little tales

      Когда в последний раз держал тебя за руку и когда обнимал твои плечи, ощущая настоящее живое тепло; тепло, которое мои руки уже успели забыть — а сердце-то верное, сердце вспомнит все даже спустя сотню лет, проведенных без тебя. И укутывать свое тело в чужое, лишь бы оттаяли пальцы, чтобы снова щупать темноту, ища в ней очертания твоих губ, скул, носа. Я нуждаюсь в тебе — возьми за аксиому. Ту самую, на которую нельзя закрыть глаза, ту же, что и предыдущая — люблю тебя — которую нельзя ничем другим заменить.       Рисуешь круги на бумаге и в этот раз закрашиваешь, ведь когда-то я сказал, что круг — это я, а карандаш, что заполнил его пустоту — ты. Но уверен ли ты, что стоит закрасить? Ты больше не рядом. Ты так далеко, как только можно представить, и мне остается лишь ничего, спрятанное в пустой коробке, что осталась из-под твоей обуви.       Беру тебя за руку и спешу туда, где никто не найдет. Туда, где были бы только мы с тобой и тихий шепот деревьев, когда морской бриз шевелил бы их листья, заставляя ударяться друг о друга. Мы словно два парусника, что потерялись в волнах этого огромного города; каждый раз ищу тебя в твоих любимых местах и каждый раз не нахожу.

Куда ты пропал, куда сбежал от меня?

      Все в порядке. Я чувствую себя хорошо и все еще могу улыбаться, когда смотрю фильмы. Я все еще могу готовить себе завтраки по утрам и до сих пор не разучился без напоминаний выключать свет в прихожей перед уходом. Все в порядке, но я до сих пор нуждаюсь в тебе больше, чем в веселых фильмах, завтраках по утрам и маленьких счетах за электричество.       Я бы рассказал тебе как сильно скучаю и как сильно скучал, пока мы были порознь. Я бы рассказал тебе, как сидя поздно вечером в свете дешевой настольной лампы я рисовал круги на листе — они были так пусты, но все еще недостаточно, чтобы догнать пустоту внутри меня. Где же ты ходишь прямо сейчас? Скитаешься в поисках чего-то родного, покупая по дороге всякое барахло, лишь потому что жалко тех, кто торгует — отчего ты такой добрый? Твои следы остаются лавой на асфальте и прекрасными цветами на земле, а я так и не смог их заметить и обогнать: встретить тебя с распростертыми объятиями, посмотреть на потекшую подводку и, посмеявшись, поцеловать каждый дюйм тела, залечив твои раны и царапины. Ты нуждаешься во мне, а я в тебе — то, во что мне так хочется верить. Отпусти. Если твое — вернется. Я отпустил тебя в тот серо-оранжевый вечер, когда поезд на станции, название которой я так и не запомнил, отошел от перрона, забирая тебя на миллиарды лет. Он двигался так быстро, но я все еще мог догнать тебя, хотя так и стоял на месте. Хотел забыть все, что нас связывало и вот итог.       Хожу по улицам, ударяюсь о стертые стены зданий, теряюсь в толпе и шныряю от одного кафе к другому, ведь там ты точно будешь. Я верю, что ты придешь. Жду на лавочке в том парке, где мы первый раз касались рук друг друга и было тогда так холодно, что ты дрожал. Дрожал, но говорил, что вовсе не замерз — не хотел расставаться. Я верю, что ты придешь, и мой неровный круг, наполненный лишь полосками тетради, наконец обретет свой цвет — тот же, что и цвет твоих глаз. Так где же ты? Я в очередной раз замерз, а ты опять опаздываешь. Чувствую твой аромат, но он для меня повсюду: я будто снова утонул в тебе, но теперь безвозвратно. В память о том, кто придавал мне сил. В память о том, кто уже никогда не улыбнется и не вздохнет от усталости после работы, лежа вместе со мной на потертом диване. В память о том, кого у меня забрал серо-оранжевый августовский вечер. Мне действительно жаль, что нас больше нет. Мне жаль, что отпустил тебя и что однажды забуду. Ненавижу тонуть в чужих объятьях, вспоминая твои; ненавижу плакать кому-то в плечо, рисуя твой круг пальцем по запотевшему стеклу. Но так люблю твой круг, который был заполнен мной, а теперь оборвался и потерял все, что имел. Я буду скучать.

В память о том, кого не стало 30 августа, когда начали опадать листья.