Шипение в твоей голове

Влажная дорожка, начавшись неожиданно в солнечном сплетении, продолжила свой путь выше, дразня чувствительное место меж ребер. Ровно до впадины между ключиц было невыносимо тяжело дышать, а после — попросту невозможно. Тяжелей всего было ощущать ещё и чужое давление, от которого в пальцах вспыхивали мелкие искорки, под коленями образовалась щекотка, распространяясь выше. В районе копчика ломало, обжигая. Конечно, это не было концом. Оставалось лишь откинуть голову назад, вцепиться одной рукой в смятую простыню, вжаться затылком в подушку, пока вдоль шеи дразнила все та же щекотка. Она становилась сильнее, будто яростнее. Словно чувства протестовали, злились на хозяина. Ощущений было одновременно так много, что никакое райское блаженство, описанное в книгах, никакая Нирвана рядом не стояли. Во рту было сухо, пока влажная дорожка становилась длиннее. Путь ее петлял. Лёгкий укус на нежных ключицах спровоцировал новое ощущение, а после дорожка скользнула обратно, по пути так же зубами цепляя многострадальный сосок. Вытянули, дразня языком, поиграли, нежно смяли. Максимально возбуждённой казалась зона ниже пояса, ниже пупка и блядской дорожки, которой у ангела словно и вовсе не было. Даже на бледной коже светлые волосы были едва заметны, но теперь «блядская дорожка» была именно что блядская: горячий язык прошёлся по ней, бесстыдно опускаясь все ниже и ниже, однако недостаточно низко. Ноги сами разъезжались, будто для них это — нормально. Азирафаэль чуть выгнулся, закусил губу, стесняясь так громко стонать. Как будто это бы помогло. Вот Кроули ничего не стеснялся: он нависал и, как обещал, продолжал мучительно вылизывать. В фантазиях Азирафаэля Кроули был скромнее. В фантазиях сам Азирафаэль был скромнее. Но ничто не мешало демону возбуждать его ещё сильнее. Он всего-навсего скользил языком и губами по коже, не спускался достаточно низко, чтобы Азирафаэль легко сдался. — Если станет невыносимо, скажешь, — решил тогда Кроули. — Это будет означать, что я выиграл. — Ты не сможешь довести меня лишь языком, не касаясь плоти! — заявил Азирафаэль. Он знал, что Кроули как раз может, но гордость не позволяла признать это. Почему-то хотелось немного поломаться. Он же не такой — он ангел. Он ангел, который с ума сходил от мыслей, что этот язык коснется его груди или живота. Ангел, в чьих мечтах они оба предавались любви везде, где можно и нельзя. Усложнять условия прямо сейчас для него — своего рода установка границ, за которые пройти он пока не мог. Смелости не хватало. А Кроули хватало всего. Как будто он давно знал, ощущал, читал мысли, и его силами даже самые смелые фантазии ангела становились детскими сказками. Кроули умело ласкал там, где надо, целовал так, как Азирафаэлю было особенно хорошо. Кроули и пальцем его не коснулся, опираясь на обе руки. Он шумно дышал, вылизывая ухо Азирафаэля, прикусывая хрящ, а после как будто специально нечаянно чуть подался вниз, едва-едва касаясь голым животом живота Азирафаэля, на секунду задевая пахом пах. Кроули вздернулся так же стремительно, как и опустился, поднялся на локтях, заглянул в чуть покрасневшие глаза. Сразу видно — змей змеем. Кроули ни разу не поцеловал его в губы. Он заласкал весь правый бок ангела, искусал сосок, но ни разу не коснулся губами губ. Азирафаэль так часто облизывался. Безумно хотелось закинуть ноги за узкую талию, прижать к себе, потереться, обнять обеими руками крепко-крепко. Так хотелось запустить пальцы в непослушные волосы демона, вынудить повернуться лицом к лицу, посмотреть в наглые змеиные глаза и наконец-то поймать губами его губы. Но Азирафаэль почему-то думал, что после такого ему в лицо рассмеются. Нет, он понимал, что они сто процентов потрахаются — как минимум, но неприятное ощущение сдавливало грудь, чем немного отвлекало. Поэтому он сдерживал трясущиеся руки, гнул пальцы, мелко подрагивая каждый раз, когда Кроули касался его ощутимее, когда кусал почти больно, забывшись. Казалось, Кроули и сам дрожит, но Азирафаэль решил, что ему просто тяжело в неудобном положении. Кроули совсем тихонько укусил его в основание шеи, когда Азирафаэль почувствовал лёгкое мимолётное касание твердого члена Кроули к его бедру. Кроули был горячий и твердый, дышал тяжело. Азирафаэль был готов открыть наконец рот и сдаться, разомкнул искусанные губы, когда Кроули одним движением закинул сперва одну ногу ангела себе за спину, потом вторую. Он основательно и крепко схватил Азирафаэля за задницу, подтянул ближе, плотно прижимаясь бедрами. — Зззаебал, — прохрипел демон. Кроули торопливо согнул Азирафаэля едва не пополам, а после упёрся недовольным взглядом. Ангел лишь тихо рассмеялся, нежно обхватил его лицо руками, пока те слушались, и позволил наконец себе вольность: поцеловал. Кроули почти сразу превратил целомудренное касание губами в настоящий жадный поцелуй, широко провел по бокам и погладил под ребрами, потерся членом, вызывая судорожный стон. Обнял нормально, не думая отпускать. Азирафаэль сдался.