обнаружил, застывшую, уже покрывшуюся коркой кашицу. «Это вообще съедобно?» – пронеслось в голове парня. Бран вспомнил, как отец временами искал ответы и глушил свои переживания в стаканах с виски, и, посчитав, что пара глотков алкоголя сможет придать ему немного смелости, направился прямиком в кабинет отца. По высоким стенам комнаты змеились трещины, лепной потолок нависал над головой, так и норовя запустить кому-нибудь в голову увесистый кусок штукатурки. Ветер завывал в стенах. Этой ночью почти пустой дом будет полон звуков, стараясь не разрушиться под напором шторма. Порывшись в старых коробках, юноша нашел старый глобус с тайником внутри. В сумраке, нащупав небольшую кнопку, где-то в районе экватора, словно пират, он отыскал внутри желанный клад в виде нескольких старых бутылок. Взяв одну в руку и обернувшись, он заметил в запыленном зеркале отражение. Молодой парень в белой рубашке салютовал ему бутылкой и делал большой глоток, что Бран был решительно настроен повторить. Жидкость обжигающей лавой растекалась по телу. Сделав еще один глоток, больше предыдущего, он остановился, заметив костлявые, уродливые руки, держащие стекляшку у рта, такие же, как у его матери. Горло перехватило, дыхание стало прерывистым и хриплым. Перед глазами замелькали черные пятна – эти несколько глотков явно не пошли на пользу. Организм отвергал отраву рвотным позывом. В ту же минуту Бран влетел в ванную и очистил желудок. Склонившись над раковиной, он умылся ржавой ледяной водой, но это не помогло прийти ему в чувство, напротив, в его голове крутилось одно и то же размышление, от которого он ощутил отвращение к самому себе: «Смерть отца принесла страх и чувство беспомощности, от которого ты никак не можешь избавиться. Неужели так и будешь терпеть это? Неужели не наберешься смелости? Агата в безопасности, она с другом. Ты уже все написал в письме и назад дороги нет. Ты ДОЛЖЕН остановить этот порочный круг лжи!» — Все верно. Пускай у меня нет четкого плана, но я знаю одно, если мама не остановится, мне придётся переступить через родственные узы и покончить со всем раз и навсегда!***
— Что это? — Спросила Варвара, смотря на подобие рамы, накрытое старой пыльной тряпкой. — Семейный портрет. Он лежал в подвале в старой части дома, — женщина поставила бокал с красным вином на полку камина и сбросила ткань в то же время, когда за окном прогремел гром. В свете старых тусклых ламп показались бывшие обитатели дома. Родители, чьи глаза с укором смотрели на женщин, и дети, среди которых Варвара разглядывала единственную наследницу. Сквозило в ее облике нечто смутно знакомое. Наконец девушка узнала в малышке свою сводную сестру. — Доктор Клаус сказал, что хочет остановиться. У него, видите ли, семья. Я заметила, как он прятал билеты. Видимо хотел сбежать вместе с ними, — начала Злата. — Если ты так о нем говоришь, значит он не успел? — Нет, он покаялся во всех своих грехах и наложил на себя руки вчера вечером. А завтра рано утром нам позвонят из клиники и сообщат «ужасную» новость о моей дорогой падчерице, которая повергнет всех нас в шок. Сегодня бедняжка съест свой последний ужин, — женщина ухмыльнулась и сделала маленький глоток красного вина, будто просмаковала во рту кровь падчерицы. — Мама, я тут подумала, ну, может стоит остановиться на этом? Доктор Клаус, тот парень, которого ты чуть не убила, Агата в клинике, у нее есть официальный диагноз, не нужно брать на душу еще один грех. Она же ничего нам не сделала.Начало воспоминания.
Женщина вышла из комнаты вслед за доктором, который попросил поговорить наедине: — Мне кажется, вы переходите все грани. Он сказал, что тело жжет. Если это «Антониев огонь», он может не выжить, вы понимаете, какие последствия могут произойти? — Доктор, не вы ли выписываете эти лекарства? Не вы ли в курсе всех моих планов? Не только моя жизнь может быть разрушена. У вас дети и жена, не забывайте о них. Мужчина сильно сжал кулаки от чувства беспомощности и страха за свою семью. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы не дать парню умереть из-за вашей алчности.Окончание воспоминания.
Старые напольные часы с маятником пробили восемь раз, возвращая женщину в реальность. — Где-то в глубине души, возможно, мне её и правда жаль! Не узнай она ничего, то осталась бы в живых. Но сейчас уже поздно, время последнего ужина наступило, — женщина победно подняла бокал и еще раз сделала глоток. Бран стоял по другую сторону стены, словно шел на эшафот, и слушал, как цинично его мать выносит смертный приговор. Он безуспешно пытался подавить бурю, что поднималась внутри. Страх нарастал с каждой секундой. Он глядел на свои руки. Кулаки были сжаты так сильно, что ногти впивались в ладони, а костяшки побелели. Парень не понимал, на кого должен злиться. — За что? За что ты так с ней!!! — Сначала полушепотом, а потом уже переходя в истошный вопль прокричал парень. К присутствию Брана мать отнеслась равнодушно, она будто и хотела, чтобы он услышал все от начала и до конца. Внезапно с протяжным скрипом распахнулась давно не смазанная парадная дверь. Бран находился прямо напротив, поэтому он первым увидел незваного запыхавшегося гостя. Встретившись с промокшим насквозь Лукой взглядами, вся накопившаяся злость тут же вскипела в крови парня, отчего последний стремительно направился к входной двери и ударил медбрата под дых с такой силой, что тот буквально рухнул на колени. Бран наносил удары с такой силой, в какую только мог вложить все свое отчаяние. В очередной раз он замахнулся снова, но тут вмешались родственники. Мать и сестра вцепились в руки парня и, что есть мочи сдерживали его гневный порыв, однако из-за этого, Лука смог нанести несколько тяжелых ударов, один из которых рассек Брану бровь. Все могло бы быть еще хуже, если бы сестра не заслонила брата, а мать не дала команду своему верному псу остановиться. Но было поздно, внезапная боль расколола голову, и Бран без чувств осел на пол.***
POV Бран
Я очнулся в своей комнате в полной темноте. Сначала пытался проморгаться, но глаза открывать было больно. Голова словно разбитое яйцо. Попытавшись привстать, я ощутил, как в голове бесновался океан боли. Сил не осталось. — Где я? — Бран, не вставай, мне нужно обработать твои раны. Размытые огоньки настольных свечей озарили силуэт девушки. Рядом сидела Варвара и обрабатывала ссадины на моем лице. — Из-за грозы свет отключили, — буднично, словно завела светский разговор о погоде, начала девушка. — Мама сказала сделать тебе инъекцию, чтобы ты успокоился. Голос сестры немного задрожал, так же, как и ее руки, набирающие лекарство из ампулы в небольшой шприц. Подсознательно я ощущал исходящую с ее стороны щемящую жалость. Сестра хотела погладить меня по лицу, сказать, что все наладится, но, увы, ничего уже не наладится. Моя Агги…Если этот ублюдок здесь, значит смертный приговор уже приведен в действие, а он, чтобы не попасться, сбежал, поджав хвост. — Откуда ты знаешь, там может быть все, что угодно. Мама не жалеет даже собственных детей! Мне больше нечего было терять. Даже если я проснусь после этого укола, как раньше уже ничего не будет. И теперь есть лишь два пути, либо она убьёт меня, либо я убью ее сам. — Вводи поскорее, и дай мне побыть одному. В таком сумраке было бы сложно найти вены, однако на моих руках они слишком выступали, поэтому я не сразу понял, почему Варвара медлила. — Я не могу… — она устало опустила руки и склонила голову. — Ты мой кровный брат, я не хочу делать тебе больно. — А как же Агата? Она тоже была нашей сестрой. Разве тебе не было ее жаль? — Ой, слушай не начинай! Мы ввязались в это вместе! Внезапно где-то внизу раздались рассерженные вопли матери, прогремел какой-то грохот, сменяемый звоном битой посуды. — Не вздумай выходить! — Варвара ушла проверить, что за шум внизу. Влажный воздух обволакивал меня, пропитывал одежду, просачивался до мозга костей, так же, как и чувство беспомощности. Превозмогая головную боль, я сел на край кровати и закрыл лицо руками. Больная фантазия то и дело прокручивала в голове страшные картины. Следом накатила волна отчаяния, я был сбит с толку, растерян и очень напуган. Прошло некоторое время. Не знаю, как долго я так просидел. Я смотрел, как размеренно поднимается и опускается грудная клетка. Голова кружится, пол выскальзывает из-под ног. С невероятным облегчением я услышал звук открывающейся двери и шаги в спальне. Я был должен убедить Варвару помочь мне остановить мать во что бы то ни стало. Девушка почти невесомо присела на край моей кровати и положила холодную ладонь на плечо. Вместо положенной усталости я ощутил внезапный прилив сил, особенно после того, как почувствовал до дрожи родной запах. Запах персика, жасмина и чернослива. — Думаю, нам с тобой нужно поговорить… — спокойно прошептала она.