Как приручить единорога

      Следующим утром Гарри тщательно подготовился к экспедиции. Он сообразил крепление на метлу для горшка с цветами, предварительно стянув этот горшок из теплицы номер два без зазрения совести. Невилл со слезами на глазах отдал ему свой личный мешок земли для кактуса, пообещав, что цветы точно приживутся в этой почве.       Рон, Симус и Дин наблюдали за сборами со своих кроватей и молчали. И не потому, что вдруг стали тактичными ромашками, а потому что являлись злостными малолетними алкоголиками. Гарри злорадно распахнул шторы на окнах пошире, и они синхронно зашипели, как вампиры в своих гробах от солнечного света.       — Осиновых кольев не хватает на вас, упыри! — пригрозил Гарри на их громкие ругательства.       Настроение немного поднялось, когда утром он увидел, что Рон до сих пор красуется с эссе по трансфигурации на опухшей морде. Зря он на них вчера так злился, всё же это его лучшие друзья, которые не понимают, почему это Гарри вдруг начал капать слюнями на слизеринского дементора. Гарри и сам не понимал, как так вышло. Оттого и злился на них.       К полудню они с Невиллом уже стояли на краю обрыва у озера.       — Мать моя женщина, Нев, ты как их увидел-то с такой высоты? — присвистнул Гарри, вглядываясь вниз на двадцатиметровый отвесный склон. Обрыв действительно впечатлял.       — Я часто тут прикармливаю сон-траву. А тут вдруг слышу: мелодия доносится снизу! — с энтузиазмом принялся докладывать тот. — Гляжу — а там они! Красавцы! Поющие колокольчики! Такая редкость в нашем климате, ты не поверишь! И как они там вырасти смогли, ума не приложу! Прямо посредине склона!       Гарри вот тоже понять не мог, какого фига собрался лазить по склону с Невиллом и мешком удобрений. Но Тома так хотелось удивить! Впечатлить его! Чтобы он снова глянул на него пронзительно и тепло, смущённо улыбнулся самыми краешками губ и низко опустил голову, скрывая свои эмоции.       — Ладно. Делаем так. Я сначала спускаю туда тебя, потом горшок. Удержишься на вон том козырьке? — спросил Гарри, прикидывая, как бы им не свалиться на острые камни внизу.       — Не знаю, у меня с равновесием не очень, — тяжело вздохнул Невилл.       — Ладно, давай так. Я сначала поставлю там горшок, потом тебя, а сам буду держаться на метле в воздухе и страховать тебя.       — Ой, Гарри. Я тут вспомнил, что не полил Гризельду… Давай потом, а? — Невилл заглянул вниз и бочком стал отступать к замку.       — Стоять, любитель кактусов! — рявкнул Гарри, угрожающе наставив на друга указательный палец. — Ты поможешь мне достать эти поющие кусты, или я всем расскажу, что в списке экзаменаторов на ТРИТОНы стоит имя некой Гризельды Марчбэнкс. Очень редкое имя, не так ли?       — Да ты что, обычное имя, очень распространённое, — все краски схлынули с пухлого лица, и Невилл покорно приблизился к Гарри.       — Ох, Невилл, ей же сто двадцать лет! — укоризненно покачал головой Гарри.       — Она дружила с моей бабушкой в молодости, и я на чердаке нашёл парочку её фотографий в купальнике столетней давности, — пробубнил Невилл, колупая носком ботинка землю.       — Гадость какая, лучше оставь это при себе! — сморщил нос Гарри. Никогда теперь он не сможет без содрогания смотреть на этот кактус.       — Ты только никому не рассказывай, — умоляюще посмотрел на него Невилл.       — Не вопрос, друг, — подмигнул ему Гарри. — Но меня теперь будут мучать кошмары. Что там было у неё такого, что ты назвал её именем кактус? Б-р-р.       — Там, знаешь, была такая…       — Нет! Лучше не говори! — взмолился Гарри, вытирая холодный пот на лбу. Ещё не хватало знать, что там у Гризельды под одеждой. — Нам и так предстоит совершить подвиг, мой кактусолюбивый друг, хватит с нас испытаний на сегодня.       Он вскочил на метлу и нырнул вниз на разведку. Вблизи всё выглядело не так уж и плохо. Выступ с колокольчиками был вполне себе приличного размера для полноватого Невилла и горшка, если они сольются в тесных объятиях. Гарри рассудил, что Невилл тискал только цветочные горшки, так что ему должно было понравиться.       Он сначала транспортировал на козырёк горшок с землёй, потом Невилла, которого пришлось обвязать за пояс верёвкой, крепившейся к вбитому в землю наверху колышку. Иначе он наотрез отказался спускаться.       — Давай, маньяк-садовод. Делай своё чёрное дело, — Гарри парил перед выступом на метле, пока позеленевший Невилл специальной лопаточкой выкапывал цветы.       Они были довольно уродливы — грязно-жёлтого цвета, с бутонами, похожими на пролапс прямой кишки. Цветочки испугались и издавали тоненький визг вместо пения. На этом фоне Невилл действительно выглядел серийным убийцей.       — Гарри, клянусь своим кактусом, ты за это должен назвать своих детей в мою честь, — обливаясь потом, проскулил друг. Страх высоты, однако, совершенно не мешал ему ловко орудовать лопаткой.       — А если будет девочка, то как мне её называть? Невиллина или Лонгботтомия? Второе, кстати, звучит как сексуальное расстройство. Тебе не жалко мою крошку Лонги? — Гарри внимательно следил за движениями друга, опасаясь, что тот попросту свалится, и верёвка лопнет, не выдержав его грациозной фигуры, слеплённой из четырёх балерин и одного взрывопотамма.       — Гарри, имей совесть! — спокойный обычно друг был в такой панике, что даже голос повысил. — Я тут умру! Назови дочку хотя бы Лонгботтолия! Все будут думать, что это что-то древнегреческое.       — Ну хорошо. Ради тебя я назову её Гризельда! Терпеть не могу Древнюю Грецию! — захохотал Гарри, подлетая к нему ближе, чтобы подхватить, если что.       Друг рассмеялся и перестал трястись от страха. Всё же Гарри действовал на людей положительно, кто бы что ни говорил.       — Всё, принимай красавцев! — завопил Невилл, присыпав землёй последний жалобно орущий цветочек. Их действительно стало жалко на несколько секунд. Увидеть перед собой Невилла с лопаткой — то ещё испытание.       Вдвоём они аккуратно пристроили горшок к креплениям, и Гарри поднял вверх древко метлы.       Только он не подумал, что горшок качнётся на креплениях в сторону, обратную направлению верхушки метлы, и долбанёт короля ботаники по его королевской морде со всего маху.       — А-а-а! — заорал Невилл и зажал руками громко хрустнувший нос.       — А-а-а! — заорал Гарри, наблюдая, как Невилл теряет равновесие и падает с козырька вниз.       — А-а-а! — заголосили цветочки, когда Гарри метнулся вниз, пытаясь поймать Невилла.       — Идиоты! — заорал кто-то сверху.       Гарри не успел ничего понять. Он направил древко метлы вниз, к Невиллу, горшок в креплениях опасно закачался, из него посыпалась земля. Друг повис на своей верёвке, жалобно стеная, но горшок сорвался вниз, и Гарри застонал от отчаяния.       — Лови цветы! — крикнул он непонятно кому и рванул к ним, здраво рассудив, что Невилл повисит немножко и не обмочится за это время.       Горшок с отчаянно орущими колокольчиками вдруг завис в воздухе и устремился вверх. Гарри задрал голову, но никого не увидел из-за бьющего в глаза солнца.       — Гарри! Я тебя убью! Спасай меня, летун ты недоделанный! — закричал притормозившему в воздухе Поттеру Невилл, повисший, как паук на паутине. Очень жирный паук, которому паутина передавила брюшко.       Гарри с кряхтением затащил друга на свою метлу и перерезал верёвку. Невилл вцепился в его бока, как будто от них зависела дальнейшая судьба его кактуса, и мелко трясся, стуча зубами. Поттер стиснул зубы и направил метлу, сильно кренящуюся в сторону из-за большого веса, вверх.       — Ненавижу твои авантюры! — выдохнул с облегчением Невилл, падая на траву берега и целуя её.       — Я сам их ненавижу! — простонал Гарри, падая с метлы на землю. Не то чтобы он сильно испугался, в квиддиче и не такое случалось. Но вот цветы, которые чуть не улетели в озеро… — Цветы! Где цветочки для моего единорожки?! — заорал он, подскакивая, как ужаленный в мягкое место.       — Вот твои цветы, — раздался знакомый голос.       Гарри крепко зажмурился, помотал головой и только потом развернулся. Перед ним стоял Том Риддл собственной персоной и держал в руках горшок с орущими благим матом цветами.       — О нет! — застонал он громко, мечтая провалиться под землю.       — Ха! — крикнул Невилл, без зазрения совести тыкая в них пальцем. — Отлились кошке мышкины слёзки! Никакого тебе сюрприза, Риддл! Я чуть не помер ради этих цветочков, изволь теперь и ты попотеть, Гарри! — и этот придурочный резво вскочил на пухленькие ножки, бодренько порысив к замку.       — Насыплю тебе в постель лобковых вшей, предатель! И нассу в горшок с Гризельдой! — крикнул ему вслед Поттер, желая оттянуть момент объяснения с Томом. Он сам, да и Невилл, наговорили слишком много.       — Что это значит, Гарри? — спокойно спросил Том, глядя на него с каким-то нездоровым блеском в глазах. Гарри списал этот блеск на солнце. Ведь глупо бы было надеяться на какие-то чувства от Тома, правда? Он же непробиваемый, бесчувственный и такой… Такой…       — Я хотел тебя обрадовать, — сдался Гарри без боя, низко опустив голову, чтобы не видеть презрения в тёмно-синих глазах. — Я не хотел ждать целую неделю до нашей встречи и решил, что редкий ингредиент для зелий будет отличным поводом, чтобы встретиться. Я хотел сделать вид, что случайно нашёл эти цветы и принёс бы их тебе. Вот. Можешь теперь издеваться надо мной.       Какое-то время стояла тишина. Гарри пялился в землю, приметив милого жучка в траве, и не понимал, как у него только мозгов хватило подвергнуть жизнь друга опасности, заставить висеть на верёвке, испортить редкие цветы — и всё ради того, чтобы произвести впечатление на волшебника, который ведёт себя так, будто ничто в этом мире его не волнует, который его избегает по каким-то своим заскокам.       Хотя, если быть с собой совсем-совсем честным… После того разговора про разрушения чар он был готов на что угодно. Том вскружил ему голову так, как не удавалось ни одной из кучи кокеток, с которыми Гарри так любил заигрывать раньше. Он поселился в его голове, вытеснив всех остальных, он стал приходить к нему во снах, он заставил его взглянуть на своё поведение с другой стороны.       — Значит, Лонгботтом меня называл твоей пассией вчера? — Гарри с надеждой вскинул голову, услышав, как дрожит голос Тома. Не злобно, а смущённо, будто он поверить не может в то, что говорит. Вот только откуда он мог знать, как назвал его Невилл… Он совершенно точно не мог стоять рядом с нишей, они бы услышали.       — Насколько у тебя хороший слух? — прищурился Поттер, поднимаясь с земли. Наплевав на всё, он приблизился к Тому, так и стоящему с горшком в руках. На его бледных щеках полыхали все оттенки Гриффиндора, пальцы до судорог сжимали глиняные бока.       Гарри припомнил, как Том говорил о создании зелья, дающего волшебникам улучшенные органы чувств, как у животных. И как Том услышал из другого конца класса, о чём они говорили с Парвати на зельях. Неужели он…       — Ты что, с ума сошёл?! — заорал он, не помня себя от злости. — Ты что, принимал свои экспериментальные зелья? Мать моя ведьма, скажи, что ты этого не делал!       Липкий противный страх прополз по позвоночнику вверх. Гарри крепко стиснул зубы, пытаясь успокоиться. Он прекрасно знал, чем чревато принятие экспериментальных зелий. Его мама однажды чуть не погибла от побочных эффектов своего нового отвара. Никто ничего не замечал до тех пор, пока она не упала лицом в тарелку на рождественской вечеринке. В тот раз всё обошлось, но у Гарри навсегда отложилось в памяти, как плакал отец, занося её в камин на руках.       — Делал. Я улучшил свой слух с помощью зелья. Но это было в том году, и никаких побочных… — начал было Том, но Гарри его оборвал.       — Ты мог умереть! Ты же читал книги мамы, ты что, не знаешь…?!       — Я читал. Но мне нет дела до побочных эффектов. Умру — значит, умру, никто горевать не станет, — прошептал еле слышно Том, низко опустив голову. Лёгкий ветерок трепал его тёмные волосы, на этот раз не уложенные с помощью геля, и Гарри заметил, что они на самом деле вьются. Он был будто вырезанной из другой картины деталью, в своей чёрной, застёгнутой наглухо мантии посреди яркой зелени травы и солнечного света.       У Поттера в животе всё перевернулось несколько раз. Он медленно подошёл к своей единорожке и ласково провёл грубой смуглой рукой по его мягким волосам.       — Глупый ты. Я буду горевать, — смущённо пробормотал он.       Злость и паника улеглись, осталась только нежность и желание защитить Тома.       — Почему? — с недоумением посмотрел на него тот. Он не пытался отстраниться от руки Гарри и прикрыл глаза, словно наслаждался прикосновением. Гарри показалось, что его никто никогда не гладил по голове до этого. — Почему ты будешь горевать? Почему ты называешь меня единорожкой? Почему ты следил за мной? И зачем ты полез за этими цветами?       — Нравишься ты мне, идиот! — воскликнул Гарри. — За тобой что, никто раньше не пытался ухаживать?       Том отрицательно качнул головой и прижал к себе горшок с цветами, будто пытался отгородиться от Гарри и его чувств. Но от чувств Гарри Поттера ещё никто не сумел скрыться.       — Ну вот. Я за тобой ухаживаю. Ты не против? — он спросил только из вежливости. Ухаживать за Томом он собирался, даже если тот сбежит от него в глухие леса Албании и спрячется в клане вампиров.       — Так почему я единорожка? — начисто проигнорировал его вопрос Том, и Гарри решил, что молчание — знак согласия. Сам напросился.       — Эм… — замялся он. Не говорить же Тому, что Гарри шлялся по лесам с Хагридом и пытался приручить Тома, как маленького единорога, которого встретил однажды. — Это ласковое прозвище. Что такого? — густо покраснел он. — Мама зовёт меня совёночек. Все дают друг другу ласковые прозвища.       — Не все. Меня мама зовёт просто «сын». А отец «Эй, ты», — Том беспокойно переминался с ноги на ногу и, кажется, хотел оказаться где угодно, только не здесь.       — Это неправильно! — возмутился Гарри. — Ты заслуживаешь тысячу ласковых прозвищ! Ты такой замечательный, ты не знаешь, какой ты! Ты особенный!       — Так ты правда… Я правда тебе нравлюсь? — всё недоумение мира отразилось в синих прекрасных глазах.       Ну как можно быть таким красивым, умным, восхитительным, и совершенно не знать об этом?       — Поставь свой горшок на землю, — хрипло приказал ему Гарри.       — Что? — моргнул тот растерянно.       — Отпусти этот драклов горшок!       Риддл перевёл взгляд на всё ещё вопящие колокольчики и аккуратно опустил их на землю.       Гарри победно вскрикнул и шагнул к нему вплотную, положив свою руку на мягкую, шелковистую щёку.       — Ты правда мне нравишься, — прошептал он в розовые губы и нерешительно прикоснулся к ним своими обветренными губами.       Том замер, но Гарри это не смутило. Он осторожно, медленно провёл языком по нижней губе Тома и еле сдержал себя от того, чтобы не накинуться на него, как голодный оборотень. Мерлин, это было восхитительно! Не то чтобы у него были какие-то особенные губы, нет. Самые обычные, но, Мерлин, какие же желанные! У него мигом закружилась голова, пульс застучал где-то в висках, в паху вспыхнул пожар. Руками он слабо сжал плечи Тома, заклиная себя не делать глупостей. Том ещё не готов. Он может отреагировать неправильно на страсть Гарри.       Но будь он проклят, если однажды не доберётся до голого тела Риддла и не сделает так, чтобы Том кричал от удовольствия.       Горячка страсти чуть не лишила его рассудка. Гарри отстранился от Тома, тяжело дыша, и вопросительно заглянул в его глаза. Он понимал, что Том, скорее всего, даже целоваться не умеет, но всё равно испытывал огромное сожаление, что тот не приоткрыл рот хотя бы чуть-чуть.       Том выглядел как кошка, которой наступили на хвост. Он весь как-то вздыбился, раскраснелся и разве что не шипел.       — Мне… У меня дела, мне надо идти, — пробормотал он сквозь судорожные вздохи.       — Не ври, — Гарри настойчиво схватил его за руку и обхватил пальцами подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Тебе не понравилось?       — Понравилось, — выдохнул тот.       — Тогда что тебя волнует?       — Я просто никогда не… Я не думал об этом. Я никогда не хотел ничего такого…       Он ни с кем ещё не целовался, Гарри был прав. Он с трудом заставил себя оставаться на месте и не наброситься на Тома. Ну что за чудо? Совершеннолетний волшебник-девственник! Мерлин, сам Гарри потерял девственность в тринадцать!       — Ничего, это даже хорошо. Хочешь, я научу тебя? — мягко спросил он взволнованного парня, мысленно крича от счастья. Уж он-то научит! О, Мерлин, так научит, что Том никогда не посмеет даже подумать о ком-то другом.       — Я хочу, — решительно кивнул головой Том.       Когда решение было принято, а все неизвестные моменты утрясены, он перестал волноваться и теперь выглядел как обычно — невозмутимым и спокойным, как скала.       Гарри начинал понимать, как работает его логика. Том чётко следовал одному ему известному распорядку в жизни, и всё новое ему не нравилось, потому что он просто не знал, как на это реагировать. Поттер правильно сделал, что сначала дал ему привыкнуть к себе, а не начал домогаться сразу, как делал это обычно. Теперь ему предстоит нелёгкий путь к завоеванию сердца Риддла, и это может оказаться даже сложнее, чем получить доступ к телу.       Но когда это Гарри Поттер, капитан сборной Гриффиндора по квиддичу, сдавался в самом начале?       — Хорошо. Тогда как насчёт сходить со мной на свидание в субботу?       Терпение, Гарри нужно терпение. Огромная бездна терпения.       — Я занят в выходные. У меня в расписании вообще нет свободного места, — спустил его с небес на землю Риддл.       — Эй, а как же мои два законных часа? — возмутился Поттер.       — Но мы же занимаемся чарами. Ты сам сказал, что тебе нужны чары.       — Том! — рассмеялся Гарри. — Да не нужны мне никакие чары. Я наврал, чтобы побыть с тобой наедине!       Вот теперь Том посмотрел на него, как раньше. Будто Гарри — самый последний идиот в этой вселенной.       — Ты платил полтора галеона за занятие. Полтора. Волшебная палочка стоит семь. А ты платил полтора раз в неделю.       — Ну, что я могу сказать, — беззаботно пожал Гарри плечами. — Я не останавливаюсь из-за пустяков вроде денег.       — Я заставил тебя порезать целую бочку печени. И перебрать гнилые глаза тритона.       — Зато у тебя нос красивый и волосы вьются.       — Я даже не знаю, что сказать, — прикрыл глаза Риддл.       — Ты можешь сказать: «Да, Гарри, я пойду с тобой на свидание».       — Нет. Никаких свиданий. Я не стану тратить время на эту чушь с романтикой. Ты придёшь в субботу в десять и поможешь мне с нарезкой, — Том даже не спрашивал, он утверждал. Будто то, что Гарри признался ему в своей симпатии, кардинально изменило всё между ними.       Он провёл рукой по волосам, откидывая их со лба, и Гарри понял: да, это всё изменило. Потому что он готов был душу продать без торга, лишь бы побыть с ним ещё хоть чуточку. И Том это тоже понял.       Неопределённость осталась в прошлом, теперь он явно знал, что делать. У Гарри по рукам мурашки побежали от его уверенного, острого взгляда. Его единорожка оказалась взрослым единорогом.       Но кто сказал, что взрослого единорога нельзя приручить?       — Как скажешь, — хрипло выдохнул он, переминаясь с ноги на ногу, чтобы облегчить давление ширинки брюк на болезненно напряжённый член.       — Хорошо. Спасибо за цветы, они мне пригодятся, — Том подхватил горшок с земли и бодро зашагал к замку. Даже его походка изменилась — будто с его плеч сняли огромный мешок с камнями.       — Можно я посижу с тобой в библиотеке завтра? — крикнул ему вслед ошарашенный Гарри.       — Можно, — громко ответил тот.       Хорошо хоть, он не обернулся, а то бы увидел, как Гарри отплясывает победный танец озабоченного фестрала.       — И если я не вижу, это не значит, что я не слышу, как ты скачешь, Гарри, — добавил Том, но в его голосе чувствовалась улыбка.       Гарри засмеялся и повалился на траву. В глаза бил солнечный свет, вокруг жужжали насекомые, от земли шёл жар и запах травы. Он был самым счастливым придурком на свете. Сквозь туманную розовую дымку, затянувшую сознание, вдруг пробился вопрос: а что Том делал тут в полдень в выходной день, если думал, что Гарри собирается добыть цветы какой-то своей пассии?

***

      Окрылённый, Гарри успел переделать за день кучу дел. Он успешно провёл тренировку, сделал всю домашку и написал письма всей семье. Друзья смотрели на него с опаской и помалкивали, Невилл вообще куда-то сбежал на весь день, прихватив с собой Гризельду. Опасался, гадёныш, что Гарри исполнит своё обещание.       Ближе к отбою Симус и Дин сбежали подглядывать за девчонками в ванной старост, а Рон уселся на кровать к Гарри, отобрав у него свеженький журнал «Квиддич сегодня».       — Давай, друг. Колись. Я всё выдержу, — с самым своим серьёзным видом начал он.       Серьёзный вид у Рона выражался в том, что он ничего не жуёт, супит брови так, что они сливаются в одну рыжую монобровь, и говорит приглушённо, подражая ведущему радио «Леденящие душу истории из склепа».       — Ладно, Рон. Только не падай в обморок, — Гарри сел на кровати поудобнее, поджав под себя ноги, наклонился ближе к другу и понизил голос до доверительного шёпота.       Рон весь подобрался.       — Дело в том, — драматично вздохнул Гарри, — что это был я. Это я сожрал то печенье, что ты замылил ото всех под раковиной в ванной.       — Гарри! — Рон долбанул ржущего Поттера в плечо кулаком. — Ну я же серьёзно!       — Так и я серьёзнее некуда, Рон! Я был голоден и знал, что ты где-то держишь заначку!       — Гарри, придурок, я сейчас тебя побью. Говори, что там у тебя с Риддлом! И, кстати, я не замылил печенье! Просто вы вечно пытаетесь сожрать мою еду мне назло, это неприлично, знаешь ли!       — Мы спасаем тебя от ожирения, Рон! Ты знаешь, что каждый пятый маг страдает ожирением? — у Гарри ещё теплилась надежда отвлечь Рона от Тома.       — Но я не… Ах ты хитрожопина хитрожопая! Ты меня не запутаешь! Что у тебя с Риддлом? — Рон не повёлся на провокацию.       — А что у тебя с Грейнджер? — зашёл Гарри с козырей.       — Что? О чём ты? У меня с ней ничего! — Уизли густо покраснел и мигом сдулся.       Гарри прекрасно знал, куда давить. Он от девчонок столько сплетен слышал каждый день, что любовь его друга к Гермионе не могла остаться в тайне. И он прекрасно понимал теперь, почему Рон молчал и ничего о ней не говорил.       — Если не хочешь ничего о ней говорить, то и меня о нём не спрашивай! — припечатал Поттер.       Когда он только узнал о Роне и Гермионе, ему было очень обидно, что друг всё от него скрыл. Но теперь он понимал, что раньше вёл себя очень некрасиво по отношению к своим девушкам и девушкам своих друзей. Рон просто не хотел, чтобы Гарри опошлил и высмеял все его чувства.       — Так ты знаешь, да, — опустил рыжеволосую голову тот, не двигаясь с места.       — Конечно, знаю. И я не буду тебя высмеивать. И пошлить про неё не буду. Я понимаю, почему ты всё скрывал. Сейчас, после того, как узнал Тома. Так что… Давай просто… Не будем об этом. Ладно? — Гарри протянул ему руку, и Рон после секундного колебания её крепко пожал.       — Хорошо. Я рад, что ты… Ну, ты понял. Ты повзрослел. Я не хочу, чтобы её обсуждали всей комнатой озабоченные парни. Она не такая. Она… Особенная, — Рон совсем слился с красным пологом кровати, и Гарри так же смущённо ему улыбнулся, подбадривая.       — Да, я понимаю. Он тоже. Тоже особенный. Только давай договоримся, остальным — ни слова.       — Мерлин упаси! — вскинул ладони вверх Уизли. — Вчера Симус весь вечер обсуждал, как бы завалил Колина. А Дин выбирал съедобные трусы для свидания с Мартой. Это отвратительно, не хочу, чтобы они марали своими словечками мои отношения.       — А у Невилла нездоровые отношения с Гризельдой, ему вообще вредно знать про здоровые отношения.       — Дружище, рад, что поговорили!       — Я тоже.

***

      Вот и пригодились Гарри выписанные из порно-романов подкаты. Библиотека, маленький столик на двоих, гора из книг, закрывающая их от остальных — самое подходящее место для соблазнения. И пусть бросит в Гарри камень тот, кто ни разу не пытался совратить кого-нибудь в библиотеке.       Вслух такого Гарри, конечно, никогда не скажет, иначе его похоронят под грудой камней. Но его воображаемые друзья его поддержали, и этого было достаточно для того, чтобы Гарри напялил самые обтягивающие шмотки, вылил на себя полведра туалетной воды, побрил даже те места, которые брить никогда не следует, особенно тупой бритвой, и съел целый килограмм мятных конфет.       Он так не волновался ни перед одним свиданием в своей жизни. Кроме конфет даже съесть за день ничего не смог. На занятиях днём получил кучу штрафных баллов, потому что не смог связать слова в целое предложение даже на вопрос: «Мистер Поттер, где ваш учебник?»       К вечеру он был совсем не в себе и бежал в библиотеку, задорно звеня мелочью в карманах, распространяя вокруг себя убийственный ареол мяты и духов, убивающий всё живое вокруг в радиусе пяти метров. Ученики испуганно шарахались от него, привидения выли и улетали в стены, и даже Пивз предпочёл свернуть в другой коридор, когда узрел бегущего как озабоченный гиппопотам Поттера с выпученными глазами.       Том сидел на своём обычном месте, скрытый от глаз любопытных учеников внушительной стопкой фолиантов. Гарри в последний раз незаметно понюхал подмышки, стёр пот со лба и уселся рядом с ним на лавку, намеренно толкая Риддла своим бедром.       — Привет! Читаешь? Я вот тоже хотел почитать. Эти самые… Основы трансмутации органических вэ…. Э-э-э… Ну да, этих самых вот этих, ага! — жизнерадостно, как ему показалось, выдавил он, мигом впадая в панику от зубодробильных названий томовых книжек. Мерлин, Гарри по сравнению с ним тупой флобберчервь, чудом доживший до восемнадцати лет.       — Здравствуй, Гарри. Ты разбираешься в сложных превращениях? — Том как ни в чём не бывало уставился на него ясным взором, ничем не выдавая презрения к поттеровской тупости. То ли актёр из него был хороший, то ли Гарри умел играть разумное существо особенно натуралистично.       Поттер, в принципе, забыл все слова, когда увидел его губы. На этот раз они были слегка розоватые, мягкие даже на вид, как будто Том их постоянно смазывал увлажняющим бальзамом. И не спрашивайте, почему Гарри в этом разбирался! Два слова: Невилл, кактус. Остальные вопросы должны отпасть сами собой.       — Разбираюсь? — глупо моргнул он, пялясь на губы Тома. Его симпатия достигла в этот миг невиданных высот. Он буквально чувствовал, как весь мозг мигрирует из черепа ниже, сочувственно махая ручками оставшимся в пустой черепной коробке двум извилинам. — Да, разбираюсь. Это же самые сложные трансмитации, которые вызывают сложности!       Гарри понял, что сморозил глупость, но Том… Он засмеялся. Тихим, грудным смехом, абсолютно прекрасным в своей искренности и редкости в природе. Поттер чуть не заскулил от нахлынувшей на него волны счастья и нежности.       — Ты ничего в этом не понимаешь, — снисходительно, но в то же время радостно заметил Риддл, пододвигая к Гарри свой учебник. — Смотри, это просто. Трансмутации — это…       — Угу! — прервал его Гарри и просто упал на лицо Тома своими губами. Что?! Что ему было делать, когда Том сидел рядом, такой красивый, вкусно пахнущий, такой умный?!       — Мхм, — попробовал было возмутиться тот, но Гарри запустил руку в его волосы и легонько потянул на себя.       — Я сейчас умру, если ты не ответишь мне! — прошептал он в губы Тома, которые не хотели размыкаться перед его напором.       — Мы в библиоте… — начал было Том, но Гарри ловко просунул язык в его рот, дурея от его вкуса и запаха.       И он ответил! Нерешительно, осторожно, но Том прикоснулся своим языком к языку Гарри, будто пугливая зверушка, осваивающая новую территорию. У Поттера чуть крышу не сорвало. Чтобы сдержаться, ему пришлось представить Гризельду Марчбенкс в купальнике рядом с Невиллом в семейных трусах.       Он аккуратно обвёл язык Тома своим, слегка прикусил его нижнюю губу и оторвался от него, мысленно вопя от нестерпимого желания продолжить.       — Прости, — совсем неискренне извинился он, мутными глазами скользя по бледному безупречному лицу своего единорожки. — Я не могу удержаться, когда вижу тебя. Ты знаешь, какой ты?       — Какой? — Том приоткрыл влажные, блестящие от слюны губы, его глубокие синие глаза подёрнулись дымкой бессмысленности. Гарри ещё никогда не видел ничего столь прекрасного в этом мире.       — Ты потрясающий! Такой красивый, такой умный, такой се…       — Молодые люди! Вы что себе позволяете?! — их волшебный момент наглым образом прервала библиотекарша.       — Не-е-ет! Мадам Пинс! Что вы натворили?! — застонал Гарри, когда Том мигом отодвинулся от него.       — Простите, мадам, этого больше не повторится! — очаровательно покраснев, пробормотал смущённый Риддл.       — Мистер Риддл, я не сержусь на вас. А вот вы, Поттер, потеряете доступ к библиотеке, если продолжите в том же духе! — угрожающе гаркнула старая перечница и отошла к своему посту.       Том скрыл пылающие щёки за книгой и сделал вид, что увлечённо читает, но Гарри не обманешь.       — Том, у тебя книга вверх ногами, — улыбнулся он, отбирая фолиант. Том кинул на него быстрый взгляд из-под ресниц и поблагодарил. Поттер понял, что он снова не знает, что нужно делать и как реагировать на всю эту ситуацию.       — Я, пожалуй, займусь эссе для Снейпа, чтобы не отвлекать тебя от работы, — с огромным трудом пересилил себя Гарри. Вместо того, чтобы кидаться на Тома, он должен всё делать медленно и аккуратно, издалека. Чтобы Том не чувствовал себя растерянным.       Тот с заметным облегчением кивнул ему и уткнулся взглядом в книгу, устроив её на столе перед собой. Он не знал, куда пристроить руки, потому уронил их на колени, а после, осознав всё неудобство, положил их на стол ладонями вниз параллельно друг другу. Гарри отошёл к полке с книгами и только тогда позволил себе перевести дух. Он похлопал себя по щекам, пытаясь избавиться от туманной дымки перед глазами. Они же в библиотеке, чёрт подери! Что с ним такое? Он действительно напоминал себе сейчас похотливое животное. Очень тупое и очень похотливое животное. Он даже начал представлять, какое животное было в природе самым похотливым. Оно бы и стало его анимагической формой. Хотя все животные похотливы, когда приходит время, так что он мог бы быть любым. Похотливый бурундук, например, или бобёр. Или кролик! Хотя похотливый кролик точно бы проиграл похотливой панде, они же такие милые.       Вот у его папы анимагическая форма была олень, и мама часто намекала, что это неспроста. И Гарри предпочитал думать, что дело в папиной тупости, а не в огромных ветвистых рогах. Ему вдруг пришло в голову, что папенька действительно был весьма скуден умом на фоне блистательной зельеварши-жены. Совсем как они с Томом. Из них бы вышла отличная семья. Гарри бы был добытчиком и обеспечивал Тому все эти его эксперименты и исследования и…       — О, Мерлин, — тихонько заскулил он себе в руку, — перестань думать о вашей свадьбе, ты жалок, Гарри Поттер.       Но было поздно. Он уже успел придумать имена их с Томом детей.       Быстро выхватив с полки первый попавшийся томик по защите от тёмных сил, Гарри вернулся на место, прокручивая в голове образ похотливой панды, падающей с ветки. Это не помогло ему. Он всё равно уселся к Тому слишком близко, прикасаясь своим бедром к его бедру. Он — похотливая пиявка. Это и есть его анимагическая форма.       Том не попытался отодвинуться, и у Гарри резко подскочил пульс, если такое только возможно. Ему казалось, сердце и до этого момента может вот-вот пробить грудную клетку и ускакать в закат вслед за мозгом. Он крепко сжал кулаки и уставился в книгу на столе, не видя ни строчки. Внезапно он ощутил холодное прикосновение к своей руке и опустил взгляд. Том положил свою руку на его, сжатую в кулак, и успокаивающе поглаживал кожу большим пальцем.       — Ты снова забыл, что у меня чуткий слух, — слегка улыбаясь, прошептал он. В его синих глазах тлел лукавый огонёк. Он больше не выглядел растерянным: волнение Гарри полностью примирило его с реальностью и вернуло спокойствие.       Поттер покраснел, жалея, что вообще родился на свет. Он же про свадьбу что-то бормотал! Наверняка Том слышал! И его бешеный стук сердца тоже. Вот же сволочь какая ушастая. Гарри не желал испытывать неловкость в одиночестве. Он дождался, пока Том уберёт свою руку с его, и нагло погладил его колено под столом.       — Вот тебе, за подслушивание, — склонившись к самому уху слизеринца, прошептал он. Это был уже какой-то новый уровень смущения, волнения и всепоглощающей неловкой страстности. От такого коктейля его должно было разорвать на тысячу маленьких похотливых Гаррипанд.       Том резко втянул воздух сквозь зубы и уставился в книгу, делая вид, что ничего не происходит. Наверняка за ними из своего орлиного гнезда наблюдала Мадам Пинс, и Гарри решил воспользоваться этим. Он тоже уставился в книгу, продолжая поглаживать колено Тома под столом.       Тот не желал уступать ему в их игре. Он накрыл руку Гарри на своём колене и передвинул её немного вверх к внутренней части бедра. У Гарри пульс застучал где-то в ушах, и он чуть не пропустил тихий смешок с его стороны.       Вот же гад! Чертовски милый, сексуальный, но гад. Кажется, он чувствовал себя уверенней, когда вокруг него кто-то волновался, смущался или боялся. Вот почему он сам всегда смущался — его пугала уверенность Гарри. Он не привык к тому, что кто-то может так нагло вторгаться в его личное пространство без агрессии, не знал, как реагировать на ласку, так настойчиво ему предлагаемую. Сейчас, немного освоившись, он начал проявлять совсем другую сторону своей личности.       И эта личность вызвала у Гарри благоговейный трепет во всём теле. С трудом проталкивая воздух в лёгкие, он сжал руку на бедре Тома, чувствуя тепло его тела через тонкую ткань брюк. В ответ до него донеслось только сдавленное шипение.       — И что это ты делаешь? — хрипло поинтересовался Поттер.       — Ставлю на тебе эксперименты, — так же хрипло ответил Риддл.       На такие эксперименты он был согласен хоть до конца жизни. Это было эротичнее и интимнее всего, что было у него раньше. А ведь он однажды участвовал в групповушке сразу с тремя барышнями! Но это теперь казалось чем-то незначительным и скучным. Тёплая плоть под рукой, тихое, тяжёлое дыхание рядом, запах шампуня от мягких волос — всё это погружало его в нирвану. Он медленно поглаживал Тома, внимательно смотря в книгу, и прислушивался к каждому самому тихому его вздоху. Гарри казалось, что его вот-вот настигнет сердечный приступ: настолько сильно он волновался.       — Ты упал в котёл с зельем от кашля? — внезапно спросил Том. — От тебя несёт мятой и ещё чем-то странным. Вроде той ужасной туалетной воды «юный волшебник».       И момент был разрушен. Гарри убрал свою руку и уставился на Тома осуждающе.       — Ты не мог промолчать, да? — обиженно спросил он.       — Мне показалось, у тебя сердце сейчас взорвётся. Я решил тебя успокоить, — пожал плечами в ответ тот, слегка самодовольно ухмыляясь.       Гарри рассмеялся. Нервное напряжение улетучилось, и он влюблённо рассматривал Тома, находя его неотразимым. Он не единорожка, определённо. Просто странный, самый необычный и красивый единорог в мире.       — Чем тебе не угодил «юный волшебник»? По-моему, пахнет замечательно! — обиженно надул губы Поттер. Притворно, конечно. Как он мог обижаться на Тома всерьёз, когда в штанах всё ещё было так тесно.       — Пахнет ужасно, если ты, конечно, не испытываешь любви к горным троллям и жжёным трусам. Мне нравилось, когда ты ничем не обливался. И не ел столько мятных конфет. А ещё у тебя в штанах мелочь громко звенит, меня это отвлекает, — выдал Том с очаровательной улыбочкой.       Гарри хрюкнул от смеха и хлопнул себя ладонью по лбу. Из уст Тома про «жжёные трусы» было очень смешно слышать. Как и про мелочь. В штанах у него определённо звенело, и это трудно было назвать мелочью даже с расстояния в пять футов. Чёрт, его гениальный подкат теперь не казался таким уж гениальным. Мелочь! Чуть сам себя не унизил, идиот. Но ничего, у него в запасе всё ещё была фраза про волшебную палочку. Правда, теперь ему казалось, что сравнивать чей-то член с тонкой палкой было не самой лучшей идеей.       — Погоди-ка! — внезапно дошло до него. — А ты случаем обоняние себе не улучшал? Как-то подозрительно точно ты определил, чем я пахну!       — Ты сегодня такой догадливый. Определённо, я влияю на тебя положительно, — выдал Том, весело сверкая глазами.       Гарри только покачал головой. Его очень сильно волновала привычка Тома пить свои экспериментальные зелья. Возможно, он наябедничает маме, и та сможет вправить Тому мозги, когда Гарри затащит его на каникулы к себе домой. Раз Том уважал Лили Поттер, то должен был её послушать.       — О, кстати! — вспомнил Гарри об одной важной вещи. — Мы теперь встречаемся. Я забыл тебе сказать. И даже не спорь.       — И что это значит? — спокойно спросил тот, не переставая улыбаться. Румянец ему очень шёл.       — Это значит, что мы будем целоваться, а ещё я буду торчать в твоей лаборатории сутками, и ты меня не сможешь оттуда выгнать. И я, скорее всего, проберусь в твою комнату ночью.       — В мою комнату? Я так не думаю.       — Посмотрим, — самонадеянно заявил Гарри.       — Посмотрим, — загадочно ответил Том и, оглянувшись украдкой на мадам Пинс, мимолётно поцеловал Гарри в уголок губ.       Поттер понял, что его предложение встречаться принято, и крепко зажмурился, стискивая кулаки, чтобы не заорать от счастья. Том его поцеловал! Сам! Они теперь встречаются!       — Кстати, а что ты делал вчера на берегу? — чтобы хоть как-то отвлечься, спросил Гарри. Ему хотелось петь и прыгать по библиотеке.       — Пришёл проследить, что ты не сломаешь себе шею. Я видел эти цветы раньше, но не мог до них добраться. Я плохо лажу с метлой. Ты, конечно, хорош в полётах, но утяжелитель в виде Лонгботтома мог тебе навредить. И я не ошибся.       — Ты обо мне волновался? — в груди всё сжалось от радости. Он нравился Тому, по-настоящему нравился!       Том посмотрел на него своим фирменным взглядом, как будто видел перед собой говорящую табуретку.       — Я тебе нравлюсь? — ещё шире улыбнулся Гарри, хотя казалось, что растянуть губы ещё больше уже невозможно.       — А в твоём мире существуют какие-то другие причины для поцелуев? — наконец выдал Риддл.       — Ес! — шёпотом воскликнул Гарри, вскидывая кулак вверх. Том признал, что Гарри ему нравился. Он не стал говорить, что для поцелуев существует тысяча причин, никак не связанная с симпатией.       — Веди себя тише. Мы в библиотеке, — ещё раз напомнил Том, аккуратно обхватив ладонью кулак Гарри, чтобы опустить его вниз.       — Не могу. Я сейчас взорвусь от радости, — пьяно улыбнулся Гарри, пожирая его лицо глазами. Выглядел он, должно быть, как обдолбанный антисоциальный элемент с Лютного переулка, потому что Том покачал головой с мягкой улыбкой и захлопнул его книгу по защите.       — Тебе пора идти. Иначе никто из нас не сделает домашнее задание сегодня.       — Нет, я буду сидеть тихо, не выгоняй меня, — заканючил Гарри.       — Ты слишком громко дышишь. И от твоих духов у меня уже глаза слезятся. Так что иди и смой с себя эту бурду, — твёрдо сказал Риддл, демонстративно зажав нос пальцами.       Гарри вспомнил о его приступах удушья и решил, что это действительно хорошая идея. Травить Тома в самом начале их отношений не хотелось.       — Ладно. Но если я смою с себя духи, то я сяду завтра с тобой на занятиях, — хитренько улыбнулся он.       — И мы оба не услышим ни слова из лекции преподавателя. Ты придёшь ко мне в лабораторию после занятий, на этом всё, — отрезал Том.       Гарри застонал и уронил голову на стол. Том был так жесток! Кажется, Гарри он нравился намного сильнее, чем он сам нравился Тому. А что если Том воспринимает его, как Гарри воспринимал всех своих подружек и парней? Просто как развлечение?       — Гарри. У нас ТРИТОНы в этом году. Ты не должен запускать учёбу. Если хорошо сдашь полугодовые контрольные, я приеду к тебе на Рождество в гости, — Том взял его за руку и очень серьёзно посмотрел в глаза.       — Правда? Ты обещаешь? — надежда затеплилась в глубине души с новой силой. Ведь если Том заботится о его оценках, это не просто так, верно?       — Обещаю. Я всегда держу своё слово. А теперь иди и дай мне закончить работу. Это очень важное исследование для журнала «Магия и время».       Гарри кивнул и нашёл в себе силы отлипнуть от него. Он сдаст эти чёртовы контрольные на отлично, если Тому это так важно.       — Ладно. Тогда увидимся на ужине, — скорчил скорбную рожицу Гарри.       — О Мерлин, перестань выглядеть таким несчастным, — закатил глаза Том и притянул Гарри ближе к себе за галстук. — Надеюсь, меня не выгонят из-за этого, — и он быстро поцеловал Гарри в губы.       — Ты бунтуешь против деспотии мадам Пинс? Я положительно на тебя влияю, — заявил Гарри, улыбаясь от уха до уха. Том уже дважды проявил инициативу! Возможно, тактика искренне показывать Тому свои чувства и выставлять себя идиотом была намного выгоднее тактики навязываться. Стоило Гарри показать, как он расстроен, и Том сам его поцеловал. Ох, теперь он знал, что нужно делать.       — Иди уже, — улыбнулся Риддл.       И Гарри послушно поплёлся в свою комнату смывать ужасные духи. Так и знал, что от названия «юный волшебник» не стоило ожидать ничего хорошего. Где Симус вообще их откопал? Наверняка нашёл у своего деда на чердаке, а общие деньги на нормальные духи потратил на огневиски! В последнее время он слышал о стариках и чердаках намного больше, чем ему бы хотелось.       А ещё Гарри не терпелось рассказать родителям о Томе. Папа должен дать ему пару дельных советов, ведь как-то же он умудрился завоевать маму! Может, он знает, как прикинуться умнее, чем есть на самом деле? Наверняка он так и делал, пока они свадьбу не сыграли. А потом было уже поздно, родился Гарри, и маме некуда было деваться. Жаль, что Тому нельзя ребёнка заделать, отличный был бы план!       В комнате его поджидала святая троица — Дин, Симус и Невилл. Рона с ними не было, наверняка он волочился за Гермионой, пока друзья были заняты выяснением отношений с Гарри. Гадёныш толстый, никакой от него поддержки не дождёшься.       — Итак, дружище. Слышали, можно тебя поздравить? — начал Дин торжественно.       — С чем? — не понял его Гарри. Он вообще мог думать только об одном, и это никак не было связано с Дином, Симусом и всеми остальными гриффиндорцами.       — Невилл видел, как ты засосал Риддла! Условие выполнено, друг! Я чувствую себя отмщённым за все твои проделки! — победно потряс кулаком Дин.       — Засосал? Теперь и я дементором стал? — скривился Гарри. — Мерлин всемогущий! Ты что, резко деградировал до одиннадцатилетки, Динь-Динь?       — А что такого? Мы всегда так раньше говорили! — ухмыльнулся Симус, складывая губы трубочкой и мерзко причмокивая. — Не выпендривайся. Облизал ты его или нет? Обслюнявил? Тебе потом перепало? Пощупал червячка?       — О Мерлин! Замолчи, умоляю, пока меня не стошнило килограммом мятных конфет тебе в ботинки! — Гарри реально слегка затошнило от его слов. — Я поцеловал Тома, и это всё. Условие я выполнил, так что отстаньте от меня, — Гарри потопал в душ, ему нужно было до ужина успеть смыть с себя вонь «юного волшебника».       — Я же говорил, парни! — воскликнул Невилл. — Он нас разыгрывает! Опять! Он делает вид, что влюбился, а потом будет тыкать в нас пальцами и ржать, что мы повелись!       — Ах ты коварная задница! — восхитился Дин. — Я знал, что что-то не так! Ну не мог же ты на полном серьёзе увлечься им! Признайся, Гарри! Твой прикол на этот раз не прокатит! Да я в любовь к привидению больше верил, чем к этому вампирюге бледномордому!       — Ага, — вяло махнул рукой Поттер. Он даже прислушиваться не стал в тот бред, что они несли.       — Вот видите! — донеслось до него, когда дверь в ванну захлопнулась. — Он делает именно это даже сейчас!       — Нев, ты наш гений! Не дадим ему снова нас надуть!       — Идиоты, — покачал головой Гарри, залезая под душ. Неужели раньше он сам был таким же идиотом? Стоило признаться, что был. На пятом курсе он делал вид, что влюблён в привидение Когтеврана целых полгода. Он обнимал Невилла и плакал ему в плечо по полчаса в день, заставлял всех слушать оды волосам приведения, обсыпался белилами, чтобы самому быть похожим на приведение, попутно засыпая всю комнату. Весёлые были деньки, но у Невилла теперь, кажется, травма. Не стоило Гарри посреди ночи залезать к нему в кровать и читать стихи о своей несчастной любви.       Лишь бы до Тома не дошли все эти истории. Как же стыдно ему теперь было за себя! Том такой умный, такой серьёзный, он не захочет встречаться с ветреным шутником без мозгов. Точнее то, что Гарри без мозгов, ему уже известно. Но все его романы и розыгрыши должны быть похоронены в прошлом.