POV СССР
Ветер шумит, шумит... Шум этот похож на вой, тихий, но страшный, пугающий. Солнце начинало вставать, медленно, потихоньку окрашивая все в красный. Небо, снег, верхушки деревьев. Проснулся я от ломоты во всем теле, все же на лавке спать не так уж и комфортно, тем более, что она была довольно узкая. Усталость и сытость быстро сморили меня и я уснул. Сон у меня чуткий, но сегодня просто исключение. Меня не разбудил ни ветер, не шорохи с печи, ни треск огня. Ни, возможно, сопение и немец, который спокойно не спит. Я присел на лавке, потянулся и смачно зевнул. Цепь зазвенела от моих действ, а немец раздраженно зашипел на печке. Не рано уже, пора вставать, поэтому я намеренно потряс цепью еще раз. - Можно мы побудем тут подольше? Тут тепло.. - Он съежился, сжимаясь в клубок, заодно прикрываясь шкурой оленя. - Ну нет, мы уже совсем близко, пошли. Неужели не хочешь от меня избавиться? - Усмехнулся я, поднимаясь и заглядывая на печку. - Вот отделаюсь от тебя и сразу же высплюсь. В тепле и уюте. - хрипло сказал немец, слезая с печки. Он сразу же сложил руки на груди, пытаясь не утратить тепло. - Посмотрим-посмотрим. Я осмотрел Рейха, выглядел он помятым и дико уставшим, хоть эта ночь была лучше всех предыдущих. Более теплая. Заболела псина, не иначе, что, впрочем, неудивительно. Рейх совсем к холоду не приспособлен, благодаря чему я и одержал победу над ним. Отчасти. Я осторожно взял его за руку, чтоб он не вырвался и приблизился вплотную. Мои губы коснулись его лба. Я так всегда проверял температуру у детей, привычка, а фриц все же дернулся как от удара, смутился. А лоб все же оказался теплее всякой печки. - Отцепись, Совет! - злобно начал он, вырываясь и подаваясь вперёд. Раздражительным становится, а ведь не говорит, что хреново ему. Терпит, собака. Ну, хорошо, кто я такой, чтобы ему указывать. Шел мой "брат" по несчастью уверенно и гордо (хоть за ночь выпали нехилые такие сугробы), не оборачиваясь, порою жутко заходясь в кашле и дрожа. Сердце от звуков кашля постоянно сжималось. Небо как-то быстро затянуло серыми тучами. - Ну и почему ты не сказал, что тебе хреново? - поинтересовался я, делая голос громче, так как ветер дул нам в лицо. - Тебе есть дело? - хрипло ответил он, откашливаясь. Пауза. Я замялся. - Нет. Но если ты загнешься в пути, то будет. - Отвали, все в порядке. Рейх резко подался вперед, раздражительно фыркнув. Я же замешкался, насторожился. Было очень тихо. Очень. Тревожно. Будто все замерло, спряталось, насторожилось. И тут, как бы в оправдание моей тревоги, с дальней сосны, каркая, улетели вороны. Беспокойный знак. Я хотел было предупредить немца, ведь тут явно кто-то есть, кроме нас самих, но тот уже вышел далеко вперед, насколько это было возможно, не желая вступать в перепалки со мной. Он перешел через плотный колючий куст, оставив меня позади. - Стой ты! - Кинул ему я полушепотом.***
- Да чего тебе?! - злобно зашипел немец, смотря коммунисту в лицо. Русский же на секунду замер, оглядываясь. Рейх вопросительно смотрел на коммуниста, начиная нехило злиться, ибо его действия были ему непонятны. Союз же услышал щелчок ружья в кустах вдали и сразу же кинулся прикрывать собою немца. Раздался выстрел. Звонкий хлопок эхом прошелся по округе. Долго он еще слышался. Напуганные птицы улетали далеко прочь, сотрясая воздух беспокойными криками. Союз взвыл от резкой боли в боку. - Союз?! - хрипло и испуганно вскрикнул Рейх, смотря на своего спасителя. Коммунист же навис над немцем, тяжело дыша. Пуля прилетела Союзу прямиком в бок, задевая лишь мягкие ткани. Кровь тихонько сочилась из раны, пачкая советскую шинель. - Какого черта ты прикрыл меня собой?! - Ты же меня видишь...Как стёклышко. - СССР кашлянул, улыбаясь глупой детской улыбкой. Кривой, но искренней. - Пустяк, это всего лишь царапина, на мне все заживает как на собаке. Не умру я. Союз лег на снегу, придерживая рану рукой. Рейх смотрел на него, находясь в нелегкой панике. Тем временем к двойке несчастных подходил тот самый охотник, который и выстрелил в Союза. Немец приподнялся, загораживая собой раненого друга. Однако слабость и температура сделали свое дело - Рейх рухнул на колени и закашлялся. - Финляндия? - Завидев охотника, удивленно выдал немец. Фин от увиденного впал в немалый шок и выронил ружье. Он прикрыл лицо рукой, его глаза округлились, став двумя блюдечками. - Не может быть, вы же оба мертвы... Это сон... Союз тем временем приподнялся скрипя зубами по-прежнему улыбаясь. - Опа, кукушка, а ты до сих пор меткий как никогда, хах. - русский завалился обратно в снег. - Какого дьявола тут происходит?! - не выдержал Фин и поднял свое ружье. Теперь он целился в прикованных. Он не мог выбрать, кого пристрелить первым - Клянусь ружьем, я видел двух волков. Черного и плешивого. Хотел пальнуть по нему. А тут выскакивает крупный, матерый рыжий волк. Что за..? Какого вы делаете на территории Финляндии? Живые?! Сейчас оба на мгновение задумались над словами Фина. Волки? Что за бред он несет, неужели такой опытный стрелок не заметил, что пуляет по людям? А может и мог. Одним высшим силам известно почему они воскресли. Вместе. В цепях. Но чудо, они дошли до Финляндии. Значит и воскресли, скорее всего в Карельских лесах. - Мы ничего не знаем, мы просто шли четыре дня в поисках людей.. - обессиленно прошептал Рейх. - Скованные.. Мы так и..."Воскресли". Фин только выдохнул, осматривая двух врагов. Объяснения были неважные, но, пожалуй самые лучшие, которые только могли предоставить скованные страдальцы. Вид у них был жалкий, один больной, другой подстрелен. Жалкие. Очень жалкие. Фин заметил довольно таки длинную цепь между ними, подивился тому, что они оба еще живы. - Это просто абсурд.. - наконец выдавил из себя северянин. Голос у него удивительный. Четкий, ледяной и спокойный. Даже в такой неординарной ситуации. - Сами в шоке. Помоги, Фин. В долгу не останемся. - просто говорил русский, глядя в небо. Думая, что он может предложить северному спасителю. Но пока ничего не надумалось. - Лучшим решением будет пристрелить вас обоих. Все же вы оба монстры. Весь мир вздохнул спокойно, когда вас не стало. - Ну и пожалуйста, стреляй, только быстро. - попросил Союз, лежа в снегу, все еще наблюдая за серым, безрадостным небом. - У тебя и Норвегии передо мной старый должок. - Вдруг напомнил нацист, поднимая голову и устремляя свой взгляд на Финляндию. На минуту в воздухе повисла тишина. Воздух сжался и стал густым. Фин напрягся, нахмурился и раздосадовано прикрыл рукой лицо. - Черт фашистский. - не сразу ответил Фин, будто взвешивая. И все таки северянин помог подняться Союзу. К нему, как ни странно, он испытывал куда меньшее отвращение и ненависть. Даже факт незакрытого долга не поменял отношение Фина к немцу. - Идем, тут недалеко мой охотничий дом. Союз, как посмотрю, "царапиной" отделался. Идти сможешь, я думаю. Не критично. Союз отряхнулся от снега. Рана побаливала, давала о себе знать. Боль резала и кусала бок. Но не настолько чтобы упасть и лежать, стонать от этого. С Союзом бывало куда похуже. Он пошел вперед, но цепь натянулась и остановила его. Русский оглянулся и увидел Рейха, который прошел лишь пару метров, а потом снова, без сил рухнул в снег. - Ох, псина, что ж ты будешь делать..? - СССР грустно выдохнул и приблизился к нему. С болью в боку, он нагнулся и взял немца на руки. Тот даже возразить не смог, отчего русскому стало как-то обидно. Туша его была непривычно легкой. Перспектива тащить его мертвое тело оказалась не такой уж и страшной физически. А, вот, морально.. Русский крепче прижал его к себе, к своему теплому, жаркому телу. Немец спокойно и хрипло выдохнул. - Danke.. - тихо просипел он. Союз на это только тяжело вздохнул. Тяжесть от волнения или от раны. Или вместе все. Непонятно. Фин шел вперед все это время, и только спустя пару минут он обернулся и увидел картину, от которой стало довольно таки не по себе. Союз держит Рейха на руках, несет его, зубы сжаты в болезненном оскале. - Это четыре дня нужно, чтобы так врагам сблизиться? - усмехался Фин, когда Союз наконец догнал его. - Заткнись. Сам посуди, тело по снегу тяжелее тащить, нежели нести в руках. - Возможно, - усмехался Финляндия, - почему ты до сих пор не убил нациста? Не похоже это на тебя. Союз не ответил, только хмыкнул, задумавшись. Приковать бы его к Швеции и выбросить в снежную пустыню. Не так бы запел, слюбился бы с братом, так и знай. Выбора нет, иначе не выживешь. И не с такими отвратительными типами споешься. А тут и проще, ведь у них было общее прошлое. Весьма себе неплохое, теплое. Союз и Финляндия все еще шли по снегу. Русский начинал думать, что Фин соврал про "недалеко". Или же у них разное понятие этого "недалеко". Немец дрожал на руках русского, находясь больше в неком бреду, нежели в сознании. Коммунист молча надеялся, чтобы немец дотерпел до тепла, иначе уснет непробудно. От этого сердце невольно сжималось, за что коммунист себя ненавидел. Вскоре на невысоком холме показался дом из темного дерева в окружении красивых сосен. Сосны эти были с голубоватым оттенком, а на них шапка снежная. Создавалось впечатление, будто это сказка или будущее. Хотя, так оно и было для Рейха и Союза. Будущее. Русскому этот дом показался необыкновенным. Вернее, необычным. На его веку все же таких не строили. Фин осторожно отворил тяжелые дубовые двери, пропуская Союза с ношей на руках вперед. Дом был просторным изнутри, дорогое дерево, стекло, мраморные вставки, шкуры и чучела животных, красивущий камин в котором еще потрескивали угольки. Фин как раз поспешил подкинуть туда пару поленьев. Тут было невероятно тепло. - На втором этаже есть комната для гостей, устраивайся с... - Он сделал паузу, осматривая немца долю секунды. Его лицо искривилось в брезгливом оскале, - Этим. - Спасибо, Фин. - Как-то сухо сказал коммунист, поднимаясь наверх.Сейчас он определенно переживал за спасенную им тушу, которая бормотала что-то в бреду. Наверху Союза ждала лишь одна эта заветная комната. В ней две кровати-полуторки, тумбочки и очень красивые лампы. Дом определенно дорогой, для активного отдыха, так сказать. Все со вкусом. Однако, сейчас не до разглядывания интерьеров было. Русский уложил больного на кровать и прикрыл его одеялом, но тот продолжал трястись. Тем временем в комнату поднялся Фин. Он держал в своих руках белый чемоданчик. - Держи аптечку, приходи в себя. Надеюсь, сможешь сам себя подлечить? - Конечно. Союз с большой охотой принял аптечку из рук финна. Там ведь не только бинты и зелёнка, но и лекарства всякие могут быть. Северянин не очень хотел помогать нацисту, а уж тем более быть ему должным. - Я вернусь через пару дней с Норвегом, Россией и Германией. А ты.. Вы пока что приходите в себя. Союз нахмурился. Только сейчас он вспомнил, что не спросил у Финляндии ровным счетом ничего. Ничего про своих детей, про настоящее время, про других. Его волновала только больная псина на руках. Но ничего, похоже, что все в порядке, раз Фин поедет за ними. Перед уходом северянин дал несколько инструкции. Где еда, где вода, где дрова и так далее. Коммунист ощущал себя каким-то ребенком, которого впервые оставили одного дома. Хотя, волнения Фина были обоснованы. Дом дорогой, красивый. Оставлять тут двух взрослых детин - опасно для самого дома. Оставшись наедине с немцем, в этом охотничьем доме, Союз потянулся к аптечке. Вскоре он собрал небольшую горсть необходимого. Хотя, в этом случае, скорее, подходящего. Уход за детьми подарил русскому хорошую память и базовые фармацевтические знания. Сказано громко, но это так. Он знает отчего та или иная таблетка. Осталось только накормить ими немца. Нелёгкая задача. Союз потянулся за бутылкой с водой на тумбочке. Взяв ее, он принялся будить нациста. Тот мычал, шипел и ворочался, противясь попыткам Союза окончательно разбудить его. Но, он вскоре сдался и принял в себя все таблетки. Коммунист довольно улыбнулся, глядя как больной запивает все, что он ему дал. Значит, ему полегчает. Должно полегчать. Немец снова заснул, накрываясь всем, чем можно было. Сам Союз чувствовал слабость и усталость. Тело было будто ватное. Тяжелое и непослушное. Русский не стал обрабатывать рану, он посудил, что она действительно пустяковая, а на нем итак все быстро заживает. Хотя, это было совсем не так. Лишь только частично. Союз лег к немцу вплотную, прижимаясь к нему всем телом. Он подумал, что так будет лучше. Да и ему самому хотелось почувствовать тепло. Не только телом. Но и где-то внутри, в самом сердце.