***
Ветер дул ему в лицо так, что практически мешал дышать. Драко сощурился, думая, настолько ли он ловок, чтобы достать палочку и на огромной скорости наложить заклинание на глаза, которые слезились от ветра, но бросил эту мысль, увеличив скорость еще больше. Выброс руки, наклон вправо и парень чувствует, как его тело нагибается влево слишком сильно. Быстро сориентировавшись, он совершил кувырок вокруг черенка и схватил мяч, не державшись за метлу. — Малфой, чтоб тебя! Хочешь прикончить нашего ловца?! — услышал Драко, как с поля кричит тренер «Гордостей». Малфой скривился, хоть и знал, что на такой высоте мужчина вряд ли видит его лицо, но еще пару минут остался висеть на месте, пока не перестанет кружиться голова. Сегодняшняя тренировка закончилась минут сорок назад, но Драко продолжал кружить в воздухе, оправдываясь тем, что матчи совсем скоро, и он хочет быть в форме на все двести процентов. Но на самом деле слизеринец просто не знал другого места, куда мог бы пойти и быть самим собой. Драко обожал квиддич, потому что это была та стезя, где он добивался успеха своим потом и работой, и, кажется, единственная вещь, которая действительно принадлежала ему и была не навязанной. Ему не хотелось сидеть дома — планирование свадьбы никаким образом не помогало ему. Даже если Астория ушла или они не пересекутся в особняке, то нахождение наедине с собой тоже было в последнее время плохой идеей. Малфой прекрасно понимал, что брать с собой Скорпиуса уже слишком поздно, поэтому он делал единственное, что ему помогало, единственное, что умел лучше всего — летал. — Спускайся, Драко, кажется, тебе хватит на сегодня, — слизеринец услышал голос, усиленный заклинанием. Посмотрев вниз, он понял, что тренер команды ушел и остался только Эрик Кингл — его личный тренер. Малфой нанял его, чтобы оттачивать мастерство вне зависимости от стратегий команд. Мужчина был молчалив, но профессионалом в своем деле — Драко чувствовал, что растет от тренировки к тренировке. Система команды — это отлично, но она как скороговорки. Если ты отточил ее до такой степени, что можешь исполнить посреди ночи, то от нее больше никакой пользы. Тем более, услышав от сына, что через десять лет он сможет играть в высшей лиге лучшей команды, его запал рос с невероятной прогрессией. И только в последние несколько дней Малфой был сам не свой. — Я бы не упал, я просто... — начал Драко, спускаясь вниз и взлохмачивая волосы на голове. — Знаю, — кивнул Кингл, внимательно наблюдая за его лицом. — Просто иногда стоит немного притормозить. Малфой кивнул, слабо понимая мотивацию тренера, который обычно гонял его до седьмого пота, но спорить не стал. На улице уже темнело и он упал на скамью, благодаря мужчину за протянутую бутылку воды. Слизеринец оглянулся, увидев полностью пустой стадион, и выдохнул от облегчения. Иногда охранники сходили с ума и брали деньги за то, чтобы пропустить нескольких людей прямо на тренировку, чтобы поглазеть. Обычно ему на это было плевать, в зависимости от настроения он мог сделать с отчаянными пару фоток или пройти мимо, но если бы такое произошло сегодня, Драко, наверное, силой мысли взломал бы противоаппарационные чары. — Я не устал. Немного отдохну и еще полетаю. — На сегодня достаточно, — голос тренера звучал спокойно, но строго. — Расслабься. — Не могу, — вдруг огрызнулся Малфой, но вовремя вспомнил, что Кингл не виноват в его состоянии. — Извините. Просто... сегодня я не лучший собеседник. Мужчина хмыкнул, поднимая глаза к небу, на котором уже, наверное, начали появляться первые созвездия, но они все равно были не видны из-за слишком яркого освещения. — Ты последние несколько недель сам не свой, — заметил он. — Да, — протянул слизеринец. — У меня были некоторые изменения в жизни, и мне казалось, что привыкнуть к ним — это то, что мне нужно. — Но это не помогло, как я могу судить, — тренер похлопал по карманам и, найдя картонную пачку, выудил оттуда сигарету. Малфой давно заметил за ним эту пагубную привычку, что было, конечно, нонсенсом для одного из лучших тренеров. — Так что же тебе нужно? — В этом-то вся и проблема — я понятия не имею, — грустно усмехнулся парень, думая о том, что весь этот разговор лишен малейшего смысла. Как и он сам. Как и его проблема. Попроси Драко сформулировать, что не так, в одно предложение, и он не сможет. Некоторые даже посчитают это откровенным бредом и скажут, что парень зажрался. По сути у него все было в норме: карьера летит в гору, бизнес-проекты, в которые он вкладывает деньги, даже не думают проваливаться и переставать приносить ему дополнительный доход, будущая жена красуется на обложках журналов. Да, появился Скорпиус, но это едва ли повод для грусти. Сын приносит в его жизнь что-то новое, совершенно иное чувство, ему ничего не угрожает, в отличие от того времени, из которого он прибыл. У них еще есть время в запасе, чтобы разобраться с ситуацией. И вроде бы все нормально, но почему-то складывается такое чувство, будто все в каком-то глупом симуляторе — ненастоящее. А он просто играет за какого-то персонажа в маггловской игре, о которой ему сегодня рассказывал Скорпи. — Ты ведь скоро женишься? — вдруг спросил Кингл после продолжительной паузы. — Да, — Драко скривился, как от слишком громкого звука. — Возможно, это просто предсвадебное волнение. Тебе стоит найти что-то, на что ты сможешь отвлечься, — тренер сделал затяжку, не сводя глаз с ученика. — А, возможно, нужно поговорить со своей невестой, порой нам всем нужен «не лучший собеседник». — Только вот я пока своего не нашел, — выдохнул Драко, и, возможно, в другой раз ему показалось бы, что он сболтнул лишнего — каждый первый может услышать что-то странное и побежать с этим к репортерам, но Кингл был человеком совсем другой кондиции, да и сейчас слизеринцу было абсолютно наплевать. — Ты все еще летаешь, — произнес тренер, наконец, отвернувшись, и Драко посмотрел на его профиль, надеясь, что это не просто констатация факта, а у этого предложения будет продолжение. — Тебе может показаться, что квиддич — твоя отдушина, и что именно он держит твои мысли в ясности, но это не так. На эту игру требуются недюжинные моральные силы. На всё. На то, чтобы сесть на метлу, противостоять игрокам, ловить снитч, преодолевать себя каждый раз — все это требует закалки. Если бы у тебя не было подпитки энергией, ты бы отменил тренировки. Сначала одну, потому что, вроде, что будет с одной? Потом вторую, потом третью. — Говорите так, будто знаете об этом. — О, я знаю, — выдохнул тренер очередной клубок дыма. — Когда моя жена умерла, все мне говорили: «Давай, летай, сосредоточь все свои силы на спорте, это всегда то, что нужно!», но правда в том, что это никогда не помогает. У тебя не хватает сил даже для того, чтобы встать с дивана. А ты, сынок, просто устал. Тебе нужен перерыв. — Я не знаю, от чего брать перерыв, мистер Кингл, — покачал головой Малфой, понимая, что даже он сам не может себе помочь. — Если вся жизнь чувствуется как фальшивка, то, видимо, это где-то внутри, и нужно успокоиться и перестать ныть. Драко встал с лавки, забрасывая в сумку бутылку из-под воды и тренировочные перчатки, намереваясь уйти, хорошо выспаться и во что бы то ни стало взять себя в руки завтра. — Для начала будет достаточно того, если ты перестанешь себе врать, — сказал тренер. — А если все вокруг кажется фальшивкой, попробуй найти что-то настоящее. И тогда, возможно, ловить упрямый мячик на безлюдном поле перестанет быть единственным спасением. Малфой кивнул, убираясь со стадиона. Эти слова вертелись у него в голове весь следующий вечер и, вернувшись домой, он упал на просторную постель и позвал эльфийку. — Тинки, ты готовила спальню миссис Малфой? — спросил Драко, смотря в потолок. — Не до конца, Хозяин, она ведь может не пригодиться, и вы не поручали... — лепетала Тинки. Драко закрыл глаза и, вздохнув, приказал эльфийке приготовить ее до свадьбы. Потому что признался себе, что Астория с ним спать не будет — ему слишком нравилось быть одному. И маленькая правда, кажется, столкнула небольшой булыжник у него с груди. Там еще оставалась таких гора, по ощущениям, но это было уже хоть какое-то начало.***
— Скорпи, время вставать! Твоя обязанность кормить Живоглота, он сейчас помрет от голода! — прокричала Гермиона с кухни, просматривая почту, которую только что принесли совы. Это был, конечно, ее прокол, что Скорпиус сейчас кутался в одеяло и даже слышать не хотел о подъеме. Вчера они вдоволь нарисовались вечером на одном холсте, который еще пока сох в гостиной и ждал своего времени, чтобы пристроиться на одной из стен, а потом слишком увлеклись просмотром «Бэмби». В итоге она уснула раньше сына и проснулась лишь ночью, когда мальчик, добравшись до ее волшебной палочки, чуть не снес фундамент дома. Она подоспела вовремя, и ограничились только взрывом шкафа. Один Бог знает, что там подумали соседи. — Скорпиус, разве ты не хочешь снова увидеть тетю Джинни и печь с ней пироги? — Гермиона пыталась отобрать у него одеяло. — Хочу спать, — бормотал малый, открыв лишь один глаз. Гермиона взлохматила его платиновые волосы и, смотря на него в лучах уже взошедшего солнца, еще раз подумала о том, как же сильно он похож на своего отца. — Нет, даже не думай, — мать встала и расшторила окна еще сильнее. — Когда я приду из ванной, хочу, чтобы ты уже начал переодеваться. А потом пойдешь чистить зубы. Девушка схватила халат, подаренный ей мамой, который, по ее мнению, был слишком красивым, чтобы носить его в повседневной жизни, и слишком коротким, чтобы он считался удобным. Однако в жаркую погоду это была единственная вещь, которую она могла на себя накинуть без страха свариться заживо, как было бы в ее любимом махровом халате, из которого Гермиона не вылезала зимой. Выйдя из душа, девушка отметила, что нужно купить тюбик детской зубной пасты, потому что Скорпиус не перестает жаловаться на вкус ментоловой. Гермиона смыла маску для лица и, замотав мокрые волосы в полотенце, вышла из душа. Она решила, что сделает легкий макияж уже после завтрака, потому что ее терзали огромные сомнения по поводу того, что Скорпиус хотя бы на шаг продвинулся в своей миссии под названием «встать с кровати». Открыв дверь, Гермиона краем глаза заметила мужской силуэт, и от мгновенного страха у нее внутри все сжалось. Но потом она заметила знакомый цвет волос и уж слишком расслабленную одежду для него. — Мерлин, Малфой! — воскликнула Гермиона, приложив руку к груди. — Ты до смерти меня напугал! Девушка опустила палочку, которая за эту секунду успела стать мокрой. Наверное, это все же последствия войны — постоянно ждать нападения, а рассказы сына о возможном будущем только сдирали корку с незажившей раны. Он стоял, облокотившись о стену в гостиной, а Скорпиус что-то увлеченно щебетал. — Потрясно выглядишь, Грейнджер, — усмехнулся Драко, смотря на полотенце на ее голове. — Сколько еще раз тебе повторить, что ты не можешь приходить сюда каждый раз, когда тебе это взбредет в голову, — произнесла она, начиная злиться. — Мам, я показывал папе картину, которую мы вчера нарисовали, — гордо сказал сын, пытаясь поднять огромный холст. — Не трогай, — прервала его попытки Гермиона, перекладывая палочку в другую руку и взмахом поднося картину поближе. — Ходишь в душ с палочкой? Паранойя? — его слова сочились издевкой, и это было немыслимо, потому что он стоял посреди ее гостиной в восемь утра, когда его никто не приглашал. — Знаешь, Скорпиус, я думаю, тебе стоит рассказать своему папе, что стряслось, — строго произнесла она, и выражение лица мальчика вмиг погрустнело, и он опустил глаза в пол. — Так-так, что случилось? — нахмурился Драко, переводя взгляд с Гермионы на Скорпи. — Я вчера взял мамину палочку. Но я не хотел ничего повредить! — тут же добавил мальчик, увидев, как меняется выражение лица Малфоя. — Просто... так получилось. — Скорпиус, ты понимаешь, насколько это может быть опасно? — с нажимом спросил Драко. — Ты мог бы навредить не только себе, но и кому-то еще, кто оказался бы рядом. — Я уже извинился, — произнес ребенок, ковыряя мольберт. — Скажи, что ты больше не будешь совершать таких необдуманных поступков, — потребовал отец. — Я больше так не буду. Гермиона смотрела на этих двоих и думала о том, что Малфой слишком быстро вжился в роль, потому что она сама, проснувшись вчера и обнаружив это бедствие, понятия не имела, кричать ей, ругать его или попытаться объяснить спокойно. Но поймет ли он тогда вообще? — Ладно, уже время, — наконец вздохнула она, решив разрядить обстановку. — Тебе сделать чай или кофе? Гермиона повернулась к Драко, решая, что ее мама бы гордилась ее гостеприимством — самого дьявола поить утренним кофе. — Сомневаюсь, что у тебя есть мятный, — произнес он таким голосом, будто у нее тут чертова кофейня, которая не соответствует его стандартам. — У меня есть мятный чай, — ответила она, прикрыв глаза. Спокойно. — Сойдет, — Малфой сделал ей одолжение и по ухмылке, кажется, прекрасно понимал, что Гермиона на взводе. — Скорпи, иди чистить зубы и принимать душ, — скомандовала Гермиона, оборачиваясь на мальчика. — Чистые вещи на стуле, я уже тебе приготовила. Они прошли на кухню, и гриффиндорка повернулась к Драко спиной, доставая чай и турку, ловко орудуя с плитой и ощущая на спине его взгляд. Ее ноги опять чувствовались слишком голо. Чертов Малфой. Но она не собиралась бежать переодеваться, потому что пришел незваный пижон. Это ее квартира, поэтому пусть подавится. — Я возьму Скорпиуса сегодня, — произнес Малфой, по-хозяйски развалившись на одном из ее стульев и, честно говоря, выглядя очень странно. На ее маггловской кухне, среди полотенец с красными яблоками и обычной мебели, он выглядел как восковая фигура, притащенная сюда прямо из Музея мадам Тюссо, — вырванный из контекста, как вырезка из журнала. — Чем будете заниматься? — спросила девушка, решив, что это вполне логичный вопрос. Гермиона поняла, что, видимо, нет ни единого шанса приучить его к тому, чтобы предупреждать ее о своих планах, но и запретить забирать сына она ему не могла. Круговорот поощрения дерьмового поведения. Звонок в дверь не дал Драко ответить, и на ее удивление он поднялся со стула и прежде, чем она смогла понять, что происходит, открыл дверь. — Здравствуйте, я... — начал паренек в фирменной кепке, но Малфой прервал его. — Да-да, держи, — достав из кармана маггловские деньги, он сунул бумажку ему в руку. — А у вас не будет?.. — Без сдачи, — слизеринец захлопнул дверь перед его носом, забрав пакет из рук, и тут же, подвинув ногой мусорное ведро, выбросил содержимое в урну. — Какого черта?! — опешив, воскликнула Гермиона, чувствуя запах подгоревшего кофе. — Это был завтрак! И вообще, откуда у тебя маггловские деньги? — Ага, да, я знаю, мне Скорпиус рассказывал, — беззаботно ответил Драко. — На днях мы с ним проходили мимо маггловского магазина, и он захотел какую-то игрушку. — Ты дал курьеру раз в пятнадцать больше, чем того требовал заказ, — закатила глаза Гермиона, понимая, что Малфоя вряд ли это заботит. — И это вкусный и полезный завтрак! — В сравнении с чем? — фыркнул он. — Тинки! После его зова на ее кухне моментально появилась милая эльфийка в розовом платье, что делало ее еще более похожей на какого-то сказочного персонажа. — Да, Хозяин, — легко поклонилась она, осматриваясь. — Тинки, подай завтрак, моему сыну нужно нормально поесть, — приказал Драко. Эльфийка щелкнула пальцами, и на деревянном столе появились разные блюда, среди разнообразия которых Гермиона заметила панкейки, несколько видов омлета, круассаны и еще что-то, похожее на мясные тарталетки. — Когда молодой хозяин будет завтракать? — осторожно спросила эльфийка, с интересом смотря на Гермиону, которая все еще не обрела дар речи. — Я бы разогрела специально для него... — Мерлин, какого черта, Малфой?! — наконец воскликнула хозяйка дома. — Ты не будешь эксплуатировать рабский труд эльфов в моем доме! Тинки испуганно перевела взгляд на своего хозяина, и он, закатив глаза, покрутил у виска, отвечая на немой вопрос эльфа и следя за тем, чтобы девушка обязательно заметила этот жест. — Перестань! — она легко ударила его по руке и где-то на задворках сознания отметила, что Малфой не отреагировал на это агрессией, а это было практически немыслимо. — Тинки, спасибо большое за завтрак, ты можешь идти, я сама все доделаю, ты и так очень постаралась. Шок на лице эльфа был таким явным, что Драко решил отпустить ее, кивнув головой, чтобы полностью не вывести из равновесия бедное существо: все-таки для того, чтобы общаться с Грейнджер, нужна специальная подготовка. — Ты не имеешь права приказывать моим эльфам, это может делать только миссис Малфой, — произнес он, когда Тинки удалилась с громким хлопком. Гермиона развязала полотенце на голове, отбросив его на спинку стула, и, перекинув влажные волосы на одну сторону, взяла тарталетки и поставила их в микроволновку. Она по привычке села на кухонную поверхность, закинув ногу на ногу, довольная своей крошечной победой. — Я вообще не стремлюсь к тому, чтобы стать «миссис», а уж тем более Малфой, — Гермиона взяла номер «Ежедневного пророка» и, просмотрев, не нашла ни единого упоминания о той статье, которую находила в бумагах у Маркуса. — Увольте. — Ну конечно, Грейнджер. Ведь чтобы стать хоть чьей-то миссис, нужно быть не такой смертельно зажатой, — с издевкой произнес Малфой. Гермиона убрала газету от глаз, начиная злиться. — Я не смертельно зажата, — отрезала она, хотя и понимала, что вряд ли это будет достаточным аргументом. И вообще, с какой стати девушка должна искать какие-то аргументы для него?! — Ну, в принципе, не могу поверить, что тебе ни разу не хотелось оторваться и снять с себя всю эту мишуру святоши, — Малфой подхватился со стула и подошел к Гермионе, опираясь на столешницу, на которой она сидела. Ей тут же захотелось запахнуть халат потуже, а лучше замотаться в брезент, но меньше всего на свете ей нужно было, чтобы Малфой чувствовал, что ставит ее в неуютное положение, поэтому девушка продолжила сидеть ровно. — Ведь если я на тебе женился, то должен был что-то найти, — протянул он, склоняя голову и осматривая ее с головы до ног. Медленно, будто расчленяя стальными радужками, как ножами. — Отойди от меня, — произнесла Гермиона, смотря, как несколько белесых прядей падают на его лицо, и рука, которой он опирался о поверхность, чересчур близко лежала к ее бедру. Так близко, что она почти могла поклясться, что чувствует тепло, исходящее от кожи парня. Если бесов вообще делают из плоти и крови. — А если нет, то что? — насмешливо спросил он, точно видя, что она сидит на этой тумбе, будто парализованная. — Тогда признай, Грейнджер, что ты просто деревянная. — Ты... ты меня просто не привлекаешь, — она запнулась, говоря это, и он заметил, тут же вновь подняв глаза к ее лицу, оторвавшись от сканирования тела. Гермиона провела взглядом по острым скулам слизеринца, поднимаясь к глазам. Мерлин ее прости, но спорить было бессмысленно: сукин сын был привлекательным. Его манера, то, как он себя вел, его черты лица, тело, которое давно перестало быть худощавым, как в школе, были словно магнитом для барышень. Как бы ни хотелось ей это признавать, где-то в глубине души она понимала, почему так происходит. Даже Скорпиус, переняв это от Драко, подавал себя похожим образом. Гермиона замечала в нем проявления показушности, долю самолюбования, но на фоне своего отца это была капля в море. — Правда? — спросил он так, будто ему действительно было интересно, и, изогнув губы в кривой ухмылке, парень сместился немного вправо, оказавшись практически напротив нее. — Но ведь должен же был Скорпиус как-то появиться. Его слова звучали как маленькие разряды тока, которые она чувствовала везде, учитывая то, насколько близко Малфой стоял. Несмотря на то, что он едва ли притронулся к чаю, который она ему заварила, от него все также пахло свежестью. Через секунду Гермиона почувствовала кончики пальцев, которые коснулись ее бедра так легко, что девушка бы не поклялась, если бы не проверила. А она не проверила, потому что Малфой будто специально не отрывал взгляда от ее глаз, испытывая Грейнджер на прочность. Гермиона будто выпила какую-то дрянь, которую пьют спортсмены перед тренировками, что вызывает пощипывания по всему телу. Его рука поднялась и, потянув за гладкую полоску пояса, развязала узелок на халате. Медленно и бесстрашно, будто так и должно было быть. — Малфой, — произнесла Гермиона, но услышала этот голос, как с экрана телевизора. Девушка ощутила, как оголилась ее нога, хотя он больше не притрагивался к одежде. Однако материя была слишком легкой, чтобы держаться неподвижно без пояса, который должен ее сдерживать. — Перестань, Грейнджер, когда в последний раз Уизли тебя хорошенько трахал? — Драко приблизил свое лицо к ней так близко, чтобы говорить шепотом, и она все прекрасно слышала. Но от этого не было пользы совершенно, потому что Гермиона все равно ничего не соображала. В нее будто одним разом влили пол-литра джина. Вдохнув запах одежды парня, который всегда его сопровождал, она опустила взгляд на его губы. Интересно, как он целуется? Медленно и вкрадчиво, как разговаривает сейчас, или страстно и несносно, каким бывает обычно? Это ведь просто эксперимент. Она моргнула и вновь подняла глаза, встречаясь с ним взглядом. И в серебристых зрачках плясали искры смешинок. Он издевался над ней. Резко оттолкнув парня, она тут же нащупала пояс халата и туже затянула его на талии, слыша его приглушенный смех. — Даже не мечтай, Малфой. Годрик, из твоего рта только и может литься всякая похабщина, — Гермиона взяла себя в руки, спрыгнув со стола. — Меня от тебя тошнит. — Да, не забудь облизать свои губы еще парочку раз, — произнес Малфой, победно усмехаясь и вновь садясь на свой стул. — Возможно, тогда тебе все же удастся в этом себя убедить. Она открыла рот, чтобы ответить, но ее отвлек звук хлопнувшей двери, с которым на кухню явился сын, одетый в то, что мать для него положила. — У тебя сегодня выходной, пап? — спросил он, садясь за стол. — О, здесь была Тинки! Гермиона нахмурилась, слыша, как быстро малый узнает стряпню эльфийки. — Да, мы отправимся к бабушке с дедушкой! — Ого, ура! — радостно воскликнул сын с полным ртом тарталеток, которые мама поставила на стол, вытащив из микроволновки. — Что?! Ты не можешь отвести его к... Малфоям, — она тут же напряглась. — Почему? Они такие же его бабушка с дедушкой, как и твои, — сказал Драко спокойно, но в его голосе чувствовалось напряжение, как и в ее. — Ты прекрасно знаешь, что это не так. Непонятно, как они отнесутся к... — она замолчала, пытаясь найти слова, так как они говорили при ребенке. — К внуку, зная, кто его мать. — А тебе не приходило в голову, что это все их тоже касается? — слизеринец огрызнулся так, будто Гермиона сказала о том, о чем он и сам думал. — И я не могу скрыть от них сына. Они мои родители, Грейнджер, и они его не съедят. — А мы все еще говорим о тех людях, которые заставили своего несовершеннолетнего сына стать Пожирателем? — беспечно спросила девушка, приложив палец к подбородку, будто задумавшись. — Грейнджер... — если взглядом можно было бы убить... — Мама, не переживай, — перебил ее Скорпиус. — Мы подружимся с бабушкой и дедушкой. Они меня любят, просто пока не знают об этом. Она вздохнула, пораженная позитивным мышлением сына. Вряд ли Гермиона могла с этим что-то сделать. К тому же, каким бы ни был Малфой, смотря на его поведение со Скорпи, она очень сомневалась, что он бы дал его в обиду собственным родителям. — Отлично, завтракайте, — бросила Гермиона, выходя из кухни. — Я не голодна.***
Уборка в доме, чтение книги, просмотр сериала, который она забросила так давно, что почти ничего не помнила из происходящего на экране, — это даже не весь список того, чем Гермиона попыталась убить время до возвращения сына. Весь день на работе девушка убеждала себя, что и правда, Нарцисса и Люциус не изверги и вряд ли сделают что-то плохое ребенку, но ее душа все равно была не на месте. Поэтому она кое-как справилась со всеми задачами, поставленными на этот день и пошла домой, надеясь, что сын вернется как можно раньше. Звук камина оторвал ее от чтения очередной книги, но, уже шагая к гостиной, девушка поняла, что у Малфоя нет доступа к ее сети. — Гермиона, привет, как ты? — проговорил скороговоркой Гарри, обнимая ее. Он никогда не спрашивал, не помешал ли он или не занята ли она, и, вопреки логике, ей нравилось это. Они были настолько близкими друзьями, что ее дом прямо-таки буквально был и его домом тоже, как и наоборот. — Привет, — улыбнулась Гермиона. — Все в порядке. Джинни получила ведь мой патронус сегодня утром? — Эээ... я, честно говоря, еще не забегал домой, а сразу к тебе, — объяснил Поттер. — А где Скорпиус, кстати? — Он с Малфоем, — ответила Гермиона, присаживаясь на диван. — С Малфоем? — брови друга подскочили вверх. — Ты оставляешь малого с ним наедине? И тут уже была очередь Гермионы удивляться. — Боже, Гарри, он же его отец, — рассмеялась она, думая о реакции друга. — Не знаю, я бы не оставил кого-то близкого наедине с Малфоем по своей воле. — На самом деле, он отлично справляется. Да, как ни странно, — ответила Гермиона, отбрасывая волосы в сторону, — они со Скорпи очень быстро нашли общий язык. Иногда мне кажется, что Малфой справляется с ролью отца лучше, чем я с ролью матери. — Уверен, ты себя недооцениваешь, — положил руку ей на плечо Гарри. — Спасибо. Так что-то случилось или ты просто заглянул? — В действительности, я по делу, — сказал Гарри и вытащил из рабочей мантии небольшую папку, в которой было всего несколько листов. — Насчет Лестрейнджей я перерыл все, что можно и что нельзя. Дабы не вызывать подозрений, пытался делать все так, чтобы не бросалось в глаза. Поэтому заняло несколько больше времени, чем ожидалось, но единственное, что я нашел, — это вот. Друг передал ей листок с довольно короткими пометками. — Вот здесь, внизу, — ткнул он на нужный кусок текста. — Это — показания, которые были взяты после войны. Чтобы отловить сбежавших Пожирателей и восстановить историю, давались вознаграждения за любую информацию, помнишь? Конечно, Гермиона помнила эту «акцию» Министерства, но смутно, потому что на них троих было наложено своего рода вето на допросы, так как они «пережили сильное эмоциональное потрясение». Естественно, после периода передышки длиной в три месяца (вот уж срок, чтобы прийти в себя после войны!) их допрашивали с таким пристрастием, с которым не допрашивали, наверное, никого. — Так вот, это показания одной женщины. Она говорит, что видела Беллатрису Лестрейндж зимой девяносто седьмого, и она была «на сносях». Гермиона просмотрела сноску, чтобы убедиться в этом. — Ну, не знаю... — сомнительно протянула девушка. — Тебе не кажется странным то, что она — единственная, кто видела Беллатрису беременной? И вряд ли Малфои умолчали бы об этом, учитывая... — Так понимаешь, в чем дело, в своих показаниях Люциус и Нарцисса говорили о том, что на протяжении того года они практически не видели Беллу. И сказали они об этом вскользь — вряд ли я бы вообще обратил внимание на эти слова, если бы не искал конкретно. Вполне возможно, что Лестрейндж пряталась, — проговорил Гарри. — И в период, когда беременность могла дать о себе знать, Драко был в школе. Гермиона закусила губу, обдумывая слова лучшего друга. — Это все просто... не знаю, странно. Но тебе не кажется, что мы хватаемся за слишком размытые факты? Кто-то еще видел что-то подобное? — Грейнджер перевернула лист, чтобы пробежаться глазами по остальным цитатам. — И к тому же бабка могла придумать это, чтобы получить вознаграждение. Многие так делали. — Нет, никто подобного не видел, но вполне вероятно, что Беллатриса не заметила свидетеля. Женщина узнала ее, когда она пыталась скрыть свою личность. И это, кстати, еще одно доказательство: Лестрейндж не могла использовать Оборотное из-за беременности, — Поттер объяснял так эмоционально, что Гермиона на секунду будто вновь очутилась в гриффиндорской гостиной, где они всегда пытались дать отпор всему происходящему. — И к тому же, если бы она говорила это только ради денег, то можно было бы придумать что-то более правдоподобное. Гермиона отложила лист, закусив ноготь на большом пальце. Теория выглядела немного безумно. Зачем Беллатрисе нужен был ребенок? — Допустим, если это правда, то сейчас ребенку не больше четырех, — наконец, произнесла она. — Нужно узнать, где он может быть, если он жив. — И если он, конечно, вообще существует, — кивнул Гарри и устало откинулся на спинку дивана. Это было так похоже на их прошлое, что Гермиону передернуло. Выдохнув, она решила, что завтра поговорит с Роном. Ей не хватало его, как друга, как человека, как третьей составляющей их семьи. Из них двоих взрослой будет она, пусть даже и в который раз. Но Гермиона честно постарается все наладить.