Don't let go of my hand...

Прохладный морской воздух приятно ласкает бледную кожу, развивая мягкие волосы сидящего на холодной земле парня, в уши забивается шум волн и шуршащего, под чужими кроссовками, песка, в носу приятный морской запах, успокаивающий до такой степени, что Юнги, оперевшись руками о придвинутые ближе колени и умостив поверх всего голову, едва ли не засыпает. Голосов рядом слышно не было, возможно, этот пляж редко кто посещает, а может быть, мерзопакостная погода, заставила людей сидеть дома, не высовывая и носа. Середина осени и у музыканта складывалось такое ощущение, что если бы он мог видеть, то все равно ненавидел это время года. Просто потому, что оно есть. Пусть хоть тысячи раз говорят и пишут о прекрасной золотой поре, позже о первом снеге, о том, как мир начинает понемногу впадать в спячку, его это не убедит, разве что... Чонгук говорил, что родился осенью - одна из двух причин почему он готов ее полюбить, наплевав на все. Вторая все так же связана с глухонемым парнем - они познакомились в холодный сентябрьский месяц - это его греет. Греет мысль о том, что даже что-то ненавистное и отвратительное ему ранее, рядом с Чонгуком становится любимым, как и проблемы рядом с ним становятся не важными. Все, кроме Чонгука, становится не важным. И если углубиться в эту мысль, то, это несомненно должно пугать - тонуть так глубоко в человеке, когда сам всю жизнь пытался их обходить стороной, как минимум глупость. Но и это... совсем не важно. Он чувствует теплое прикосновение к своей щеке, похожее на что-то пластмассовое, возможно стаканчик или бутылочка, из которой повеяло приятным ароматом кофе. Мин протянул руку, поднимая голову и принимая напиток, намертво вцепляясь в него продрогшими пальцами. Благодарно кивает и улыбается, осторожно поднося, все же стаканчик, к губам, так, чтобы не пролить или не промахнуться не нароком, отпивает приятную, обжигающую губы и горло, жидкость, делает еще пару глотков и удовлетворенно выдыхает, слыша, как рядом садится его спутник. Юнги вновь кладет руки на свои колени, вытягивая их вперед и укладывает голову на одну из них, поворачиваясь лицом в сторону Чона, чтобы тот смог читать по губам - Знаешь - тихо начинает он и если бы художник не был глухим и не мог читать по губам, шум волн с легкостью бы заглушал голос Мина, но он только берет одну ладонь слепого парня в свою, переплетая пальцы между собой, как бы подтверждая, что он весь во внимании - Когда-то давно Джуна мне читала одну книжку - он делает еще один глоток кофе - Та книжка о людях из другого мира - слегка улыбается, вспоминая так полюбившееся ему произведение - Он почти как наш, но люди там могут влюбляться в кого угодно, представляешь? У них нет на руках чертовых меток, они сами вольны выбирать себе пару и жить долго и счастливо! - весело заканчивает он, сжимая ладонь Чонгука - А еще - будто бы вспомнив - Даже если пара разойдется, они могут влюбиться еще раз и еще, много-много и ничего им за это не будет. "- Разве тогда чувства не обесцениваются?" - выводит легкими движениями символы на продрогшей ладошке Чонгук и сам для себя пожимает плечами. Да разве может быть такое, чтобы любить можно было по велению сердца, не так ,как предписано небесами, а самому выбирать вторую половинку? В их мире это карается смертью - он другого представить не может. - Да нет же - улавливает он слова, слетевшие с дрогнувших, бледных от холода, губ - Наоборот, это здорово, какое бы несчастье не случилось - ты никогда не останешься одинок, у тебя всегда есть шанс найти еще одну любовь. Наверное, если бы такой мир существовал на самом деле, то люди там были бы самыми счастливыми - мечтательно улыбается Мин и делает очередной глоток, спасительного от холода напитка, который прогревает его изнутри. "- Ты хотел бы там жить?" - чувствует слегка щекотливые прикосновения и мысленно усмехается. Хотел бы? Не то слово... По словам автора той книжки, людям там не приходится расплачиваться за свою любовь, они вечно, бесконечно счастливы, что и правда похоже на сказку. Когда-то, после того, как Джуна прочла ему эту книгу, он еще долгое время думал, что наверняка писатель был сломлен миром, в котором они живут, был так же, как Мин сейчас, влюблен, был помечен черной меткой, был болен, замучен, обессилен в своей обреченности нести до конца жизни свою неправильную, никому не нужную любовь. И то была просто его мечта о лучшей жизни, там, где он смог бы спокойно вздохнуть. Тогда Юнги думал, что он понимал его, сейчас он уверен, что нет. Истинное осознание всей боли от той истории пришло к нему только с появлением Чонгука. То была не книга, а крик души, навечно заточенной в клетке этого мира. - Очень - выдохнул. Легкая улыбка все никак не сползала с его губ, для него это произведение стало недостижимой мечтой, сладкой, мягкой, греющей его влюбленное трепещущее сердце. "- Тогда - Чонгук немного поразмыслил, окидывая взглядом неспокойное синее море. Хорошо, конечно, верить во все самое лучшее, но иногда стоит и смотреть правде в глаза - они вряд ли проживут долго. Но у него правда своя, присыпанная сахарной пудрой, чтобы не было так горько, сидящая за розовым стеклом и коварно улыбающаяся - Если с нами все же что-то случится, то мы обязательно встретимся в мире вроде того, который описан в той книге" Чонгук улыбается и видит, как весело смеется Юнги - он хочет слышать. Упиваться звонким смехом своего мальчика, который наверняка бы ласкал его слух куда приятнее самой нежной и пронизывающей душу, музыки. Сейчас он готов променять все на короткое мгновение, хотя бы на тридцать секунд, чтобы услышать его голос. Запомнить, вбить себе в голову и сохранить, пустить по венам в самое сердце, в мозг, чтобы когда он вновь оглохнет - прокручивать этот смех на повторе. Юнги откидывается на рыхлый прохладный песок, раскидывая свои руки в стороны и не переставая улыбаться, изредко посмеиваясь, чувствует, как над ним шуршит - нависает - тень - Чонгук и осторожно поднимает руку вверх, чтобы ненароком не ударить младшего. Ведет ладонью по сильной руке вверх к плечу, чувствуя тепло через толстую объемную худи - Ты веришь в реинкарнацию? - со смешками произносит он. Не то, чтобы Мин верит или не верит в такие вещи, просто они кажутся ему смешными, на самом деле даже дают такую нужную им сейчас надежду. Если и умирать, то с чонгуковой ладонью в своей, вместе, с мыслью о том, что они скоро встретятся на другой стороне в поисках того самого другого мира из книжки. Вот только вспомнят ли они там друг друга. Музыкант умирать не хочет. Нет уж, ни за что. Он выжмет из этой гребаной, несправедливой жизни все до последней капли. Захлебнется, подавится, закашляется на грани желания вывернуть все внутренности наизнанку, заставит захлебнуться остальных, но выживет, гордо поднимая голову к небу и крича о том, что это все, на что они способны? Словно бросая вызов. Он сильный, ему все ни по чем, когда рядом Чонгук! Последний того же мнения, читает это в легкой улыбке напротив, всю его силу и несгибаемость через себя пропускает. Осознает, что когда-то сделал самый верный выбор в своей жизни - шаг в пропасть. И плевать, что падает теперь безвозвратно, без шанса выбраться наружу, зато он не один и как бы близко не было дно в этой пропасти, о которое они неизбежно разобьются, он ни за что не отпустит холодную руку своего любимого хена. "- С тобой я готов верить во что угодно " - выводит спешными неровными символами и опускается ниже, сцеловывая улыбку с бледно-розовых губ. Чувствует, как худые руки обнимают его за шею и притягивает еще ближе, сжимая в объятиях. Он опирается о локти по обе стороны от Юнги и тут же углубляет нежный поцелуй, в котором тонут оба. Оба плавятся и сходят с ума, у них это безумие на двоих делится, у них все теперь на двоих и жар, который в миг окутывает продрогшие от холодного морского воздуха, тела и мысль, что крутится в головах обоих - лучшее время за всю их жизнь. Они еще долго сидят на берегу - Юнги вслушивается в шум моря, Чонгук смотрит на беспокойные волны, оба наслаждаются молчаливым тихим присутствием друг друга, пока не становится еще холоднее и младший, дергая хена за руку, не предлагает тому отправится в отель, немного погреться, выпить чего-то горяченького, перекусить и вновь отправиться в путь. Проехать немного и, остановившись в каком-нибудь забытом людьми месте, совсем чуть-чуть поспать. Они и так дали себе слишком много времени на отдых, наслаждаясь бушующим морем, что едва ли могли себе позволить в своей ситуации. Оба, натянув капюшоны едва ли не на глаза, сидели в кафетерии, сытые и довольные, согревшиеся, готовые продолжать свой путь дальше. Где-то в холе по плазменному, висящему на стене, телевизору призывают быть осторожнее и немедленно сообщить в полицию, если кто-то повстречает двух парней, фотографии которых виднелись на экране. Наверное, вся страна уже знала их в лицо, грубо обсуждала, приговаривая "куда катится молодежь", "столько людей уже погибло" и коронное "это какими мразями нужно быть, чтобы... и бла-бла-бла". Только сидя в кафе Юнги наслушался этого сполна из-за соседних столиков. Никто из присутствующих даже не подозревал, что те находятся совсем близко, иначе бы началась действительно паника. Люди смерти не боятся, скорее потерять то, что у них уже есть. Есть ли что терять Чонгуку с Юнги? Конечно - друг друга. Лишь стоит Чонгуку завести машину, в кафетерии, в котором они сидели всего пять минут назад, выбивает все панорамные окна ударной волной, раскалывая те на мелкие осколки, разметавшиеся повсюду. Похоже, на кухне произошел взрыв, Юнги вцепляется пальцами в руку Чонгука, слыша, раздирающие сердце, крики. Тот смотрит окаменело и не может оторвать взгляда. Все помещение было охвачено дымом и мелким огнем, из отеля выбегали люди, кто-то сразу же набирал полицию, скорую, пожарную, хоть кого-то, а старший тряс руку художника, словно вмиг превратившегося в статую, но тот мысленно страшился собственных чувств. Его совсем не пугало и не заботило, что произошло с людьми, находившимися внутри, только обжигала мысль - там могли быть они. Его хен мог быть уже мертв. Насколько же сильно его погребет под собой эта ужасающая любовь? - Едем! - практически кричит музыкант уже в десятый раз, когда его усилия растрясти парня остались безуспешными, но бесполезно, младший все равно его не слышит, только спустя около минуты вздрагивает, словно просыпаясь ото сна и жмет на газ, снимая пикап с ручника. У обоих в голове каша, они точно не смогут уснуть после такого, у Юнги в ушах будут отголосками отдаваться чужие крики, а Чон он...он глубоко застрял в своих мыслях, даже не понимает куда едет, просто прямо по дороге. Бензина полный бак, любимый рядом, на город медленно опускается ночь. Сегодня они остались живы, жертвами нескольких десятков человек - еще одна галочка в их воображаемом дневнике прожитых дней, еще одна глубокая рана на сердце, сочащаяся гнилой виной перед ни в чем неповинными людьми. Они останавливаются около двенадцати ночи, где-то в горах, вновь спрятав машину за разросшимися кустами, но никто из двоих не решается выйти наружу, даже пошевелиться лишний раз, придавленные тяжестью произошедшего недавно. Чонгук ужасно устал, последний час он с трудом разглядывал дорогу, чувствовал скорость и всякий раз жмурился от фар, едущей навстречу ему машины. Он не знает сколько еще вытерпит в подобном ритме, когда дорога и рулевое колесо под ладонями становятся едва ли не единым целым с ним, но о том, чтобы бросить все и сдаться нет даже мысли. Он переводит взгляд на старшего - у того прикрыты глаза и медленно и плавно вздымается и опускается грудь от равномерного дыхания, кажется, что он спит, на самом же деле просто задумался - Чонгук знает. Ни раз уже заставал его таким. "- Ты можешь немного поспать - беря в свою руку ладонь Юнги, выводит символы - Мне тоже нужен сон, думаю, часа четыре вполне хватит" - Мин улыбается и коротко кивает, это все, что они могут себе сейчас позволить - быстрый беспокойный сон, наверняка наполненный кошмарами и страшными звуками, но это уже что-то. Старший тянется к Чонгуку, ждет пока и тот поддастся ему на встречу и он поддается, тянется в ответную, оставляя легкий поцелуй на любимый губах, после которого оба откидываются на сидения, проваливаясь в недолгий сон. *** Чимин морщится, смотря, как из разгромленного здания выносят тела. Обгорелые, некоторые едва ли на что-то похожи, скорее на груду мяса, у кого-то отсутствовали части тел и ожидаемо от такого вида парня выворачивает прямо за углом. Он практически ничего не ел, поэтому желудок скручивает тугим узлом. Тэхен даже из автомобиля вылезать не стал, не наблюдая по близости красную машину и ссылаясь на то, что ему нечего делать там, где парней уже, видимо, давно нет. Дорога, к их счастью, от этого отеля вела только одна - к трассе. Никаких разветвлений, вот только куда она вела - в той стороне ничего нет, только горы, леса и граница, это был тупик. - Скорее всего они поедут вдоль - залезая на соседнее сидение хрипло говорит Пак, протягивая парню за рулем бургер и стаканчик с колой, сам уплетая такой же - Чонгук не силен в географии. Похоже, они едут куда глаза глядят. Довольно отчаянно - пожимает он плечами и ловит на себе недовольный взгляд, в ответ на который только фыркает. У обоих под глазами пролегли огромные синяки на пару с мешками, они оба уже и не помнят, когда спали последний раз, спасают только энергетики в бешеных дозах и громкая музыка, которую розововолосый с каждым часом делает еще громче, чтобы мысли о сне смывало волнами тяжелых басов. Помогало хреново, если честно. Ким прослеживает взглядом отъезжающую машину следователя, вслед за которой уезжает и полиция в ту сторону, куда по предположениям парней двинулись Чонгук с Юнги. Походу те времени зря не теряют, разгребая оставленные отверженными проблемы. - Как думаешь, что они с ними сделают, когда найдут? - умяв свою порцию, тихо отзывается Чимин, ему хотелось надеяться на лучшее, он даже готов будет покинуть страну и уехать на другой край света с его предназначенным, лишь бы живым и не вредимым. - Скорее всего изолируют - Тэхен об этом начитался, после того, как вернулся из полицейского участка - Для отверженных есть специальные тюрьмы, по отдельности такие пары не страшны. Поэтому, когда в паре отверженных один умирает - второй может жить спокойно без всякого вреда для окружающих. - Как в той деревне? - хмыкает Пак и получает уверенный кивок - Значит, пока один из них жив - они оба будут сидеть в тюрьме? Парень, сидящий за рулем, медленно поворачивают голову в сторону своего спутника и смотрит нечитаемым взглядом. Где и непонимание, и страх, и интерес в перемешку со злостью. Давится собственным же вопросом, не зная как правильно его сформулировать, все-таки выдает: - Надеюсь, ты не думаешь, что одному из них было бы лучше сдохнуть? - почти рычит, выдавливая слова сквозь сжатые зубы и слышит, как Чимин начинает заходиться в истошном кашле, подавившись колой и постукивая себя кулаком по груди. У него страх и непонимание в глазах в отместку, он искренне недоумевает, как тому вообще пришла в голову такая мысть? Как, блять, можно было вообще о таком подумать? Чонгук его лучший друг, а Юнги - пара, как он мог бы выбрать, не говоря уже о том, что это выбор между чьей-то жизнью. - Ебнутый - только и выдает Пак, отворачиваясь к окну, сжимая в руке практически пустой стаканчик из-под газировки. Что же с ними происходит, как они все к такому пришли? Где не там свернули? Там ли, где он так трусливо испугался и решил бросить Юнги, оставляя его один на один с этим проклятым миром или там, где ему пришла в голову мысть познакомить своего лучшего друга и истинного, с которым он собирался в скором времени продлить отношения, собирая всю волю в кулак? Он трус. Он с трудом, но осознавал это, скрипя зубами, впиваясь чуть отросшими ногтями в свою ладонь в попытках сжать кулаки. Именно его трусость всех погубила - он признает свою вину с огромной тяжестью на сердце. Но что может сделать сейчас? Только гнаться за теми, кто последствия его ошибок несет на своих плечах. Заслуживает ли он вообще хоть капельку счастья в этой жизни? Выкидывает в окно пустой стаканчик и смотрит на, уже доевшего бургер, Тэхена и выдает нервно - Едем, блять, или нет?