***
Леви проснулся за столом Хименеса. На его щеке отпечатались результаты каких-то исследований, которые написал Стив. Жить в лаборатории было таким себе занятием, но штаб ещё был не готов, а в старый было ехать лень. Ханджи и Венера каждый день бухали, и им было нормально. Хименес кормил своих квартирантов овощами, мясом на пару и прочей здоровой пищей. Леви и Стив – поладили. Иногда к ним приходили Рэми и Хельга, которые, вроде как, были вместе не только по работе. Через день в лаборатории происходили попойки. Несколько раз Венера приводила для Стивена и Леви проституток, хотя была и сама не прочь развлечь двух мужчин. Аккерман решил пользоваться, пока дают. Тем более о Микасе он решил не думать какое-то время. Обойдя лабораторию с сильной болью в голове, Леви нашёл Ханджи, которая спала на плече пьяной и полуодетой Венеры. Капитан толкнул подругу, и Зое открыла глаза, пытаясь найти очки в полусонном состоянии. — Блядь, пора это прекращать, — сказал Леви, держась за голову. Он сейчас жил, как студент: девочки, алкоголь, жёсткий отходняк, веселье, попытка обдумать свою жизнь, веселье, девочки, опять погружение в самого себя. — Вот Эрвин вернётся и прекратим, а пока, — Ханджи нашла-таки очки, надела их набекрень и вверх ногами, но тут перевернула, пытаясь надеть их правильно. — Давай дружок на посошок! — женщина зевнула. Ей хотелось спать. — Никаких посошков! Ханджи! Мы едем искать Эрвина. Чтобы через полчаса была готова или я тебе выбью все зубы и пересчитаю все рёбра. — Рыкнул Леви и пошёл искать в холодильнике еду, дабы перекусить. Очень сильно во рту всё пересохло. Чай и кофе в лаборатории Хименеса были под запретом, но Леви знал, что Стив кофе и чай любит и знал, где у этого учёного нычка. Заварив себе чай и достав из холодильника сыр и салат из помидоров, огурцов и сочной капусты, Аккерман начал завтракать. Ханджи была готова довольно быстро. Она умылась, почистила зубы, привела причёску в порядок и надела свою форму. Майор был готов к чему угодно внешне, но внутренне женщина была готова только к минералке, которая хорошо ей помогала после пьянок. — Пошли, — буркнул Леви и двинулся на выход из лаборатории. На мужчине были чёрные брюки и серая рубашка. Он направился по адресу, который Джина дала Рэми. Наверняка Эрвин вместе с ней. Эрвин гулял с Дэвидом возле дома. Мальчик играл в песочнице, пытаясь слепить там что-то похожее на паску, Смит сидел в окружение матерей других детей и наблюдал за своим приёмным отпрыском получше, чем сидящие рядом с ним трещётки, которые без стеснения пялились на мужчину, а их отпрыски ели песок с кошачьими фекалиями. — Ваша дочь песок ест, — сказал Эрвин блондинке, сидящей рядом с ним. — Ой, вот хулиганка! — девушка направилась обтрушивать дочь. Дэвид заплакал, в него кинули песком и толкнули. Эрвин забрал мальчика и хотел идти с ним домой, искупать и накормить. Как вдруг... — А вы один сынишку воспитываете, да? — красивая блондинка с каре подошла к мужчине с дочерью на руках. — Мы могли бы... — Жена работает, а я пока дома, — отрезал Смит, рассматривая блондинку, которая слегка покусывала свои алые пухлые губы. — А, меня Лора зовут, а дочку Бриана. Мне кажется, что наши дети ладят, — блондинка широко улыбнулась, как будто не слышала про жену. Эрвин познакомился с Лорой, узнал, что её муж ушёл от неё к какой-то нимфетки, а её оставил с дочерью в их квартире. Лора зарабатывала на жизнь шитьём, иногда выгуливала собак. Денег катастрофически не хватало. Эрвин решил помочь одинокой матери: купил продуктов, починил ей кран на кухне. Квартира Лоры была небольшая, всего две комнатки, второй этаж, в соседнем доме от Эрвина. Бриана и Дэвид действительно неплохо ладили. У Бри было много мягких игрушек, дети весело играли, пока родители пили чай с пирожными. — А как так получилось, что вы с женой поменялись обязанностями? — поинтересовалась Лора. — Не совсем поменялись. Я на время снят с моей должности. Жду, пока не восстановят обратно. — Эрвин допил чай, задумавшись. Хистория до сих пор не пригласила его к себе, не восстановила его обратно после починки плотины. Это стало напрягать, да и Джину он последнее время видел всё реже и реже, они всё ещё спали в разных комнатах. Купер не позволяла даже обнимать себя, всё ещё дулась на измену. — Понятно, — блондинка странно улыбнулась и перекинула ногу на ногу, оголив коленку. — Знаете, — он посмотрел на худенькую ножку. Эрвина вдруг бросило в жар. — Нам с Дэвидом пора обедать, — мужчина схватил в охапку сына, пошёл в свою квартиру и решил никогда не видеться с Лорой, от греха подальше. Так хотелось переступить порог квартиры и увидеть там Джину, обнять её и поцеловать, но вместо неё Эрвин увидел Микасу с чемоданом. Брюнетка вскочила с дивана, увидев мужчину и слегка засмущалась. — Здравствуйте, Хистория назначила меня помощницей Джины и сказала мне пожить здесь некоторое время, — сказала Микаса. Эрвин молча понёс Дэвида в ванную, чтобы обтрусить от песка и помыть его. Леви и Ханджи пришли неожиданно. Эрвин как раз варил молочную кашу для Дэвида, надев фартук. Дороти вышла на улицу за овощами. — О, так ты теперь с Микасой живёшь? — Зое обняла Смита, весело смеясь. Микаса играла с Дэвидом в зале. — Ты дура? — возмутился подобному Леви, приревновав Микасу к Эрвину без повода. — Не, ну а че, раз они вместе живут? — Ханджи подбежала к столешнице и налила себе в стакан немного воды из кувшина. — Вы по делу пришли? — Эрвин помешивал кашу, чтобы та не пригорела. Ему сейчас не очень хотелось разговаривать про свою личную жизнь. Джина не появлялась дома уже вторые сутки, но связывалась с Эрвином по рации, сухо говоря, что с ней всё нормально. — Ремонт в штабе почти закончился. Ты собираешься работать? — спросил Леви, ненавязчиво поглядывая в сторону зала. Микаса сидела к нему спиной и собирала с Дэвидом пирамидку. Она боялась даже оглянуться, чтобы не видеть Аккермана, но Дэвиду, как назло, захотелось пить. — Пить! — Ага, пошли, — девушка взяла ребёнка на руки и понесла его на кухню, усаживая на стульчик. Эрвин уже выключил кашу и положил немного в тарелку, чтобы она остыла. — Хистория ещё ничего не говорила мне о восстановлении в должности, — сказал Смит, поставив на плиту чайник, доставая из серванта чашки. Микаса дала Дэвиду воды и начала кормить его кашей, но мальчик капризничал, желая есть самостоятельно. — А ты ходил к ней? — Ханджи села за стол, наблюдая за Эрвином, который накрывал вкусняшки на стол. Дороти вчера делала клубничный торт, за ночь он успел пропитаться вареньем. — Нет. Я жду собрания, пойду, послушаю, поговорю с Хисторией. — Эрвин заварил зелёный чай в заварочном чайнике и поставил его на стол, а сам начал нарезать торт на кусочки. Разведчики начали гонять чаи. Дэвид поел, и Микаса понесла его в зал, её смущал Леви, который сверлил её взглядом. Ханджи рассказывала о Хименесе, какой он пиздатый и весёлый, Эрвин хмурился с каждой буквой, произнесённой Зое в сторону Стивена. Потом Ханджи вдруг заговорила о Венере. Смита накрыло, он стукнул по столу кулаком и на повышенных тонах сказал: — Мне плевать на этих двух! Ханджи с растерянностью посмотрела на друга, который выглядел очень злым. Леви понял, почему Эрвин выходит из себя, зная, что друг ревнует жену к её бывшему. Зое перешла на другую тему, начала рассказывать, что Майк неплохо справляется, зачистил две группы мародёров, строит новеньких, решивших вступить в ряды бравых разведчиков. Правда, Захариус жаловался на огромную бумажную работу, от которой невозможно было убежать. Эрвин задумался, а нужно ли ему эта головная боль? До эпидемии он работал почти без выходных. Быть адвокатом тоже было муторно, куча бумаг, дел, толпа людей, которые хотели чтобы всё было так, как хотелось им, а не так, как диктовал закон. После эпидемии, Эрвин тоже разбирал бумаги, что-то говорил солдатам, учился ездить на мотоцикле. Сейчас у него была спокойная, домашняя жизнь. Он засыпал поздно, читая перед сном книги, просыпался тоже поздно. Завтракал тогда, когда хотел он, шёл на улицу с Дэвидом, встречался с Лорой, помогая ей. Но ему не хотелось жить так, зная, что Джина где-то гоняет, выполняет опасную работу, переходит дорогу многим людям. В Эрвине вспыхнуло острое желание защитить Джину от всего. Он не хотел, чтобы она пострадала. Дороти принесла кабачки, помидоры, петрушку и яблок для шарлотки – любимого десерта Джины. Она обещала заскочить сегодня домой под вечер. Эрвин взял Дэвида и пошёл с ним гулять, Ханджи пошла за ним, не прекращая что-то рассказывать. Леви решил поговорить с Микасой. Она мыла посуду, он подошёл к ней сзади и положил на её плечи руки. Девушка выронила из рук тарелку и смотрела на воду льющуюся просто так. Микаса сжала в руках мыльную губку и нервно сглотнула. Она ощущала каждой клеточкой своего тела, как Леви сжимает её плечи. Было не больно, но очень сильно. — Дори, уйди отсюда, — рыкнул Аккерман, слыша, как служанка нарезает яблоки. Дороти быстрым шагом покинула кухню и пошла мыть сан узел. Леви тяжело вздохнул, начинать первому было нелегко. — Мика, я... Долго думал о том, что произошло между нами и понял, что я не могу без тебя. Точнее могу, но мне чего-то не хватает в этой жизни без тебя. Ни одна девушка не будоражит мою кровь так, как это делаешь ты. — Ты просто хочешь затащить меня в постель! — выпалила Микаса, не думая. Она нервно сглотнула. Её руки затрусились. Глаза стали мокрыми. Дыхание перехватило. Скулы свело. Ноги подкосились. Внутри девушки что-то дёрнулось, как будто потушенный костёр, опять начал разгораться. Противоречивые чувства разрывали девушку изнутри, не давая трезво мыслить. Она развернулась, прислонившись поясницей до раковины, где хлыстала вода. Микаса чувствовала, как капельки воды, отскакивающие от тарелок, лежащих в раковине, ударяют по пояснице, делая светлую лёгкую рубашку мокрой. — Нет. — Леви осторожно запустил свою руку на затылок девушки. Он слегка поглаживал её хрупкую, тонкую шею. Кожа Микасы пахла чем-то фруктово-ягодным. Сладкий, приторный запах, больше подходящий для маленьких девочек, нежели для взрослой Микасы. — Уходи, прошу, — девушка закрыла глаза, шмыгнув носом. Она осторожно положила свою руку поверх руки Леви и погладила её своей ладонью. — Уходи. Мне нужно... Нужно время! Какая-то фантомная боль скручивала Микасу изнутри. Неприятный дискомфорт появился в пояснице и опускался ниже, почти до колен. Слёзы девушки капали с подбородка на грудь. Аккерман скривилась, воздуха опять стало не хватать. Грудную клетку сводило от неприятных воспоминаний. Сердце работало на износ, взволнованно стуча в груди. — Это... Не экономно, — мужчина дотянулся до крана с водой и повернул вентиль. Вода перестала течь, а Леви прижимался к Микасе всем телом, смотря на вентиль серебристого крана, через правое плечо девушки. Брюнетка ощущала каждой клеточкой своего тела тело капитана, который неосознанно прижимал её к раковине. Это нужно было прекращать. — Уйди, пожалуйста! — это уже был крик души, сказанный вслух. Микаса ощутила слабость во всём теле. Она не чувствовала собственных пальцев на руках, а плечи как будто перевязали тугой нитью. Леви понял, что лучше уйти. Он молча покинул квартиру, а Микаса опустилась на пол, прижала ладошки к глазам и зарыдала. Опять внутри неё что-то надламывалось. Разум прокручивал болезненные воспоминания в голове. Она облокотилась подбородком на колени и подняла волосы руками с двух сторон на уровне макушки. Хотелось принять расслабляющую ванну с солью или с обычной пеной. У Джины, правда, стояли бутылочки с эфирными маслами, но Микаса не решалась их брать без разрешение. Аккерман поднялась с пола, дошла до ванны и начала набирать тёплую воду, накапав в неё пеню для ванн с ягодно-фруктовым ароматом, который немного успокаивал девушку и создавал ей ощущение праздника, что ли. Да, настроение было не праздничным, но Микасе было легче обманывать себя таким образом. Она вспоминала детство, когда ей набирали подобные ванны со вкусной пеной и мыли клубничным шампунем, который не щиплет глазки.***
— Ага, да, — Джина, уставшая от опросов жителей, собиралась домой. До столицы часа два езды, если она не будет останавливаться нигде. Настроение было ужасное. Она устала ночевать у каких-то бабулек, которые пытались её накормить пирожками, картошкой и прочим. Джине не очень хотелось есть в те моменты, когда она собирала данные. В голове постоянно крутились диалоги, вопросы, ответы. Она переживала, что что-то не записала или пропустила. Теперь опрос был окончен. Пора бы домой вернуться, принять расслабляющую ванну с эфирными маслами, поесть чего-нибудь и завалиться спать. Желательно сразу на сутки. — Дайте бензина, пожалуйста! — Джина подошла к местным фермерам, держащих в руках виллы. Одеты они были в светлые джинсы и клетчатые рубашки красных, синих или серых цветов. — Бери, если обещаешь, что налоги на землю снизят, — фермер, на вид за пятьдесят лет, в серой рубашке, протянул девушке канистру. В зубах у фермера была соломинка, которую он пережёвывал. — Я не могу обещать такого! — Джина протянула руку к грязно-зелёной канистре, но фермер резко дёрнулся назад, а потом схватил девушку за руку, которую она тянула к канистре и притянул к себе. Купер врезалась лбом в грудь фермера, который неприятно засмеялся. — Развлечёмся, может быть, а? — он поставил канистру на землю, а его грубые руки переместились за задницу Джина. — С рукой своей развлечёшься, уёбок! — Купер ударила старого извращенца в живот и отбежала к байку, залазия на него. Какой бы смелой она не была, сейчас ей было страшно. В этом фермерском посёлке жили какие-то старые голодные извращенцы. Местечко было очень жутким. Два раза, местные оборванцы, лет десяти, чуть не украли с байка брелки, которые висели для красоты. Какая-то полная женщина чуть не проколола переднюю шину острым шилом, ну а мужики домогалась, а ведь у них были свои жёны. Одна женщина вообще предложила Джине попробовать ЖМЖ. Подобные извращения не входили не в работу, не в потребности Купер. В эти моменты, девушка мысленно благодарила Хисторию за то, что та дала ей пистолет для самообороны. Почти выехав из этого омерзительно-ужасного места, Джина услышала громкий хохот и чьи-то всхлипы, которые принадлежали, судя по тоненькому, писклявому голоску ребёнку, скорее всего девочке. Оставив байк у въезда, Купер достала из кобуры пистолет и направилась искать источник звуков. За коровником, на стоге сена, Джина увидела светловолосую девочку пяти-восьми лет. Она лежала на сене и плакала. На ней было грязное платье какого-то цвета, больше похожего на хаки. Волосы ребёнка были грязные, местами слипшиеся и достигали спины. Вокруг девочки стояли два мальчика, взрослый мужчина, держащих в руках нож и игрушечного зайца и девочка-подросток, неприятно пережёвывая чёрствый кусок хлеба. — Ты же хочешь есть, шавка? — девочка-подросток кинула в светловолосую кусок хлеба. — Сейчас мы твоего зайца разделаем на суп, — мужчина потянул туловище зайца в одну сторону, а голову в другую. Игрушка с треском порвалась, а на траву попадал синтепон. — Отдай! — светловолосая вскочила с сена и стукнула мужчину кулачками в ногу Мальчишки оттолкнули девочку обратно на сено и начали хохотать, как ненормальные. Один из них ударил светловолосую ногой. Блондинка вся сжалась, лежа на грязном сене и заплакала. Джина сжала пистолет в руках сильнее. Она была поражена подобной жестокостью. Конечно, слабого ребёнка обидеть может кто угодно. Слабаки. Больше всего Купер поразили дети. Такие маленькие, но уже такие жестокие. Снимая пистолет с предохранителя, Джина вышла из-за коровника, пытаясь мыслить рационально и трезво, но гнев и злость охватывали разум, говоря, что этих гнид нужно перестрелять. Из них ничего хорошего не вырастет. Так и будут измываться над всеми подряд, пока не сдохнут от какой-нибудь заразы.