Неделимые

      На четвёртом этаже близнецы оказались раньше Терри. Нужный им коридор был тих и пустынен, будто ни одна живая душа не знала об этом месте. Стены здесь были голые, совершенно без картин и говорящих портретов, и только мраморная статуя Мерлина напоминала об оживленных коридорах замка.       Гарри широким шагом мерил расстояние от статуи до ведущей вниз узкой каменной лестницы. Руки в карманах брюк, спина слегка ссутулена, голова опущена — весь он олицетворял великую задумчивость. Райан с лёгкой усмешкой наблюдал за ним, развалившись на холодном подоконнике. Гарри — прирождённый актёр, в этом он никогда не сомневался. Ведь если бы его на самом деле что-то тревожило, он ни единым жестом не выдал бы своего состояния, тем более тогда, когда для тревог уже не было оснований.       Внизу раздался приглушенный топот, Гарри и Райан синхронно обернулись. По узкой лестнице к ним спешил Терри; его волосы были убраны назад, мантия влачилась по пыльным ступеням, а рюкзак болтался на одном плече. Поднявшись на этаж, Терри тут же небрежно бросил рюкзак к стене и подошёл к подобравшимся однокурсникам.       Райан резко сел, свесив ноги с подоннника и уперевшись в него руками. Ладони неприятно обжег холодный камень. Гарри встал рядом и привалился к стене, скрестив руки. Лица обоих стали каменными от напряжения.       Несколько бесконечно долгих секунд мальчики сверлили друг друга взглядами, пока тишину не нарушил голос Терри.       — Неловко, правда? — скомкано выдал он и смущённо почесал затылок.       Гарри нервно хмыкнул.       Райан покосился на брата и понял, что разговор тот вести не станет. Вздохнув, мальчик посмотрел на Терри:       — О чём ты хотел поговорить? — спросил он, взмахнув рукой, в которой сжимал зачитанную до дыр записку.       Терри моргнул пару раз, согнал с лица волнение, пригладил волосы и заговорил своим обычным, приятным тоном:       — Не знаю, почему вы это скрываете, но я не выдам ваш секрет. Обещаю.       Гарри придирчиво оглядел Терри с ног до головы и расслабил руки. Бут тем временем продолжал:       — Я ещё вчера на распределении подумал, что вы, — он понизил голос, — что вы те самые Поттеры. А когда решил проверить, оказалось, ты, Райан, даже не подозревал о известности своей фамилии.       Близнецы переглянулись.       — То есть как ещё вчера подумал? — удивился Гарри, полностью утратив напускную неприступность. Райан нетерпеливо поёрзал на подоконнике.       Взгляд Терри упёрся в пол, он неловко почесал лоб и что-то буркнул себе под нос. Вопрос застал его врасплох, и он не мог подобрать подходящих слов.       — Откуда ты знал обо мне? — негромко спросил Рэй, пытаясь поймать взгляд Терри. — Все знают Гарри Поттера, победителя Того-кого-нельзя-называть. Райана Поттера как будто не существует.       Краем глаза Райан заметил, как на него посмотрел Гарри. Терри молчал.       — Терри! — чуть ли не взмолился Рэй.       И Бут сдался.       — Только никому! — грозно предупредил он, приблизившись к близнецам. Те активно закивали (что им ещё оставалось?). — Мой отец, Дориан Бут, невыразимец. — Мальчик оглядел непонимающие лица и тяжело вздохнул. — Он сотрудник Отдела тайн, это особо секретный отдел Министерства магии, расположенный в подвальных помещениях здания министерства. Папа там работает.       — А, понял. Он кто-то вроде суперсекретного шпиона-детектива? — воодушевленно предположил Гарри.       Терри снисходительно улыбнулся:       — Почти. Он кто-то вроде невыразимца, представляешь?       Райан и Терри фыркнули от того, как перекосилось лицо Гарри. Кашлянув, Терри продолжил:       — Так вот. Как-то давно, я ещё маленький совсем был, папа при мне и маме проговорился, что со мной в Хогвартс поступит не только Гарри Поттер, но и его брат Райан. — Терри в упор смотрел на Рэя. — Мы, понятное дело, удивились. И папа признался, что после падения Того-кого-нельзя-называть к ним в отдел явился Дамблдор…       — Дамблдор? — перебил Гарри.       — Он самый, — подтвердил Бут. — Он убедил всех невыразимцев в том, что не стоит преподносить общественности сразу двух национальных героев.       — Прямо так и сказал? — с явным сомнением спросил Райан.       Терри пожал плечами.       — Я папу цитирую. Он не рассказал причину, почему существование тебя, Райан, должно было быть засекречено. Поверь, я спрашивал, — быстро добавил он, увидев, что Райан хочет что-то сказать.       — Значит, Дамблдор в курсе, — медленно сказал Гарри, посмотрев на брата.       — Думаю, не он один, — также медленно отозвался Рэй. — Вспомни только взгляды Макгонагалл, Спраут, сальноволосого этого…       — Его зовут Северус Снейп, он преподаватель зельеварения и декан Слизерина. — Терри поймал на себе два удивлённый взгляда и пожал плечами: — Это я так, к слову.       — Так, ладно! — Райан хлопнул себя по коленям, соскочил на пол и взял свой рюкзак, который использовал как подушку. — Потом решим, что делать со всем этим. Я голоден.       Гарри еле слышно хмыкнул, но тоже отлип от стены и встал рядом с братом.       Терри неловко кашлянул. Райан взглянул на него и понял, что однокурснику не даёт покоя какой-то вопрос. Нахмурившись, он произнес:       — Ты спрашивай, если что-то интересно.       Терри тут же вскинул голову и выпалил:       — Почему вы это скрываете? Своё настоящее происхождение.       Райан посмотрел на брата. Тот поджал губы и нехотя кивнул, дав тем самым согласие на честный ответ.       — Мы воспитывались в приюте. Дамблдор не озаботился условиями нашего существования, — как-то осуждающе и презрительно фыркнул Рэй. Только сейчас он стал осмысливать причастность директора к его жизни и жизни Гарри. — В шесть лет нас усыновили, и мы сменили фамилию на Макконли. Мы любим своих родителей. А если всплывёт, что мы Поттеры, нас могут отобрать от них и отправить к каким-нибудь родственникам, которые нам вообще не сдались. Понимаешь?       — Но ведь директор знает, кто вы, — заметил Терри.       — Пусть попробует убедить наследников Макконли в том, что когда-то они были Поттерами, — надменно хмыкнул Гарри. — Мы тоже не лыком шиты и не сдадимся так просто.       — Мне нравится ваш настрой! — улыбнулся Терри. Райан и Гарри против воли улыбнулись в ответ.       И тут неожиданно Райан протянул руку Терри со словами:       — Мы знакомы только второй день, а ты знаешь о нас больше, чем кто-либо в этом замке.       — По всем правилам мы обязаны тебя устранить, — серьёзно добавил Гарри.       — Только если ты не поклянешься, что всё, что ты узнал и узнаешь о нас, ты будешь держать в строжайшем секрете.       Терри расслабленно растянул губы в улыбке и с явным удовольствием пожал протянутую к нему руку Райана.       — Не думаю, что вам удастся запугать сына невыразимца, — фыркнул он.       Райан ухмыльнулся.       — Знаешь что, сын невыразимца?       — Что?       Рэй оглянулся на брата, и тот подмигнул ему. Райан ухмыльнулся шире:       — Мне кажется, это начало отличной дружбы.       Неделя в Хогвартсе пролетела незаметно. Развалившись в кресле в углу гостиной с альбомом для рисования и набором карандашей, Райан исподлобья наблюдал за жизнью факультета. За этот короткий срок он многое смог понять и усвоить.       Например, почему все так обожали Серую даму. Вечером в первый учебный день, вернувшись в гостиную вместе с Терри, он застал её за беседой с Мораг МакДугал. Эта девочка постоянно пребывала в своих мыслях, носила непарные разноцветные носки, клеила на сумку яркие детские стикеры и вешала на бегунки кучу брелоков, ходила вечером по гостиной в полосатой пижаме и с огромной кружкой дымящегося чая, а ещё часто таскала маггловские книжки из стеллажа и уединялась с ними в спальне. Райан не видел, чтобы кто-нибудь из девочек общался с Мораг. По словам Лайзы Турпин, она сама сторонилась их. И в тот вечер Райан впервые увидел, как хорошо Мораг чувствовала себя в компании Серой дамы. Такие беседы он мог наблюдать ежедневно, причём с участием многих когтевранцев. Рэй не подслушивал их разговоры, но это и не нужно было: Серая дама проявляла себя как внимательный слушатель и интересный собеседник. Райан сам любил послушать истории привидения, особенно те, которые происходили на её глазах сотни лет назад. Удивительным образом Серой даме удавалось погрузить слушателей в атмосферу средневековья, от её чарующего голоса камин и факелы начинали пылать ярче, усиливался треск поленьев, глубокие тени сгущались и нависали над когтевранацами, за стенами башни поднимался ветер. Это было настоящее волшебство.       Правда, одно обстоятельство вгоняло Райана в тупик. Возможно, это шутки разыгравшегося воображения или ещё что, но он всё чаще ловил на себе внимательный взгляд Серой дамы. Она будто присматривала за ним, наблюдала или оценивала. Из-за этого Райан упорно старался не оставаться с ней наедине. Никому, даже Гарри он не говорил об этом.       Вместе с тем Райан всё лучше узнавал однокурсников. В первую очередь, конечно, Терри.       — Он такой весь правильный, вежливый, — как-то за завтраком сказал Гарри. — Он точно в этом веке родился?       И действительно, поведение Терри сильно разнилось с поведением других ребят. Если наедине с Райаном он ещё мог подурачиться или поязвить, то на людях будто перевоплощался; становился обаятельным и очаровательным, много улыбался, говорил своим особым, приятным тоном. Терри всегда был предельно вежлив и тактичен, открывал двери, пропуская вперёд девочек или профессоров (и те и другие таяли от этого жеста), уступал место перед камином, отвоевать которое стоило больших трудов, щедро делился листами бумаги и канцелярскими принадлежностями, если кто-то просил на уроке. Не хамил, не вредничал, не спорил с преподавателями, всегда старался помочь и объяснить что-либо при необходимости. Райан считал это подозрительным. Он знал, идеальных людей не бывает, и всё время ждал, когда же Терри покажет себя настоящего, со всеми своими недостатками. Но время шло, а Терри продолжал оставаться непонятным существом из прошлого века.       — Меня огорчает тот факт, что в современном мире воспитанного человека принимают за старомодного, — как-то сказал он Рэю после того, как тот пытался ненавязчиво расспросить о его поведении. После того разговора Райан не затрагивал эту тему.       На всех уроках с Гриффиндором Райан сидел за партой с Гарри, всё остальное время — с Терри. Сам Гарри делил стол с Роном Уизли, братом Фреда и Джорджа, который по характеру на них совсем не походил. Рон казался слишком простым, прямолинейным, предсказуемым и скучным. Райан не понимал, что в нём было такого, что Гарри прикипел к нему, но решил не вмешиваться. В конце концов была вероятность, что Гарри точно так же думал о Терри.       Отдельное внимание стоит уделить отношениям между Терри и Роном, которых чисто ради приличия познакомили близнецы. Как и предполагал Райан, мальчики не поладили. Терри не нравилось панибратство со стороны Уизли и то, какой он наводил вокруг себя шум, и он всеми силами старался не грубить ему и вести себя предельно вежливо. Рон же воспринял эту вежливость за холодность и надменность и не преминул сравнить Бута с представителями змеиного факультета. Терри это сравнение не понравилось и вечером, в спальне, он высказал Райану всё, что так не хотел сказать Рону. В общем, с тех пор Бут и Уизли сторонились друг друга, лишая близнецов возможности на общение внутри совместной компании.       Каждый завтрак, обед и ужин Гарри стабильно садился за когтевранский стол, намеренно пытаясь взбесить заучку Грейнджер. Та пыхтела, краснела, вновь и вновь его отчитывала, пока не поняла, что Гарри глубоко плевать на её слова. Так, между двумя гриффиндорцами стремительно разгоралась война.       Зато внутри Когтеврана завязались очень тёплые отношения. За исключением нудного Майкла и замкнутого Энтони, Райану нравились абсолютно все софакультетники.       Лайза Турпин оказалась очень весёлой и озорной девчонкой. Она привезла из дома много настольных и напольных игр и каждый вечер втягивала кого-нибудь в игру; интерес наблюдавших всегда одерживал верх, и ребята постарше тоже присоединялись к веселью.       Падма Патил часто пропадала из гостиной, чтобы общаться с сестрой, Райан её почти не видел. Но в те вечера, когда она всё же была в гостиной, он не сводил с неё глаз. В Падме он видел замечательную модель и тайком рисовал её в своём альбоме. Это были те рисунки, которые он не показывал никому, даже Гарри, чего раньше не случалось.       Наконец, Рэю удалось узнать имя светловолосой подружки Лайзы. Это случилось на уроке трансфигурации, когда она подняла руку, чтобы ответить на вопрос Макгонагалл, и предварительно представилась. Мэнди. Её звали Мэнди Броклхерст. Райан был рад узнать о ней хоть что-то.       Но всё это ничто по сравнению с тем, что произошло в субботу, их первый выходной после учебной недели. После обеда в гостиную, пропитанную сонным, ленивым настроением, заявился профессор Флитвик. Третий, четвёртый, пятый и седьмой курсы почти целиком отсутствовали (их отпускали на выходные в Хогсмид — магическую деревеньку рядом с замком). Второй и шестой курсы с готовностью поприветствовали профессора, тогда как первокурсники недоуменно переглянулись между собой. Что бы это значило?       — Вы им не говорили, не так ли? — добродушно спросил у старших студентов Флитвик. — Можете не отвечать. По глазам вижу — не говорили. Вот хитрецы! — засмеялся он. Райан отметил, что декан находился явно в приподнятом настроении.       Как выяснилось, каждый год первому и второму курсам по субботам шестикурсники дают определённые задания: нарисовать что-то, сочинить, выучить песню или танец, придумать игру и тому подобное. Сами надзиратели, как их окрестил Рэй, спокойно смогут заниматься своими делами и даже уйти в Хогсмид. Но вечером они обязательно должны проверить, как их подопечные справились с заданием. Как пояснил Флитвик, подобные тренировки помогают раскрывать творческий потенциал, талант, искать единомышленников и товарищей. Райан горячо поддержал бы эту идею, если бы взамен на это профессора сократили количество домашнего задания. (Каково было негодование Райана, когда он на следующий день выяснил, что в Гриффиндоре таких порядков не было.)       В тот же день состоялось их первое собрание. Старшие попросили первокурсников рассказать что-нибудь о себе. Что угодно, выбор они не ограничивали. Все расселись на полу гостиной, Райану досталось место рядом с камином. Майкл, Падма, Мораг и Терри поведали о своих семьях; оказалось, что у Терри есть старший брат, двадцатилетний Джаспер Бут, и что его мама писательница, известная в мире магов. Лайза вдохновленно рассказала о том, как побывала этим летом с родителями в Италии; она даже принесла несколько колдографий, сделанных на фоне достопримечательностей. Энтони от монолога отказался, и шестикурсники не стали его пытать (Райан видел, как перед уходом их о чём-то предупредил Флитвик).       Слушать истории ребят оказалось очень весело и интересно. Райан не заметил, как настала его очередь. Стоило только всем взглядам скреститься на нем, как его охватила паника, почти как на распределении. Терри, подталкивающий его в бок, чтобы привести в чувство, мешал думать. Что Райан мог рассказать о себе? Чтобы честно, без приувеличений? Да ничего! Он же до смерти боится публичных выступлений!       Только Райан открыл рот, собираясь отказаться от монолога, как Мэнди Броклхерст, сидевшая по-турецкий напротив него вместе с Лайзой и не сводившая с него взгляда, резво подняла руку, испугав тем самым подружку, и быстро спросила:       — А можно сейчас я?       Все удивлённо уставились на неё, отчего девочка мило покраснела и попыталась завесить лицо прядями распущенных льняных волос.       — Ты не против, если я выступлю? — глядя точно на Райана, мягко спросила она.       Тот лишь помотал головой, уступая ей очередь. Райан ошеломленно наблюдал, как его спасительница выпрямилась, смущённо заправила недлинные локоны за уши, бросила на него короткий взгляд и заговорила.       — Меня зовут Мэнди Броклхерст, — немного неуверенно начала она. — В августе мне исполнилось одиннадцать. Я живу с родителями в Брайтоне, это город на южном побережье Англии. Там много пляжей и летом можно купаться хоть каждый день. — При упоминании города голос девочки окреп, она улыбнулась. Райан видел, как её большие серые глаза засияли. Кажется, Мэнди придумала, о чём рассказать. — Почти каждый день лета я проводила на улице. Конечно, если погода позволяла. Наш дом находится прямо перед морем, и терраса, где мы вечерами пьём чай, плавно превращается в причал. Я не знаю, как описать это словами! — широко улыбнулась Мэнди. — Каждый вечер, когда мама с папой занимались своими делами, я выходила на этот причал, садилась на самый его край, свешивала с него ноги, будто бы они касаются моря, до которого расстояние больше метра, распускала волосы, чтобы влажный ветер вплетал в них вкус и запах моря, и смотрела на закат. Каждый вечер он был разным, но одинаково красивым. Это удивительно завораживающее зрелище, когда с одной стороны небо пылает самым ярким пламенем, а с другой оно уже полностью отдалось во власть ночи. — Девочка ненадолго замолчала, прикрыв глаза, и Райан заметил, что всё это время почти не дышал. Публика замерла в восхищенном молчании. — Мне иногда кажется, что от моих волос до сих пор пахнет морем, — открыв глаза, сказала Мэнди. — Хоть это и невозможно, я до сих пор ощущаю этот неповторимый запах. И иногда, вот так вот закрыв глаза, я представляю, будто снова сижу на причале, на западе догорает солнце, а на востоке рассыпаются первые звёзды. — Она замолчала и опустила взгляд, немного покраснев. Скинув с себя оцепенение, Райан зааплодировал. Мэнди тут же вскинула голову.       — Это чудесно, — похвалила её Лайза и присоединилась к Рэю. Захлопали все. Мэнди медленно осмотрела публику, задержав взгляд на Райане, и скромно улыбнулась.       — Теперь я, — заявил Рэй. Вдохновленный речью Мэнди, он воспылал уверенностью. Он знал, чем может поделиться. — Подождите минуту, я сейчас вернусь, — быстро сказал он и, поднявшись, побежал в свою комнату.       — Куда он? — раздался чей-то голос за спиной.       — Понятия не имею, — рассеянно ответил Терри.       «Бегом, бегом, бегом!» — мысленно поторапливал себя Райан, выискивая среди кипы учебников свой альбом для рисования.       — Есть! — победно выдохнул он, вытащив коричневый альбом из тумбочки. Райан чуть не убежал с ним вниз, но вовремя одумался. Быстро вынув секретные рисунки (портреты Падмы тоже были среди них) и оставив свои лучшие работы, Рэй спрятал компромат среди учебников и пулей спустился в гостиную. Мысленно он хвалил себя за осторожность и предусмотрительность.       — Я Райан Макконли, у меня есть брат-близнец Гарри, который учится в Гриффиндоре, и я очень люблю рисовать, — выпалил Рэй, рухнув на свое место возле камина. Сидящий рядом Терри вытянул шею, чтобы посмотреть на альбом в его руках. На мгновение Райан взглянул на Мэнди и к своему смущению тут же встретился с ней глазами; она улыбнулась ему и заправила прядь волос за ухо. Райан прокашлялся и продолжил: — С шести лет я ходил в художественную школу, у меня много призов и наград за мои работы. Больше всего я люблю рисовать простыми карандашами, но так же хорошо владею акварелью. Здесь мои последние работы. — Он положил альбом на ковёр и постучал по нему пальцем. — Можете посмотреть, если интересно.       — Можно? — тут же спросила Мэнди, кивнув на альбом.       — Конечно, — улыбнулся Райан. Вырвав свое сокровище из хватки Терри, издавшего возглас возмущения, он передал альбом Мэнди и сел рядом с нею. Тут же вокруг них столпились почти все присутствующие. На этот раз Райан не испытывал неловкости; его работы были его гордостью.       Мэнди аккуратно открыла альбом, и раздался общий вздох восхищения. С первого листа на ребят глядела очаровательная маленькая девочка с огромными глазами и милой улыбкой.       — Это Софи, моя сестра, ей четыре, — пояснил Рэй.       Мэнди медленно перевернула страницу. Там был красками изображён внутренний двор Хогвартса с его деревьями и желтеющей листвой. Далее — рисунок, где в этой самой гостиной Лайза, Терри и Падма играли в плюй-камни.       — А я-то думала, почему ты на нас постоянно поглядывал? — усмехнулась Лайза. Райан ответил такой же усмешкой.       Мэнди вновь перевернула страницу, и оттуда на ребят взглянул профессор Флитвик. Будто настоящий, с весёлыми, мудрыми глазами.       Мэнди медленно повернула голову и посмотрела на Райана. Тот вдруг понял, что всё это время сидел очень близко к ней.       Глаза Мэнди искрились, на губах была восторженная улыбка.       — Это великолепные работы, Райан, — не сводя с него глаз, выдохнула она.       — Спасибо, — тихо ответил Рэй и широко ей улыбнулся.       В тот день весь факультет прознал о его таланте, и он на каждом углу слышал просьбу кого-нибудь нарисовать. Райан стал ссылаться на недостаток времени и вдохновения, уже жалея о выбранной теме монолога. Терри ежедневно подшучивал над ним, называя именами великих художников, хоть их стили и стиль Райана совершенно отличались. Со временем мальчик уже привык отказывать софакультетникам, и большинство утратило к нему интерес, что радовало.       На всём Когтевране был лишь один человек, который ни разу не попросил у Райана свой портрет. Это была Мэнди Броклхерст.       И именно её он рисовал почти каждый день.