Пустошь

      Петра заплакала и убежала из квартиры, столкнувшись на улице с Джиной и Армином. Арлерт побросал сумки с едой и помчался успокаивать девушку, Купер подбоченилась, смотря на сумки.       Леви обмотался полотенцем и скрылся в одной из комнат, чтобы одеться. Микаса вернулась с небес на землю и почувствовала себя распутницей, она спрятала свою грудь в лифчик и начала застёгивать рубашку дрожащими пальцами. Стыдно! Дура! Позор!       Капитан пролетел мимо Микасы, как ракета. Он вылетел на улицу, где Джина заставила его помочь с сумками. Леви помог и куда-то умчался. Купер не поняла, что происходит. Плачущая Петра, испуганная Микаса, нервный Леви, убегающий за Петрой Армин. Что за...       Аккерман скрылась в ванной, схватив полотенце. Джина услышала, как включилась вода, плескающаяся в разные стороны. Купер догадалась, что подруга принимает душ и решила ей не мешать. Сделала салат и пошла к Эрвину, чтобы не сидеть дома. Возможно, Аккерман хочет побыть одна, или ещё с кем-нибудь. Джина не хотела мешать и лезть в чужую личную жизнь, лишь бы её не трогали.       Купер вышагивала по улицам столицы с небольшой корзинкой в руках. День был жарким, душным, хотелось дождя. Джина не понимала, когда успела скатиться со статуса грозной номадки до статуса жалкой домохозяйки, таскающей своему командиру еду. У Купер вдруг испортилось настроение, особенно, когда она подошла к зданию больницы и посмотрела на фасад, выкрашенный в белый цвет.       Сняв кепочку, поправив волосы и надев кепку обратно, девушка направилась в больницу, размышляя, что произошло несколько минут назад в квартире. Это не давало ей покоя, она волновалась за Микасу и не хотела, чтобы Леви её обидел. Преодолевая ступеньку за ступенькой, девушка подошла к двести восьмой палате и толкнула дверь. Эрвин смотрел в окно, даже не развернувшись в сторону входящего. Джина подошла к прикроватной тумбочке и поставила на неё корзинку, а потом тоже подошла к окну, наблюдая за остальными пациентами, гуляющими на заднем дворе больницы с посетителями.       — Как ваше самочувствие? — поинтересовалась Купер, облокотившись на узкий подоконник, на котором помещалось лишь несколько небольших цветочных горшков.       — Пойдёт, — без энтузиазма ответил Эрвин и присел на свою кровать. Его взгляд был устремлён куда-то в сторону стены.       «Опять ему что-то не так», — подумала девушка, слегка скривившись. Джина сегодня не выспалась из-за собравшихся ночью алкашей под окнами.       — Не хотите выползти во двор и погулять? — Купер провела пальцем по стеклу, создавая неприятный скрипучий звук. Она сегодня была без своей жилетки с цербером. На ней была коричневая майка с надписями и тёмно-синие спортивные штаны. Волосы опускались чуть ниже плеч, а на голове была кепка, надетая козырьком назад. На руках, как ни странно, всё так же красовались татуировки. Ресницы были накрашены тушью, пару ресничек опали на щёки, которые поблёскивали. На губах был вкусно пахнущий блеск. От Джины пахло каким-то необычным ненавязчивым ароматом, который был стойким и не выветривался за пару часов. С добычей косметики у Купер не было проблем, новая косметика производилась, но она не устраивала девушку. Не то.       — Знаешь, у меня совсем нет желания выходить на улицу. — Эрвин начал рассматривать девушку, которая стояла облокотившись локтями на подоконник. Одну ногу она слегка согнула в коленях, из-за чего её задница выглядела очень аппетитно. Джина не специально встала именно в такую позу, просто ей было так удобно.       — Вы сидите в четырёх стенах, а ведь скоро вас выпишут, и у вас больше не будет возможности прогуляться по больничному двору. — Джина развернулась, облокотившись спиной на подоконник. Она скрестила руки на уровне живота и зевнула.       Теперь взгляд Эрвина упал на небольшую грудь девушки, которая поднималась при вдохе и опускалась при выдохе. Джина была симпатичной, можно было сказать даже сексуальной. Одень Купер в обтягивающее платье, накрась вечерним макияжем, сделай ей укладку и не стыдно идти с ней под руку на любой вечер.       — Что-то не так? — Джина, увидев пристальный взгляд командира на себе, начала проводить руками по майке, подумав, что испачкалась. Она и подумать не могла, что мужчина пялится на её грудь.       — Я подумал, — Эрвин поднялся с кровати, поправил воротник на светло-голубой больничной пижаме, — ты права. Мне стоит проветриться.       — Пошлите, — Джина вышла первой из палаты, прихватив из корзинки грушу для перекуса.       Купер быстренько спустилась по ступенькам второго этажа и направилась к другому выходу из больницы, который вёл во дворик, который был довольно красивым. В нём росли кусты розовых роз, хризантемы, лилии и ещё кучу всего. Здесь можно было открывать цветочную лавку и собирать букеты на глазах покупателей, срезая цветы при них.       Стивен редко дарил Джине цветы и конфеты, зато таскал ювелирку, но просил её надевать только на праздники, проходящее на его работе. Среди остальных учёных он был самым молодым, поэтому Джина для него была не только любимой, но и поводом подстебнуть стареющих жён коллег. Джина была сопровождающей для гениального учёного Стивена Хименеса, дописавшего свою диссертацию. Слишком Стив был умным, порой занудным и противоречащим сам себе. Многие продукты, особенно фаст фуд, он не ел, а вот разноцветные коктейли в ночных клубах хлыстал до посинения.       Джина для Стивена была приложением к нему самому. Рядом с таким человеком обязательно должна быть красивая девушка, умеющая себя подать в выгодном свете, но Купер была временами остра на язык, но Стива это только заводило, когда она ссорилась с его коллегами или с их жёнами. Хименес в эти моменты улыбался на один бок, а в его глазах горел азарт.       Джина дошла до первой лавочки и присела на неё. Эрвин присел рядом, неотрывно смотря на куст пышных роз.       — Кем ты была до эпидемии? — внезапно спросил командир, как будто это было жизненно важно знать, кем Купер была до.       — А как вы думаете? Вот ради интереса, кем я была? — Джина закинула ногу на ногу, улыбнулась и потёрла грушу об себя.       — Даже не знаю, — он задумался, наблюдая, как девушка надкусывает сочную грушу, — возможно, танцовщицей.       — Ага, в стрип-клубе, — Купер рассмеялась, пережёвывая кусок сладкой, мягкой, сочной, спелой груши. — Я была переводчиком с испанского.       — О, как! — Эрвину даже стало неудобно, ведь он действительно думал, что Джина была стриптизёршей. Больно вызывающим у неё был внешний вид.       — А вы кем были? — объев полгруши, спросила девушка, непринужденно улыбаясь.       — Я? — Смит задумался, не зная, что ответить на этот вопрос. — А как думаешь? — он решил использовать приём Джины против неё самой.       — Без обид, но я вас представляю в галстуке, в костюме, с кучей бумаг, весь такой деловой, женатый на работе. Возможно, офисным клерком. Как-то так. — Пожала плечами Купер, продолжая обкусывать грушу.       — Почти угадала. — Эрвин как-то сильно напрягся, размышляя сказать или не сказать девушке правду. — Я был адвокатом. Действительно был женат на работе, но девушки были. Иногда.       — Мм, адвокат... Хм, — от груши в руках Джины остался только хвостик, который она закрутила в руках.       — Ты что переводила? Книги, статьи, блоги... — пытаясь поддерживать разговор, поинтересовался Смит, облокотившись на спинку лавочки.       — Да всё. Женские романы, кучу статей про знаменитостей, блоги людей о здоровом питании или полезных советах. — Джина кинула хвостик в мусорку, стоящую рядом с ней. — Странно, но я не помню и строчки из того, что переводила. Они не запомнились в моей памяти. Я переводила уже просто на автомате.       — Нравилась работа?       — Да. Иногда, я залезала на сайты с испанскими рецептами и готовила что-то необычное, правда, не всё было съедобным. Я не слишком хорошо готовлю, — она мило улыбнулась, начиная ностальгировать.       — Уверен, что ты прибедняешься, — Эрвин слегка напрягся, чувствуя незримое напряжение, ещё и рана заболела. Да и процедуры скоро должны были начаться, но ему не хотелось никуда и никогда уходить с этой лавочки и слушать рассказы Джины до посинения.       — У меня действительно нет таланта в кулинарии, — Джина посмотрела по сторонам. Пациенты прощались со своими близкими и собирались обедать. — Ладно, — девушка поднялась с места, поправила майку, которая слегка помялась, — у вас обед, процедуры, зайду завтра. Вам что-нибудь принести?       — Уже обед? — с сожалением спросил Эрвин. — Ничего не надо... Если только... Кроссворды принеси.       — А! Если найду, то принесу. До свидания. — Купер быстрым шагом отправилась вдоль по дорожке, окружённой красивыми цветами. Командир проводил её взглядом и поплёлся на обед.

***

      Микаса стояла перед большим зеркалом в одних хлопковый светлых трусах и разглядывала своё тело. Красивая, подтянутая фигура, молочная кожа, красивая упругая грудь. Девушка закинула волосы на одну сторону и посмотрела на ухо, потом на другое. Красивые аккуратные уши. Микаса провела пальцем по своим губам. Красивые губы.       В какой-то момент Микаса засмущалась, что кто-то увидит её сейчас в таком виде, поэтому она надела персиковые шорты и светлую майку, пошла варить макароны и тушить мясо.       Готовить Аккерман нравилось. Она с любовью переворачивала мясо, делала для него томатный соус и пробовала макароны, чтобы те не переварились. Девушка бегала по кухне босиком. На улице было жарко и деревянные доски, покрытые лаком, из которых был выложен пол, были горячими и по ним было приятно ходить босиком.       Когда еда была почти готова, домой вернулись Петра и Армин. Они молча прошли в ванную, помыли руки и присели за стол. Микаса попросила Арлерта помочь ей нарезать овощи для салата, парень с удовольствием согласился.       Минут через семь пришёл и Леви с тортиком в руках и пачкой крупнолистового чая. Он поставил торт в холодильник, а чай в шкаф и направился мыть руки. Джина пришла уже когда Микаса закончила накрывать на стол. Купер тоже помыла руки и присела за стол, подвигая к себе тарелку.       Микаса готовила вкусно. Пока она путешествовала с Купер, она всегда была ответственна по вопросам готовки. Да и в доме Йегеров тоже готовила лет с тринадцати, прибегая из школы. Вкусовые рецепторы Леви пели Микасе серенады за такой вкусный обед. Армин и Джина тоже оценили еду, особенно мясо, которое получилось очень вкусным, сочным и нежным. Петра же попробовала немного и скривилась, как будто ей сунули в рот что-то горькое и неприятное. Микасу это нисколько не задело, её мысли были направлены в другое русло.       — Зачем ты приезжала? — поинтересовался Леви, отставив пустую тарелку в сторону.       — Майк просил вернуться Арлерта и Йегер, — последнюю фамилию Рал как-то странно выделила.       — Микаса нужна здесь, она готовит и следит за домом, а Армин может вернуться. — На самом деле Аккерману не нужна была Микаса в столице, просто ему хотелось понаблюдать за ней в неформальной обстановке, в домашней одежде, с зубной щёткой в зубах и растрёпанными волосами. Он постоянно разглядывал брюнетку, пытаясь найти в ней изъяны, но их не было. Микаса была полной противоположностью Петры и внешне и внутренне, но даже в этой строгой брюнетке была какая-то нежность, хрупкость, беззащитность... Микаса была похожа на изящный цветок, который притягивал к себе взгляды, заставляя восхититься неземной красотой.       После обеда Петра и Армин уехали. Леви взял старую местную газетёнку и начал читать. …последователи Ноя обустроились на западе в заброшенном рыбацком городке. [ИМЯ НЕРАЗБОРЧИВО] просит о помощи в пропитании лагеря [ЗАЧЁРКНУТО РУЧКОЙ]       Леви хмыкнул, полковник много кого не любил, вёл себя странно. Врачи говорили, что это из-за травмы мозга. Кем был Уэгельс до этого и какие у него были взгляды и амбиции на жизнь никто не знал. Однако, были такие высказывания, которые заставляли зевак задуматься о бренности их жизни.       Сколько нужно молиться, стирая колени, чтобы получить желаемое?       А нисколько. Нужно брать и осуществлять свои мечты, либо смириться, что они навсегда останутся мечтами. Мечты мечтам разница. Мечтать о второй половинке – осуществимая мечта, а мечтать о полете в космос без скафандра – фантазия. Леви мечтал о Микасе. Навязчивые эротические картины бесконечно возникали перед глазами, заставляя мужчину сходить с ума.       От Микасы всегда пахло свежестью, порошком и чем-то домашним. Она убирала со стола после ужина, устало зевая, мыла тарелки, протирая стол, поправляла вазы с конфетами, уносила масло в холодильник, медленно направлялась в свою комнату. Леви наблюдал за ней, в коротких шортах отчётливо были видны её стройные ноги, бледные, как и остальная кожа. Аккерману временами казалось, что кожа девушки фарфоровая. Очень гладкая, приятная на ощупь и аристократическая что ли. Изящная шея, аккуратный нос, красивые глаза...       — Я схожу с ума! — Леви лёг на диван в гостиной, где проводил холодные, одинокие ночи. Неприступная Микаса была для него трофеем. Он не был уверен, что чувствует к ней глубокие чувства и готов к серьезным отношениям, хотя, какие отношения могут быть после апокалипсиса? Самые настоящие. Люди все сейчас, по факту, равны. Никаких социальных статусов нет, просто есть те, кто похитрее и те, кто посильнее.

***

      Микаса скиталась по рынку, разглядывая овощи и фрукты холодным взглядом. Торгаши поднимали для одних цены выше, а для других снижали. Девушку это дико раздражало, что за хамское отношение к потребителю?       Джина, подошедшая к Микасе держала в руках небольшой пакет с баклажанами и кабачками. Аккерман хотела тушёных кабачков с мясом, ну и баклажанами должен заниматься Леви.       — Еле выторговала скидку... Жирная мразь не хотела скидывать цену, — пожаловалась Купер, думая, что ещё нужно купить к столу.       — А, творог будем покупать? И груши, ты же их любишь! — Микаса заприметила на прилавке груши.       — Да, творога нужно и кефира, а груши... Они дорогие, сегодня без них, — Джина зевнула и пошла к ларьку с молочными продуктами.       Скупив всё необходимое, подруги начали возвращаться домой. Микаса мялась, постоянно приоткрывала рот в попытке что-то спросить, но не решалась и отворачивалась. Джина это заметила, что подруга нервничает и ведёт себя странно.       — Что такое, Микаса? — поинтересовалась Джина.       — Ну.... А... Ну... Погода сегодня жаркая очень.       — Микаса...       — А тебе было хорошо с мужем? — Аккерман покраснела, смутилась, а её ладошки вспотели.       — Если закрыть глаза на измены, то да, хорошо. — Купер слегка задумалась. — А почему ты вдруг спросила про мужа?       — Просто... Ты до сих пор носишь обручальное кольцо, но не плачешь по мужу, вот я и подумала, любила ли ты его или нет. Ты просто... Никогда про него не рассказывала, каким он был, что любил…       — Стивен был умным и красивым. Любил он себя и науку. — Джину немного бросило в жар от этих воспоминаний, а может, просто жарко было очень. — Любила ли я его? Да, любила. Правда, отношения с ним последнее время тяготили. Он работал над каким-то проектом, постоянно нервничал, часто не приходил домой. Но я понимала, что у него сложная работа…— Джина вставила ключ в замочную скважину и прокрутила его на несколько минут замолчав. Дверь открылась со скрипом, и девушки прошли на кухню, разбирать сумки.       — А кем он работал? — Микаса поставила кефир, творог и сметану в холодильник и начала мыть мясо.       — Учёным. У него был на работе огромный ботанический сад, я туда устроилась помощницей, и там мы и познакомились. — Джина достала разделочную досточку и острый нож.       — Учёным? — Микаса положила мясо на досточку, а Купер начала заниматься кабачками.       — Да.       — У вас была разница в возрасте?       — Двенадцать лет.       — Ого! — Микаса начала откидывать нарезанные куски в миску. — А родители твои как его приняли?       — Папа человек у меня очень строгий, властный, военный, он принял Стивена очень плохо, отрицательно, поэтому отношения между ними были очень напряженными. А мама, она у меня солнышко, флорист, дарила мне розы в горшках, которые выращивала сама. Ей Стивен понравился, хотя ей все мои кавалеры нравились. — Джина всплакнула, вспоминая родителей.       — Подожди, — у Микасы в голове сгенерировались дурные мысли. — Твой отец.... Военный? Настоящий, как полковник Уэгельс? И автомат у вас дома настоящий был, и в форме твой папа ходил?       — Да, автомат дома действительно был. А ходил папа дома в обычной одежде, а вообще да, я часто видела его в форме. — Купер нарезала кабачки на второй досточке, а Микаса мясо.       — И... Ты из того города, где началась эпидемия. Да? — осторожно спросила Аккерман.       — Я не понимаю к чему ты клонишь! — Джина слегка напряглась от этого разговора. Подозрительный тон Микасы ей не нравился. Ладно ещё расспросы про её семью из любопытства, но подозрения...       — Ну... Твой отец военный, а муж учёный, и вы жили на севере, рядом с этом организацией и...       — Да как ты могла подумать подобное! — Купер подскочила со стола, Микаса сразу замолчала и молча жарила мясо. Джина умчалась в душ на нервах.       Встав под холодную струю воды, Джина подпрыгнула и начала настраивать воду, чтобы он была тёплой. Краны крутились плохо, в этой квартире всё держалось на соплях. Настроив воду, девушка задумалась, а ведь правда, отец и муж работали на организацию БИАВ, которую обвиняли в эпидемии, но не мог же Стивен заразить людей? Это же бред! А отец? Он тоже бы не позволил эпидемии случиться. А, может, их просто обманули?       Выйдя из душа, замотанная в полотенце, Джина вернулась на кухню, откуда доносился вкусный запах. Девушке захотелось есть. Зайдя в кухню, Купер увидела Эрвина, держащего в руках стакан и немного удивилась этому.       — Вы что, уже выписались? — спросила Джина.       — Не вижу смысла валяться в больнице просто так, — холодно ответил Смит, разворачиваясь в сторону девушки.       — Подождите, — Купер покачала головой, — вам же ещё неделю лежать нужно!       — Джина, кхе-кхе, — Микаса как-то странно закашляла и подавала подруге странные знаки. Джина уже хотела спросить девушку напрямую, что случилось, но тут её осенило! Она же вышла из душа лишь в одном полотенце!       Слегка смутившись и тихо извинившись, Купер отправилась переодеваться и надела синие спортивные брюки с белыми полосками по бокам и такую же синюю майку. Вернувшись в кухню, Джина помогла Микасе накрыть на стол. Леви вернулся с целым ящиком клубники и присел на стол.       — Тебя выписали уже? — спросил Леви, слегка покрасневший от жары.       — Нет, я сам выписался, но мне нужно неделю ходить каждый день на процедуры, — ответил Эрвин.       — А потом мы в штаб вернёмся? — спросила Микаса, Смит кивнул.       — А что с Уэгельсом будет? Его накажут или отберут оружие хотя бы? — поинтересовалась Джина.       — Подлечат и выпустят. Не понимаю, зачем этого ублюдка пригрели на шее, — с недовольством сказал Аккерман.       После обеда девушки ушли гулять. Они зашли в парк, купили по сладкой вате, подошли к фонтану и кинули туда по монетке, загадав желание. Солнце начало садиться, а подруги только засобирались домой, забежав в кафе и заказав себе пиццу. Давно подруги не ели пиццу, поэтому были в восторге от её вкуса. Девушки решили, что нужно почаще проводить так досуг, отвлекаясь от проблем и апокалипсиса.