***
— Слушай дядю Блейза, я заберу тебя завтра вечером, — Гермиона поправила ему прическу, в который раз отмечая, что у него волосы лежат куда лучше, чем у нее самой. — Не переживай, Грейнджер, ему восемь, он уже настоящий мужчина, — уверенно произнес Забини. Она поцеловала сына на прощание, и он с Блейзом скрылся в камине. Девушка взглянула на часы, прикидывая, сколько времени у нее осталось на сборы, и услышала стук в дверь. Гости сейчас были совершенно некстати, но в то же время она надеялась, что это не один из соседей, который постоянно жаловался на шум. Открыв дверь, Гермиона немного растерялась. — Рон, — произнесла она и, на секунду замерев, отошла в бок, приглашая его войти. — Привет, Гермиона, — он прошел в гостиную, и девушка ощутила весь груз недосказанности между ними. За эти недели они отдалились друг от друга очень сильно, хотя раньше ей казалось, что дальше уже невозможно. — Как дела на работе? — Мерлин, его вопрос звучал так нелепо и неуместно, но она ценила его попытку сделать шаг, поэтому натянуто улыбнулась, сделав вид, что не заметила этой напряженности. — Мне кажется, что мир может перевернуться с ног на голову, но мои дела на работе останутся неизменными, — махнула рукой Гермиона. — Гарри говорил, что ты начала приходить домой раньше. — Да, мне приходится, потому что я не могу оставлять Скорпиуса на кого угодно, полностью растворяясь в безумной гонке мистера Мокриджа под названием «успеть недельный план за восьмичасовой рабочий день», — закатила глаза она, вспоминая, что сам шеф, конечно же, не был слишком доволен тем, что теперь часть дел нужно было перекладывать на Мэри. И не то чтобы он сильно переживал за Мэри, просто она делала все в несколько раз медленнее. — А как у тебя дела? Как магазин? — Все в порядке, мы с Джорджем... — Рон вздохнул. — На самом деле, это неважно. Я скучаю по тебе, Гермиона. Мне не хватает наших разговоров, и я не хочу, чтобы хорек мешал нашим отношениям. — Рон, он даже не пытался, — ее голос немного дрогнул, потому что перед глазами тут же встала сцена на кухне, где он оказался рядом с ней так близко, пустив мурашки по ее плечам. Но правда была в том, что Малфой действительно не пытался лезть в их отношения, просто хотел выставить ее идиоткой. — Он уже это сделал, если ты не заметила, — довольно резко возразил Уизли. — Это сделал не он, Рон, это сделал ты, — произнесла она, пытаясь звучать спокойно. — Ты почему-то принял все происходящее как личное оскорбление, хотя это просто произошло, вне моих желаний. Я вообще не понимаю, что на тебя нашло. — То есть это на меня нашло? — он ткнул пальцем себе в грудь. — Ты родила ребенка от Малфоя, а я, значит... — Конкретно я никого от Малфоя не рожала, Рон! — воскликнула она. — Поверить не могу, что ты опять начинаешь об этом говорить! — А как мне об этом молчать, Гермиона?! — лицо Уизли покраснело от негодования. — Ты серьезно предполагаешь, что я должен жить так, будто ничего не произошло, зная, что ты через пару лет родишь ребенка от нашего врага?! — Рон, повзрослей, наконец! Война закончилась! Все в прошлом, я устала об этом... — ее трясло от нервов и злости за то, что он опять начал этот скандал, но парень ее перебил. — То есть тебя только это интересует? — Я думала, что ты пришел поговорить. Нормально пообщаться, — Грейнджер выдохнула, пытаясь взять себя в руки. — Да, вспомни, когда мы в последний раз нормально общались? Говорили? — его губы сжались в тонкую линию. — Ты ведь постоянно крутишься с этим ребенком! — Потому что это мой ребенок, Рон! Тебе, черт возьми, придется с этим смириться! — все, учитывая уровень крика, завтра к Гермионе точно прибежит орда соседей с подписанной петицией на ее выселение. — Где он тогда сейчас? Оказывается, у тебя есть время на все, кроме меня, — в его голосе сквозила такая обида, что при других обстоятельствах ей стало бы его жаль, но не сейчас, когда он уже в который раз нападает на нее ни за что, пытаясь укусить побольнее. — Он с Блейзом. И я сегодня занята, только поэтому отдала Скорпи, — Гермиона не была уверена, что пока стоит распространяться о сегодняшнем вечере, несмотря на то, что, возможно, это было бы весомой аргументацией в глазах Рона, и он перестал бы так кипятиться, хотя она уже ни в чем не была уверена. — С Блейзом? Забини? — парень скривился в неверии, когда Грейнджер кивнула. — Отлично, Малфой, Забини, с кем из слизеринской шайки ты еще успела подружиться? Как вообще можно ему доверять? — Он крестный Скорпиуса, Рональд, я доверяю в первую очередь себе, — строго произнесла она. — Вряд ли крестным моего сына стал бы плохой человек в любом из возможных измерений. — Круто, Гермиона! — наигранно засмеялся Рон. — Я-то думал, что тебе нужна моя поддержка! Что ты здесь страдаешь, а ты, оказывается, неплохо справляешься и без меня! — Прости, пожалуйста, что я не лежу, рыдая в подушку целыми днями, пока ты не соизволишь повзрослеть и понять, что иногда жизнь вносит свои коррективы в наши планы. — Замечательно, я закончил. Рон пошел по коридору, направляясь к выходу. Возможно, он ждал, что Гермиона побежит за ним и попытается образумить, как поступала всегда, возможно, ждал, что она скажет хотя бы слово, или же хотел, чтобы девушка дала ему уйти. Но как бы там ни было, Грейнджер продолжила стоять в молчании, которое звучало громче, чем их ссора, пепел которой, кажется, все еще летал в воздухе, наполняя горькой сажей ее легкие даже после громкого хлопка двери.***
Гермиона была уверена, что задохнется. Вот прямо сейчас, незамедлительно. Узкое платье, одолженное у Джинни, было настолько облегающим, что могло бы исполнять роль рентгена. Они носили один размер, поэтому ее предположение о том, что наряд был ей попросту мал, тут же отмели, решив, что она просто не привыкла. Младшая Уизли завалила ее вопросами, услышав о просьбе, но когда Гермиона сказала, что это для дела, тут же погрустнела, видимо, физически ощутив, как от нее ускользнул неплохой повод почесать языком. Успокаивало одно: белый цвет был ей к лицу, и платье было довольно красивым, хотя на нем практически не было украшений, лишь тонкие бретели на плечах. Предполагалось, что фигура надевшей будет лучшим украшением, но Гермиона об этом думала в последнюю очередь. Заколов волосы в низкий пучок, она надела туфли и поблагодарила себя прошлую за то, что стала носить их в Министерство. По крайней мере, девушка не распластается на полу, просто не сумев справиться с каблуками. Уменьшив чарами палочку, она сложила ее в элегантную небольшую сумочку на цепочке и, вызвав такси, отправилась в нужное заведение маггловским способом, чтобы уж точно не вызвать никаких подозрений. Голые плечи гриффиндорки пробрал озноб, когда она вышла из машины и ступила на мокрый асфальт, свидетельствующий о недавно прошедшем дожде. Она подошла ко входу. Два охранника, которые выглядели настолько клишированно, насколько это вообще было возможно, осмотрели ее с головы до ног. Гермиона решила, что, судя по их виду, они сами перед началом рабочего дня проходят фейс-контроль, чтобы выглядеть как можно более устрашающе. Эта мысль заставила ее прыснуть со смеху, и один из мужчин поднял бровь вверх, но не получив никакого объяснения на свой немой вопрос, просто отошел от двери. Зайдя внутрь, Гермиона прошла несколько метров и сразу поняла, почему Забини сказал, что в свитерах здесь девушки не ходят. По дороге сюда ей казалось, что люди будут таращиться на нее, но по итогу, действительно, приди она сюда в чем-то, что прикрывало бы ей колени, она бы словила взгляды присутствующих, а сейчас всем было плевать. Если бы Гермиона не знала, то подумала, что слишком обтягивающие и слишком короткие платья — это некий дресс-код, негласная униформа девушек. Боже, если бы за красную помаду можно было бы попасть в тюрьму... В баре было жарко, поэтому она обрадовалась, что не нанесла много косметики, которая могла бы потечь в считанные минуты в такой духоте. Лишь тушь и немного блеска на губы, к черту красные помады. Гриффиндорка свернула вправо, решив, что нужно осмотреться. Зал, в котором она оказалась, был темным, и музыка здесь играла громче, чем в холле. Кислый клубный микс барабанил по перепонкам, заставляя скривиться от неприятных ощущений. Сама комната не была большой, поэтому, отойдя от прохода, чтобы не сбить официанта с подносом, на котором стояли разномастные коктейли, она окинула взглядом всех присутствующих и не увидела даже намека на Маркуса или Пиритса. Собственно говоря, они пока не должны быть здесь, судя по времени, но проверить не помешает. Решив, что люди, которые выбрали подобное место для того, чтобы что-то обсудить, вряд ли выберут темную каморку с громыхающими битами, Гермиона вышла оттуда, оставив бордовую ширму позади. Вскинув голову, девушка увидела, что у заведения есть второй ярус, но все же решила пойти прямо и проверить ту часть, куда заходило подавляющее большинство людей. Если так и дальше пойдет, то, конечно же, факт того, что кто-то бездумно слоняется от зала к залу не вызовет и малейших подозрений! Она уже в который раз мысленно разозлилась на Забини за эту идею и пошла прямо. Следующий зал был действительно впечатляющим по своим размерам. Огромные хрустальные люстры заливали множество столиков уютным светом, но внимание привлекала барная стойка, которая светилась желтыми огнями, подсвечивая барменов, упражняющихся в мастерстве под названием: «подбрось повыше шейкер и попытайся не опозориться». Здесь играла негромкая, но все же танцевальная музыка, которая настраивала на непринужденность. Возможно, этот трюк сработал бы и с Гермионой, если бы она не прошлась взглядом вдоль бара и не увидела серые, как подсветки у алкогольных напитков сзади барменов, глаза, смотрящие прямо на нее. Ну что ж, теперь девушка с точностью могла сказать, что если Малфой вдруг погубит свою карьеру ловца, то с блеском сможет зарабатывать на рекламе маггловских вещей — настолько они ему шли. И самое паскудное, что он знал об этом. Об уверенности в нем говорило все: поза, жесты, взгляд, хотя, казалось, не должно быть места более неуютного для него, чем в маггловском мире. Но вот что бывает, если Господь при создании переборщил с тщеславием. Рядом с ним на барном стуле сидела девушка в желтом платье, мало чем отличающимся от платья гриффиндорки, разве что оно было еще более коротким. Мерлин всемогущий. Решив проигнорировать оценивающий взгляд Малфоя, Гермиона двинулась вглубь зала, присев за один из столиков. Незаметно просмотрев посетителей, она поняла, что нужных еще нет, и немного отодвинулась на стуле вправо, чтобы хорошо видеть вход. Меню из напитков, принесенных официантом, оказалось исключительно алкогольным, и она закусила губу, просматривая что-то менее опасное. Девушка терпеть не могла заведения, которые почему-то думают, что список ингредиентов в скобках к названию напитка не обязателен, но интуиция ей подсказывала, что нечто, которое называлось «До свидания», было бы плохой идеей. — Ягодный дайкири, пожалуйста, — улыбнулась она парню в форме заведения, отдав ему меню. Малфоя не было видно с этого столика, и это вмиг заставило ее почувствовать себя более свободно. Каким-то невероятным образом Гермиона постоянно ощущала на себе давление, когда он на нее смотрел. Хотя ей совершенно не хотелось его впечатлить, чтобы переживать. Абсолютно нет. Просто засранец смотрел всегда так, будто мог силой мысли передавать ей язвительные комментарии, и она их получала. Все до одного. Ягодный вкус холодного напитка немного остудил ее щеки, которые, несмотря на то, что в этом зале температура была вполне приемлемой, все равно приобрели румянец. Через двадцать минут ленивого потягивания сладкой алкогольной жидкости через трубочку, Гермиона заметила мужчину, вошедшего в помещение. Маркус был одет на грани дозволенного: в его образе не было откровенно магических вещей, но и для магглов прикид был довольно странным. Нервно окинув взглядом зал, он приметил стол недалеко у бара и сел на стул, явно чувствуя себя неуютно, что для него было редкостью. Гермиона чертыхнулась и, медленно поднявшись, отвернула лицо к стене и пересела за другой столик, отодвинув стул так, чтобы ее лицо и шею закрывали живые цветы, свисающие с потолка. Повернувшись, она посмотрела на Малфоя, который лениво плескал в стакане виски, разговаривая с девушкой, которая за ту минуту, что Грейнджер следила за ними, дотронулась до него раз пять. Гриффиндорка сжала губы, понимая, что то, зачем они непосредственно сюда пришли, заботит его в последнюю очередь. Буквально через пять минут, словно они сговорились выдержать точный тайминг, в помещение вошел Пиритс. И если Гермионе до этого казалось, что Маркус нервничает, то по сравнению с Пиритсом он был просто примером спокойствия и уравновешенности. Мужчина подергивал руками и постоянно теребил часы, осматриваясь. Грейнджер прижалась к стулу, надеясь, что бывший Пожиратель будет не таким наблюдательным, и опустила голову вниз, делая вид, что выбирает что-то из меню. — Наконец-то, — услышала она раздраженный голос Маркуса, будто он ждал того не меньше часа. — Вот. — Что это? — Пиритс что-то взял со стола, потому что Гермиона услышала цокающий звук о поверхность, но обзор был слишком мал, чтобы понять, что именно. — Маггловское устройство передачи данных, — объяснил Маркус. — Сделай так, чтобы оно попало к маггловскому министру и просочилось в прессу. — Здесь все? Это вся запись? Грейнджер заметила плавное движение головы Маркуса, которое можно было принять за кивок. — Убийство станет информационной бомбой. Кингсли не справится с этим потоком ненависти, я уверен. Люди все еще боятся и все еще не до конца отошли от войны. Это им напомнит обо всем. — Люди верят Кингсли. Ты думаешь, что это действительно... — неуверенно начал Пиритс, но был перебит. — Даже слишком верят. У него нет права на ошибку. А вот здесь, — он указал на карман мужчины, сидящего напротив, в котором, предположительно, хранилась переданная вещь, — здесь его ошибка. Все быстро сложат дважды два, когда аврорат обыщет его кабинет и найдет там документы, которые он не утвердил в желании скрыть теракт. Его сожрут с потрохами. — Ты не боишься, что, если займешь его место, с тобой сделают то же самое? — Гермиона нахмурилась, постепенно понимая происходящее. — Я не такой сердобольный, — расплылся в улыбке Маркус. — Тебя могут заподозрить. Это покажется странным, что, — мужчина запнулся, — что все так удачно складывается. Массовые убийства магглов, твое назначение и... — Ты в чем-то меня подозреваешь, Пиритс? — Маркус наклонился, пристально всматриваясь в его лицо. — Я не убивал этих чертовых магглов. Просто все слишком удачно сошлось, чтобы не воспользоваться моментом. — Как так получилось, что ты об этом узнал? — подозрительность в голосе Пиритса вбивала ровную палку в позвонок Гермионы. Она понимала, что, возможно, в полуметре от нее, за кустом растений, сидит убийца. — Думаешь, ты единственный Пожиратель, с которым я общаюсь? — прищурился заместитель министра. — Делай, что велено, Пиритс, и когда я сяду на место Кингсли, ты получишь свое вознаграждение. А если нет, то я заставлю Визенгамот пересмотреть их решение касательно твоей свободы. Ты знаешь, мне это ничего не стоит. Ком в горле Грейнджер перекрыл ход кислороду, и она медленно закрыла глаза в попытке выдохнуть. — Я сказал, что сделаю, — огрызнулся Пожиратель. — Но не корми меня обещаниями. Тысяча галлеонов, не меньше. За то, что я вновь опускаю руки по локоть в дерьмо. — Получишь ты свои деньги, — ответил он с презрением. — Это все, проваливай отсюда и используй автомобиль. Никаких аппараций. Гермиона услышала, как отодвинулся второй стул и опустила лицо еще ниже, казалось, что еще чуточку и она проведет по названию коктейлей кончиком своего носа. Ее начало тошнить от того, что это все могло оказаться правдой. Что это все реально происходило. Святой Годрик. Пиритс ушел не попрощавшись, и Маркус, допив какую-то жидкость в бокале, посмотрел на время и удалился минут через десять, бросив на стол скомканные купюры. Вытерев потные руки о салфетку, Гермиона еще раз глубоко вдохнула и, поднявшись, подошла к барной стойке, где рядом с Малфоем уже никого не оказалось. Несмотря на то, что он тоже должен был слышать развернувшийся диалог, слизеринец не выглядел шокированным. — Я говорил, что Блейзи пора пропить успокоительную настойку и перестать повсюду видеть возвращение Темного Лорда, — спокойно произнес Драко, допивая остатки виски. — Что?! — возмутилась Гермиона. — Ты вообще слышал, о чем они говорили? — Ни о чем таком, что относилось бы к армии Пожирателей, — равнодушно ответил Малфой, усаживаясь удобней на барном стуле. — Ты отдаешь себе отчет в том, что это Маркус мог убить тех магглов? — Это мог быть он или нет. Грейнджер, ублюдок просто хочет сесть в кресло министра, это так типично, что даже скучно, — фыркнул Драко. — Они не хотят воскресить Волдеморта, и мне этого достаточно. Гермиона сглотнула, убеждая себя в этом. Это не имеет ничего общего с Волдемортом. А это хорошие новости. — Нужно предупредить Кингсли, — сказала она, скорее, самой себе, понимая, что займется этим утром, потому что в начале одиннадцатого вечера такие новости не преподносят. — Давай, потому что я уж не представляю, как тебе живется столько лет без лишней возможности кого-нибудь спасти, — хмыкнул Драко. — Не все обладают такой внушительной дозой сволочизма внутри себя, как ты, Малфой, — колко ответила Гермиона, бросив на него взгляд. — Ну уж куда мне до святоши Грейнджер, — рассмеялся он так, будто то, чем она пыталась его уколоть или хотя бы ответить той же монетой, разлеталось в пух и прах, даже не доставая до его самовлюбленной улыбки. — С меня хватит, — закатила глаза Гермиона, забрасывая ремешок сумочки на плечо и намереваясь убраться отсюда как можно быстрее. — Уже убегаешь? — повернулся он к ней, явно издеваясь. — Что-то ты не такая смелая без своей бравой команды. Он говорил медленно, заставляя ее слушать, обращать на себя внимание. И Гермиона ненавидела, что у него получалось, потому что она все еще стояла здесь, а не сидела в такси. — Я просто не перевариваю твоего общества, Малфой, — ответила девушка, но ее голос звучал неуверенно. — Вранье, — без тени нервозности констатировал Драко, показывая официанту, что ему нужно повторить. — Вот и нет, — их диалог звучал крайне глупо, и Гермиона была рада, что поблизости не было людей, потому что со стороны выглядело так, будто еще чуть-чуть, и она топнет ножкой, только чтобы придать своим словам веса. — Ты просто боишься оставаться со мной наедине, Грейнджер, это очевидно, — он наклонил голову вправо, вновь смерив ее взглядом. — Потому что мы оба знаем, что ты не испытываешь ко мне ненависти. Появление Скорпиуса будто навсегда убедило Малфоя в том, что она влюблена в него. Словно события, которые произошли в будущем, накладывали отпечаток на настоящее. И у нее чесались руки переубедить его в этом. — Ты прав, Малфой, я испытываю к тебе равнодушие, — ответила Гермиона, садясь на барный стул напротив, чем вызвала мгновенную вспышку удивления на его лице. Он явно не ожидал, что она останется. Выкуси. — Равнодушие — это еще более смешно, — он покачал головой, откровенно забавляясь. Его улыбка была самой странной улыбкой из всех, что ей приходилось видеть. В ней не было тепла или доброжелательности. Только какой-то странный огонь, который влек, словно вы стоите на заднем дворе школы, и твой одноклассник вот-вот уговорит тебя сбежать с уроков в первый раз. — Я осталась всего на полчаса, чтобы сбить с тебя спесь. Мне неприятна твоя компания, — Гермиона закинула ногу на ногу, поправляя платье и смотря, как он пристально следит за этими движениями. — Здравствуйте, мисс, желаете выпить? — бармен отложил бокал, натертый до блеска, и подошел к ней, вежливо улыбнувшись. — У вас есть что-то безалкогольное? — несмело спросила она, чувствуя, что крепкий дайкири уже окрасил ее щеки в ощутимый румянец. — Безалкогольное? — насмешливо переспросил Малфой, будто действительно не веря, что она решила такое заказать. — Тот самый случай, когда правильная до мозга костей девочка хочет доказать всем, что не такая уж она правильная, но личность не выбьешь. Что, не успела вовремя в кроватку, так теперь боишься согрешить еще раз? — Перестань меня выставлять какой-то... — начала Гермиона, но ему не было до этого дела. Малфой повернулся к бармену. — Текилу. — Я не пью такой крепкий алкоголь! — возмутилась она, все еще надеясь остановить это безумие. — Он отвратный. Парень за барной стойкой вздохнул, устав от их сцены, но все же сохранял максимальную вежливость. — Тогда пусть для нее она будет ледяная, — отдал последнее распоряжение Малфой, и за считанные минуты перед ними появилось две стопки. Гермиона смерила небольшие рюмки взглядом, думая о том, что количество не такое большое и, возможно, в этом нет ничего страшного. — Эту штуку нужно пить залпом, — сказал Драко, видя, как подозрительно она смотрит на текилу, будто из нее вот-вот выпрыгнет правонарушитель. — Я выпью всего одну. — Не уверен, что даже ту выпьешь, учитывая, что ты сидишь рядом с ней так, словно она хочет на тебя напасть, — закатил глаза он. Прищурившись, Гермиона сжала стопку между пальцев и, пожалев, что не может просто заткнуть нос, как при прыжке в бассейн, влила содержимое себе в горло. Жидкость оказалась действительно ледяной, что притупляло ее резкий вкус, но, черт возьми, недостаточно. Она скривилась, закрыв рот рукой. — Окей, ладно, но все же стоило подождать лайм, — Малфой поднял брови от неожиданности. Его лицо не выглядело и на капельку таким же, полным отвращения, как лицо Гермионы, когда он выпил свою порцию. — Вам повторить? — поинтересовался бармен, убирая со стойки пустые рюмки. — Сделай ей пока что какой-нибудь коктейль, не хочу, чтобы она потом сказала, что я ее споил, — усмехнулся Малфой. — «Красный октябрь». — Что в нем? — нахмурилась Гермиона, ища глазами меню. — Он довольно крепкий, но, по сравнению с текилой, чувствуется намного вкуснее за счет гренадина, — объяснил парень и, получив кивок от Малфоя, взялся за шейкер. Переведя свой взгляд на Гермиону, Драко медленно осмотрел ее наряд, задержавшись на ногах. Ей тут же стало понятно, что одной рюмки текилы недостаточно, чтобы девушка перестала чувствовать себя рядом с ним так, будто она на экзамене. — Терпеть не могу такие платья, — наконец вынес он свой вердикт. — О, ну конечно, — закатила глаза она. — Дай угадаю. Я помню, что ты считаешь меня «не такой уж худой», но можешь со своим мнением пойти куда подальше. Слава Мерлину, оно никого не интересует, кроме тебя. Малфой удовлетворенно улыбнулся, смотря, как Гермиона пробует намешанный барменом напиток. — Не думал, что для тебя это оказалось таким важным, что ты запомнила, — хмыкнул он. — Но дело в другом. Обычно такие платья надевают девушки, которые считают свою фигуру самым важным козырем, а это так скучно, когда самое интересное, что может быть в женщине — это тело. — О да, ты ведь такой ценитель души, — сказала Гермиона с сарказмом. — Как плохо ты обо мне думаешь, — поцокал он языком, и девушка заметила, что его голос звучит ужасно обольстительно. Поразительно, насколько манера Малфоя говорить приковывала к себе внимание. Он знал, когда нужно повысить голос, когда снизить до шепота или сменить интонацию, чтобы его действительно слушали. Говорили, что таким ораторским искусством обладал Волдеморт, и ее плечи немного вздрогнули от этой мысли. — Просто это все, — двумя пальцами он провел в воздухе вдоль ее наряда, — совершенно не твое. Она недовольно сжала губы, но решила лишить его удовольствия потешаться над происходящим, сосредоточившись на коктейле. Вкус был сладко-горький, но явно лучше, чем предыдущий напиток. Вдруг освещение в зале стало немного приглушенным, и из колонок полилась приятная музыка, став громче. Оглянувшись, она увидела несколько пар, которые были явно подшофе и танцевали, едва попадая в ритм. Малфой отставил свой стакан, и звук цокнувшего стекла о барную стойку привлек ее внимание. Гермиона повернулась и, глотнув сладковато-алкогольную жидкость, уставилась на его руку. — Я устал сидеть на этом чертовом стуле, — раздраженно произнес он, смотря, как она медлит, и Грейнджер невольно задумалась, как часто парень получает отказы в просьбе потанцевать. — Магглы ни черта не понимают в комфорте. Ей и самой хотелось бы размяться, но лучше Гермиона просидит вечность, будучи прикованной к твердой крутящейся поверхности с подножкой, чем потанцует с Малфоем, потому что... — Я не умею танцевать, — правда выскочила изо рта так внезапно, что ее глаза округлились в удивлении, будто это сказал кто-то со стороны. — Успокойся, Грейнджер, едва ли здесь кто-то заинтересован в оценке твоих танцевальных способностей, — Но ты заинтересован — вот основная проблема. Она едва успела опустить стакан, когда он потянул ее за ладонь, заставив спрыгнуть и поспешно поправить платье. — К тому же в танце важен тот, кто ведет, — произнес Драко, привлекая девушку к себе ближе. И она могла поклясться, что это все какой-то специально поставленный номер, тщательно спланированная акция по введению ее в неловкие ситуации. Гермиона слышала смех танцующих пар рядом, которым, очевидно, было глубоко плевать на происходящее, и они наслаждались эффектом выпитых ранее напитков. Однако, с другой стороны, это не они танцевали с Малфоем, которого, кажется, может стошнить собственным снобизмом, если партнерша вдруг сделает неправильное «па». Или музыкант издаст не ту ноту, или чему там еще учат с пеленок в этих аристократических до мозга костей семьях? Но сделав поворот, Гермиона вдруг оказалась неимоверно благодарна правой руке Малфоя, которая держала ее за талию, потому что мир начал медленно расплываться и слегка пошатываться. Она могла поклясться, что Драко чувствовал наслаждение от одного понимания, что девушка находится не в своей тарелке, и ей хотелось задушить его за это собственными руками. Словно в попытке сделать это, Гермиона забрала свою ладонь из руки парня и положила кисти ему на плечи, невольно придвигаясь ближе. На самом деле, ей нужно было немного больше опоры, если она собиралась продержаться во время танца в вертикальном положении как можно дольше, но выглядело это иначе. Несмотря на такую благодатную почву для шуток, Драко промолчал, но Гермиона была уверена, что он потом восполнит этот пробел. Вдохнув глубже, чтобы понять, неужели в зале действительно стало жарче из-за танцевавших тел или это просто ее лихорадит, она вновь ощутила приятный запах мужского парфюма, который смешивался со свежим и, кажется, был глотком воздуха в этом помещении. Гермиона понимала, что они стоят слишком близко, но стены предательски плясали в зрачках, не давая ей отодвинуться. Она почувствовала, как его рука поднялась, и затем ощутила, что кончик заколки оцарапал ее шею, когда он отбросил ее на стул. Когда Гермиона подняла на него удивленный взгляд, парень совершенно не выглядел смущенным. — Тебе Скорпиус разве не говорил, что тебе лучше с распущенными волосами? Гермиона нахмурилась, вспоминая что-то подобное, но вряд ли там был Малфой. — И как часто вы вдвоем меня обсуждаете? — хмыкнула она, пытаясь звучать буднично, пока жар постепенно распространялся по ее щекам. Включите кто-нибудь кондиционер, ради всего святого. — Мне кажется, что не слишком правильно врать в глаза ребенку, поэтому я всячески избегаю тем, касающихся тебя, — ответил Драко, удовлетворившись ее реакцией. — Ты такой благородный, Малфой, — гриффиндорка сузила глаза, чувствуя, что закипает, но мелодия, играющая еще секунду назад плавно и медленно, немного ускорилась, добавились басы, и музыка стала более походить на клубную, ту, которую она слышала в небольшом первом зале, пусть и не такую раздражающую. Драко лишил ее шанса ответить ему, притянув ближе, и тут же отстраняя, кажется, практически не делая усилий, но совершенно изменяя характер танца. Этот уже не был похож на медленный и вычурный, которому он, несомненно, был обучен. Это было что-то более маггловское и... довольно развязное. — Где ты научился танцевать эти танцы? — спросила Гермиона, когда слизеринец вновь легким движением повернул ее спиной к себе, и она делала все возможное, лишь бы не концентрироваться на его ладонях, на которых хотелось концентрироваться слишком сильно. Чертов «Красный октябрь»! — В спальне, — ответил парень, и она почувствовала улыбку в его словах, даже не видя его лица. — Что, Грейнджер, разве никогда не замечала, насколько схожи движения? У меня была большая практика. Ее рот приоткрылся, девушка поняла, что это уже слишком. — Разве что в спальне тебе не скажут, насколько ты напыщенный индюк, — сказала она, чувствуя на своем лице его дыхание, и это все делало ситуацию куда тяжелее. — Ты права, в спальне мне обычно говорят другие вещи, — самодовольно усмехнулся Малфой и отпустил ее, когда песня сменилась слишком быстрой, чтобы под нее можно было бы танцевать вдвоем. Гермиона оперлась о барную стойку, садясь обратно, и была благодарна, что она была холодной от напитков со льдом, потому что все эти касания вперемешку с разговорами действовали на нее каким-то неправильным образом. Ей нужно домой. Домой. Эта мысль билась где-то в самой дальней каморке ее головы, задвинутая туда музыкой, терпким вкусом гренадина и кристально-серыми глазами. — На самом деле, знаешь, ты не умеешь пить текилу, — сказал Драко, когда с легкой руки бармена возле них вновь материализовались две стопки. — Это нужно делать правильно. Он говорил медленно и сидел так близко, что если бы она хотела, то могла сместить ногу всего на несколько сантиметров и поставить ее на подножку его стула. Малфой потянулся рукой, и, взяв дольку лайма, подвинулся ближе. Драко убрал с ее левого плеча волосы, падающие на лицо и, практически издеваясь, опустил тонкую бретельку вниз, пока она пыталась понять, происходит ли это на самом деле. — Что ты...? — попыталась проговорить Гермиона, но голос звучал так тихо, что едва ли он расслышал, и девушка прервала предложение. — Боишься, Грейнджер? — усмехнулся Малфой. — Чтобы вкус текилы не был таким резким, сначала нужно окунуть язык в соль, а после заесть лаймом. Тогда это будет терпимо. Внезапно она почувствовала, как холодный сок цитруса полился в район ее шеи, вызывая мурашки. — Малфой, — произнесла Гермиона предупредительно. — Но какой толк в попойке, если это не щекочет нервы? — уголок его рта приподнялся, образуя кривую ухмылку, и в следующий момент она могла поставить все свои сбережения на то, что просто перепила, и сейчас, видимо, лежит у себя дома и ей снится сон. Ночной кошмар. Высыпав немного соли ей на кожу, которая тут же впитала сок лайма и застыла, он неспешно наклонился к ней, и через секунду Гермиона почувствовала, как теплый язык коснулся ее шеи. Кажется, Малфой словно задел какой-то переключатель или она просто действительно не верила, что слизеринец реально посмел так сделать. Он двигался вверх, слизывая соль, но больше нигде не касаясь ее никак, даже случайно. Только язык, пропитанный алкоголем и безумием. Гермиона закрыла глаза, растворяясь в моменте, но, словно почувствовав, что ей это начинает нравиться слишком сильно, он отодвинулся и вмиг выпил прозрачную жидкость, откусил небольшой кусок лайма и поднял на нее взгляд, полный пляшущих чертят. Всмотревшись в его лицо, которое светилось весельем, она поняла — Малфой потешается над ней. Опять. Словно это его смысл жизни — пытаться толкнуть ее в пучину неловкости. Но черта с два, Малфой. Гермиона смело взяла стопку и повторила движения слизеринца: смазала соком тыльную сторону своей руки и, посыпав на нее соль, быстро слизала эту смесь, думая, что только дураку мог прийти в голову такой способ пить. Или же гению, который, видимо, не один вечер провел, катаясь от хохота по полу и наблюдая, как люд ест чистую соль, благодаря его изобретению. Плевать, что текила была ледяной, а язык соленым — лучше не становилось. Глотнув и решив не ждать, пока голос разума достучится до ее сознания, Гермиона привстала со своего стула и, наверное, сошла с ума. Приблизившись к Малфою так быстро, что он вряд ли понял ее намерения, она коснулась его рта и забрала кусочек лайма, который парень только что взял, чтобы доесть. На секунду, прежде чем «украсть» цитрус и сесть обратно, Гермиона ощутила касание его губ, и его можно было бы сравнить в догонялки с медведем гризли — слишком большая смесь адреналина и глупости. Когда она вновь открыла глаза, пережевывая лайм и пытаясь не поморщиться, Малфой прищурился, а потом наградил ее этой самой полуулыбкой, которая, кажется, добавляла градуса текиле. — Один-один, Грейнджер, — улыбнулся он, произнося эту фразу заговорщическим тоном. Это очень нехорошо. Она сжала пустой стакан, чувствуя, как прохладная вода стекает по ее пальцам, и поняла, что нужно сбегать. Нужно было сбежать еще час назад. Нужно было сбежать, только когда Забини предложил это. Потому что Гермиона начала чувствовать то, что было строго запрещено. Желание, влечение, интерес. И если с двумя первыми можно было справиться — это просто влияние спирта, который, судя по состоянию девушки, теперь бежал по ее венам вместо крови, то интерес к Малфою — штука настолько безопасная, как пожар в сухом лесу. Это все фальшь, Гермиона, глупая игра. Потому что он — абсолютный игрок. Все в нем будто специально создано, чтобы привлекать девушек, даже таких безнадежных, как Мэри. Но это не ее история. Вдруг Малфой посмотрел выше головы Гермионы и поднялся. — Как по мне, то этот бар уж слишком популярен у волшебников, — произнес он, обходя ее стул. Грейнджер обернулась и увидела, как он здоровается за руку с каким-то парнем. Она смутно вспомнила, что как-то видела его лицо в квиддичном обзоре одной из спортивных газет. — Могу я вам еще что-нибудь предложить? — улыбнулся бармен, забирая пустые рюмки. — Честно говоря... — Гермиона легко обмахнула себя рукой, перебрасывая волосы на одну сторону, и начала искать глазами меню. — У нас есть бесподобный яблочный коктейль. Там джин, яблочный сок и тоник. — Пусть будет, — пожала плечами она, еще раз оборачиваясь и надеясь, что эта смесь ее освежит. Девушка с идеально прямыми красными волосами стояла возле Малфоя, фривольно положив локоть ему на плечо, и разговаривала с парнями. Гермиона закатила глаза и тут же почувствовала, как это полностью выбило устойчивость картинки мира. — У вас немного жарко, — произнесла девушка, пробуя коктейль. — Зато атмосферно, — подмигнул бармен. — Но это заведение редко выбирают для первых свиданий. Гермиона кивнула, но потом к ней медленно начал доходить смысл слов. — О, нет-нет, — отмахнулась она. — Мы с... этим молодым человеком не пара. И у нас не свидание. Что-то вроде... деловой встречи, — девушка понимала, что ее голос звучит странно размазано, будто в замедленной съемке. — Ясно, — усмехнулся бармен. — Тогда, может, выпьем как-нибудь вместе? Она опешила, начав кашлять от холода напитка. — Дай мне свой номер, — предложил парень, достав из кармана сотовый. — А я думал, что вам запрещено завязывать отношения, пользуясь рабочим положением, — услышала она голос Драко у себя над головой. — Плевать, мне ничего не запрещено, — ответила Гермиона, злясь. Ей совсем не было дела до бармена, но ее просто в очередной раз разозлила эта привычка Малфоя вечно лезть не в свое дело. Он перевел на нее взгляд и нахмурился. — Черт возьми, Грейнджер, что ты еще пила? Пары рюмок текилы не могло быть достаточно, чтобы ты набралась, — Драко не выглядел очень трезвым, но, видимо, казался таким по сравнению с Гермионой. — Я не пьяна, — возразила она, но судя по взгляду слизеринца, это не было слишком убедительно. — Сделай ей лимонный фреш, — сказал Драко, не сводя глаз с Гермионы. — Ты вообще ела? Еда. Она точно готовила еду перед тем, как пойти сюда. Но потом пришел Рон, и у нее совсем не осталось времени поесть. Черт. — Пей, — Малфой поставил перед ней лимонный сок. — Ты сумасшедший? — выгнула бровь гриффиндорка, попробовав и поняв, что это действительно чистый сок без примесей. — Ты наутро с ума сойдешь, а такой правильной девочке это вряд ли знакомо, — закатил глаза Драко. Она залпом выпила всю жидкость, поморщившись от запредельной кислоты, и решила, что теперь у текилы есть конкурент по части отвратительности. — Пойдем, — он расплатился за напитки и обогнул рукой талию Гермионы. — Я могу пойти сама, — возразила она, но тут же пожалела об этом после того, как мир будто поклялся сегодня на нее все-таки упасть. — Ты не трезв. — Я более привычен к такому состоянию, Грейнджер, — ответил он раздраженно. Они вышли на улицу, и, зайдя в небольшой переулок, Гермиона почувствовала, как Малфой прижал ее к себе немного сильнее, и через секунду девушку будто перемололи в мясорубке. — Господи, — она хватала ртом воздух, будучи совершенно не готовой к аппарации, и сжала его плечо сильнее в попытке устоять на ногах. — Ты должен был предупредить! — Я ничего тебе не должен, маленькая неблагодарная грязнокровка, — его слова должны были звучать обидно, но почему-то не звучали. Так, если бы он говорил это просто чтобы посмотреть на ее реакцию. В слабой попытке разозлить. — Мы в Мэноре, — она оглянулась, и жар вновь затопил ее щеки. Что ж, дело было не в неотрегулированной температурной системе бара. — Я должна быть дома. — Напишешь, если доберешься сама, — фыркнул Малфой, наблюдая за ее тщетными попытками убедить себя, что все в порядке. Они все еще стояли слишком близко, несмотря на то, что в прихожей Мэнора можно было разместить небольшой класс учеников. Гермиона ощущала, как ее сердце стучит, кажется, в самых щеках — настолько ей было жарко. Мир все еще покачивался, впрыскивая в тело девушки эйфорию и вседозволенность. Слишком большую легкость, которая была точно противоестественна в подобной компании. Малфой держал ее за локоть, видимо, не давая упасть. Она подняла на него глаза, и на нее обрушился самый страшный факт, который она не хотела понимать, не просила появляться у ворот своего сознания. В него слишком легко влюбиться, если забываешь, кто он на самом деле. Вот поэтому рядом с Малфоем противопоказано пить. Алкоголь убивает настороженность, а это верный путь в ловушку. Это случилось внезапно. Малфой изучал ее лицо, будто она была одной из заумных квиддичных тактик, выведенных рукой тренера на пергаменте, а потом кто-то из них просто потянулся вперед. Его губы были на вкус как соль, пряный коктейль и... ожог. Потому что ей жгло. Гермиона почувствовала, как ее лопатки ударились о стену, пока он приоткрывал ее рот, надавив на подбородок большим пальцем. Что-то происходило вокруг, в этой комнате мог бы проходить какой-то фестиваль, парад, но весь мир сжался до одной точки, где ее руки скользили по его шее, притягивая ближе, углубляя поцелуй. Малфой подвинул ее немного вправо, и они услышали звонкий шум разбитого стекла. Оторвавшись, Гермиона попыталась всмотреться в пол, чтобы понять, что разбилось. — Малфой... — прохрипела она. — Я куплю новую, — ответил Драко, притягивая девушку к себе. Его руки приподняли слишком короткое платье и сжали ее ягодицу. Это неправильно. Не-пра-виль-но. Мысли кричали, перекрикивая друг друга, но самой громкой была одна: это слишком хорошо. Малфой подталкивал Гермиону вперед, не переставая целовать так, будто вел сражение с ее губами. Вряд ли это можно хоть как-то подвести под романтику первого поцелуя. Грейнджер услышала звук порванного замка и вмиг ощутила, как платье перестало сдавливать ее живот, потому что оно тут же упало на пол. Малфой толкнул ее на диван, и она получила возможность вдохнуть. — Я знал, что ты выглядишь лучше без этого кошмарного куска ткани, — ухмыльнулся он, нависая над ней. Драко еще на секунду задержал взгляд на ее теле, которое уже успело покрыться мурашками от смены температур, и прикусил шею Гермионы, опуская руку ниже. Ключица, полная грудь, ребра, которые прощупывались, когда она вдыхала слишком глубоко, если он делал укус, и бедра: горячие и круглые, слишком нетипичные для модельных девушек. Разорвав поцелуй, Драко захватил край водолазки и стянул ее через голову, бросив на пол. Обычно он привык, что девушки говорят ему о его теле, стаскивают с него одежду в желании дотронуться, но Грейнджер просто смотрела, обводя взглядом каждую мышцу, и Малфой почти физически чувствовал взгляд девушки. — Нравится? — нахально улыбнулся Драко, вновь приближая свое лицо к ней. Облизывая ее язык, он забросил ногу гриффиндорки на свое бедро, чтобы быть ближе. Горячие руки Гермионы спускались вниз по его спине, и это было похоже на чертову лихорадку. Малфой вжимал ее в диван, чувствуя, как она задыхается от нехватки воздуха и все равно продолжает его гладить. И это было лучше любых предварительных ласк. Ее ладони опустились на его джинсы, и Драко почувствовал, как расстегнулась пуговица. Отодвинувшись, он наблюдал, как она постоянно облизывает обезвоженные губы, смотря ему в глаза. Они были пьяны, но желание было слишком сильным, чтобы остановиться. Зацепив двумя пальцами резинку белья Гермионы, Драко стянул его, смотря, как ее лицо выглядит при свете луны, которая бесстыдно заглядывала в огромное окно гостиной. Освободившись от одежды, он провел по Грейнджер членом и толкнулся, чувствуя, как легко скользнул внутрь. Гермиона тут же застонала, вызвав своими действиями еще один толчок. Проводя ладонями по его плечам, она ощущала, как внутри нее плещется раскаленное масло, затуманивая рассудок покрепче всякого алкоголя. Девушка закусывала губу, чувствуя привкус крови во рту, но пыталась сдерживать себя. Это казалось ей последней ниточкой связи с реальностью. Вдруг Малфой остановился и приподнял ее, прислонив к подлокотнику огромного дивана. — Если не перестанешь зажиматься, Грейнджер, не получишь сладенького, — проговорил он, очерчивая ее губы пальцем и размазывая капельки крови по их поверхности. — Что...? — Гермиона моргала, смотря на него и следя за каждым его движением. — Мне нравятся стоны, — Драко растер кровь от надкушенной ею губы между большим и указательным пальцем. — И я не собираюсь тебя осуждать. Я собираюсь сделать что-то более приятное. Малфой медленно взял ее ногу за икру и положил к себе на плечо, сгибая в колене другую, чтобы открыть себе первоклассный вид. Он начал двигаться медленно, постепенно наращивая темп, и видел, как эмоции удовольствия сменяют одну за другой на лице Гермионы. Она везде такая эмоциональная. — Драко, боже... — Гермиона касалась руками его косых мышц пресса и чувствовала, как ее нервные окончания взрываются с каждым новым его толчком. Словно разжав кулак, ей сложно было остановиться. Она задыхалась, пытаясь что-то сказать, но стоны прерывали любые ее попытки. Гермиона настырно открывала глаза, чтобы смотреть на него, но все расплывалось, оставляя ей только тактильные ощущения. Но девушке хотелось видеть Драко, потому что он так и делал. Не отрывал взгляда от ее тела, рта, глаз. — У тебя красивое тело, — Малфой сказал так, чтобы она не закрывалась, но это было действительно то, что он думал. Ему нравилось ее тело, которое не было слишком худым, как у девушек с обложек журналов, которых Драко постоянно встречал на мероприятиях, и сухим, как у него. Однако все изгибы были четко очерчены, и эта картинка надолго сохранится у него в памяти. Он видел, что она едва ли понимает происходящее, потерявшись в микроимпульсах. Драко просунул руку под ее спину и, прижав Гермиону к себе, перевернулся. — Сядь сверху, — прохрипел он, смотря, как тяжело она дышит, получив передышку. — Давай, иди сюда. Гермиона несмело опустилась, держась за его руки, которые Малфой подставил в качестве опоры. Он опустил ладони на ее бедра, покачивая ими и неотрывно наблюдая за ее лицом. Нижняя укушенная губа распухла, щеки стали красными от секса и алкоголя, тушь размазалась под глазами, а шея покрылась потом. Драко не мог оторвать глаз. Обхватив ее за талию, он управлял ею, став быстро опускать на себя, создавая шлепающие звуки, которые, впрочем, терялись среди их стонов. — Еще, еще чуть-чуть... — Драко почти не различал, что она шептала, но, смотря как трясутся ее ладони, поднял таз выше, делая это еще глубже. Достаточно было пары секунд. Щелчок, и он чувствует, как острые ноготки впились ему в грудь. Еще щелчок, и это буквально рай. Через мгновение он аккуратно убрал ее ладони от своей груди, понимая, что царапины, возможно, кровоточат — так сильно она впилась в кожу. — Все... все расплывается, — произнесла Гермиона просто в никуда, задыхаясь. — Да, знаю, иди сюда, — в его голове шумело точно так же от выпитого спиртного, и Драко убрал ее волосы со своего лица, когда она легла на него сверху. Он призвал плед, лежащий на соседнем кресле, и укрыл их обоих. Как только мягкая ткань коснулась их тел, веки Драко начали слипаться, а Гермиона, кажется, уснула, как только улеглась ему на грудь. Его тело было так расслаблено, что даже мысль о малейшем движении вызывала в нем усталость. Засыпая, он все еще чувствовал бессознательные поглаживания кончиков пальцев девушки где-то на своем плече.