***
Гермиона поправила мальчику бабочку, которая совершенно великолепно смотрелась с костюмом, что она купила ему специально к этому дню, и улыбнулась: Скорпиус с самого утра не мог найти себе места от восторженного ожидания. ― Мам, ты упаковала мой подарок? ― уже второй раз за сегодня спросил он, но Гермиона простила ему его рассеянность. ― Я говорила тебе, что он стоит на кухонном столе, ― ответила она и молча наблюдала, как сын понесся в сторону кухни. Прошло дней десять после того, как министерский клерк наложил на ее дом еще несколько десятков охранных заклинаний, и как бы Гермиона ни храбрилась, но все равно, благодаря этому стала чувствовать себя лучше. Все это время они не виделись с Малфоем, так как он уехал на квиддичные сборы в Шотландию. Она была невероятно удивлена, когда Тинки, которая теперь часто сидела со Скорпиусом, что добавлялось в бесконечный список вещей, за которые Гермиона была ей благодарна, принесла конверт с приглашением на его день рождения. Девушка была уверена, что ее имя значилось как дополнительное к имени Скорпиуса, но это все равно было странно. Гриффиндорка прекрасно понимала, что не может лишить сына празднования, но и отпустить его одного тоже не могла, не после последних событий. Тогда, посмотрев, где проводится мероприятие, решила, что ни за что не пойдет, если оно будет в Мэноре — вряд ли можно было найти место, в котором она чувствовала бы себя среди гостей Малфоя более не в своей тарелке, чем в его родовом поместье. Но, к счастью, оно проходило в одном из магических ресторанных комплексов, что уже радовало. Нейтральная территория. Скорпиус всю неделю изготавливал для папы большой снитч, самостоятельно делая ему крылья, покрывая золотой краской и насаживая на устойчивую возвышенность. Мячик украшали надписи, сделанные неряшливой детской рукой: каждая из них была одним счастливым событием из будущего, которые Драко еще стоит пережить. Услышав его идею, Гермиона действительно растрогалась, потому что некоторые надписи правда были чем-то весомым. Чем-то, что могло бы сделать его счастливым. Сама же девушка сломала голову, думая над подарком школьному врагу. Изначально она отмахивалась от этих мыслей, убеждая себя, что есть что-то гораздо важнее. Однако, как ни странно, на горизонте было тихо: Джинни шла на поправку, а Кингсли говорил, что пришлет ей сову, когда решит все задачи и поговорить станет безопасно, поэтому эти размышления все равно вылезали на поверхность. Она всегда знала, что дарить на дни рождения друзьям, но что дарить Драко было огромным вопросом. Все, в чем Малфой мог бы нуждаться, он покупал себе тут же, даже не откладывая это желание в долгий ящик. Ему нравился антиквариат, но его дом был чертовой меккой таких вещей, и ей даже казалось сумасшествием использовать эти ценности просто в бытовых целях, которыми парень обставлял особняк. Она знала, что его семья специализируется на драгоценных камнях, и это наводило ее на мысли, что, возможно, он был бы рад украшению, но вряд ли Гермиона могла бы себе позволить нечто, что действительно порадовало бы его или удивило. Книги были хорошим вариантом, но здесь была та же проблема, которую испытывают мальчики, планируя подарить ей очередной фолиант — когда человек читает много, совершенно непонятно, видел ли он эту книгу или нет, а она не знала его вкусы достаточно хорошо, чтобы подарить коллекционное издание. Гребаный Драко Малфой был проблемой во всех смыслах. Конечно, все еще был вариант проигнорировать приглашение, настырно мозолившее взгляд всю неделю, но, ко всему прочему, ей нужно было рассказать ему обо всем происходящем. И Гермионе вовсе не хотелось его увидеть. Теперь это было странно — привыкнуть встречаться с ним по несколько раз за неделю, а в последнее время видеть лишь на разворотах спортивных журналов, которые покупал Скорпи, обозревающих один из главных слетов в году. На снимках Малфой был улыбчивым, живым и счастливым — Гермиона часто наблюдала его таким рядом с сыном. Квиддич действительно был страстью Драко, и это еще раз напоминало ей, что он может быть нормальным. Когда очень старается. А старается в этой жизни он обычно только ради себя. Посмотрев на себя в зеркало, Гермиона улыбнулась. Пару дней назад, забирая платье на заказ, ей казалось, что она придает слишком много значения данному мероприятию. Но теперь, видя, как струится по ее фигуре шелковая ткань розово-пастельного цвета, открывая спину, и как красиво легкий макияж подчеркивает ее черты лица, Гермиона убедилась, что все было не зря. Ни за что она не появилась бы перед этими змеями не при полном параде, совершенно очевидно, там мало кто будет рад ее видеть. ― Скорпи, ты помнишь легенду? ― спросила Гермиона, оборачиваясь. ― Я ― ребенок папиной родственницы по линии отца — Ребекки, приехал к нему на лето, чтобы позаниматься квиддичем, ― устало проговорил сын заученную речь. ― И...? ― И помню о том, чтобы называть вас с папой по имени. Она кивнула и взяла палочку в руку, схватив приглашение двумя пальцами и еще раз взглянув на адрес. Ей редко приходилось аппарировать в место, которое Гермиона не представляла визуально, а лишь знала адрес, написанный на бумаге, но в любом случае, девушка не привыкла сомневаться в своих умениях. Вдохнув свежего воздуха и, наконец, разжав руку сына, которую она постоянно сжимала во время аппараций слишком сильно из-за страха, что что-то может пойти не так, Грейнджер посмотрела на туфли. Ступив немного вправо и зайдя с газона на дорожку, умощенную камнем, она несколько раз топнула, чтобы избавиться от травы на обуви. ― Все в порядке? ― спросила она мальчика, но тот осматривался, уже практически ее не слыша. ― Здравствуйте, леди, прошу ваш пригласительный, ― улыбнулся чернокожий мужчина, стоя возле большой арки, которая служила входом на территорию заведения. ― А, да... Это обязательно? ― Гермиона нахмурилась и, открыв сумочку, не могла вспомнить, положила ли она открытку или так и оставила ее валяться на кухонном столе. ― К сожалению, мисс. Безопасность — превыше всего, ― ответил он, и краем глаза гриффиндорка заметила остальных охранников, которые ненавязчиво были расставлены по периметру. Она еле удержалась от закатывания глаз. Они действительно полагают, что какого-то темного волшебника остановит отсутствие у него пригласительного, написанного каллиграфическим пером и золотистыми чернилами? Или что Малфой не в состоянии справиться даже с самыми обезумевшими своими фанатками? Но открытка попалась ей на глаза как раз вовремя, чтобы она удержалась от высказывания своих мыслей. ― Спасибо, мисс Грейнджер, вы и ваш гость можете наслаждаться вечером, ― сказал мужчина, проведя по листу волшебной палочкой, и отошел, открывая ей путь, и, кивнув, Гермиона ровно поцокала каблуками по вымощенной дорожке. ― Это выглядит круто, ― сказал Скорпиус, рассматривая местность, и, честно говоря, было на что посмотреть. Огромная территория под открытым небом, украшенная, безусловно, лучшими декораторами в магической Британии, подсветка, которая имитировала северное сияние, столы с бесконечными закусками, разноцветные напитки в руках у гостей и даже отдельный отсек для подарков, гора из которых уже смело могла бы пробить потолок, если бы он здесь был. Боже, это как второе Рождество. Оглянувшись, теперь Гермиона была точно уверена, что платье на заказ было правильным выбором. Девушки были одеты в изысканные наряды, которые подчеркивали их фигуры, волосам, кажется, был отведен не один час, прежде чем они появились здесь — прически каждой из красоток были отдельным произведением искусства. Руки женщин постарше чаще всего были усеяны кольцами с множеством драгоценных камней, которые, впрочем, не могли скрыть убегающего времени, буквально тикающего в голове, стоило лишь взглянуть, каким взглядом они провожают девушек помоложе. Что ж, вечеринка, достойная слизеринского принца. ― Это он! ― восторженно произнес Скорпиус, и Гермиона повернулась в ту сторону, куда смотрел сын. В отличие от собравшихся, Малфой был одет в серый костюм, оставаясь бесцветным на пестрой вечеринке, что выделяло его среди остальных еще больше. Пошив с иголочки позволял костюму сидеть на нем идеально, а цвет делал его глаза еще более выразительными, хотя вряд ли что-то могло зажечь их ярче, чем удовлетворение от провернутой пакости или предчувствие обмена колкостями, например, как сейчас, когда он смотрел на нее. Но его взгляд соскользнул вниз и тут же потеплел, а губы растянулись в улыбке — не отрепетированной, а настоящей. ― С днем рождения, Драко! ― воскликнул ребенок, бросаясь ему на шею. «Драко» из его уст звучало чужеродно и необычно, но Гермиона не подавала виду. ― Спасибо, парень, ― он не переставал сжимать его в объятиях. ― Я рад, что ты здесь. ― Держи, это мой подарок! Я сам сделал! ― Скорпиус в нетерпении отдал отцу сверток. ― Ух ты, давай посмотрим, ― Драко бережно развернул подарок вручную, без помощи палочки, что почему-то вызвало умиление у Гермионы. Положив упаковочную бумагу на ровно скошенную траву, которая была такого зеленого цвета, отчего казалась ненастоящей, он достал снитч, что в свете магического освещения переливался всеми оттенками золотого. ― Это просто потрясно, Скорпи! ― в глазах Малфоя горело неподдельное восхищение. ― Стой, тут еще что-то написано... Отправиться в поход в две тысячи девятом и искать на дне озера потерянную палочку? ― Да, я случайно ее выронил, и ты искал ее несколько часов подряд, а я ловил рыбу с удочкой! ― малый засмеялся, хотя, представив это событие, Гермиона сморщилась в неоднозначной гримасе. Вряд ли для Драко это было таким же счастливым воспоминанием, как для его сына, который в тот день порезвился на славу с заколдованной удочкой, потому что отец был занят. ― О... ― неуверенно произнес Малфой, взглянув на Гермиону, видимо, потому что его посетили идентичные мысли. ― Я хоть тогда нашел палочку? ― Да, конечно, и мы остались в горах еще на день. Я впервые ел что-то с костра! ― Спасибо, сынок, мне очень приятно, ― произнес Драко шепотом, поцеловав ребенка в щеку. ― Тинки! Отнеси этот подарок в Мэнор. Появившаяся эльфийка кивнула и растворилась вместе со свертком. Гриффиндорка отметила, что он не оставил самодельный снитч в горе остальных презентов. Конечно, это могло быть обусловлено тем, что на нем были выведены слишком уж странные надписи, но почему-то она была уверена, что дело не в этом. ― Драко, родной, я ищу тебя весь вечер! ― внезапно за его спиной раздался голос, и Малфой повернулся. Девушка со спутником, одетая в красное платье, поцеловала его в обе щеки, обнимая. ― Привет, Люси, рад тебя видеть, ― произнес Драко, кивнув ее сопровождающему, с которым был, очевидно, не знаком. ― Я не могла тебя найти! С днем рождения! Поверить не могу, что присутствую на таком торжестве! Все же в дружбе с Гринграсс есть свои плюсы! ― засмеялась она, приманивая к себе бокал шампанского со стола. ― Я сложила свой подарок к остальным, ты не против? Тебе точно понравится, Астри мне помогала выбрать! Девушка щебетала так быстро, что после ее монолога требовалось еще несколько дополнительных секунд, чтобы осознать сказанное. ― О боги, кто это такой симпатичный здесь? ― задорно спросила она, наклонившись к Скорпи. ― Здравствуйте, ― улыбнулся мальчик. ― Это мой кузен по отцовской линии, приехал на лето, ― сдержано ответил Драко, не вдаваясь в подробности, впрочем, Люси они точно не интересовали. ― И почему все Малфои такие красавчики? Иногда я просто завидую Астории! ― Люси засмеялась, переведя взгляд на Грейнджер. ― Простите, мне, видимо, хватит шампанского, я не представилась. Люси Трэверс. ― Гермиона Грейнджер, ― они пожали руки. ― Я училась в Хогвартсе с Драко. ― Рада познакомиться, ― кивнула Люси, кажется, звуча вполне искренне, из чего можно было сделать вывод, что Астория либо очень скрытная личность, либо они не такие уж и близкие подруги. ― Еще раз поздравляю тебя, Драко. Веселись, это твой день! ― Всенепременно, ― ухмыльнулся он и повернулся к сыну, когда Люси ушла, отдав пустой бокал одному из официантов. ― Скорпи, ты не голоден? Там есть отменный пирог. Готовила, конечно, не Тинки, но... ― Иди к Блейзу, ладно? ― перебила его Гермиона, не желая, чтобы сын оставался без присмотра надежного человека хотя бы несколько минут. Драко нахмурился, не понимая ее реакции, но промолчал. ― Он наверняка соскучился по тебе. Только, прошу, не отходи от него далеко, хорошо? ― Ладно, ― протянул мальчик так, будто он уже слишком большой для этих наставлений. Скорпиус убежал к основному сосредоточению людей, и родители проследили, чтобы ребенок стукнулся кулаками с крестным. Словив взгляд Забини, Драко и Гермиона зрительно попросили его присмотреть за ребенком. — Я не ожидал, что ты придешь, — повернулся он к ней, и она заметила уже знакомый огонек в его глазах. Игра началась. — Ты сделал столько ошибок в слове «надеялся», — фальшиво пожурила Гермиона Малфоя. — Но вряд ли я бы простила себе, пропустив такое мероприятие. Только прибыв, я подумала, что твою свадьбу перенесли. — А ты хотела бы быть приглашенной? — поднял одну бровь слизеринец. Веселый настрой немного притупился после этой фразы, но Гермиона не дала этому чувству пробраться наружу так сильно, чтобы стать видимым. Наверное, это последняя в мире вечеринка, на которой она хотела бы побывать. — Так или иначе, ты знаешь толк в организации праздников. Подумай об этом, если карьера не задастся, — это утверждение было особенно забавным после столь успешного слета. — Не каждый день исполняется двадцать три, — равнодушно пожал плечами Драко и, потянувшись к столу, взял оттуда вишню и ступил несколько шагов вправо, отходя за цветочную декорацию, увлекая Гермиону за собой. — Ты оценила, Грейнджер? — он макнул ягоду в трехъярусный шоколадный фонтан и медленно отправил ее в рот, а гриффиндорка подумала, что попробуй она провернуть этот трюк, половина шоколада уже оказалась бы у нее на платье. — Я заказал его специально, чтобы тебе было легче меня терпеть. Гермиона сжала губы, пытаясь скрыть улыбку, но не смогла. «Место, где есть ты, не спас бы даже трехъярусный шоколадный фонтан». — Не думала, что для тебя это оказалось таким важным, что ты запомнил, — медленно проговорила она, возвращая ему его же колкость. — В любом случае, у меня кое-что для тебя есть. — Неужели? — поднял брови Драко, лениво засовывая руки в карманы серых брюк. — Я думал, что твое появление здесь уже бесценный подарок, который я вряд ли смогу принять. Девушка закатила глаза и, расстегнув сумочку, достала оттуда небольшой сверток, взмахом палочки возвращая ему реальные размеры. Сейчас она была рада, что они стоят за какой-то зелено-цветочной изгородью, и пусть это не было полностью изолированное место, но шанс того, что кто-то заметит его платиновую макушку и подойдет, чтобы поздравить, был меньше. — Я долго думала, что тебе подарить, но все варианты сводились либо к тому, что у тебя это уже есть, либо к тому, что эта же идея придет в голову кому-то еще, а это... — как же Гермиона ненавидела чувство неловкости, которое посещало ее только в его присутствии. — Это тебе никто больше не сможет подарить. Прошел не один день в этих мучительных раздумьях, где Грейнджер бросало от водоворота бессмысленных идей до убеждения в том, что она вообще не обязана ничего дарить напыщенному хорьку и идет туда исключительно ради Скорпиуса. Однако одним вечером Гермиона увидела его фотографию в окружении друзей по команде, которая была сделана явно неожиданно, потому что кадр был построен издалека, и они сидели и просто разговаривали друг с другом. Его эмоции отличались от того, что она видела обычно во всяких интервью, которые все равно были на слуху, даже если ты ненавидишь квиддич. Гермиона написала ее буквально за ночь. Как алкоголик, добравшийся до выдержанного десятилетиями виски. Это был как запой, приступ вдохновения, который не чувствуется, как легкий бриз, наполняющий тебя желанием творить. Это было что-то вроде урагана, который просто подчиняет тебя себе, что-то вроде огромной силы, которая заламывает тебе руки и не отпускает, пока ты не сделаешь, что велено. И если безупречный последний мазок краски не закрепится на холсте, тебя эта лихорадка не отпустит. Произнеся заклинание, Малфой убрал волшебную вуаль, закрывающую картину, и взглянул на изображение. Его силуэт был на бумаге черной дымкой, почти неуловимый, но все равно каким-то образом потрясающе узнаваемый: острые скулы, линия подбородка, то, как он обычно склоняет голову, и даже очертания прически. Вокруг плясали лиловые, бирюзовые и аквамариновые оттенки, но ближе к контуру силуэта они менялись, пробираясь прямо внутрь, становясь винными, янтарными и пурпурными, сливаясь в абсолютно новые грани палитры. Когда Скорпиус подошел к матери и, встав за спиной, спросил, что значит эта картина, она тогда не могла сказать, как не имела понятия и сейчас. Просто этот образ казался ей таким правильным, будто не было ничего более естественного, чем силуэт Малфоя в таких оттенках, словно они были частью него, его внешности, как хитрый прищур или довольная ухмылка. — Почему палитра оттенков меняется? — наконец спросил он строгим голосом, после минутного немого рассматривания картины. Мерлин, любой другой бы просто поблагодарил! Но Малфою нужно было докопаться до сути. Если она вообще существовала. — Потому что мне кажется, ты не такой холодный на самом деле, — ответила Гермиона, и ее брови подскочили вверх так, будто этот ответ родился не в ее голове. Она снова не хотела этого говорить и теперь чувствовала себя так, будто обнажается. Он поднял на нее глаза и смотрел так пристально, без тени улыбки, будто пытаясь найти там признаки лжи, но спустя секунду позвал Тинки и, не прерывая зрительного контакта, отдал ей свой подарок. — У тебя действительно хорошо получается, — произнес Драко, словно его заставили это сказать. — Подождите, подождите! Неужто это первый прямой комплимент в мою сторону от Драко Малфоя? — прислонила Гермиона руку к груди в деланном шоке. — Ну, теперь-то ты понимаешь, что мне нужно издеваться над тобой в три раза больше, чтобы установить равновесие, — закатил глаза он. — Можешь избавить себя от своих «прямых обязанностей» хотя бы на один вечер, — покачала головой она. — Все-таки, знаешь, не каждый день исполняется двадцать три. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и Гермиона поняла, что они общаются. Это общение было здорово сдобрено подколами, издевками и шутками на грани хамства, но это было общение. Драко открыл рот, чтобы что-то сказать, но этому было не суждено случиться, потому что спустя секунду к ним подошла Астория, которая в своем блестящем черном платье смотрелась, черт возьми, великолепно. — Что она здесь делает? — напускная улыбка стерлась с ее лица мгновенно, когда аристократка увидела Грейнджер. — Она здесь со Скорпиусом, — ответил Драко сквозь зубы, и Гермиона заметила, что он мгновенно разозлился. — Я тоже рада тебя видеть, Гринграсс, — улыбнулась гриффиндорка. — Ну что ж, думаю, сейчас самое время насладиться праздником и отведать всю прелесть этих бесполезных вещей, на которые Малфой отгрохал совершенно глупое количество денег! Отвернувшись, Гермиона поблагодарила себя за то, что выбрала не длинное платье, которое сейчас бы мешалось между ног, делая ее уход менее эффектным. Она направилась к столам, где все переговаривались друг с другом, ведя душноватые аристократические беседы. Девушка видела, что здесь были друзья по команде Малфоя, которым, кажется, было весело, несколько пар, что вели оживленные диалоги, Забини, вовсю клеящий девочек, явно используя крестника, как вспомогательное. Однако большинство здесь просто купалось в ощущении собственной значимости, и, Гермиона могла поклясться, ненавидели то, что здесь не было прессы, которая могла бы их запечатлеть. Вдохнув поглубже, Грейнджер напомнила себе о том, что это ради Скорпиуса, и, расправив плечи, подошла к одному из столиков, где быстро завязала беседу ни о чем с людьми, чьи лица были ей смутно знакомы: кто-то светился в газетах, а кого-то она видела в Министерстве. Вечер тянулся довольно долго, несмотря на выступления музыкальных групп, где можно было отвлечься на живую музыку и не изображать крайнюю заинтересованность. Гермиона всегда следила, чтобы Скорпиус был в поле зрения, но не слишком контактировала с ним, чтобы это не выглядело чересчур подозрительно. Мальчик и сам это понимал, не особо приближаясь к родителям, а просто наслаждаясь причастностью к празднику самого дорогого ему человека. — Гермиона? Не ожидала вас здесь сегодня увидеть, — услышала она за спиной знакомый голос и повернулась, проглотив шампанское. — Здравствуйте, Нарцисса, — девушка поставила бокал на ближайший столик и решила, что одного ей вполне достаточно. Теперь она слишком щепетильно относилась к употреблению алкоголя. — Скорпиус сильно хотел пойти. — Вы не думаете, что это слишком рискованно? — в отличие от своего мужа, из уст которого эта фраза вполне могла бы прозвучать обвинительно, женщина была искренне обеспокоенной. — Я не думаю, что мы можем просто держать его взаперти ото всех, да и полагаю, что люди слишком заняты своей жизнью, чтобы что-то додумывать, — ответила Гермиона. — К тому же здесь нет прессы, насколько я знаю. — О, эти проникнут куда угодно, уж будьте уверены, — махнула рукой Нарцисса, и это был такой простой жест, что он не вязался со статной женщиной, стоящей напротив Гермионы. Гриффиндорка понимала, что миссис Малфой просто беспокоится о внуке, но разговор о безопасности натолкнул ее на иную мысль. — Не хотите ли вы составить мне компанию в прогулке? — вдруг спросила девушка нарочито беспечно. — Я никогда раньше не была в этом заведении, а по всей видимости, здесь просто невероятной красоты территория. Нарцисса не была глупой и поняла намек Гермионы, хотя ей явно не особо нравилось, куда она ведет. — С удовольствием покажу вам окрестности — это любимый ресторан нашей семьи, — прицепила миссис Малфой на лицо дежурную улыбку, проходя мимо столиков. Они сделали небольшой круг, выходя из основной зоны празднования, где были вынуждены несколько раз остановиться и принять поздравления по поводу рождения сына. Грейнджер отметила, что практически каждый поздравляющий пытался как бы невзначай проговорить свое имя во время короткой беседы, что делало это все еще более фальшивым. — Вижу, вы не слишком получаете удовольствие, находясь здесь, — из уст Нарциссы прозвучал отнюдь не вопрос. — Это немного не по мне, — Гермиона давно поняла, что честность была лучшим козырем в отношениях с матерью Драко. — Хорошо, если хотя бы треть собравшихся здесь действительно желает счастья имениннику. А пока это больше выглядит, как заглядывание в рот. — Понимаю, — усмехнулась женщина, ступая вдоль сада, в котором были расположены круглые столики, но сейчас эта зона была абсолютно пустой, видимо, Малфои просто закрыли заведение на этот вечер. — Но это часть негласного регламента в этих кругах. Знаете, ведь именно поэтому мы ратуем за то, чтобы браки заключались между похожими семьями. Понимание традиций, порядка — этого невозможно добиться при разных кругах населения. Ее слова не звучали едко и явно не несли в себе цели задеть. Это была просто констатация факта без какого-либо эмоционального окраса: мы разные люди, и нам никогда друг друга не понять. — Нарцисса, я думаю, вы понимаете, что я хотела поговорить с вами далеко не о традициях празднования дня рождения в чистокровных семьях, — сказала Грейнджер, решив не ходить вокруг да около. — Я вас слушаю. — По поводу того, что поведал нам Скорпиус. У нас появилась некая теория, и мне нужно, чтобы вы были со мной откровенной, — от этой просьбы веяло холодом, и каждый начинал чувствовать себя недостаточно одетым. Откровенность была слишком дорогим подарком, который был чаще всего недоступен тем, кто ни в чем себе не отказывал. Вот так парадокс. — Скажите, ваша сестра, Беллатриса... не могла ли она родить ребенка? Спокойная, слегка медлительная прогулка оборвалась, потому что Нарцисса застыла на месте и повернула голову к собеседнице. В ее глазах было удивление, страх, возможно, капля неверия, но хотя бы всем этим эмоциям можно было верить. — У Беллы не было детей, — отрицательно покачала головой Нарцисса. — Я знаю, это знают все. Поэтому сейчас стою здесь, с вами, а не ищу в архивах, потому что там ничего нет, — Гермиона обняла себя руками, ощущая прохладный вечерний ветер, и поняла, что, пожалуй, декольте было слишком глубоким. — Не могла ли она родить ребенка... тайно? Нарцисса глубоко вдохнула, прикрыв веки. На секунду гриффиндорка увидела усталость на этом красивом, выточенном, идеальном лице. Эмоция, которая была недопустима. Но Нарцисса была просто женщиной, на чью судьбу выпал не один десяток бед. Спустя минуту она сглотнула и, открыв глаза, начала говорить, оглянувшись. — Белла... она была здоровой. Я имею в виду, поразительно, но Азкабан не высосал из нее все соки, как из остальных. Вы хотите спросить у меня, знаю ли я что-то наверняка? Нет, — они начали медленно двигаться вперед, понимая, что просто стоя привлекают слишком много заинтересованных взглядов, — но я не могу отрицать, что моя сестра не появлялась в поместье с октября тысяча девятьсот девяносто шестого. Белла пропускала собрания, и Темный Лорд говорил, что она выполняет его личные поручения, но что это были за поручения, за которые не нужно было отчитываться на всеобщем собрании, никто не знал. Затем я впервые увидела ее лишь в середине марта следующего года. Кто-то говорил, что она болела, кто-то верил в задания от Темного Лорда, но... — Но это были просто месяцы, когда беременность стала очевидной, — закончила за нее фразу Грейнджер, у которой в голове все сложилось. — Гермиона, — Нарцисса остановила ее за руку, — это могут быть просто совпадения, и даже если этот ребенок есть, то... — То он угрожает всем нам, — конечно, это не была истина, но теперь, зная наверняка, что в определенный отрезок времени Лестрейндж никто не видел, все догадки приобретали более материальную огранку. — Нарцисса, мне нужно, чтобы вы мне помогли. Если представить, что этот ребенок был рожден, где он может быть сейчас? Если это не вы, не приближенные к вашей семье, то кто? — Послушайте, Гермиона, я не думаю, что стоит в это лезть. Это то прошлое, которое покрыто гнилью и прахом, поверьте мне, такое не стоит тревожить. — Если этот ребенок — очередной крестраж Волдеморта, он вернется, будьте уверены. Всегда возвращался, — сказала Грейнджер, смотря прямо в голубые глаза, которые под светом темнеющего неба казались мрачнее, чем были на самом деле. — И он будет угрожать Скорпиусу. Я знаю, что, возможно, не выгляжу в ваших глазах, как примерная мать, но я уже люблю его, очень люблю, и сделаю все, чтобы его защитить. Вы ведь можете меня понять. И она могла. Женщина, совравшая когда-то Волдеморту в попытках спасти своего ребенка. Кажется, в этом виде любви весь запас храбрости человечества. — Я... постараюсь что-то узнать, — наконец произнесла Нарцисса после такой длительной паузы, что тишина уже начала давить на уши. — Но я ничего не обещаю. Гермиона кивнула. Это было уже хоть что-то. У них был еще один союзник, и пусть это была слизеринка, но в последнее время Грейнджер все чаще замечала за выпускниками этого факультета черты, которыми стоило бы гордиться. Решив, что их длительное отсутствие будет слишком мозолить глаза, особенно тем, кто жаждет переброситься парой слов с леди Малфой, они вернулись в зал. Гриффиндорка решила, что после такого разговора не выпить еще один крошечный бокал игристого — это просто преступление. — Налегаешь на шампанское, Грейнджер? — услышала она возле уха, только сделав глоток. — Я могу спросить, нет ли у них текилы. Его слова отдавали солено-горьковатым вкусом и мурашками. Он стоял так близко, что сделай она каких-то полшага назад и смогла бы спиной коснуться его груди. Гермиона за это время так привыкла к его запаху, что даже не пророни Малфой ни слова, точно могла бы сказать, кто стоит за спиной. — Я выпила всего пару бокалов! — возмущенно ответила она, поворачиваясь, будто ей действительно нужно было перед ним оправдываться. — Я вообще удивлен, как Уизел тебя отпустил, — усмехнулся Драко, делая глоток виски, в котором плескались охлаждающие кусочки льда, — после той истерики, которую он устроил. — А вот это не твое дело, — прищурилась Гермиона, чувствуя раздражение. — Это стало моим делом в тот момент, когда твоему парню сорвало крышу при моем сыне, — грубо ответил Драко, отрезая каждое слово. — Он больше не мой парень, Малфой! — повысила она тон и, поставив бокал на стол так, что едва не разбила его, отошла. — Мы расстались. — Правда? Мне очень жаль, — если бы от отыгрыша этой эмоции зависел бы дальнейший заработок Малфоя, он бы жил под мостом все отведенное ему время. — Не лги, — закатила глаза Гермиона, еще на полшага увеличивая между ними расстояние, огибая круглый стол. — Ловец я лучше, чем актер, — довольно ответил он, не чувствуя даже толики сожаления. — Перестань, Грейнджер, ты знала, что это неизбежно. — Ты не знаешь, что... — Да, ты знала, — настоял Драко. — А сейчас злишься, и скорее всего на себя, а не на меня, потому что чувствуешь облегчение, а не страдания, которые якобы должна переживать. Гермиона метнула на него взгляд, мечтая оглохнуть или ослепнуть, или просто исчезнуть с этого места, а не стоять под оценивающим взглядом слизеринца, губы которого с каждой секундой растягивались в более заметной победной улыбке. — И я прав. Можешь раздражаться, плевать, я подпитываюсь твоей злостью. — Ты такая скотина, Малфой, — фыркнула она, пытаясь изображать безразличие. Гермиона отвернулась, ища глазами сына, который бегал по территории вместе с тройкой других детей, играя в какую-то чудаковатую игру. — Скорпиус уже завел себе друзей, — улыбнулась она, вмиг забывая о перепалке. — Это Гриффиндор, Малфой. — Черта с два, — покачал головой он, но его слова больше не звучали так убедительно. Видя, как Блейз наблюдает за ребенком время от времени, Гермиона посмотрела, как все увлечены вокальным выступлением девушки гоблина, а факт того, что после огненного шоу она сумела удержать внимание публики на себе уже чего-то стоил. Грейнджер решила, что сейчас самое время. — Малфой, мне нужно с тобой поговорить. — Это то, что мы делаем, Грейнджер. Разговариваем, — ее бесило, когда он говорил с ней, как с умственно неполноценной. — Наедине, Малфой. Это серьезно, — она добила последнее предложение, услышав насколько неоднозначно звучало требование без него. Драко осмотрелся и, не увидев ни единого взгляда, устремленного на них, слегка махнул головой в сторону здания, и, выдержав пару шагов, Гермиона пошла следом. Зайдя внутрь ресторана, они прошли мимо дверей кухни, через щель в которой ей удалось рассмотреть многоярусный идеально-черный торт. Боже, это мероприятие безумно! Зайдя за поворот, Драко остановился, и Гермиона прильнула к стене в довольно тесном коридоре, который был чем-то вроде тамбура между разными залами. — Кое-что произошло, — начала она, прочистив горло. — На Джинни напали. Его брови подскочили вверх, будто говоря ей продолжать. — Некто в маске Пожирателя взломал охранные заклинания вокруг дома, в котором они живут с Гарри. Очевидно, что искали его, но отец Джинни вовремя оказался там, и, видимо, этот кто-то совершенно этого не ожидал. — Почему ты не сказала мне раньше? — его голос — веселый и расслабленный, вмиг стал холодным и строгим. — Ты был на сборах и... — Мерлин, Грейнджер, что-то может угрожать Скорпиусу! Ты могла бы передать через Тинки, и я бы нашел время! — В этой ситуации передавать какую-то информацию через третьих лиц — это самое разумное, что можно сделать! — шикнула она на него с сарказмом, чувствуя, что он пытается ее в чем-то обвинить. — Мы говорили с Кингсли, и я рассказала ему. Рассказала о Скорпиусе. — Ты... Ты, нахрен, спятила? — Драко говорил отрывками, будто не веря, что Гермиона серьезно. — Успокойся, я не сказала, кто его отец. Но это нужно было сделать, Малфой! — воскликнула она, смотря в начало коридора. — Что-то происходит. Никто в здравом уме не врывается в дом Поттера и не пытается пытать его девушку! — Где он живет? — В Годриковой впадине. — У него какое-то психическое отклонение? — поднял слизеринец бровь вверх. — Поселиться там, где когда-то убили его родителей. Он мазохист или что? — Какое это вообще имеет значение? — грубо оборвала она его. — Министерство наложило на мой дом миллион защитных заклинаний, и я их все проверила — работа действительно выполнена хорошо. Я говорю тебе об этом, чтобы... чтобы ты был осторожен. Если они уже начали собираться, то придут за тобой. Гермиона услышала, как дрожит ее голос. Конечно, она много раз за эти дни думала об этом. Если что-то началось, то Малфой непременно будет частью этого. Но говорить это вслух было почему-то невыносимее. Он склонил голову вбок и сделал полшага вперед. — Переживаешь за меня, Грейнджер? — спросил Драко вкрадчивым шепотом. Щёлк! И его настроение вновь изменилось. — Переживаю за сына, — ответила она, смотря ему в глаза, но черт знает, что у нее на лице было написано, потому что Малфой ухмыльнулся. — Признайся, что ты скучала по мне, — он вновь ставил ее на место мышки, играясь с ней ради забавы. И самое ужасное, Гермиона действительно чувствовала себя той самой мышью, у которой нет выбора, потому что она не может уйти: если кот хочет играть, игра состоится. — Ты правда хочешь получить внушительный удар по своему самолюбию прямо в день рождения? Или мне подождать до завтра? — Малфой подошел ближе, и играть в высокомерие и безразличность девушке становилось труднее. С каждым вдохом. — Я заметил, — его тон постепенно опускался до шепота, и она бессознательно тянулась к нему ближе, чтобы услышать; будто он использовал на ней этот тупой ораторский трюк, — что ты всегда уходишь от ответа, потому что не умеешь врать и знаешь об этом. Всегда выглядишь дурой. Гермиона искренне пыталась на него разозлиться, но какого-то черта он действовал на нее не хуже алкоголя, особенно, когда стоял так близко. Словно своим присутствием вытеснял все, даже не давая злости шанса найти себе место. Драко скользнул взглядом по ее наряду, задержав глаза на груди, рассматривая вырез так бесстыдно, что совершенно в любом обществе это было бы неприемлемо. — Если ты сейчас польешь дерьмом мое платье, я тебе врежу, — предупредила Гермиона, зная его привычку критиковать ее одежду. — Просто я знаю, что, в любом случае, без него ты выглядишь лучше, — хмыкнул Драко, возвращая внимание ее глазам. Девушка задержала дыхание, пытаясь сделать вид, что Малфой этого не говорил. Но он сказал. И сейчас смотрел на ее щеки, которые своим румянцем доказывали реальность произошедшего. — Ты не помнишь, — ляпнула Гермиона. Потому что пыталась убедить в этом себя долгое время. Что это забылось, что они были пьяны, что это вообще произошло не с ними. Драко рассмеялся. — Даже если бы я не помнил, Грейнджер, то мне ничего бы не помешало освежить это в памяти прямо сейчас. Драко провел пальцами вдоль одного из швов, скользя кожей по струящейся ткани, и она просила себя, умоляла держаться. И, наверное, не пить больше, потому что пара бокалов шампанского было единственным, пусть и таким шатким оправданием тому, что Гермиона едва сдерживалась. Она чувствовала его дыхание на своем лице, но он специально не делал ничего больше. Просто стоял так непозволительно близко, что заметь их кто-то посторонний, у него не возникло бы сомнений в том, что они целовались. Не выдержав, она сместила ладони и, немного отогнув расстегнутый пиджак, провела руками вверх от его живота к груди. Это полумера. Что-то пусть такое же непозволительное, но не смертельное. Она не потянется к нему. — Скажи, что ты скучала, — Гермиона слышала, как удовольствие растекается в его голосе; и он не убирал ее руки от своего торса. И она не убирает его руки от себя. Боже мой, проснись! — Скажи, и я перестану тебя мучить. И он просто отойдет, давая ей свободно дышать? Перестанет издеваться от встречи к встрече, испытывая ее нервную систему? Но, посмотрев ему в глаза, Гермиона почему-то была уверена, что эти мучения не закончатся никогда. Драко просто закончит изнурять девушку прямо сейчас, наконец преодолев эти пару сантиметров между ними. — Малфой, — ей хотелось, чтобы ее голос звучал строго, но он звучал практически умоляюще. — М? — его наслаждение ситуацией было почти таким же невыносимым, как и само положение. Рука Драко сдвинулась назад по ее талии, и Гермиона собрала всю волю в кулак, чтобы не прогнуться. — Тебя там ждет Астория, — самый жесткий, колючий и отрезвляющий аргумент. Астория. Если это и смутило Малфоя, то он не дал этому отразиться на своем лице. Одно движение, и с талии его рука спустилась вниз и прочертила полоску по голой коже бедра под платьем. — И это единственное, что тебя останавливает? Она смотрела ему в глаза, и Гермионе было стыдно, потому что Рон был прав. Драко нравился ей. Девушке нравилось, что он стоит сейчас здесь, с ней, а не с гостями. Ей нравилось воровать его внимание. У нее бежали мурашки по коже, когда он улыбался, ёрничал и подходил слишком близко. Черт, Малфой нравится мне. Гермионе захотелось засунуть себя в холодильник, чтобы кожа перестала так дьявольски гореть, и сходить в церковь, хотя вряд ли волшебникам можно отпускать грехи, ведь девушка была уверена, еще секунда, и она совершит очередной. — …самая яркая часть празднования любого дня рождения — торт! А тем более, торт в честь самого желанного холостяка магической Англии! — усиленный палочкой звук ведущей упал на их перепонки подобно металлическому разносу на кафель. — Черт, — выругался Драко, и Гермиона ощутила явную злобу, исходящую от него. Он оттолкнулся от стены, убирая руки от ее тела, и ладони девушки безвольно упали вниз, теряя контакт с ним. Годрик, она чуть это не сделала. Опять. — Грейнджер, — Драко повернулся, уже сделав пару шагов в сторону празднования, где ведущая очевидно искала его, — если вдруг что-то приключится, впредь я хочу знать об этом немедленно. — Хорошо, — кивнула она, произнеся это еле слышно. Когда он уходил, Гермиона закрыла глаза и прислонилась затылком к стене, чтобы не смотреть на его удаляющуюся спину. На сегодня, очевидно, с нее достаточно праздника. Подождав несколько минут, она выдохнула и, поправив платье, поцокала каблуками в твердой уверенности забрать Скорпиуса и убраться подальше от безвозвратных ошибок.***
— Зачем ему со мной говорить? — мальчик нахмурился, уже в десятый раз одергивая футболку. — Скорпи, ничего страшного, это наш министр, он хороший человек и ему просто нужно услышать твою историю из первых уст, — попыталась успокоить его Гермиона, идя по непопулярным коридорам Министерства, чтобы ребенок не попадался на глаза большому количеству людей в ее присутствии. Голос девушки звучал вполне безмятежно, но едва ли она так себя чувствовала. — Главное, не говори, кто твой папа — это единственный секрет, который ты должен сохранить. — Ты правда думаешь, что они не догадаются? — скептически спросил он, поднимая взгляд на маму, и она вздохнула, потому что с самого утра, получив письмо от Кингсли, не переставала об этом думать. Была надежда только на то, что Кингсли не станет слишком анализировать черты лица ее сына. — Я надеюсь на это, — ровно ответила Гермиона. — В конце концов, твой папа не единственный блондин в Британии. Это заявление было чистой воды успокоением для самой себя, потому что если бы их сходство ограничивалось только цветом волос, дело было бы куда легче. — Я буду рядом, так что ничего не бойся. — А я и не боюсь! — возмущенно воскликнул Скорпиус обиженным тоном. — Знаю, — кивнула Гермиона. — Просто на всякий случай. Они обогнули Министерство с другой стороны, уже преодолев десяток лестничных пролетов, вместо двух минут на лифте, но это хотя бы стоило того, чтобы не попасться на глаза уж больно заинтересованным людям, которые слышали о Скорпиусе как о дальнем кузене Драко. Впереди их ждал главный проход, где обычно людей было больше всего: Международные отношения, но, слава Мерлину, там обычно кишели иностранцы, которым не было никакого дела до ее персоны. Скорпиус впился глазами в пол, делая вид, что его смертельно интересует напольная кладка, а Гермиона ускорила свой шаг как минимум вдвое. Пройдя мимо злосчастного коридора, она выдохнула, завернув за угол, где в паре шагов был ее кабинет, а там всего один этаж и кабинет Кингсли. Гермиона подняла голову, заправляя локон за ухо и оторопела, замерев. Она остановилась так резко, что ребенок, идя сзади, налетел на нее, раздраженно цокнув языком. — Мама! Но она была так растеряна, что даже не указала сыну на то, чтобы не называл ее так в публичных местах. Напротив нее, удивленный не меньше, шел Малфой. — Что вы здесь...? — начал он, но Гермиона, обернувшись, схватила его за локоть и затолкала в свой кабинет, закрыв за ними тремя дверь. Слава высшим силам, сегодня мистер Мокридж был на собрании, прихватив с собой Мэри, подумав, что с задачей передачи папок она справится, а Грейнджер решит все незамедлительные вопросы. — Мерлин, ты спятил? Я вообще-то здесь работаю! — заявила девушка. — Что ты здесь забыл? Малфой, ты преследуешь меня, не иначе! — Грейнджер, перестань думать, что моя вселенная вертится вокруг тебя. Я пришел к Блейзу, — судя по голосу, Драко был искренен, но это все равно не добавило Гермионе спокойствия. Одно дело сходство мальчика с популярным игроком в квиддич, а совсем другое — увидеть их, стоящих рядом, как чертовых близнецов. Сейчас, если смотреть на них, тест ДНК казался просто насмешкой. — Что здесь делает Скорпи? — нахмурился Драко, переведя взгляд на сына, который упал в кресло и начал вертеться в нем, ожидая, пока родители успокоятся. — Кингсли хочет поговорить с ним, — ответила Гермиона и тут же начала добавлять, видя, как меняется выражение лица мужчины напротив. — Просто поговорить, понятно? В моем присутствии. Он хочет знать из первых уст все детали. Все, кроме того, кто его отец. Так будет безопаснее, конечно, если он сам не догадается. — Ты не могла ему просто пересказать? — раздраженно спросил Малфой, явно будучи не в восторге от этой идеи. — Да неужели непонятно, что когда речь идет о самом большом страхе всего магического мира, который, возможно, произойдет в будущем, то простой пересказ не сработает? — Гермиона раздражалась, потому что появление Драко здесь было совершенно некстати. — Просто уходи отсюда, потому что... Звук открытой двери не дал ей договорить, и за эту миллисекунду она успела проклясть себя как минимум десять раз за то, что не наложила запирающее заклятие. В комнату вошел Маркус, держа в руках несколько свитков пергамента. — Грейнджер, мне нужен Мокри... — и здесь случилось что-то непоправимое. По крайней мере, она так это ощутила. Его глаза наткнулись на мальчика, который поднял голову и сглотнул, словно понимая, что это не к добру. Заместитель министра перевел глаза на Драко, и вдруг они услышали щелчок. На мгновение Гермиона подумала, что прибыл чей-то домовой, хотя никаким существам, разумным или нет, не разрешалось присутствовать в стенах Министерства, но, повернувшись, она увидела, что Скорпиус исчез. Мальчик просто исчез со своего стула. — Неплохо, да? Это я его научил, — усмехнулся Драко, звуча подчеркнуто непринужденно, что контрастировало с ужасом и непониманием, плескающимся в ее глазах. — Так что да, на этой неделе ваши занятия по истории перенесутся, у меня будет пара выходных, и я хотел бы провести их с кузеном. Наука подождет. Гермиона понимала, что он несет какую-то чушь, пытаясь спасти положение, но в ее голове билась лишь одна мысль: Скорпиус пропал. — Мистер Малфой, я, несомненно, рад вас приветствовать, но, думаю, что мисс Грейнджер стоит решать дела личного характера в нерабочее время, — поджал губы Маркус. — Доложите мне, когда ваш шеф будет на месте. Ей ни на что не хватило сил, только на кивок, и когда за ним закрылась дверь, она кинулась к креслу, но Драко остановил ее за руку. — Тише, успокойся, слышишь? С ним все в порядке. — Он аппарировал, Малфой! Восьмилетний не может аппарировать! У него ведь даже нет... — А ну уймись! — повысил голос он, но потом понимающе выдохнул. — Грейнджер, все несколько серьезнее. На нем фамильная драгоценность, видела? Буква «М», — она кивнула. — Этот кулон зачарован так, что в случае, если ребенку что-то угрожает или кто-то находится с ним, у кого не самые светлые помыслы насчет него, древние чары переносят его в безопасное место. Скорее всего, Скорпиус в Мэноре или в твоем доме. — Скорее всего?! — Скорее всего, в Мэноре, потому что он же Малфой. Логично, если его забросило в особняк. Я сейчас аппарирую и проверю, — заверил Гермиону Драко подчеркнуто спокойным голосом, пытаясь утихомирить ее панику. — Почему я никогда не слышала об этих чарах? — Древняя магия чистокровных родов, — пожал плечами он. — Это не слишком сильные чары, я даже сам забыл, пока это не произошло. Но ты ведь понимаешь, что это значит? — Если все так, то они сработали, когда... — начала она и вмиг подняла взгляд, чтобы встретиться глазами с Драко. — Маркус опасен, — сказал Малфой то, о чем Гермиона думала. — И он опасен для Скорпиуса. И скорее всего, это Маркус напал на Поттеров. Встреча с Кингсли отменяется. Я в Мэнор, а ты доложи министру и хоть пытай своего дружка, черт возьми, но его дражайший помощник должен быть задержан. Малфой вышел за дверь, и спустя тянущихся, как столетие, десять минут, серебристый дракон сообщил ей: «Он в Мэноре, все в порядке». В другой раз она хотела бы рассмотреть патронус Драко поближе. Гермиона видела этого дракона впервые и вообще сомневалась в его существовании, потому что Пожиратели не могут вызывать патронус. Но, видимо, это утверждение относилось только лишь к тем, кто вступил в их ряды по убеждениям, а Драко никогда не был таким. Вновь спокойно вдохнув, она дала себе пару минут на то, чтобы пульс вновь пришел в нормальный ритм. Собравшись, Гермиона опустила по бедрам задравшуюся голубую строгую юбку и открыла дверь, направляясь к Кингсли. Он ждал ее уже минут пятнадцать, и гриффиндорка в голове подбирала аргументы, которые были бы максимально убедительными для министра, и решила, что если Бруствер будет сопротивляться, то она сможет его даже заклясть. Открыв дверь приемной, Гермиона уставилась на Маркуса, сидящего на своем месте, и непринужденно улыбнулась: — Кингсли у себя? Мистер Мокридж велел переговорить с ним по поводу превышения численности Авгуреев на севере. Для их отлова нужен специальный ордер. — Его нет на месте, — девушка уже даже сделала несколько шагов по пути к кабинету министра, будучи уверенной, что он там, но резко остановилась после слов заместителя. — Но если Авгуреи — это так важно, вы можете его подождать. Он указал рукой на диван и выжидающе улыбнулся, словно пытаясь проследить ее реакцию. Он не должен знать, что мы знаем. Не должен ни о чем догадываться. — А когда он придет? — нахмурилась Гермиона, скрывая невроз. — Министр мне не отчитывается, — ответил Маркус, пожалуй даже слишком мило. — Но его срочно вызвали, скорее всего, не будет до вечера. Она кивнула, сохраняя спокойствие. — Ладно, тогда позже зайду. — Как вам будет угодно, мисс Грейнджер. Гриффиндорка отправилась обратно в свой кабинет и бросила уставший взгляд на список задач, которые горели ярко-красными чернилами, крича о своей срочности. Она пыталась выполнять свои обязанности, поглядывая на часы каждые тридцать минут, но все валилось из рук. Когда рабочий день закончился, а Кингсли так и не появился, Гермиона была преисполнена решимости проникнуть в его кабинет и понять, что могло вызвать такой поспешный уход, когда у них была запланирована встреча, в которой министр был более чем заинтересован. Она знала, что Малфой ждет от нее вестей, и терпение не было превалирующей чертой в характере слизеринца, поэтому он мог запросто явиться сюда и подтвердить лишние подозрения Маркуса. Плюнув на то, что в листе поставленных задач едва ли половина из них окрасилась в приятно-зеленый, Гермиона заправила вечно выбивающийся локон за ухо и бросила вещи в сумочку, решаясь пойти к Кингсли и надеясь, что Маркус уже покинул свое рабочее место. Она только и молилась о том, чтобы сегодня они были убедительны. — Мисс Грейнджер, — дверь в ее кабинет открылась так резко, что Гермиона вздрогнула. — Министр хочет вас увидеть. — Да, хорошо, Ханна, — ответила Грейнджер девушке-помощнице в соседнем отделе, переведя дух. — Сейчас я к нему подойду. — Он попросил вас спуститься вниз. На парковку с министерскими автомобилями, — пояснила она, все еще заглядывая в кабинет лишь на половину, вися на двери. — Вроде вы должны поехать к маггловскому министру. — В смысле? — брови Грейнджер взлетели вверх в недоумении. — Мы же должны были... — Я не знаю, — перебила она ее. — Просто передаю, что сказал его патронус. — Ладно, спасибо, Ханна. Когда дверь за девушкой закрылась, Гермиона достала из сумочки волшебную палочку. Что происходит с Кингсли, и почему он не прислал патронус ей лично? Что вообще происходит? Было убито больше магглов? Она стучала каблуками к двери и убеждала себя в том, что парковка автомобилей, которые министерство использует на случай вылазок в неволшебный мир — это все еще защищенная территория. На секунду ей захотелось отправить весть Драко, но за мгновение девушка отбросила эту мысль: что за глупости? Она придет домой и даст ему знать. Никто не мог использовать нападающие заклинания в этой местности, поэтому ей ничто не угрожает. Но, несмотря на это, обходя бамперы не слишком численных машин, она крепко сжимала палочку в руке. — Кингсли? — позвала Гермиона мужчину, увидев движение возле одной из машин. Дверь автомобиля открылась, и оттуда вышел Маркус. — Прошу, мисс Грейнджер, сегодня я повезу вас с министром, — он открыл пассажирскую дверь, приглашая ее внутрь. — Не знала, что вы водите, мистер Мракс, — ответила она, невольно отступая на шаг назад и проверяя его руки на наличие палочки, но они были пусты. — Я храню много секретов, — от этой улыбки выворачивало внутренности похлеще, чем в то утро после текилы. — Но я хотела бы сначала кое-что обсудить с министром с глазу на глаз, это быстро, — произнесла она довольно беззаботно, но не менее бескомпромиссно. — Пусть он выйдет ко мне на пару слов. Маркус раздраженно выдохнул, но все же нагнулся к машине, проговаривая имя Бруствера, и ее отпустило. Возможно, что-то приключилось, и ему нужно было незамедлительно это уладить. Они поговорят, и она предупредит его об опасности. Гермиона едва заметно кивнула себе, приободрившись от этих мыслей. А в следующую секунду удар по голове бросил ее прямо в темноту.