***
Гарри с трудом дождался окончания занятий. Он закинул сумку с учебниками в комнату, тщательно вымылся, чтобы не оставить на себе даже намёка на мерзкие духи, предупредил свою команду, что тренировка по квиддичу переносится на завтра, и побежал в лабораторию. Ему было нужно знать, что Том не при чём и никого не проклинал. И он твёрдо настроился это выяснить. Том сидел за своим столом и что-то записывал, как всегда. Он поднял взгляд, когда распахнулась дверь, и ослепительно улыбнулся, буквально сбивая Гарри с ног своей красотой. Его белые зубы на фоне бледно-розовых, чуть пухлых губ смотрелись просто убийственно сексуально. Гарри ещё никогда не находил чьи-то зубы сексуальными. Кажется, он вот-вот пробьёт дно бассейна с другими озабоченными придурками. — П-привет, — проблеял Гарри, ногой захлопывая за собой дверь. Он немного вспотел, пока бежал, и очень переживал, что Том это учует и выгонит его. — Привет, — Том поднялся из-за стола и сделал шаг ему навстречу. Его глаза сверкали, как два сапфира. Гарри подумал, что выяснить, кто там кого проклял, нужно прямо сейчас, потому что ещё пара секунд, и он забудет даже собственное имя. — Том, я хотел… — Гарри не заметил, как оказался с ним рядом. Закончить предложение оказалось неожиданно сложно. — Я хотел спросить… — попробовал он ещё раз. — Не волнуйся, — прошептал Том, касаясь рукой его плеча, — я слышу, как колотится твоё сердце. Не надо так нервничать, я не сбегу, — он медленно провёл ладонью вверх по шее Гарри, зарылся в волосы на затылке и пропустил их сквозь пальцы. Его ноздри затрепетали, и Поттер покраснел. — Я, эм. Я немного вспотел, пока бежал. Надеюсь, ты не… — да что с ним такое! Весь его словарный запас упаковал чемоданы и улетел на ковре-самолёте в Египет смотреть пирамиды и жрать баба гануш. — Я чую. Твой естественный запах намного лучше тех духов. Намного, намного лучше, — зрачки Тома расширились, заслонив всю радужку. Он склонил голову и обнюхал Гарри, как вампир свою добычу. — Но я же, я же вспотел, — жалко промямлил Гарри, чувствуя, как вся кровь отливает от мозга вниз. — Да-а-а-а, — хрипло протянул Том и впился в его губы грубым поцелуем. Стало вдруг неважно, поехала у Тома кукуха или нет. Потому что никто никогда не целовал Гарри так, как он. Раньше он не считал поцелуй чем-то важным. Для него это была просто закуска к основному блюду, на которую и внимания-то обращать не стоит, просто проглотил, и всё. Но Том действовал на него как-то так, что хотелось вечность ощущать его твёрдые холодные губы на своих губах. Он действовал уверенно, но опыта ему явно не хватало, и это тоже заводило до чёртиков. Гарри не стал перехватывать инициативу и послушно открыл рот, позволяя делать Тому всё, что ему хочется. Ему даже стало интересно. Обычно он сам напирал на своих партнёров, сам любил всё контролировать, но с Томом хотелось просто… просто быть. Просто чувствовать и не париться, кто тут главный. Тома его покорность завела не на шутку. Он зарычал, крепко обнял Гарри за талию, притиснув к себе, и запустил язык в его рот. Он словно скинул с себя личину отстранённого терпеливого скромника, как змея скидывает кожу. Только что это был сдержанный и милый парень, а в другую секунду его подменили необузданным сексуальным маньяком. У Гарри внутри будто сверхновая взорвалась. Он жалобно застонал, обнимая Тома в ответ, колени подкосились, и он буквально повис в сильных руках Тома. Настойчивый горячий язык исследовал его рот с какой-то звериной страстью, они сталкивались зубами, но совсем не обращали на это внимания, поглощённые яркостью ощущений. Том творил просто невероятные вещи своими руками и языком. Когда Том оторвался от него, Гарри чувствовал себя растаявшим мороженым. Но Риддл не собирался останавливаться. Он провёл носом по шее Гарри и уткнулся куда-то за ухо, шумно втягивая воздух. Когда он принялся вылизывать и прикусывать нежную кожу под челюстью, Гарри не выдержал и всхлипнул, потираясь своей эрекцией о бедро Тома. Он так сильно напоминал зверя сейчас! Мерлин всемогущий, что с ним сделали эти его зелья? Гарри толкался бёдрами вперёд и стонал, как девчонка, ничего не соображая, жадно ловя губами раскалённый воздух, насыщенный запахом чего-то терпкого, невыносимо возбуждающего. Том издал странный утробный звук и вжался пахом в пах Гарри, давая ощутить, насколько ему нравится. Стоило признать, что рог у этого единорога оказался целой дубиной, а не рогом. Для Поттера это было уже слишком. Он задвигал бёдрами в бешеном ритме, слушая вздохи Тома, ощущая его дыхание на своей коже. Всё отошло на второй план, даже болезненное давление ширинки на член — наоборот, эта боль ещё больше подстёгивала возбуждение. Том ещё раз рыкнул и сильно укусил его в основание шеи. Всё тело Гарри прошила острая игла наслаждения, и он кончил, сдавленно вскрикнув, прямо в штаны. Том последний раз толкнулся и тоже замер, намертво сдавливая Поттера руками. — Ого. Ого! — прошептал Гарри, пытаясь отдышаться и не грохнуться на пол. Его ноги превратились в две переваренные макаронины. Это был самый потрясающий оргазм в его жизни, а они даже не раздевались! Гарри всего две минуты хватило, чтобы кончить. — Ого! Кто ты и куда дел Тома? Риддл судорожно пытался вздохнуть, его тело сотрясала дрожь. Он цеплялся за Гарри, как за спасательный круг. — Прости, прости! Я не хотел! Я не могу это контролировать, прости! — бормотал он куда-то в щёку Гарри. — Что? Ты с ума сошёл? За что ты извиняешься? Что ты не можешь контролировать? — растерялся Гарри. Никто ещё не просил у него прощения за потрясающий оргазм. Он провёл ладонью по щеке Тома и заставил его посмотреть себе в глаза. — Это. Я чую твой запах, и меня… Я перестаю соображать. Пока ты заливался своими духами, я ещё как-то мог сдерживаться, но теперь… Когда я чувствую твоё возбуждение, слышу, как стучит сердце… Это какой-то инстинкт. Я пытался разобраться, что это, но пока не смог. Прости, что накинулся, — он очень переживал и стискивал бока Гарри так, будто боялся, что он закричит и убежит от него, как от монстра. — Да чтоб я сдох, — пробормотал Гарри и легко чмокнул пунцовые, зацелованные губы. — Я тебя умоляю, не разбирайся в этом. Пусть всё так и останется. Главное, чтобы на других не кидался. Это же только со мной, да? Скажи, что только со мной! — разволновался он не на шутку. Он не переживёт, если Том станет целовать так кого-то другого. Убьёт обоих нахрен. — Только с тобой. Я даже не знаю, когда это началось. Просто однажды я понял, что меня тянет к тебе со страшной силой. А ты ещё преследовал меня, каждый день я ощущал твой запах повсюду, куда бы ни шёл, и это… Я никогда такого не испытывал прежде, — он спрятал лицо в изгибе шеи Гарри и тихонько дышал, по-видимому, наслаждаясь запахом. Гарри обнял его покрепче и погладил по голове, с удовольствием пропуская мягкие волосы сквозь пальцы. Голова наконец заработала, как ей и положено. Кажется, его приручение единорога было отнюдь не метафорой. У Тома из-за зелий обострились какие-то инстинкты, определённо. Гарри его прикормил выпечкой, дал понять, что с ним рядом безопасно, позаботился о нём, когда ему было плохо, показал свою симпатию, принёс ему свою добычу, если орущие матом цветы можно так назвать. И это сработало! Ему хотелось визжать от счастья и прыгать, разбрасывая вокруг себя цветы и конфеты. Ему даже было не стыдно за преследование. Ну следил он за Томом, подумаешь. Зато в итоге вышло всё очень даже замечательно. — Хорошо, что со мной. Всё будет хорошо, не переживай. Я тебя не брошу. Меня это не пугает, наоборот! — тут в его голову пришла одна занимательная мысль. — Слушай, а это ты проклял Парвати? Том вздрогнул всем телом и попытался отстраниться, но Гарри его не пустил. — Да, — наконец признался он. — Это я. — Это потому, что ты увидел кровь? Тебе не понравилось, что она меня поранила? — Гарри уже не сомневался в своих догадках. Он очень хорошо знал УЗМС. Недаром профессор Хагрид был другом их семьи. — Да. Я ничего не мог с собой поделать. Еле удержался от чего-то более… опасного. Ты сердишься? — Нет. Как я могу на тебя сердиться? — покачал головой Гарри. Том защищал свою пару, только и всего. Гораздо больше его удивляло то, как мастерски он скрывал в себе эту животную суть, прикидываясь холодным, рассудительным гением. Поттер провёл рукой по укусу на шее и чуть не зашипел. Укус получился по-настоящему болезненным, но и это тоже можно было понять. Многие животные кусали своих партнёров, утверждая свои права на них. Чёрт побери, это было так возбуждающе! Том Риддл пометил его! Гарри собирался сфотографировать этот укус и держать фотографию в рамочке где-нибудь под матрасом. — Я не понимаю, что ты во мне нашёл. Ты же популярный. У тебя куча друзей, ты выигрываешь кубок для своего факультета четвёртый год подряд, хорошо учишься, по тебе сохнут все парни и девушки старше двенадцати лет. Так почему? Почему я? — Том шептал прямо в шею, слегка задевая кожу губами. Гарри чувствовал его дыхание и хотел навсегда оставить Тома в своих объятиях. — Как это, почему? Ты же… Ты особенный! Ты не такой, как все. Я не знаю почему. Просто хочу быть с тобой, — горячо ответил Поттер. У него в голове не укладывалось, как Том мог не понимать, какой он потрясающий на самом деле. Это Гарри был его недостоин. Это Гарри по сравнению с ним был тупым, никчёмным существом. Это Гарри должен спрашивать, почему понравился Тому, но никак не наоборот. — Особенный? Странно это слышать, — улыбнулся Том и потёрся носом о щёку Гарри. — Но приятно. Мне всю жизнь говорили, что я ничтожество. Что я не достоин топтать эту землю своими ногами, что я ничего никогда не достигну и умру в одиночестве. А ты говоришь, что я особенный. Это так странно слышать. — Кто посмел тебе такое сказать?! — возмутился Гарри, заглядывая в синие сияющие глаза. — Я набью ему морду, и меня не остановит, даже если это будет девочка! — Мой отец, — хмыкнул Том и заскользил руками вверх по спине Гарри. В его глазах снова начинало разгораться голодное пламя. — Он с самого раннего детства говорил мне, что я бесполезное, никчёмное существо, а мама никогда ему не перечила, потому что боялась. В какой-то момент я в это поверил. — Нет! Ты талантливый, гениальный, красивый, загадочный, и я могу ещё тысячу эпитетов сказать, сути это не изменит! Ты такой один, и ты самый лучший! А твой отец, извини, просто слепой дурак, который наверняка завидует своему собственному сыну! Если ты позволишь, я ему хорошенько врежу! Том тихонько засмеялся и поцеловал Гарри в щёку. — Не стоит. Он вообще ничего не стоит, — в его голосе сквозила невыносимая для Гарри горечь. — Когда я улучшил свои слух и обоняние, я стал ощущать, что он просто меня боится. Я пытаюсь пересмотреть свои взгляды на жизнь теперь, и ты мне в этом очень помогаешь. — Даже не представляю, что ты чувствуешь, каждый день слыша весь этот гвалт и кучу запахов. У тебя голова от этого не болит? — обеспокоенно спросил Гарри, борясь с желанием начать покрывать всё лицо Тома поцелуями, чтобы стереть это скорбное выражение. — Нет. Это очень гармонично вписалось в мою жизнь, будто я всегда был для этого предназначен. Я просто острее и чётче теперь реагирую на всё вокруг. И мне стало гораздо легче общаться с людьми. Раньше я понятия не имел, как это делать, — признался Том. — Как это? — не понял Поттер. — Берёшь и говоришь, я не совсем понимаю, как… — Конечно не понимаешь, — не обиделся Риддл. — Ты же с детства знаком с кучей народу. Тебе ничего не стоит подойти и поговорить с незнакомцем. А я кроме отца, матери и прислуги не видел никого до того, как в школу приехал. — Чего?! — Гарри даже не поверил сначала, что уши его не обманывают. — Как это — никого не видел? А как же ты жил? Тебя что, в подвале держали? О Мерлин, Том, только не говори, что… — Нет! — засмеялся Том, ласково поглаживая его спину. — Не придумывай себе ужасов. Просто мы живём в маггловском особняке отца, а он очень боялся, что кто-нибудь заметит, что мы с мамой — волшебники. Поэтому не разрешал мне играть с другими детьми. Так что я понятия не имел, как заводить друзей. Прислуга тоже меня боялась — их пугали вспышки моей магии. Так и получилось, что до Хогвартса я только с матерью и отцом разговаривал. Тебе не понять, как сложно мне было привыкнуть к такой куче народа. — Мерлин! А я думал, что тебе просто никто не интересен. Ты же такой умный! Мне казалось, что ты презираешь всех остальных, простых смертных, — Гарри прижался к нему плотнее, давая понять, что не против, если поглаживания опустятся ниже. Это было так невинно со стороны Тома! Другой бы уже давно схватил его за задницу, а он… Он был особенным. — Я действительно многих презираю. Но не за умственные способности, поверь. В людях много гнили, трусости и желчи, это никак не зависит от мозгов. Я ценю искренность, благородство и доброту. Наверное, поэтому я тебя и… — он умолк, покраснев до самых ушей. — Поэтому ты мне понравился. Прости, что называл тупым. Я не знал, как мне вести себя с тобой, ты был таким настойчивым. Я никогда не общался с такими, как ты, раньше. — Я понимаю! Я сразу так и подумал, что слишком напираю на тебя! — похвастался Гарри. Всё-таки приятно было знать, что он разгадал чувства Тома, несмотря на всю свою тупость. — Мне вообще многие говорили, что я слишком наглый. Но я старался, правда, старался сдерживаться! А мне так хотелось, хотелось… Накинуться на тебя. И я даже никаких там зелий не пил, просто ты меня с ума сводишь! — он рассмеялся, радуясь, что наконец-то может рассказать Тому о своих чувствах. Держать всё это в себе было невыносимо сложно! Гарри вообще редко когда скрывал что-то, а в ситуации с Томом даже с друзьями не мог обсудить свои переживания. — Прости, если напугал! Я вот такой и есть: глупый, бестактный и озабоченный. И мне до одури хочется начистить твоему папане хлебало. Вот. — Я иногда не понимаю, о чем ты говоришь. Хлебало? Что это? — Том, как всегда, начисто проигнорировал смущающие моменты и зацепился за самое безопасное. Гарри только улыбнулся и не стал его подкалывать. Наверняка не каждый знает, что ответить, когда ему говорят, что хотели бы наброситься на него. Гарри вот знал. А Том — нет. — Ну, хлебало! Тарелка. Будка. Морда. Хлебососина. Что, ничего знакомого? — весело поинтересовался он. Том всё никак не спускался своими руками ниже поясницы, и Гарри сам решил подать ему пример. Но сразу так нагло спустить руки с шеи на задницу не решился, поэтому непринуждённо опустил одну руку ему на талию. В штанах было липко и мерзко ещё с прошлого раза, но это ничуть не помешало его члену вновь заинтересованно дёрнуться. Правильно он себя похотливой пиявкой назвал. Надо было проверить свой патронус, не изменился ли. Вот смеху будет, если однажды он выпустит на дементоров похотливую пиявку. Даже интересно будет увидеть, как она присосётся к охреневшим дементорам и в какое именно место. — Хлебососина? Что это вообще должно значить? — развеселился Риддл, не замечая, как рука Гарри ползёт всё ниже и ниже к его ягодице. Святая простота. Воображаемые друзья Гарри уже вовсю размахивали транспарантами на импровизированном митинге: «Берём», «Женись на нём», «Это тулово должно быть нашим на всю жизнь», «Похотливые пиявки тоже заслуживают счастья». — Так называют лицо, когда его обладатель тебе не нравится. Что, ни разу не слышал? Хотя чего я удивляюсь. Где бы тебе такие гадости услышать, прости, — жадные ручонки Гарри уже почти добрались до верхних полушарий аппетитных на ощупь ягодиц, и ему стало всё равно, за что извиняться. Кто бы мог подумать, что у Тома такая охренительная задница? Чёртовы школьные мантии скрывали несметные жопные сокровища! — Ты что, пытаешься потрогать мою… Мою… — Том весь раскраснелся, его ноздри затрепетали, жадно втягивая воздух. — Твою попку, да. Я же говорил — я бестактный и похотливый, — Гарри понял, что его раскрыли, и в наглую сжал ягодицы Тома, дурея от ощущения упругой плоти под ладонями. — Гарри, не надо. Я ещё чую последствия наших… М-м-м… Я не сдержусь, Гарри. Ты и понятия не имеешь, что я хочу с тобой сделать! Прямо сейчас! — в противовес своим словам он тоже опустил руку на задницу Гарри и сжал, подтягивая его к себе ближе. — Сейчас мы нас почистим, — пробормотал Гарри, каким-то чудом выудив палочку из кармана и кинув очищающие чары на себя и Тома. Липкость в штанах исчезла, как будто её и не было. — Ну вот, теперь не чуешь? Теперь можешь сделать со мной, что захочешь. — Гарри, ты не должен так говорить, я даже не знаю, что могу сотворить. Это выше меня, — голос Тома стал низким, в нём прорывались рычащие нотки. Он снова глубоко вдыхал запах в изгибе шеи Гарри и с силой тискал его задницу. Горячий язык прошёлся по свежей ране на шее, слизывая капельки выступившей крови. Гарри поплыл. Знал бы он, что Тома можно раскачать, перестав брызгаться вонючими духами! А он ещё как дурак хорошенько обливался ими и выливал на себя ещё литры лосьона после бритья. Было немного страшно, Том ведь действительно слетал с катушек и мог причинить Гарри боль, но… Воображаемые друзья в голове достали новые транспаранты с надписями: «Пусть делает что угодно», «Пусть хоть всего искусает», «Изнасилование с согласием не считается изнасилованием». — Что бы ты там ни хотел, я весь твой. Давай проверим, на что ты способен, — мурлыкнул он Тому на ухо, прихватывая мочку зубами. Подразнить зверя казалось хорошей идеей, Гарри же король суицидников. Воображаемые друзья в голове зааплодировали ему стоя. — Ты сам виноват! — Том сверкнул голодным взглядом, и Гарри понял, что в этот раз он действительно нарвался.***
Гарри выполз из подземелья через два часа. Точнее, его вытолкали оттуда взашей, делать домашние задания. Гарри упирался в дверь руками и ногами, но Том был неумолим. Он собирался проследить, чтобы Гарри хорошо сдал полугодовые контрольные, и его не останавливали ни мольбы, ни стенания. Ну разве не садист? Гарри вообще походил на кусок отбивной, надкусанный со всех сторон. Том такое вытворял с ним, что мысли о домашней работе в принципе не могли завестись в его пустой черепушке. Все мозги просто вытекли через член. Он мог думать только о том, что произойдёт, когда Том наберётся наглости трахнуть его по-настоящему. Пока что он только облизал Гарри со всех сторон, и ему не понадобились никакие намёки со стороны, вроде «полировки волшебной палочки». Мерлин всемогущий, как Гарри теперь ему в глаза-то смотреть, после всего, что с ним сотворили? Теперь он не был настроен так категорично против экспериментальных зелий. Теперь Гарри сам чувствовал себя неопытным девственником по сравнению со звериной страстью и интуицией Тома. — Мерлиновы труселя, Гарри! Что с тобой произошло? На тебя напала стая оборотней? — стоило только Гарри вползти в гостиную, как на него тут же уставился весь факультет. Да уж, кожа Гарри на всех видимых участках представляла из себя живописное полотно маньяка-садиста. — На такие нападения я согласен до конца моих дней, Дин, — глупо улыбнулся Гарри, ковыляя к лестнице в спальню. — О-о-о, — протянули хором гриффиндорцы ему в спину. Гарри было абсолютно плевать, кто и что о нём подумает. Он завалился в кровать полностью обессиленный и сладко зевнул. У Тома не нашлось заживляющей мази, но Гарри и не хотел так быстро избавляться от засосов и укусов. Они неожиданно приятно болели и зудели на коже, и Гарри собирался хорошенько подрочить утром, вспоминая, что вытворял Риддл своими зубами. Потом, конечно, придётся их убрать, чтобы учителя не сдали его в психушку, но только с видимых мест. — Гарри! Это Риддл тебя так?! — в комнату ворвались два вихря с перекошенными мордами и один Невилл. Рон снова где-то шлялся и не участвовал в спектакле «Допеки Гарри до хрустящей корочки». Вот только их сейчас не хватало! Гарри рассчитывал подремать пару часиков до ужина. У него нет выносливости Тома. — Нет, министр Фадж, — зевнул сладко он, закапываясь под покрывало. — Министр?! — пискнул Невилл. — Нев! Не будь идиотом, какой ещё Фадж! Он своими вставными зубами не смог бы так его погрызть, — пихнул его в бок Дин. — Всё хорошо, друзья. Даже лучше, чем хорошо. Всё великолепно. Я женюсь, клянусь. Будете моими шаферами? — почти засыпая, пробормотал он. — Это он специально! В прошлый раз с привидением было так же. Вот же гад какой! Пора с этим что-то делать. — Надо вывести его на чистую воду. Чтобы ему стыдно стало! Мне даже жаль Риддла стало, он же его использует в очередном своём розыгрыше! — Ты прав, Нев. Даже Риддл не заслуживает такого издевательства. Голоса парней доносились уже сильно издалека, и Гарри решил поразмыслить об этом потом. А когда проснулся, то забыл о них.***
На следующий день Гарри понял, что не сможет просто так смотреть на Тома и не трогать его. Он чинно завтракал, читая книжку, и вежливо переговаривался с однокурсниками, являя собой образец чистокровной холодности. И один только Гарри знал, что скрывается под этой оболочкой пай-мальчика гения. Об этом очень живо напоминали укусы на его бёдрах. Контраст был так силён, что у Гарри кровь бурлила в венах от желания, только пар из ушей не валил. — Гарри, если ты так хочешь сожрать что-то со стола Слизерина, то иди и сожри. Не могу видеть, как ты слюной на тарелку капаешь, — ухмыльнулся ему Рон, хлопнув по плечу. — Тебе лишь бы сожрать, Рональд! — радостно вскинулся Симус. — Ой, завали! Это уже не смешно, придумай что-нибудь новенькое! — отмахнулся Рон. — А никто и не должен смеяться! Это же болезнь! Невилл, поддержи меня! — Нет, Симус, нет. Хватит с нас шуточек про жирных, — строго поджал губы Невилл. — Ты такой эгоист, Невилл! — радостно сменил тему тот. — Неа. Не прокатит, — Невилл был как скала. — Ну же, парни, вы чего? Мы же всегда так шутим, — Симус обвёл всех взглядом, но никто его не поддержал. — Надоело, Симус. Вот правда, — пожал плечами Дин, сканируя взглядом стол Когтеврана. — Ну и пошли вы, — Симус резко поднялся и вышел из зала, не оглядываясь. — Как с ума все посходили, — покачал головой Рон, налегая на сосиски. А Гарри подумал, что всё закономерно. Они все повзрослели, прошлые приколы больше не казались такими уж смешными, дружба отошла на второй план, и у каждого появилось что-то своё, личное и очень ценное. На него вдруг накатила какая-то тихая грусть по прошлым денькам и в то же время предвкушение будущего. Школа вот-вот закончится, они все разъедутся, каждый займётся своим делом, и больше не будет ночных посиделок с картами, совместных отработок и ночных поисков печенья Рона. А будет новая жизнь и взрослые проблемы. И Гарри очень надеялся, что в его будущем будет Том Риддл. — Знаете, парни. Я вас всех так люблю. Буду по вам скучать, — расчувствовался он, по очереди хлопнув Рона, Невилла и Дина по плечам. — Точно, с ума все посходили, — крякнул Невилл, трогая лоб Гарри. — Так температуру проверяют, Невилл. Если у Гарри потёк чердак, надо его пощекотать. Начнёт кусаться — значит, надо паковать в Мунго, — наставительно заметил Дин. — Говорите, что хотите, я вас всё равно люблю, — заулыбался Гарри. С завтрака на урок трансфигурации он не шёл, а летел на крыльях. Хотелось весь мир осчастливить так же, как счастлив был он сам. В классе было почти всё занято, но Гарри это не остановило. Он согнал с места сбоку от Тома двух слизеринок и уселся за парту один. — Что это ты задумал? — прошипел Том, перегнувшись через проход к парте Гарри. — Ничего, — невинно моргнул он, с жадностью разглядывая лицо Риддла. — А что такого? Я же не к тебе сел. Я буду вести себя хорошо. Том окинул его подозрительным взглядом и покраснел. Конечно же он учуял, что у Гарри встал от одного его взгляда. Поттер предвкушающе потёр ладошки и уставился на классную доску как ни в чём не бывало. Трансфигурация была интересной наукой, он очень её любил на самом деле, но теперь у него появился новый фаворит в школьных дисциплинах — Томовозбужделие. Этот предмет он точно сдаст на отлично. — Итак, все собрались? — вошла в класс профессор Макгонагалл. — Начинаем. Тема сегодняшней лекции… Гарри обмакнул перо в чернильницу и принялся рисовать на листке каракули, делая вид, что конспектирует. — Том, ты можешь учуять, чем я занимался сегодня утром? — еле слышно прошептал он себе под нос, точно зная, что тот прекрасно его слышит. И чует тоже, ведь Гарри не стал смывать следы своего утреннего преступления, просто обтеревшись полотенцем. Гарри скосил взгляд на соседа и сдавленно выдохнул. У Тома по всему лицу расцвели красные пятна румянца, ноздри трепетали, втягивая воздух, он с такой силой стискивал своё перо, что оно погнулось. Поттер пошире расставил ноги и ослабил галстук, сдавивший горло удавкой. — Я вспоминал, как ты стянул с меня штаны и толкнул на парту. Знаешь, в следующий раз я хочу улечься на неё животом, — продолжил он хриплым шёпотом, запуская одну руку в глубокий карман мантии. Благослови Мерлин эти огромные бесформенные балахоны, под которыми не видно, что ты трогаешь себя, как последний извращенец, прямо на уроке. Том поперхнулся воздухом и закашлялся. Гарри заметил, как по его виску стекает капелька пота. — Мистер Риддл, если вы заболели, то лучше вам сходить в Больничное крыло, — заботливо сказала профессор, прервав свою лекцию. Ну ещё бы! Она видела в Томе будущее всей науки и оберегала его, как цербер врата ада. — Н-нет, не стоит. Всё хорошо, — выдавил Том, съезжая по стулу ниже. Он сверкнул глазами в сторону Гарри, и Поттер захихикал. — Что, злишься на меня? Может быть, ты хочешь меня наказать? Я покорно приму любое наказание, Том. Лю-бо-е, — горячо зашептал Гарри, поглаживая себя под партой. Он уже начал жалеть о затеянной им самим игре. Досидеть до конца урока теперь не представлялось возможным. Он снова скосил глаза на Риддла и заметил, как на его пергамент капают красные капли. — О чёрт! — заорал он, подскакивая на стуле. — Профессор! У Тома кровь носом пошла, я отведу его в Больничное крыло! — Мистер Риддл! Что с вами такое?! — Макгонагалл выглядела действительно обеспокоенной. К ним повернулся весь класс, и Гарри мысленно дал себе подзатыльник. Это он виноват, снова! Да что же он за бестолочь такая! — Давление, профессор. Всё нормально, бывает, — прогундел Том, задрав голову. — Да-да. У меня тоже давление скачет, — заявил Гарри, хватая Тома за локоть и вытаскивая из-за парты. — Часто кровь из носа хлещет. Это всё плохая экологическая обстановка. Я отведу его в Больничное крыло? — Конечно. И будьте аккуратны, Поттер! Если вы мне Риддла угробите, вас не спасёт никакой кубок школы! — строго заявила Макгонагалл. Гарри её уже не слышал, таща Тома за собой из класса. Стоило им оказаться за дверями, как Том вырвался из его хватки и нашарил в кармане коробку с пилюлями. Гарри заботливо наколдовал ему стакан воды и очистил лицо от крови. Стоило Тому принять лекарство, как кровь перестала течь. — Прости меня, прости, прости! — зачастил Гарри, утащив его на подоконник в соседний коридор. — Я такой идиот! Я не подумал, что у тебя может кровь пойти, мне так жаль! Я идиот, какой же я идиот! — Идиот, это точно, — укоризненно покачал головой Том, допивая воду из стакана. — Ты не подумал, что меня может переклинить, и я наброшусь на тебя при всём классе? Поттер низко опустил голову, пристыжённый до глубины души. Воображаемые друзья осуждающе на него цыкали и размахивали табличками «Пальма тупости переходит тебе». — Я ни о чём не мог думать, кроме твоих поцелуев. Извини, мне правда очень жаль, — ещё раз простонал он, вцепившись руками в свои волосы. — По всему выходит, что это меня переклинило, а не тебя. Никогда, никогда больше я не стану так вести себя на уроке! — Ладно, забыли. Не убивайся так, — Том сжал его ладонь, мягко улыбнувшись. — Никто же не пострадал. А то, что ты идиот, мы и так уже выяснили. Ещё вчера. — Нет, не могу. Тебе нужно попасть в Мунго, Том. Почему у тебя до сих пор идёт кровь? Что, мадам Помфри не справляется? Я о тебе беспокоюсь, очень, — сжал его руку Гарри в ответ, обеспокоенно заглядывая в глаза. — Всё будет в порядке, правда. Я принимаю лекарства и витамины, скоро всё придёт в норму. Просто требуется время, не переживай, — он провёл второй рукой по волосам Гарри, любуясь ими, как зачарованный. В свете солнца, бьющего в окно, его глаза были бесконечно синие, как воды океана в шторм. Гарри манили эти глаза, он желал рассмотреть их ближе, из груди рвалось что-то отчаянное, горячее и огромное, чему он не мог дать названия. — Если с тобой что-то случится, я не знаю, как буду жить, — выдохнул он, притягивая Тома в объятия. — Раньше я никогда о таком не думал. Скажи, что я просто придурок сопливый. — Ты не придурок. Я тоже раньше ничего подобного не ощущал и даже не задумывался о таком. Но всё бывает в первый раз. Ты сам так вчера сказал, когда я… — жутко смутился тот, видимо, припомнив, что именно он вчера сделал в первый раз. Гарри тихонько рассмеялся и поцеловал его в висок. — Всю жизнь бы так просидел с тобой в обнимку, — счастливо выдохнул он, зарываясь носом в тёмные волосы. — Не получится. Я же ещё должен тебя наказать, — прошептал Том. В его голосе сквозило обещание, и Гарри предвкушающе зажмурился. — Но это будет вечером. А пока подними руки на приемлемую линию спины и посиди тихонько. — Обнюхивать меня будешь? — хихикнул Гарри, чувствуя холодный нос где-то за ухом. — Естественно. Обожаю, как ты пахнешь. Когда ещё представится возможность так провести трансфигурацию? Гарри довольно заурчал и поднял свои ручонки на безопасный уровень. Чтобы отвлечься от возбуждения, вызванного повадками Тома, которые просто убивали в нём все зачатки разума, он попытался представить, что их ждёт в дальнейшем. Об отношениях нужно объявить во всеуслышание, само собой, чтобы Риддл не вздумал потихоньку его бросить. И чтобы никто к нему не клеился у Гарри за спиной. И вообще, это было нормально — встречаться открыто, а не прятаться по углам. Его друзья от этого, конечно, с ума сойдут, но Гарри был готов на серьёзный разговор с ними. Он всё нормально объяснит и больше не станет ничего скрывать. Ему даже представить страшно было, что они ему устроят. Выбери Гарри любого другого слизеринца, они бы ещё поняли, но Том… Тот самый парень, который ударил первокурсницу… Симус будет биться в припадке вечность. — О, кстати, — Гарри решил не тянуть книззла за хвост и прояснить всё сразу, чтобы было чем отбиваться от доводов Симуса. — Помнишь наш первый день в Хогвартсе? Всех гриффиндорцев с тех пор мучает один вопрос. — М-м-м? — протянул Том, зарывшись носом в волосы Гарри. Он так забавно сопел, что Гарри заранее простил ему все избиения детей на сто лет вперёд. — Ханна тогда заплакала, когда увидела привидений. А ты подошёл к ней и ударил её по лицу. Почему ты это сделал? Я раньше думал, что ты просто отморозок, но теперь я вижу, что ты совсем не такой человек. Так почему? Том тяжело вздохнул и поудобнее перехватил Гарри за талию. — Я тебе уже дал много намёков. Если бы ты немного поразмыслил, ты бы догадался. О, это был удар ниже пояса. Не признаваться же Гарри, что он настолько тупой. Он, наоборот, думал, как бы показаться умнее! Что он знал о Томе? Том сам по себе спокойный, не любит шум и суету, презирает мерзких и трусливых людей, любит учиться, обожает строгий порядок, до одиннадцати лет не общался ни с кем, кроме родителей, в семье у него не всё гладко, точнее его папаня — мудак первостатейный, а мать — амёба. И как это всё можно связать? У Гарри чуть мозги не вскипели, пока он пытался додуматься до вывода. Хоть какого-нибудь! Воображаемые друзья сменили свои таблички на «Пальма тупости превращается в целый дуб». — Ладно, я объясню, только не нервничай так. Твоё сердце сейчас взорвётся, Гарри. Может, у тебя с ним проблемы какие-то? — забеспокоился Риддл, положив руку ему на грудь. Проблемы у Гарри точно были. Только не с сердцем, а с головой. Она была слишком тупая! Он что-то буркнул неопределённо, побуждая Тома продолжать говорить. — В общем, ты знаешь, что до Хогвартса я ни с кем не общался толком, — начал Том. И Гарри это знал! Знал! Он был на правильном пути, только не дошёл и упал в канаву тупости. — В общем, когда я увидел, как девчонка устроила истерику, я поступил так, как делал мой отец в таких случаях. Я отвесил ей пощёчину. Я же не знал, что нормальные люди детей так не успокаивают. И ещё долго понять не мог, почему меня все так боятся. Гарри будто ножом по сердцу резанули. Грудь сдавило спазмом, он напрягся и вцепился в Тома со всей силой. — Так твой отец бил тебя? — задушенно прохрипел Гарри, мысленно сдавливая шею Риддла-старшего до хруста. Тот был магглом, никто даже не узнает, если Гарри его убьёт. А труп можно трансфигурировать в камень и выбросить в океан. — Всякое бывало, но не всё так страшно, как ты себе напридумывал. У нас сложные отношения в семье, — Том, кажется, не испытывал даже толики той злости и обиды, которые испытывал за него Гарри. А Гарри трудно было представить, что это за сложные отношения в семье, где отец бьёт своего сына, когда тот плачет. — Эй, перестань так злобно пыхтеть, — Том подул в волосы Гарри и пощекотал его за бок. — Я многим обязан отцу. Если бы не он, мы с матерью остались бы на улице, а не жили в роскоши. И я теперь очень хорошо знаю, каким человеком я точно не хочу быть. Пару лет назад у меня было много недобрых мыслей, и, если бы не он, я бы сейчас был другим, озлобленным на весь мир и жалким, совсем как он. Гарри попытался понять его точку зрения. Он ведь сам не раз видел, какие отношения бывают в других семьях. Не все обязаны быть такими же дружными и открытыми, как в его семье. Но, Мерлин, у него слёзы на глаза наворачивались, когда он думал, как рос Том. — Ладно, я не стану топить твоего папашу в Темзе. Но тебя я утоплю в такой заботе и нежности, что ты охренеешь! — скрепя сердце, выдохнул Гарри. — Что означает «охренеешь»? — Том сдвинул брови, пытаясь понять высокий слог бестолковых подростков. Опять уцепился за самое незначительное из всей фразы. — Всё ты знаешь, негодник! — ухмыльнулся Гарри похотливо, невольно отвлекаясь от томова папаши на его же румянец. Ну какой же он был милый! — Вчера ты очень близко познакомился со словом «хрен». А «охренеешь» означает то, что ты почувствовал, когда его увидел в первый раз. — Что? А-а-а… — у него даже корни волос покраснели. — Я понял. Только не понял, как желание облизать связано с тем, что ты собрался топить меня в заботе. — Мерлиновы панталоны, Том! Я обожаю твою наивность, ты в курсе? — захохотал Гарри, утирая слёзы смеха с глаз. — Я-то думал, что ты крайне удивился. — Чего мне удивляться, когда я каждый день подобное в штанах вижу? Я просто «охренел», как сильно я тебя хочу. Я же правильно употребил слово? — Правильно, — если бы только мог, Гарри бы расплылся у его ног розовой, счастливо булькающей лужицей. — Хорошо. А теперь помолчи и дай мне немного успокоиться. Ты своим запахом лишаешь меня всякого рассудка. Гарри довольно зажмурился и заткнулся, чтобы не спугнуть момент. Он был так счастлив, что готов был просидеть на этом подоконнике в обнимку с Томом до самой старости. Так они и просидели до самого звонка, не выпуская друг друга из объятий ни на минуту. — Сейчас все в коридор выбегут, придётся тебе меня отпустить, — с сожалением отстранился от него Том. — Ну и пусть. Мне скрывать нечего. А тебе? — с надеждой посмотрел на него Гарри. Ему безумно хотелось, чтобы все увидели, кому теперь принадлежит Том. Особенно те девчонки, что глупо хихикали, стоило Тому посмотреть на них. Риддл внимательно и серьёзно разглядывал его какое-то время, а потом кивнул. — Мне тоже нечего скрывать. И они остались сидеть на подоконнике, держа друг друга за руки, слушая приближающийся топот одноклассников. — Не волнуйся, — чмокнул Гарри его в щёку в тот момент, когда из-за угла вырулили первые ученики. — Твою ж мать! — как назло, первыми оказались Симус и Дин. Они затормозили перед окном, невольно заставляя остановиться и всех остальных. — Что это значит, Том? — Драко Малфой брезгливо оглядел Гарри с ног до головы, будто сам не признавался ему в прошлом году, что мечтает о Гарри, когда мастурбирует. — Мы с Томом теперь вместе, — гордо заявил Гарри, счастливо улыбаясь. — Серьёзно? Том, это правда?! — завопил Драко, отскакивая от них на пару футов. Его возмущённые вопли подхватили остальные слизеринцы, у которых Гарри успел немало крови выпить. Стоило признать, что он был огромной занозой в заднице всего зелёного факультета. — Так, меня это достало! — внезапно рявкнул Симус, обрывая всех остальных. — Ты переходишь все границы, Гарри! Шутка затянулась, просто признай свой провал! Мы не верим и никогда не поверим, что ты влюбился в Риддла. Без обид, Риддл. Тебе должно быть стыдно — использовать кого-то для своих идиотских розыгрышей! Все застыли, переводя изумлённые взгляды с Симуса на Тома и Гарри и обратно. У Поттера внезапно задрожали руки и отнялся язык. Ему было страшно повернуть голову и посмотреть на Тома. Сейчас Симус всё расскажет, и Том больше не захочет иметь с ним ничего общего. — Симус, успокойся. Ты не думал, что Гарри действительно нравится Риддл? — Рон попытался унять друга, но Симус был не в духе с самого завтрака, и ничто не могло его заткнуть, даже умоляющий взгляд Гарри. — Нет, Рональд! Ты что, не помнишь, как он делал вид, что влюбился в привидение? Полгода! Полгода нас доставал! У этого козла терпения целый вагон и извращённое чувство юмора! — ещё больше разорался Симус. Дин и Невилл рядом с ним согласно закивали. — Ты говорил, что нам надо быть серьёзнее, а сам ломаешь тут комедию! Просто признай, что тебе захотелось нам отомстить за это дурацкое желание — соблазнить Риддла. Признай и оставь его в покое, ради Мерлина, даже он не заслуживает твоих жестоких насмешек! — Что значит — желание соблазнить меня? — Том выдернул свою руку из руки Гарри. А Гарри не мог разлепить в миг пересохшие губы. Ему казалось, что весь его мир рушится с громким грохотом, и он не мог никак это остановить. Его красноречие покинуло его вместе с голосом. Такого стыда он ещё не испытывал никогда. Когда он услышал всё это со стороны, то захотел убить себя авадой в лоб немедленно. Тварь, какая же он тварь. — То и значит. Этот идиот в карты нам проиграл, и мы загадали желание — соблазнить тебя до Хэллоуина, — мстительно ухмыльнулся Симус. — Это правда, Гарри? — Том слез с подоконника и отошёл от Гарри на пару шагов, разглядывая его с холодной яростью в глазах. Гарри только слабо кивнул, закрыв глаза. Весь коридор взорвался возмущёнными криками. Кто-то поддерживал Гарри, кто-то Тома, но все галдели, как ненормальные. А Том молчал. Гарри буквально чувствовал, как его счастье от него уплывает всё дальше и дальше. Том разочарованно закусил губу и отвернулся, намереваясь уйти, и Гарри внезапно обрёл голос. Все краски вернулись в мир, вспыхнув с пугающей яркостью. Он ни за что не отпустит Тома. — А ну заткнулись все нахрен! — оглушительно крикнул он. И все действительно замолчали. — Том, повернись. Посмотри на меня! Должно быть, отчаяние в его голосе немного смягчило Риддла, и он повернулся к Гарри посеревшим лицом. Его глаза, ещё минуту назад сверкающие как два сапфира, теперь потухли и потеряли жизнь. — Да, я устроил эту дурацкую шутку с привидением. Да, я доставал всех вас своими тупыми приколами, которые иногда переходили все границы. Да, я проиграл в карты желание и решил исполнить его во что бы то ни стало. Я подонок, это правда. И я у всех вас прошу прощения. Я раскаиваюсь, что был таким дебилом. Но вот в чём я не раскаиваюсь, так это в исполнении карточного долга. Если бы не это желание, я бы никогда не обратил на тебя внимания, Том, никогда бы не узнал, какой ты на самом деле потрясающий, и никогда бы не… — его голос становился всё тише и тише, сердце колотилось в груди оглушающе, и Гарри психанул. Если уж ему не стыдно было совершать все эти гадкие поступки, то и признаться Тому перед толпой одноклассников не должно быть стыдно. — Если бы не это желание, я бы никогда в тебя не влюбился. Так что — нет. Об этом я не жалею. Я люблю тебя, Том Риддл. Всё, что я тебе говорил, всё это правда. Ты же можешь это почувствовать! Повисла тишина. Все пооткрывали рты и таращились на Поттера, как на ожившего Мерлина. — Да ла-а-адно, — протянул Симус, с подозрением разглядывая Гарри с ног до головы, будто ждал, что он вот-вот засмеётся и скажет, что это шутка. А Том молчал. Он крепко стискивал кулаки и прикусил нижнюю губу. Гарри видел, как ему хочется поверить, но он почему-то сомневался. Его можно было понять. Репутация Гарри находилась на самом дне. — Том, посмотри на меня! — попросил он. — Я полез за цветами на опасный склон для тебя. Я даже друга не пожалел! Я целый день варил с тобой зелья, и это не потому, что я такой альтруист! Я, чёрт подери, открытку поющую для тебя сделал! Да я же следил за тобой пару недель! Чтоб ты знал, я уже нашим детям имена придумал. И спросил у отца, как прикинуться умным, чтобы затащить тебя к алтарю, — с каждым словом лицо Тома всё прояснялось, на нём расцветала надежда. А лица Симуса, Дина и всех остальных всё вытягивались и вытягивались. Кто-то даже сказал: «фу». А кто-то из девчонок издал умилённое: «о-о-о». — Вонючие подштанники Мерлина, ты что, правда, Гарри? — Симус всё никак не мог переварить информацию, а Гарри смотрел только в глаза Тома, наплевав на всех остальных. — Правда, Симус. Он мне сам сказал, что Том для него особенный. Так что оставь его в покое, ладно? Это никакая не шутка, — неожиданно вступился за них Рон. — Чёрт побери, Гарри! — закричал Дин, отпихивая Симуса, ошарашенно трясущего головой. — Это же Том Риддл! — Да, это Том Риддл, — счастливо закивал Гарри, делая неуверенный шажочек вперёд. — Том Риддл! Это который ест детей, спит в гробу и сушит головы врагов! — ещё раз попробовал Дин. — Нет, Дин. Это Том Риддл, который самый красивый парень на свете, гениальный зельевар и великолепный любовник. Это мой Том Риддл. — Да чтоб я сдох, — растерял весь свой аристократический вид Малфой, — Риддл — великолепный любовник, а Поттер признал, что он подонок. В какой я вселенной? Я ударился головой, да? Какой сейчас год? Куда подевались мои дивные волосы до пояса и талант к пению? — Туда же, куда и чувство юмора, Драко, — Том, солнечно улыбаясь, стремительно подошёл к переминающемуся с ноги на ногу Гарри. — Иди-ка сюда, Гарри Поттер, — и он, резко притянув Гарри к себе за талию, поцеловал его под свист и улюлюканье толпы. — Морганьи сиськи! Том и Гарри! Народ, у нас новая парочка — Томарри! Я напишу про вас фанфик! — заверещала Панси Паркинсон. — Как это мило, — утёр слезинку Невилл. — Я даже прощаю Гарри за ту историю с привидением. Я боялся засыпать потом целый год, но я прощаю. И за то, что он чуть меня не убил, когда цветы добывал. — Ай, гори всё адским пламенем! Я тоже прощаю. Ну как можно на него злиться? Вы только посмотрите, какие они счастливые! — Симус тоже подозрительно шмыгнул носом и обнял Дина и Невилла за плечи. Гарри оторвался от губ Тома и спрятал краснющее лицо у него в изгибе шеи. — А ты, Том? Ты меня простишь? Я ещё вчера должен был всё тебе рассказать, но я перетрусил. Всё было так хорошо, я испугался, что если ты узнаешь про карточный долг и мои тупые выходки, то бросишь меня, — прошептал он. — За карты прощаю. А про твои выходки я ещё надеюсь послушать. Делал вид, что влюбился в привидение? Серьёзно? — хмыкнул Том, крепче обнимая его. — Раз мы все тут стоим и признаёмся в любви, я тоже хочу, — внезапно вмешался Рон. — Гермиона Грейнджер, я тебя люблю. Ты самая лучшая девушка на свете! Гермиона пискнула и кинулась Рону на шею, а толпа загудела с новой силой. — Я тоже, я тоже! — перекричал всеобщий гвалт Невилл. — Луна Лавгуд, я тебя люблю! — Её тут нет, Нев. — А, блин. Ну и ладно, зато вы теперь знаете, — не смутился тот. — Кажется, мы устроили любовный флешмоб, — тихонько засмеялся Поттер под восхищённые выкрики о любви одноклассников. — А ты правда придумал имена нашим детям? — сверкая глазами, поинтересовался довольный слизеринец. — О-о-о, да. Только умоляю, не спрашивай. Я и так готов сгореть со стыда! — Это твоё наказание за идиотство! Ну скажи! — Нет, и не проси. Иначе мне придётся вырыть себе яму и лечь в неё. — Скажи, скажи. — Ни за что! Скажу только, что никакой Гризельды у нас не будет! — Я раздавлен этой новостью. — Чёрт возьми, какие же вы милые! Пошли вон отсюда, хватит всем остальным настроение портить! — шикнул на них Симус. Гарри захихикал и потянул Тома прочь из коридора. Он собирался прогулять следующий урок, и никакие возражения Тома не смогут его остановить. Воображаемые друзья в голове водили хоровод и плакали от счастья. Его единорожка теперь всегда будет рядом.