***
Джина приехала в БИАВ на машине Стивена, хоть он и не любил, когда она садилась за руль его ягуара. Охранник у ворот потребовал пропуск девушки, она показала. Одри Хименес — Извините, я понимаю, что вы супруга Стивена Хименеса, но сегодня я не смогу вас пропустить внутрь. — Извинялся охранник. Джина не поняла почему, но не стала спорить, понимая, что человек просто выполняет свою работу. Джина проснулась от стука в стекло машины. Стив был насквозь промокшим и чем-то недовольным. Девушка перелезла на пассажирское сидение, а муж сел за руль, тяжело вздохнув. — Если бы ты знала, как я устал. Мои силы вот-вот кончатся. Твой отец слишком властный человек, он приставил ко мне двух охранников, которые следят за мной. Джина, скажи своему отцу, что мне не до его игр. У меня очень серьёзный проект. — Говорил Хименес поправляя длинную чёлку, которая из-за дождя падала на глаза. — Ты же знаешь, что я не общаюсь с ним. Он против того, что я сделала татуировки и создала свой мотоклуб. — Джина тяжело вздохнула. — Он ненавидит меня, потому что меня все называют Джиной, а не Одри, как он меня назвал. — Ладно, поехали домой, я хочу в душ и спать, — он завёл машину и надавил на педаль газа. Джина открыла глаза и увидела перед собой больницу. В операционной ещё шла операция, Микаса сидела рядом, а на её плече дремал Армин, слишком уставший за сегодня. Аккерман и сама устала, а эти ожидания просто изматывали. Да и по Дэвиду она уже соскучилась. — Может, кофе сходить купить? — предложила Аккерман, зевая. — Нет, я не хочу. — Купер поднялась с места и пересела на соседние кресла. Ей не сиделось на месте, она постоянно поднимала голову на потолок, томно вздыхала, иногда вытирала слёзы с щёк. Микаса пожала плечами и прикрыла глаза. У девушки болела рука, она не слабо прописала полковнику, которого увезли в больницу с подозрением на сотрясение мозга. Так ему и надо. Ёбнутый. В больничных коридорах зашагал Дариус с тремя охранниками, которые иногда зевали и тёрли глаза. Из-за выходки полковника, ребята пропустили дневной послеобеденный сон, как в садике. Это было и смешно, и грустно смотреть за замученных бездельем ребят. — Операция ещё идёт? — спросил Дариус. Микаса кивнула. — Хорошо. — Не вижу ничего хорошего, — со злостью сказала Купер. — Не грубите мне. — Ага, вы держите военного, который поехал своей крышей, доверяете ему оружие, разрешаете ему гулять где он захочет и читать свои недопроповеди. Отлично, конечно. — Джина опять пересела, оказавшись рядом с Микасой. — Полковник Уэгельс обычно мирный... — Пацифист, ага. — Не перебивайте меня, — возмутился Закклай, присаживаясь на стульчик. — А если Эрвин умрёт, то кто будет на его месте? — спросила Микаса, нервно сглотнув. — Возможно, майор Захариус. — Почти не будет видно замены, — захихикал один из охранников, другие громко захохотали, держась за животы. — Ты просто не знаешь, что такое настоящая жизнь, уёбок! — Джина подскочила с места, подбежала к остроумному охраннику. — Хорошо смеяться, жить, вставать утром с тёплой постели, пить кофе или чай, не знаю, что ты там хлебаешь с утра... — Не хамите мне, — охранник сделал обиженное лицо, остальные перестали хохотать. — А то че? Че за понты пошли? "Не хамите мне", — она передразнила парня, Микаса улыбнулась в душе. Видеть Джину такой смелой ей нравилось. — А то... Не зли меня, сука, — взбешённый парень замахнулся на Джину, Микаса вломила мерзавцу ногой между ног. — Сам ты сука, — злобно шикнула Аккерман и ударила охранника ногой по лицу. — Никто не смеет трогать и оскорблять моих близких! Двое других охранников увели третьего от греха подальше. Мерзавец сыпал громкие угрозы обеим девушкам, оскорблял их, но подругам было плевать на это. Они знали, что постоят друг за друга, не позволяя никому обидеть никого из друг друга. Дариус молча наблюдал за всем этим. Джина была очень вспыльчивой и могла воспринимать любое неосторожно сказанное слово в штыки. В тоже время она не боялась, когда парень замахнулся на неё, это говорило либо о смелости, либо о доверии к Микасе. Аккерман же была очень быстрой и ловкой. Наверняка била она довольно сильно. Врач вышел через полчаса. Джина успела нарезать кругов по коридору, понастальгировать, выпить воды и присесть на стул. — Операция прошла успешно, мы извлекли пулю, но задето лёгкое, поэтому прогнозов никаких не даю. — Сказал врач.***
У Петры было плохое настроение. Последнее время её мучили кошмары или вообще она не могла сомкнуть глаз до утра. Леви не обращал на неё внимания, она была для него лишь тенью, сослуживицей и не больше. Аккерман ходил к Ханджи, о чём-то с ней спорил, выбегал из лаборатории и шёл отрываться на подчинённых, заставляя их пятый раз в день драить пол. Многим это не нравилось, и когда Леви уходил выпить чашку чая, Жан начинал возмущаться и кидать тряпку на пол. — Я не уборщица, чтобы здесь на корячках ползать, моя пол по десять раз в день, — Кирштейн размял спину и шею. Послышался хруст. — Как же всё затекло. — А я есть хочу, — заныла Саша, протерев полки с книгами от пыли. Жан подумал, посмотрел на кабинет капитана и решил, что они справились на отлично, поэтому повёл друзей выливать грязную воду, а потом в столовую. Леви тем временем опять пришёл к Ханджи, у которой на столе были разложены органы заражённых. Женщина с восторгом рассматривала ткани под микроскопом и проводила эксперименты, записывая всё на свой диктофон. Леви дождался пока Ханджи выключит свой диктофон и хотел предложить ей погонять чаи, отдохнув от этой расчленёнки. Остановившись у входа в лабораторию, взгляд капитана упал на весы, на которых лежал кишечник неприятной кучей. Бедного Аккермана бросило в жар от этого. Это было настолько отвратительно и неприятно, что мужчине стало душно. Он выбежал в коридор и помчался в уборную. Умывшись, Леви опять направился к Ханджи, но его остановил взволнованный Майк, который сжимал в руках рацию. — Леви, в Эрвина стреляли. Руки Аккермана затряслись, а глаза слегка расширились. Вместо привычной маски похуизма на Леви читался страх за жизнь командира. «В него стреляли. Но не убили. Стреляли!» — прокручивал в голове Леви, немного замерев на месте. Майк что-то говорил про больницу, операцию, но Аккерман его уже не слышал, а направлялся к мотоциклу. Сейчас он нужен Эрвину. Просто, чтобы быть рядом с ним и найти ту мразь, что осмелилась спустить курок. Мелькали деревья, дома, люди, заборы обтянутые сеткой, а Леви гнал, как сумасшедший. Дикий адреналин ударил в его кровь, расходясь неприятными мурашками по всему телу. Аккерман постоянно добавлял газу, едва успевая следить за дорогой. В Эрвина стреляли! Леви постоянно прокручивал эту фразу в своей голове, задаваясь вопросом, как же так? Кто посмел это сделать? Смелый ублюдок! Аккерман же сделает из него отбивную и скормит мразоту заражённым. Леви не понаслышке знал какого это выживать с самого раннего детства. У него никогда не было семьи. Постоянные приюты, детдома, потом преступная деятельность. После эпидемии Леви потерял многих дорогих для него людей, рядом с ним осталось лишь двое друзей, Изабель и Фарлан, но они погибли после первой вылазки. Присоединяться к Разведкорпусу Леви не хотел, но Эрвин его вынудил. Аккерман ненавидел командира, а сейчас боялся за его жизнь. Легион Разведки был для Леви своего рода семьёй, хоть капитан до сих не хотел этого признавать. Ему нравилось наблюдать за Ханджи и её экспериментами. Ему нравилось общаться с Эрвином. Ему нравилось многое, он чувствовал себя спокойным, когда его сослуживцы были рядом. Сердце Леви пронизывала тупая боль, давящая на грудную клетку со всех сторон. Дышать было трудно, мысли сбивались в какую-то бессмысленную кучу, не давая думать нормально. Аккерман чуть ли не на ходу спрыгнул с мотоцикла, который упал, и помчался в больницу, расталкивая на нервах всех на своём пути. Медсестры пытались остановить нервного мужчину, но он никого не слушал, судорожно бегал по коридорам, этажам, ища хирургический корпус. Хирургия. Второй этаж. Леви спустился с третьего на второй. Его спина была насквозь мокрая, а ноги отказывались идти в хирургическое крыло. Он боялся услышать то, что Эрвин мёртв. С трудом преодолевая шаг за шагом, Леви подошёл к медсестре, которая развозила таблетки, градусники и уколы по палатам. — Эрвин Смит в какой палате? — Аккерман сжал плечи медсестры и затрусил девушку. — В... Двести восьмой. Оттолкнув от себя медсестру, Леви начал искать нужную палату. «205» «206» «207» Леви остановился перед двести восьмой, выдохнул воздух через рот, откинул чёлку назад, но она тут же упала на лоб, защекотав его. Аккерман неуверенно толкнул дверь вперёд и увидел Джину, сидящую возле Эрвина, который был в кислородной маске и без сознания. — Капитан, сюда нельзя в верхней одежде! — сказала Джина, Леви как будто вернулся в реальность и вышел из палаты, отправился за халатом и вернулся в палату. — Кто это сделал? — шёпотом спросил Леви. Джина рассказала всё, чувствуя себя виноватой в этом. Аккерман слушал молча, не сводя глаз с Эрвина, который выглядел очень бледным и осунувшимся. К нему были подключены пищащие аппараты, следящие за сердцем. Выслушав историю Джины до конца, Леви потёр глаза и вздохнул: — В этом есть твоя вина, ты права. Джина нервно сглотнула. В душе почему-то появился неприятный осадок. Она не хотела до конца признавать, что виновата в состоянии Эрвина. — Поэтому ты будешь ухаживать за ним, пока он окончательно не поправится, — монотонно говорил Леви, облокотившись на спинку железного стула. — Да, но... Где я буду жить? Мне не разрешат остаться в больнице, — девушка была не против помогать Эрвину восстановиться после ранения, но не знала, где остаться на время. — Где Микаса и второй, который с вами уехал, — капитан проигнорировал вопрос Джины, да, и где она остановится его мало волновало. — Им разрешили переночевать в общаге, а я в этот клоповник ни ногой. — Купер поморщилась, вспоминая, как она раз была в гостях у Венеры, которая жила в общежитии. — Это уже не мои проблемы.***
Пока полковник лежал в больнице, Джине, Армину и Микасе разрешили пожить в его просторной квартире. Леви, недовольно фырча, тоже остался в столице, валяясь целыми днями на диване. Армин выкидывал мусор, Микаса готовила обед, а Джина навещала Эрвина, который пришёл в себя и шёл на поправку. Вертолёты больше не появлялись. Армин и Джина направились за продуктами на рынок, а два Аккермана остались одни. Микаса мыла полы. А Леви штурмовал холодильник, открывая его уже в десятый раз. Как будто там зареспаунится еда. Девушка домыла полы и пошла выливать грязную воду на улицу, мужчина достал бутылку молока и налил себе немного в чашку. Хотелось есть, но Арлерт и Купер, наверное, ушли покупать слона, так как ходить по рынку второй час не есть нормально. Аккерман вернулась домой, поставила ведро с тряпкой на пол и хотела посетить душ, так как была насквозь мокрая. Квартира у полковника была большая, трёхкомнатная со скучной лакированной мебелью из красного дерева. На кухне стоял старый холодильник, который жужжал по ночам, мешая спать. Леви вышел из ванной комнаты в одном полотенце. По его телу сексуально стекали капельки воды. Его чёлка слегка задралась. Микаса стыдливо отвернула от мужчины глаза, считая пялится на него неприличным. Всё-таки он старше её и по возрасту и по званию, да и неправильно это. Он слишком жестокий человек. Леви пристально смотрел на вздымающуюся грудь Микасы, которую было отчётливо видно через намокшую белую рубашку. Он видел простенький лиф девушки, через который можно было увидеть соски, если приглядеться. Что уж скрывать, капитан находил рядовую симпатичной, дерзкой, опасной. Но именно в этот момент он нашёл её сексуальной с привлекательной фигурой, красивым личиком и аккуратной причёской. Придерживая полотенце на бёдрах, Леви увидел, что грудь девушки начала быстрее подниматься и опускаться. Микаса почему-то заметно нервничала и наиграно смотрела в сторону, замерев у ведра с тряпкой. Леви в душе недовольно хмыкнул, считая, что Микаса сейчас испытывает такое же возбуждение, как и он. Аккерман так быстро оказался возле Аккерман, что Микаса задрожала. Её губы предательски приоткрылись, а глаза неотрывно смотрели мужчине в глаза. Леви уверенно положил свои руки на поясницу девушки и одним резким рывком прижал её к себе. Микаса почувствовала, как язык капитана проник в её рот, начав там нагло хозяйничать. Руки девушки опустились по швам, она не знала куда их деть и что делать дальше. Это был её первый поцелуй, который Леви в наглую забрал себе. Шаловливые и холодные руки капитана путешествовали по телу юной девушки, как будто она была его собственностью. Он прижимал брюнетку к себе и даже не заметил тот момент, когда его полотенце бесшумно упало на пол, оставив его полностью обнажённым. Глаза Микасы были прикрыты, она неуверенно обняла мужчину за плечи, растворяясь в поцелуе без остатка. Леви расстегнул рубашку девушки и прикусил её грудь через лифчик. Микаса ойкнула, чувствуя, что низ живота наполняется желанием. Все эти чувства она испытывала впервые, поэтому ей было страшно и интересно. Она боялась, что капитан возьмёт её грубо, причинив ей сильную боль. Девушка прочитала много книг, общалась с подругами, которые говорили, что первый раз это больно. Насколько? Было загадкой, ведь болевой порог у каждого свой. Микаса надеялась, что боль будет минимальной, она неуверенно прижала голову капитана к себе, а он уже освободил одну из её грудей от надоедливого, ненужного бюстгальтера и хотел уже попробовать её сосок на вкус, как вдруг в квартиру влетела Петра.