***
Бросив дорожную сумку на пол, Малфой вышел на большую террасу, обошел бассейн и, облокотившись локтями о перила, посмотрел на идеально белый пляж. Он немного не рассчитал время, и они аппарировали в небольшой магический городок возле Коста-Бланки в самый солнцепек. Вынужденный шоппинг всех вещей для пляжа стал настоящим адом, учитывая то, что большинство нужных магазинов были маггловскими и нельзя было использовать охлаждающую магию. А Скорпиус, который набрал водных игрушек в таком количестве, будто они собираются сюда переехать, ничуть не пытался сделать этот процесс легче. ― Папа, мне нужна твоя палочка! ― крикнул сын из лобби. ― Чтобы взорвать шкаф? ― нахмурился Драко и обернулся, увидев, как мальчик тащит за собой надувной матрас. ― Это удар ниже пояса! ― возмутился он. ― И я не хотел тогда ничего взрывать, мамина палочка просто неуправляема! Мне нужно надуть матрас. Драко оглянулся, чтобы посмотреть на море, но даже увидев спокойную водную гладь, он не сильно воодушевился. ― Давай ты будешь плавать на этом в бассейне, ― предложил он, взмахом палочки наполняя воздухом кусок поливинилхлорида. ― Ну нет, какой смысл отправляться на море, если плавать в бассейне? Это отстой, ― вынес свой вердикт Скорпи, пытаясь поднять матрас, который многократно увеличился в объемах. Сдавшись, Драко спустился вниз к лежакам с сыном, и ему все же удалось уговорить мальчика понырять с маской, прежде чем он потеряет к этому интерес, и Малфою придется следить за тем, чтобы ветер не унес Скорпиуса на глубину. ― Жаль, что мама с нами не поехала, ― произнес он, надевая маску и безуспешно пытаясь ее отрегулировать, пока отец не подошел, чтобы помочь. ― Ей бы здесь понравилось. Она говорит, что это самая большая привилегия твоих «несметных богатств» ― частный пляж. Не нужно пытаться отличить меня от сотни других детей, ― улыбнулся мальчик, видимо, вспоминая тот момент, когда услышал от Гермионы эту самую фразу. Драко нахмурился, ложась обратно на лежак. Интересно, как бы вела себя Грейнджер, если бы все-таки была здесь? Нет, естественно, он не приглашал ее всерьез сегодня утром. Его конечной целью был припадок Уизела, но Драко знал, что она не согласится. Просто ему вдруг стало интересно: что, если бы да. Она бы лежала на лежаке, укрывая голову шляпой? Разбирала бы их вещи, которые они просто бросили на пол, даже не удосужившись вытащить из сумки, хотя Драко знал, что прислуга их и так разложит в ровные стопочки? Или веселилась бы вместе со Скорпиусом, прыгая по очереди на матрас? В любом случае, всякое из этих занятий было в сто крат интереснее времяпровождения с рыжим. Он почувствовал уже знакомый привкус злости при мысли о Уизли. Это было так нелепо, что почти заставляло смеяться, то, как она пыталась наладить с ним отношения, делая вид, что все между ними прекрасно. Но Драко почему-то было нихера не смешно. Просто противно, потому что ему пришлось сегодня столкнуться с этим болваном. И Драко было интересно, когда это все рухнет, а ведь оно рухнет — у него не было в этом сомнений, и, кажется, только это сдерживало в нем странные позывы агрессии. Такие девочки, как Грейнджер, не падают в постель к кому-то, имея отношения, которые их устраивают. Сейчас, зная ее немного лучше, он точно мог сказать, что она просто пытается реанимировать лошадь, которая давным-давно сдохла и начала разлагаться. Но это гриффиндорское упорство. ― И часто мы ездим отдыхать втроем? ― спросил Драко. ― Практически постоянно. Я как-то ездил на отдых с бабушкой Моникой и дедушкой Венделлом в Австралию. Это, конечно, было немного странно, потому что они все делали без помощи магии, но в целом, я быстро привык, ― пожал плечами Скорпиус. ― Пойдем, бросишь меня в воду! Мысли в голове его сына менялись так быстро, как и эмоции на лице у Грейнджер, и, кажется, он знал, откуда у него это. Малфой не был слишком большим любителем купаться, и, видимо, Скорпиус знал об этом, потому что через секунду прищурился и предупредительно улыбнулся. ― Если не пойдешь, я оболью тебя прямо на лежаке. ― Это что, угроза, да? ― Драко резко побежал вслед за верещащим от неожиданности ребенком, который бежал прямо в море, и он был уверен, что это вполне могло компенсировать практически все на свете. Спустя восемь часов: один пробитый о камень матрас, три литра апельсинового сока, пара несильных солнечных ожогов и, наверное, галлон выпитой во время игр соленой воды. Они сидели на террасе, поужинав, и наблюдали, как Тинки, которую позвал Драко, намазывает на плечи Скорпиусу охлаждающую и заживляющую мазь. ― Молодой хозяин, вам не следовало так много находиться на солнце в первый раз, ― произнесла эльфийка, и Драко четко услышал в ее голосе укор, который явно предназначался не ребенку. ― Я, между прочим, тоже сгорел! ― возмутился он, удивляясь, как быстро Тинки изменила свою лояльность. ― Хозяин, вам ведь двадцать два, а не восемь, ― вздохнула она, заканчивая залечивать плечи мальчика, которые, по ее словам, точно начали бы печь через пару часов, если бы не волшебная мазь. Когда Тинки растворилась в воздухе, вновь оставив их наедине, Скорпиус жевал булку, которую больше мучил, чем ел и, отвернув голову от бассейна, спросил: ― А почему с нами не поехала Астория? Малфой поднял брови и, нахмурившись, посмотрел на сына. ― А ты бы хотел? ― Зависит от того, обидишься ли ты на ответ. Драко усмехнулся, узнавая в нем свое чувство юмора. Он давно заметил: это было что-то вроде негласного состязания между ним и Грейнджер. Но, конечно же, Драко его уже выиграл только за счет внешнего вида мальчика, но это все равно было чем-то особенным — видеть в сыне себя так четко. Родители с годами перестают замечать такие мелочи и искренне удивляются, когда окружающие указывают им на сходство, а он познакомился со своим ребенком только недавно, и глаз еще не успел замылиться. И этот факт его восхищал и наводил грусть одновременно. Что, если им никогда не стать Скорпиусу теми родителями, которые у него всегда были? Что если не получится, несмотря на все старания? ― Я просто думаю, что вдвоем нам лучше, ― размыто ответил Драко. ― Но ты ведь женишься на ней скоро. ― Да, но это не означает, что ты должен проводить с ней больше времени, чем сам этого хочешь. Я не собираюсь тебя заставлять, ― уверил сына Малфой, но, кажется, мальчика интересовало совсем не это. ― Но ты ведь ее не любишь, ― это был не вопрос, причем обвинительные нотки слышались так явно, что Драко стало не по себе. ― Откуда ты знаешь? ― улыбнулся Драко, пытаясь перевести все в шутку. Мерлин, что может знать о любви восьмилетний мальчик?! ― Просто ты не смотришь на нее так, как смотрел на маму там, в будущем. А ее ты любил, это точно, ― Скорпиус пожал плечами, объясняя, кажется, очевидные вещи, и фальшивая улыбка с лица его отца стерлась очень быстро. ― Иногда во взрослом мире, любовь... ― замялся он, ― это не самое важное. Малый хмыкнул и посмотрел на него. ― Это на сто процентов противоречит тому, что говорите вы мне с мамой в будущем, ты знаешь? Драко нечего было на это ответить. Что бы он сказал сыну? Это было практически невозможно — разобраться в происходящем. Они могли пожениться из-за чего-то другого, возможно, что-то произошло до того, как родился Скорпиус. А ребенок мог появиться случайно. Так же случайно, как они переспали тогда — просто потеряв контроль над собой на пару минут, и этих минут хватило, чтобы потом не суметь остановиться. Но если бы ребенок был нежеланным, разве он бы разрешил его оставить? В этой истории было столько белых пятен. Но какие-то из них все же можно было бы попытаться проявить. ― Слушай, ты говоришь, в твоем времени мы жили в Мэноре, ― решил Драко перевести тему и отвлечь сына. ― И как, он нравился маме? Скорпиус любил рассказывать о будущем, пока его не заставляли говорить о смертях. ― Ну, она ведь жила там, правильно? Если бы он ей не нравился, вряд ли бы мама переехала, ― сын ухмыльнулся. ― Ты же знаешь маму. Драко кивнул, соглашаясь, но сам понимал, что проблема именно в том. В том, что он ее не знает. ― Мама рисует, я помню, ― начал Драко, отпивая из стакана морс, который был полезен и входил в его диету, но вкус оставлял желать лучшего. ― Расскажи, какая у нее комната? Наверное, она вся завешана картинами. ― Три гостиные, в зимнем саду, парочка на кухне... но нет, ваша комната нет, ― задумался малый, вспоминая. ― Она решила не трогать ее интерьер, потому что тебе слишком нравились цвета, а картины сделали бы это все аляпистым. Малфой сглотнул, вновь откидываясь на мягкий стул и смотря, как под ночь море начинает волноваться сильнее. Скорпи рассказывал об их комнате. Значит, она не спала в спальне миссис Малфой. Эту комнату Драко считал чуть ли не единственным спасением, потому что тогда брак не казался такой клеткой, которая сковывает по рукам и ногам. Замок был достаточно большим, чтобы сохранять личное пространство, и то, что можно избежать постоянного столкновения по вечерам с той, кого тебе выбрали в жены, делало все более терпимым. Господи, он всерьез начинал думать, что в будущем Грейнджер будет подмешивать ему в яичницу любовное зелье. Если бы она была способна поджарить яичницу. ― Я думаю, что тебе стоит отправиться спать. Я еще побегаю по набережной, все-таки у меня скоро игра, а ты отдыхай, ― встал Драко. ― Ты недолго? ― нахмурился мальчик. ― Я еще не хочу спать. ― Нет, ты сможешь меня увидеть, если посмотришь с балкона, ― ответил Малфой. ― Но ты не будешь смотреть, а отправишься в кровать, потому что завтра мы поедем на снорклинг. Думаю, тебе понравится. Увидев, как на лице сына расплылась улыбка радостного ожидания, Драко приободрился. Малфою не хотелось заканчивать такой прекрасный день грустными разговорами. Уложив ребенка спать в одной из спален виллы, которая была выбрана слишком спонтанно, чтобы быть идеальной, Драко поцеловал его на ночь. Переобувшись в беговую обувь, он отправился на берег, чтобы сильный морской ветер очистил его мысли от тревог, которые в последнее время атаковали его все чаще.***
Рон откинулся на подушки, тяжело дыша. ― Это полностью покрывает то, что ты вчера уснула прямо после ужина, ― произнес он, выравнивая дыхание. Гермиона улыбнулась и, притянув одеяло к горлу, подала ему бутылку воды. ― Что с тобой? Ты не выглядишь слишком довольной, а это, честно говоря, бьет по моей самооценке, ― хохотнул он, делая несколько глотков. Что с тобой? За эти два неполных дня, что они провели вместе, Рон задавал Гермионе этот вопрос раз двадцать, и ни единого раза у нее не нашлось ответа. Что с ней? И сейчас дело было не в том, что Рон был плох, а в том, что она совершенно не могла расслабиться. Была не здесь. ― Я просто... переживаю, ― ответила она, вставая и дотягиваясь рукой до халата, чтобы накинуть на себя. ― Не понимаю, чего переживать. Это из-за Скорпиуса? ― спросил Рон, потягиваясь. ― Не думаю, что Малфой что-то ему сделает, зная, что ты так о нем печешься, и снесешь ему башку тут же, если... ― Боже, Малфой ничего не сделает Скорпиусу, потому что он обожает сына, ― почему-то постоянные упоминания о том, что Драко будто спит и видит, как навредить мальчику, злили и раздражали ее. ― Не думаю, что он примерный отец, ― фыркнул Рон, не замечая ее настроения. ― Зря, потому что Малфой отлично справляется, ― сухо сказала Грейнджер, затягивая волосы в тугой хвост. ― О, перестань, Гермиона, я был на парочке фан-встреч квиддичных команд, и все, чем занималась его рожа ― это выискиванием, с кем бы перепихнуться, ― закатил глаза Рон. ― Предполагаю, что от стадии «я не пропускаю ни единой легкодоступной юбки, хотя вроде как помолвлен» до стадии «я примерный семьянин, и плевать, что мне свалился ребенок на голову» должно пройти больше, чем пара месяцев. Она сглотнула, выходя из комнаты. «Не пропускаю ни единой легкодоступной юбки». Это то, кем она на самом деле была всю жизнь, просто не подворачивалось удобного случая? Легкодоступной юбкой? Гермиона понимала, что Рон не имел в виду ее, но горечь под языком собралась так быстро, что ей пришлось вонзить ногти в ладонь, чтобы задвинуть скребущее чувство в груди подальше, пока парень, надев штаны, шел сзади. ― Мы сегодня увидимся вечером? ― спросил он, подбрасывая виноградинку вверх, и, не попав ему в рот, она разбилась фруктовой кляксой на полу. ― Экскуро, ― провела Гермиона кончиком палочки по воздуху, тут же убирая пятно. ― А ты уже уходишь? ― У меня есть еще час-полтора, а потом мне нужно кое-куда отлучиться... ― промямлил Рон. ― Но вечером могу забежать. ― У тебя какие-то дела? Будешь обедать? ― она вспомнила, что завтракали они довольно давно и, повернувшись к холодильнику, втайне надеялась, что он пока не голоден, потому что не была уверена, что заказанное ранее не испортилось. ― Да так, ничего важного, ― отмахнулся Рон. ― Я бы выпил кофе. Гермиона кивнула, повернувшись к шкафчику за туркой, и боковым зрением уловила движение слева. Серебряная синица просочилась в дверь ее дома и проговорила мелодичным голосом: ― Ронни, я немного задерживаюсь на работе, давай на полчаса позже? Жду встречи! Птичка растворилась в воздухе, передав послание. ― Ронни? Это был патронус Меган? ― Гермиона подняла одну бровь, смотря, как бегают глаза у ее парня. ― Да, Меган, верно, она самая, ― кивнул он, немного тараторя. ― Она попросила, точнее, конечно, не она, а Джордж: нужно прибежать сегодня в магазин и кое-что сделать, вот она и прислала патронус. Меган была милой девушкой, работающей во «Вредилках», но Гермиона практически никогда не пересекалась с ней. ― Понимаю, ― улыбнулась Грейнджер, поворачиваясь назад к турке. Интересно, он ей нужен на той работе, на которой она задерживается? Или у нее есть еще какая-то работа? ― Но вечером я приду к тебе! ― слишком эмоционально уверил ее Уизли, ступая на шаг вперед. ― И мы... ― Не стоит, Рон, ― покачала головой Гермиона, а ее голос звучал вполне спокойно. ― Мне нужно доделать некоторую документацию для Мокриджа, поэтому вечером я буду занята. Разберись со своими делами. Она видела, как он сник, услышав ее ответ. ― Гермиона, я... ― Все в порядке, Рон, иди, ― она не повышала тон, но он знал ее достаточно долго, чтобы твердость голоса могла сказать ему о том, что споры бессмысленны. Поцеловав ее в щеку, Рон пошел в гостиную, и через пару секунд Гермиона услышала, что парень растворился в волшебном пламени. Выключив огонь с уже немного подгоревшим кофе, девушка закрыла глаза. Это может и вовсе не быть то, о чем она подумала. Он действительно может помогать Джорджу в магазине, как обычно. А что, если нет? Гермиона ведь даже не имеет права злиться на него. Чем она сама лучше? Но самое странное в этом было то, что Гермиона правда совершенно не злилась. Осадок падал где-то внутри нее, как пепел после пожара, когда все самое страшное уже позади. Когда все уже кончено. Не было злости, обиды, боли внутри. Просто усталость. Вылив содержимое турки в раковину, она закинула ее в посудомойку, не заботясь о слишком громком цоканье тарелок, которые, видимо, упали вниз. Это были такие выходные, после которых вернуться на работу хотелось в три раза больше.***
Услышав копошение у двери, Гермиона сразу же оторвалась от пергаментов и, спохватившись, забежала в коридор как раз вовремя, чтобы сжать в объятиях только что прибывшего сына. ― Скорпи! Ты так загорел всего за один день! ― засмеялась она, целуя его в щеки и чувствуя, как впервые за сегодня ей дышится легче. ― Мама, мы жили в большой вилле, и ты знаешь, там был полностью пустой пляж! Мы ныряли с масками и видели маленьких рыбок: желтых, оранжевых и красных! Они... ― мальчик тараторил, и она улыбалась, думая, что их выходные были явно лучше, чем ее. ― Знаешь, Грейнджер, есть такая штука, как душ. Может, слышала? ― раздался высокомерный голос Малфоя, который тоже немного потемнел, но самую малость. Кажется, аристократическую бледность загар мог просто опорочить. ― У тебя чернила на щеке, мам, ― засмеялся сын, вытирая их ладошкой. ― Я тоже рада тебя видеть, Малфой, ― сейчас даже его замечание не могло испортить ее настроения. ― Очень жаль, что тебя не было с нами, ― вздохнул Скорпи. ― Как твои выходные? ― Они были... неплохими, ― ответила Гермиона, понимая, что ребенку совершенно незачем знать подробности. ― Всегда считаю свои выходные неплохими, когда сижу над пергаментами, переписывая хрень с одного листка на другой, ― мечтательно произнес Драко, и ее уверенность в стойкости своего настроения немного пошатнулась. ― Не выражайся, ― произнесла девушка сквозь зубы. ― Знаете что? ― спохватился мальчик, скинув рюкзак, из которого вылетел десяток ракушек. ― Давайте сходим в кино! И вы не можете мне отказать, потому что уже давно не проводили время со мной вдвоем! ― Кино? ― Малфой скривился так, будто ему предложили сходить на скотобойню, хотя даже в этом случае, кажется, он был бы более сдержан. Гермиона усмехнулась, понимая, что если сын настоит, Драко придется переступить через себя и отдаться маггловскому развлечению. ― Знаешь, я тоже давно хотела сходить в кино. Слизеринец прищурился, понимая, зачем она это делает, и осознание сделало ситуацию еще более сладкой. Ну что теперь скажешь? ― Отлично, папа, пойдем, тебе понравится. Уверен, ты еще ни разу не был в том торговом центре! ― вряд ли у Малфоя была возможность отказать, когда малый уже так загорелся этой идеей, но по взгляду мужчины можно было прочитать, как сильно он ненавидит эту затею, что было буквально как бальзам на душу Грейнджер. ― Только переоденусь! ― почти пропела Гермиона, смотря ему в глаза. Толкотня в выходной день была безумной, но судя по выражению лица Драко, она действительно сводила его с ума. ― Теперь я понял: жизнь магглов настолько скучна, что они то и дело разбавляют ее унылое течение, размножаясь, ― проговорил он при входе в торговый центр, где несколько девушек пытались запихнуть ему в руки листовки с названием новых открывшихся магазинов. От любого другого человека это высказывание было бы верхом грубости, но для Малфоя это было даже сдержанно, поэтому Гермиона решила просто проигнорировать его реплику. ― Вот, я хочу на этот! ― мальчик указал пальцем на большой постер с видом зеленого существа у входа в кинотеатр. ― Помнишь, мы видели рекламу? ― Поверить не могу, что я на это согласился, ― чуть ли не простонал Малфой, стоя в очереди. ― Это твой первый раз? ― ехидно усмехнулась Гермиона, наслаждаясь его дискомфортом, который обычно приносил ей он, и Драко бросил на нее испепеляющий взгляд. Скорпиус попросил три билета на «Шрека», сеанс которого уже начался пять минут назад, и, взяв какое-то невообразимое количество вредной еды в виде снеков, они протолкнулись в зал, уже погрузившийся во тьму и вовсю транслировавший будущие кинопремьеры. Мальчик упал на свое место рядом с другим ребенком и, обложившись крекерами с колой, уткнулся в экран, который начал показывать мультяшных героев. Гермиона понимала, что теперь Малфой будет сидеть рядом, и уверяла себя, что попросить Скорпиуса пересесть, чтобы он оказался между ними ― это детский сад. В конце концов, пусть слизеринец пересаживается. Она сжала зубы от трусости своих мыслей и забросила ногу на ногу, решив, что это ее совершенно не волнует. Когда все опоздавшие заняли свои места, Гермиона честно пыталась сосредоточиться на фильме, но, казалось, что касание его локтя, где их руки встретились на подлокотнике, было практически болезненным, потому что было очень концентрированным. Темнота ничуть не помогала: перед глазами вместо сюжета разворачивались совсем другие воспоминания, которые тоже были окрашены в черно-белые цвета из-за отсутствия освещения, разве что луны. Плотно зажмурив глаза, Гермиона незаметно глубоко вдохнула. Фильм длится полтора часа, максимум два. Это сто двадцать минут. Пустяки. ― Грейнджер, неужели нарисованные коты тебя ввергают в такую панику? ― спросил Малфой, и, услышав насмешку в его голосе, она повернулась, чтобы увидеть, что он смотрит на ее ладони, которые были плотно сжаты в кулаки. Состроив гримасу на его реплику, Гермиона разжала руки и боковым зрением увидела, что, как на зло, возле Малфоя пустое сидение. Боже, почему нельзя было взять ему билет в соседний зал? Спустя пятнадцать минут гриффиндорка поняла, что ее сосредоточенность на сюжете была настолько минимальной, что она едва ли понимала, из-за чего смеется Скорпиус и почему удивляется зал. ― Как ваш отдых? ― внезапно спросила она, повернувшись к Драко. Игнорировать присутствие Малфоя было невозможно, темнота будто увеличивала его влияние на нее, и само нахождение слизеринца рядом чувствовалось так, будто если он снова случайно дотронется до ее руки, то их обоих убьет статическим электричеством. Драко повернулся к ней и поднял бровь, словно оценивая, стоит ли ему отвечать или нет. ― Скорпиус учился плавать, ― наконец решил ответить он, вновь отводя глаза к экрану. ― Моя нервная система не выдержала бы этого волнения, ― покачала головой Гермиона. ― Все становится гораздо легче, когда на пляже только вы вдвоем. Она подняла брови в удивлении. ― Безлюдные пляжи — это моя страсть. ― Знаю, ― ответ Малфоя был немного резким, что даже отвлекло ее внимание от того, откуда он мог это знать. Гриффиндорка вновь взглянула на него и поняла, что за исключением последней реплики они проговорили около минуты без угроз, вспышек неконтролируемой злости и провокаций. На данный момент это был рекорд. ― Если уж мы ведем светскую беседу, то наверняка я должен спросить, как прошли твои выходные, хотя мне ни черта не интересно, ― вздохнул Драко, вроде бы вынуждая себя говорить. Что ж, видимо, «благоприятное общение» окончено. ― Ничуть не хуже, чем твои, уверяю, ― фыркнула Гермиона. ― Что, даже наличие частного пляжа не добавило мне очков? ― она услышала, как его голос потеплел и стал заговорщическим. Ему действительно нравилось, когда Грейнджер бесилась. ― Место, где есть ты, не спас бы даже трехъярусный шоколадный фонтан, ― отрезала девушка, не отводя взгляда от нелепого осла на экране. ― Да-да, ты так сильно меня ненавидишь, я помню, ― его губы изогнулись в издевательской ухмылке, и она была благодарна, что в зале было достаточно темно, чтобы Малфой не увидел, как она покраснела. Из-за одной единственной глупости теперь все ее едкие замечания звучали смешно. Из-за глупости, которая не выходит у меня из головы. ― Скорпи, не поделишься попкорном? ― произнес Драко и наклонился, чтобы взять стакан, который протянул ему мальчик не глядя, и Гермиона ощутила, как его плечо прижалось к ее груди. Она вжалась в спинку кресла, насколько это было возможно, но он все равно был слишком близко. Мята и свежий аромат каких-то мужских нот, которые Гермиона не могла разобрать по составляющим, но так обычно пахли мужские гели для душа, ― все это слишком сильно ассоциировалось с ним, чтобы просто игнорировать. Годрик, кажется, она больше никогда не сможет спокойно съесть мятный леденец, чтобы не вспомнить, как чувствуется его язык на губах, который даже с привкусом соли все равно оставался мятно-свежим, словно жвачка. ― Что-то не так? ― Драко улыбался, и Гермиона скользнула взглядом по его улыбке, что точно было ошибкой. ― Прекрати, ― она схватила его за плечо, пытаясь оттолкнуть, но вряд ли у нее хватило бы сил. ― Прекратить что? ― фальшиво невинное выражение лица буквально провоцировало ее на насилие. ― Ты специально это все делаешь, ― проговорила девушка сквозь зубы. ― Заставляешь меня чувствовать себя некомфортно. ― А я тебя настолько волную, Грейнджер? ― кажется, с каждым ее словом его настроение повышалось. ― Ты — последний, кто меня волнует. Я пытаюсь с тобой общаться исключительно ради Скорпиуса, но ты такой ублюдок, что даже эти попытки превращаешь в невыносимую работу. Терпеть тебя не могу, ― тирада Гермионы вылилась неожиданно даже для нее. Давление всех этих дней просто выплеснулось, и в глубине души она понимала, что Малфой тут ни при чем. Он вел себя как всегда: словно ребенок со слишком большим чувством собственной значимости, которого просто забавляло доводить людей до грани, и в этом не было ничего необычного для него. Драко просто оказался под рукой, когда термометр ее терпения лопнул. Какая-то женщина повернулась с переднего ряда и бросила на нее недовольный взгляд, но Малфоя это ничуть не смутило. Он наклонился к ее уху, якобы взволнованный вопросом сохранения тишины в зале, и прошептал: ― Вранье, ― Гермиона знала, что парень продолжает улыбаться. Когда Малфой все-таки перестал ее мучить и откинулся на свое сидение, она отдернула руку, чтобы он не увидел мурашек, которые невозможно было спрятать под короткими рукавами футболки, ведь слизеринец обязательно принял бы это на свой счет. А ведь просто температура в кинотеатре была очень ниже нормы. Вдруг Гермиона вспомнила о том, что хотела узнать до того, как они появились в ее коридоре и оторвали от работы. ― Вы были вдвоем? ― Малфой поднял брови в непонимании, и она добавила. ― В Испании. Вы были вдвоем со Скорпи? ― Да, ― ответил он. ― В чем дело? ― Я не хочу, чтобы Астория постоянно ошивалась рядом с ним, когда вы вместе, ― объяснила Гермиона после небольшой паузы. ― Почему это? Вислый же ошивается рядом с ним. ― Рон не считает, что я подделала результаты анализов, чтобы утащить его жениха, и он нормальный человек, ― повернулась она к нему, прищурив глаза от злости. ― Да, он просто ненавидит твоего сына. Если это не идеальные отношения, то я даже не знаю тогда! ― Малфой произнес последнюю фразу слишком восторженно и на тон выше, чем спровоцировал еще один нервный поворот головы от женщины впереди. ― Вовсе нет! ― возмутилась Гермиона. ― Рон просто пытается привыкнуть и справиться с этой всей... ― О, ради всего святого! ― закатил глаза Драко. ― Скорпиус — живое доказательство того, что ты можешь предпочесть ему кого-то другого. Он просто боится, что не выдержит конкуренции, Грейнджер, поэтому его так сильно все это выводит из себя. И знаешь, что самое смешное? Он не зря боится. Они смотрели друг на друга, и внезапно она почувствовала странный прилив страха. Потому что он был прав. Разве не к нему возвращались ее мысли все чаще, даже если Гермиона насильно пыталась прерывать их ход? Разве она действительно ощущала омерзение от того, что между ними произошло? Хотя бы стыд? Все, что она чувствовала ― вину, и это было жутко, потому что становилось действительно опасно. Посмотрев на щеку Драко, Гермиона заметила легкую щетину, которую он обычно не допускал, всегда выглядя так, будто в любой момент придется сниматься для обложки журнала. Но сегодня нет, словно Малфой правда забыл обо всех своих негласных правилах и просто отдыхал с сыном. Хотя это вообще не имело значения. Она видела, как смотрят на него девушки, когда они стояли в очереди за снеками, хотя понятия не имели ни о его известности, ни о деньгах. Видимо, просто не побриться несколько дней чертовски мало, чтобы испортить его внешность. Драко не отводил взгляда, и Гермиона практически готова была умолять, чтобы он это сделал, потому что ей вдруг захотелось провести ладонью по его скуле и увидеть реакцию. ― Ты заступился за меня тогда, перед Люциусом, ― произнесла она, пытаясь как-то привести свои мысли в порядок хотя бы звуком своего голоса. Гермиона не планировала этого говорить, хотя думала о том ужине и его поведении слишком часто. Драко сжал губы и, наконец, отвернулся, а по его выражению лица можно было сказать, что ему неприятно об этом вспоминать. ― Я не думал, что он опустится так низко, ― ответил Малфой безэмоционально. ― Я знал, что он не будет в восторге, но чтобы предложить отобрать у тебя Скорпиуса и позвать на ужин Асторию... это превысило все мои ожидания. ― Ну, в каком-то роде он прав: она ведь действительно часть твоей семьи, ― произнесла Гермиона, удивленная тем, что теперь он почему-то выглядел грустным. И еще больше удивленная тем, что она не хотела его таким видеть. ― Только что ты не хотела, чтобы Астория общалась со Скорпи, а теперь она часть моей семьи? Мне подождать еще минуту, чтобы услышать окончательное мнение? ― Драко говорил с сарказмом, но на удивление в его словах не было яда. ― В любом случае, я просто рада, что вы отлично отдохнули, ― вздохнула гриффиндорка, ускользая от темы о Гринграсс. ― Нужно было, чтобы ты поехала с нами, ― эта фраза, пусть и сказанная шепотом, раздалась в ее ушах так, будто кто-то прокричал ее в громкоговоритель. Гермиона повернулась к нему, и Малфой добавил. ― Я не уверен, что выходные с Уизелом не могут нанести неисправимый вред психике, а я все-таки оставляю тебя наедине со своим сыном. Она закатила глаза и, легко ударив его в плечо, удержала улыбку, хотя была уверена, что видела, как он усмехнулся, вновь поворачиваясь к экрану. ― Мам, пап, вы можете потише? ― раздраженно шикнул на них сын и, извинившись, они продолжили смотреть мультфильм, ожидая, что еще одна реплика громче шепота, и женщина впереди взорвется тирадой. На удивление, Гермионе стало легче. Она будто напоминала себе, что Малфой — тоже человек, а не машина по введению ее в смятение и ярость. Несмотря на то, что до конца сеанса они больше не переговаривались, ей не хотелось залезть на потолок от дискомфорта. Когда в зале включился свет, Гермиона услышала вздох облегчения от Драко, который явно не стал любителем маггловских развлечений. ― Поверить не могу, что я потратил два часа своей жизни на просмотр огров, которые нашли свою любовь, ― пробурчал он, выбрасывая все пустые упаковки из-под снеков в мусор и выводя сына из зала, вдаль от толпы. ― Тебе понравился мультик, Скорпи? ― спросила Гермиона, вытирая ему руки влажными салфетками, которые по локоть были в паприке, и задумалась о том, что сказали бы ее родители, увидев, что она разрешает есть своему ребенку. ― Да, он был очень смешной, ― улыбнулся мальчик и повернулся к двум умиляющимся девушкам, которые, проходя мимо, активно обсуждали его цвет волос. Выйдя на улицу, они аппарировали в темный угол крыльца дома Гермионы, едва там уместившись, и она повернулась к Драко. ― Давай я сниму противоаппарационные чары для тебя в доме, потому что однажды кто-то из моих соседей все-таки получит инфаркт. ― Почему ты просто не переедешь в магический Лондон? Что за странное тяготение вечно усложнять себе жизнь? ― спросил Драко, смотря, как Гермиона ищет ключи. ― Я коплю, чтобы купить дом в магическом районе, а снимать здесь гораздо проще из-за бешеной конверсии магической валюты и маггловской. Для магглов наши деньги — это чистое золото, ― объяснила она, понимая, что денежные проблемы ― это явно не то, с чем Драко сталкивался хоть когда-либо. Девушка невольно поняла, что если у волшебников его состояние считается одним из самых больших, то если перевести все золото, имеющееся на счету у Малфоев, в маггловские деньги, он, наверное, смог бы купить весь Голливуд одной транзакцией. ― Тот дом еще даже не достроен, мам, ― ответил Скорпи, вспомнив стройку, на которую его отбросило по прибытии в это время. Найдя ключи, она на секунду закусила губу, и, решив, что это не выглядит странно, и, если что, всегда сможет прикрыться вежливостью, немного неуверенно произнесла: ― Не хочешь чаю? Уложишь Скорпиуса и... ― Гермиона запнулась, облизав губы. ― У меня есть мятный. Сейчас Малфой не выглядел злым, раздраженным и был менее невыносимым, чем обычно, и ей казалось, что завтра все опять станет, как прежде, и почему-то хотелось продлить этот момент нормальности между ними. Но открытая с той стороны дверь не дала ему ответить, потому что прямо в ее прихожей стоял красный от злости Рон. ― О, Уизел здесь. Ну что ж, к черту чай, я буду виски, ― Малфой сориентировался быстрее нее, облокотившись о стену и смеряя неприятным взглядом парня, пока она сама пыталась вновь обрести дар речи. ― Рон, что ты делаешь... в моей квартире? ― ошарашенно спросила девушка. ― Знаешь, я полагал, что сегодня ты будешь работать, а не ошиваться вместе с этим... ― он посмотрел на Малфоя, пытаясь испепелить его жаром собственной злости. ― Так, хватит, сейчас совершенно не место... ― начала Грейнджер, но Рон слишком вошел в раж. ― Нет, это очень к месту, Гермиона. Ты серьезно? Ты должна была быть дома! ― Мерлин, Рональд, мы были вместе с сыном! ― крикнула она, пытаясь его успокоить и вспомнила о Скорпи, повернувшись к Малфою. ― Слушай... ты не мог бы сегодня забрать Скорпиуса к себе? Пусть Тинки перенесет его ко мне утром, и я... ― Может, просто Вислый перенесет себя подальше отсюда и научится управлять своим гневом? ― перебил ее Малфой, не отрывая взгляда от рыжего. ― Да ты!... ― Рон дернулся к слизеринцу, но Гермиона встала между ними. ― Драко, пожалуйста, уведи отсюда Скорпи, и мы потом поговорим, ― сказала она спокойно, смотря, как сын наблюдает за всем этим. Малфой задержал на ней взгляд, будто пытаясь что-то найти, но потом, наверное, пришел к такому же выводу, что и Гермиона: разборок не избежать, а малому слышать это совершенно не обязательно. ― Зачем ты ему вообще что-то объясняешь?! Гермиона, ты не хочешь... ― крикнул Рон, видя, как она пытается уговорить Малфоя что-то сделать зрительным контактом. ― Затем, придурок, что если вдруг ты хоть где-то перейдешь черту, я тебя уничтожу, ― его голос был холодным, спокойным и таким уверенным, что Грейнджер не сомневалась ни в едином слове. ― Она тебе никто, хорек! ― Уизли попытался приблизиться еще на шаг, но Гермиона даже не думала отодвигаться. ― Она — мать Скорпиуса. Единственный «никто» здесь ― это ты, ― усмехнулся Малфой. ― И как ты до сих пор еще этого не заметил? Взяв сына за руку, он растворился в воздухе, не дав Рону ответить и не удосужившись проверить, видят ли их магглы. Грейнджер обвела взглядом лужайки поблизости, и просто понадеявшись, что всем им утром не придет письмо из Министерства о судебных тяжбах, затолкала своего парня внутрь дома. ― Годрик, ты что, спятил?! ― крикнула она, наложив заглушающее заклинание на дверь. ― Какого черта ты устроил?! ― Я вернулся, Гермиона, я вернулся вечером, хотел попросить у тебя прощения! Я думал, ты сидишь за своими «особо важными делами», а ты была с ним! ― указал Рон на дверь так, будто Малфой стоял по ту сторону, приложив к поверхности стакан для лучшей слышимости. ― О, как хорошо, что ситуация сложилась так, что мы не будем обсуждать, с кем был ты! ― ответила Гермиона. ― Ладно, я был с Меган! Ладно! Мы с ней поужинали один раз, мы тогда с тобой не разговаривали! Это был один раз! ― он шел за ней на кухню, активно жестикулируя. ― Но сегодня я сказал ей, что ничего не будет! Понятно? И по приходе я вижу, что тебя нет, а через десять минут слышу, как ты зовешь его на чай. Поверить в это не могу! ― Они вернулись, и Скорпиус захотел сходить в кино. Я не могла ему отказать, потому что с моей работой мы и так мало видимся с сыном. Я, черт возьми, постоянно разрываюсь, чтобы уделять время нашим отношениям, которым, кстати, и уделяю время только я! Ты даже не сделал ни шагу, чтобы подружиться с малым! ― кричала Гермиона, тыкая в него пальцем. ― Будто все вертится только вокруг тебя, но это не так, Рональд! Он сверлил ее ненавидящим взглядом, мотая головой из стороны в сторону. ― Но дело не в этом, да, Гермиона? ― вдруг сощурил глаза Рон. ― Скорпиус захотел то, Скорпиус захотел се. Я знаю тебя, ты всегда ищешь выходы и слишком умна, чтобы просто поддаваться обстоятельствам. Он нравится тебе. Ты ищешь с ним встречи. И ты хочешь с ним идти. Гермиона открыла рот. Рон выбил почву у нее из-под ног этим заявлением. Он знал ее слишком хорошо, это правда, так что, если это просто очевидно? Что, если это то, что действительно происходит? Она просто попала под влияние Малфоя, очарованная этим чем-то, чем очаровываются все вокруг, несмотря на то, что это самый неприятный и высокомерный человек в истории. Что, если это действительно просто отговорки? ― Какую же чушь ты несешь, ― прошептала девушка, все еще переваривая его слова. ― Чушь? Да он ведет себя как... как... Он же хренов бабник, Гермиона! ― взорвался Уизли. ― Все, что ему нужно ― это уложить тебя в постель, просто чтоб потешить свое самолюбие, и он просто использует Скорпиуса, а ты клюешь! ― Судишь по себе, Рон? Видимо, это тебе нужно было от Меган? ― она сжала зубы так сильно, что ее челюсти клацнули. Они смотрели друг на друга, переполненные злостью и вдруг... это просто исчезло. Какой был в этом смысл? Она не чувствует злости, потому что он с кем-то там ужинал, ей будто просто приходится отыгрывать эти эмоции, просто защищаться от его нападок. Но так какой тогда в этом смысл? ― Рон... ― вздохнула Гермиона, садясь за стол и переводя дыхание. ― Это все не работает. Давно уже перестало работать. Наконец она произнесла это, и ее будто вырвало правдой, насколько сильное отравление девушка чувствовала в своей жизни от постоянных уговоров самой себя. ― Я даже не злюсь на тебя по поводу Меган. Неужели ты не видишь, что... ― Гермиона сделала глубокий вдох, ― что мы просто не понимаем друг друга? Мы пытались найти эти все точки, но их с каждым годом становится все меньше. Я просто больше так не могу. ― Гермиона, нет... ― начал Рон, но она вскинула руку. ― Дай мне сказать. И дело ни в Малфое, ни в Скорпиусе и ни в чем ином. Даже до всей этой ситуации у нас были проблемы. Большие проблемы. Но ты делал вид, что их просто нет, то ли отрицая их существование, то ли действительно не замечая. И я даже не могу тебя в этом винить, потому что едва ли мы могли бы их решить. Это просто давно перестало работать, Рон. ― Ты... ты меня бросаешь? ― спросил он, смотря на нее. ― Я не хочу тебя бросать, я вообще не хочу лишаться тебя. Боже, я... ― она зарылась рукой в волосы, чувствуя, что сейчас расплачется. ― Мы же знаем друг друга вечность, посмотри, что случилось? Мы просто стоим посреди кухни, кричим друг на друга, хотя ты ведь сам знаешь, что это правда. ― Гермиона. Я не хочу терять тебя, ― его голос звучал так рвано, что она почти не понимала, что он говорил. ― Ты не потеряешь меня. Никогда бы не потерял, ― честно сказала Гермиона. ― Просто мы не те. Нас свела война, дружба, которую, возможно, мы приняли за что-то большее, я не знаю. И ты должен знать, что я не жалею, но... ты ведь и сам все понимаешь. И он понимал. Она видела это в его глазах. Рон сам знал, что их пути расходятся с такой скоростью, что спустя несколько лет они даже не увидят друг друга на горизонте. Ему хотелось спокойствия, большую семью, хорошую хозяйку, похожую на мать. Ей хотелось выстроить карьеру, стать лучшей в своем деле. И они все еще любили друг друга, как любили всегда, но Рон был слишком нерешительным, чтобы разрушить это самостоятельно. ― Неужели все вот так закончится? ― спросил он, подходя к столу. ― Это никогда не закончится. Мы ведь Золотое трио, помнишь? ― усмехнулась Гермиона, вытирая слезы и подходя к нему ближе. ― Ты, я и Гарри. Это не может закончиться. Разве мы не обещали друг другу дружить вечно? Уизли улыбнулся, вспоминая. И, выдохнув, обнял Гермиону, пока она чувствовала, как горячие слезы заливают ее щеки. ― Я люблю тебя, Гермиона, правда люблю, ― сказал Рон, приглушая свой голос копной ее волос. ― Но... ― Видимо, дружить у нас получается лучше, чем встречаться, да? ― спросила она, зная, что он не в силах подобрать сейчас слов. Они разомкнули объятия, и теперь Гермиона ощущала смесь боли и облегчения. Эта пара была словно актерами в фильме, который затянулся слишком долго. Они играли свою роль до конца, не признаваясь друг другу, что все это фальшь, и вот, наконец, их отпустили со сцены. Гермиона смотрела в его глаза и видела, что в итоге все будет хорошо. Рон никогда не перестанет быть ей лучшим другом, просто на это понадобится время. Но в итоге все наладится, Гермиона знала это точно. ― Тебе стоит пригласить Меган на свидание, ― улыбнулась она, шмыгая носом и смотря, как Рон закатывает глаза. ― Думаю, это не то, о чем... ― начал он, но что бы Уизли ни хотел сказать, серебристый олень прервал его мысль, ворвавшись ярким заревом в темную кухню, и голос Гарри вмиг заставил их забыть о происходящем. ― Аппарируйте в Нору. На Джинни напали.