Микаса стояла перед зеркалом в прихожей, которое было длинным и показывало брюнетке её отражение в полный рост. Девушка застегнула пуговицы на своей белой, выглаженной несколько минут назад, рубашке с длинными рукавами и воротничком. Рубашка была заправлена в чёрные брюки из тянущегося материала, немного сильно обтягивая фигуру девушки. На ногах Микасы были чёрные ботинки до щиколотки со шнуровкой. На ботинках был невысокий каблук и подошва была слегка скользкая, так что бегать в ботинках, при желании, было не удобно.
Плойка для локон нагрелась. Микаса заколола передние пряди крупным скрабиком кораллового цвета и начала подкручивать задние пряди в локоны. Волосы были до лопаток. Микаса хотела подстричься под каре, но решила оставить длинную причёску – символ женственности.
Накрутив кукольные локоны на своей голове, Микаса начала их осторожно
расчёсывать своими пальчиками, ногти на которых были покрашены бежевым лаком. Приведя локоны в более реалистичную причёску, девушка подкрасила реснички и губы коралловой помадой. После Микаса надела курточку от своей формы Разведкорпуса и вышла на улицу, предварительно прыснув на себя ванильными духами.
На улице было прохладно. Температура резко упала до двадцати двух градусов, а на небе собрались дождевые тучи. Микаса поспешила в полицию, в кабинет, где они временно занимались расследованием, чтобы никому не мешать.
В кабинете уже собрались: Жан, Марко, Леви, Ханджи, Майк, Армин, Петра и Райнер со своими шоколадными батончиками. Каждый из присутствующих заметил, что Микаса преобразилась, накрасилась, надушилась. Прямо девочка-конфетка. Ванильный запах вызывал аппетит. Хотелось съесть ванильную булочку, посыпанную сахарной пудрой.
— Знаете, нас вчера отчитали, — жаловался Райнер, а сам неотрывно смотрел на красивую Микасу.
— Так чего тогда сегодня опять рядом с нами трёшься? — с раздражением спросил Леви, видя, что Райнер пускает на Микасу слюньки.
Бессмертный что ли?
— Я хочу... Это... Ну помочь. — Браун сглотнул. Он весь вспотел.
— Челюсть подбери, — рыкнул Аккерман, заебавшись смотреть, как на его женщину пускают слюни. Райнер слегка смутился и вышел из кабинета от греха подальше.
Микаса заметила взгляд Леви на своей персоне и подошла к стене, где было приклеено несколько фотографий. В основном эротического характера. И не потому что все в этом кабинете были извращенцами, просто на них было как будто что-то не так. Они не были фотошопом, но Кармен на всех них стояла в одной и той же позе, одна нога была согнута в колено и слегка надавливала на кровать с кремовыми простынями, одета Кармен была в кружевной корсет красного цвета по бокам, а шнуровка и кружева были чёрными, как и кружевные трусы. На ногах были ярко-красные туфли на высоком каблуке. Одной рукой Кармен держала в руках приподнятый подол цветочного платья, в которое был переодетый мужчина. Во второй руке Кармен была плётка, готовая ударить
шалунишку.
— Я слышал, что есть тип людей, которым нравится, когда их наказывают таким образом, — начал рассуждать Марко. С его мозгами, ему можно было идти в полицию и уверенно шагать по карьерной лестнице, щёлкая дела, как орешки, но он упорно сидел в разведке, грезя убить как можно больше заражённых.
— Допустим, ты прав, но как тогда объяснить то, что следили за теми, кто не увлекается порками? — Майк взял в руки фотографии, на которых была изображена Хистория, наказывающая приёмных детей, занося над ними палку. Это было довольно странно. Дети у Райсс были всегда здоровыми, бегали в сарафанах и синяков или ссадин у них никогда не было. Да и Хистория их любила, кормила, одевала, обувала, купала, покупала им игрушки. Попади эти снимки не в те руки – будет резонанс, огромный скандал и масштабные беспорядки.
— А вот это странно, — Марко задумался. — Каким образом человеку удалось сделать эти фотографии и остаться незамеченным? Либо он установил скрытую камеру в кабинетах, либо был кем-то из главнокомандующих, у которых был доступ ко всем кабинетам.
— Выходит, что среди нас есть... — Армин закрыл рот руками, выражая всем своим видом растерянность. — Иллюминаты?
— Кто может быть из верхов фотографом? — задумался Жан, втягиваясь в расследование.
— Эрен! — предположила Ханджи.
— Возможно. — Марко кивнул. — Во-первых, он тень своей жены, что для него, скорее всего, унизительно. Во-вторых, он имеет нужный доступ куда угодно, благодаря своей жене, которая доверяет ему. В-третьих, его нет ни на одной фотографии.
— Ребят, этого не может быть! Я знаю его с раннего детства, и он совсем не чувствует себя униженным из-за жены, поверьте! — возразил Армин.
— Ладно. Тогда сама Хистория? — продолжила предлагать кандидатов на роль фотографа-извращенца Ханджи.
— Тогда в фотографиях, где она бьёт детей нет смысла. Зачем ей себя так жёстко подставлять? — теперь размышлял Армин, который на самом деле просто заступился за королеву, которая в своё время пригрела их с Эреном.
— А... Дариус? — задумалась Ханджи.
— Хм, — Марко покопался в коробке и нашёл пару фотографий, где Хистория и Дариус ужинают вместе и, очевидно, обсуждают дела
государственной важности. — Запишем его в список подозреваемых.
— Так, хорошо. Один подозреваемый есть. Это хорошо, — с напряжением сказал Майк, чувствуя, что они влипли в какое-то дерьмо и если начнут опрашивать всех подряд, то испортят отношения с кем только можно и нельзя.
— Смотрите, у подозреваемых должен быть допуск к полицейскому архиву! — заметил Марко.
— Погодите! — Микаса вдруг развела руками. — Разве у Хименеса есть такие привилегии?
— А причём тут он? — Майк, услышав фамилию учёного, напрягся.
— Та коробка с личными делами людей из лаборатории пахла парфюмом Хименеса, значит он и принёс её в архив! — пояснила Микаса.
— Хорошо. У нас есть второй подозреваемый. — Захариус вписал себе в блокнот ещё одного подозреваемого.
— Так, а, что насчёт, — Ханджи задумалась, вспоминая имена людей. — Найла? Доступ в архив и в кабинет Хистории у него точно есть.
— Нет. — Майк покачал головой. — Хотя, проверить его не помешает.
— А... полковник Уэгельс? Военный, знает отца Джины, следовательно, работал в БИАВ, имеет доступ куда угодно, да и мы про него мало что знаем. Странный человек, — строила теории Ханджи.
— Кстати, да. Он подходит под извращенца с фотоаппаратом. На него почти никто уже не обращает внимания, он вечно трется возле Хистории... Допросим его! — Майк пополнил список имен подозреваемых ещё одним.
— Знаете, Эрвина тоже следует проверить. Странный он последнее время. — Ханджи взяла в руку чашку с кофе, которую ей протягивала Петра.
— Ты сошла с ума, четырёхглазая, — возмутился Леви.
— Кстати, а вы в курсе, что он изменяет Джине с Венерой? — прошептала Ханджи.
— Трепло, — продолжил возмущаться Аккерман. — Нахуя ты всем об этом рассказываешь?
Повисло неловкое молчание. Об измене, в принципе, знали все. Но это было то, что нельзя говорить вслух. Присутствующие почувствовали лёгкое смущение, смотря друг на друга. Микаса, развернувшись к двери, опустила взгляд вниз, смотря себе под ноги на деревянный пол. Драмы ей немного надоели, да и это расследование казалось тупиковым. Она вообще пришла сюда из-за Леви, нарядилась ради него, а он... Он делал вид, что не видит её. Мерзавец! Она вот уже готова обнять его, дать им второй шанс, а он ругается с Ханджи из-за Эрвина. Сжав руку в кулак, девушка двинулась в сторону Аккермана, ударила его по лицу и выбежала прочь из кабинета. Жан помчался за ней, пока Леви стоял слегка растерянный и держался за щеку, покрасневшую от удара. Вдруг в капитане что-то щёлкнуло:
Жан побежал за ней! Мужчина выбежал из кабинета, поворачивая голову туда-сюда. Пахло кофе. Очень сильно пахло этим горьким напитком. Леви помчался по коридору к лестнице на первый этаж, расталкивая полицейских. Добежав до лестницы, Леви увидел Микасу и Жана, который её обнимал.
Как он посмел? Аккерман в припрыжку спустился с лестницы, подбежал к Жану, развернул его за плечо к себе и со всей силы ударил кулаком в лицо. Кирштейн упал кому-то в ноги, схватившись за нос, из которого шла кровь.
— Кто тебе позволил трогать её, грязное животное? — Леви схватил Жана за воротник и переступил через него одной ногой.
— Леви! Что ты творишь? Леви! — Микаса вцепилась в руку капитана, пытаясь оттащить его от Кирштейна.
— Это ты что творишь? — Аккерман слегка оттолкнул Микасу от себя и ударил Жана ногой в левый бок. Кирштейн оцепенел от страха, боясь пошевелиться. Удар был сильным и болючим. Жан схватился за место удара и перевернулся на бок.
— Не трожь его! Он не виноват ни в чём! — надрывно кричала Микаса, оттаскивая Леви от Жана. — Это ты виноват! Я для тебя нарядилась, а ты... Ты ведёшь себя, как придурок!
— А ты вертишь хвостом перед всякими... — Леви обнял Микасу. Она обняла его в ответ. Мир на секунду перестал для них существовать. Только он и она, и запах кофе, наполнивший всё здание полиции.
Счастье Аккерманов было недолгим, потому что Леви арестовали за избиение Жана, а Кирштейна увезли в больницу с подозрением на внутреннее кровотечение. Энни с опаской поглядывала на Микасу, которая рыдала возле кабинета командира, умоляя, точнее требуя, пустить её к Аккерману.
— Пустите! Пустите! Пустите меня к нему! — Микаса прижалась к двери спиной и начала бить по ней ногой.
— Микаса, ты делаешь только хуже. Тебя не пустят сегодня к нему! — Майк приобнял девушку за плечи, стараясь отвести её в сторону. Меньше всего Захариусу сейчас хотелось портить и без того плохие отношения с полицией, но Микаса всё портила.
— Я посажу тебя в камеру напротив! — из кабинета выскочил Найл и отвёл Микасу в подвал, где держали заключённых. Мужчина кинул девушку в
клетку точно напротив Леви, закрыл на замок и ушёл.
— Леви! — девушка подбежала к решетке и вытянула из неё руку, в попытке дотянуться до любимого.
— Мика! — капитан тоже начал протягивать руку, но они не доставали друг до друга совсем чуть-чуть.
— Леви! Я не могу без тебя! Леви! — кричала Микаса, её плечо слегка застревало в решётке. Благодаря этому кончики Аккерманских пальцев слегка мельком соприкоснулись.
— Мика, прости меня, прости меня за ребёнка...
— Не нужно! Прошу тебя, не вспоминай прошлое! — девушка опустилась на колени, а потом вскрикнула и затащила руку обратно в камеру. Она почувствовала, что плечо хрустнуло – мышцы потянулись. Микаса заплакала, держась за плечо. Перед глазами мелькало прошлое, которое отказывалось просто так вылетать из головы. Правда, на этот раз Леви не был для неё жестоким человеком, скорее несчастным. Микаса хотела обнимать его до хруста в костях. Ей надоело просыпаться, завтракать без него. Она не хотела больше мыть посуду вместе с Дороти и готовить для Эрвина и Джины. Микаса хотела готовить, стирать, гладить белье, перестилать постельное только для разведчика, сидящего напротив неё.
— Мика, что такое? Мика, что с тобой? — заволновался Леви, когда Микаса начала плакать, держась за плечо.
— Я так рядом с тобой, но не могу тебя обнять, это целое испытание для меня. — Она улыбнулась, прижавшись лбом к холодной решётке. — Леви, я...
— Мика, ты...
Они посмотрели друг на друга таким глубоким и влюбленным взглядом, что было понятно, она преодолели в своей жизни
ту самую точку. Оба прошли сквозь огонь и воду, и многие невзгоды. Хотелось обнимать друг друга, но чёртова решётка всё портила. Микаса ненавидела полицию и решётки. Она улыбалась, сжимая двумя руками прутья клетки, своей темницей. Сейчас она была счастлива, что её тоже кинули в камеру. Хотя бы они с Леви могли разговаривать всю ночь и посылать друг другу воздушные поцелуи, а это было уже хоть что-то.
***
Эрвин проснулся в начале девятого и приказал Дороти приготовить завтрак, а сам пошёл будить Софию, ну и Дэвида заодно. Проходя мимо прихожей – увидел ключи от байка Джины. Значит, она вернулась. Заглянув в спальню жены, Смит не обнаружил Джину в доме.
Она не возвращалась домой.
— Плевать, — Эрвин закрыл дверь в спальню будущей бывшей и отправился в детскую. Дэвид засмеялся и потянул к мужчине руки, что-то рассказывая и потирая глаза, но Смит прошёл мимо мальчика и присел на стульчик возле Софии, осторожно затрясся дочь за плечо. — Доброе утро! Пойдём умываться, чистить зубки и завтракать.
— Д-доброе, — София отодвинулась к самому краю дивана, сжимая в руках игрушечного медведя розового цвета.
— София, не бойся меня, я не причиню тебе вреда, наоборот... — Эрвин замолчал. — Тебе мама рассказывала что-то про отца?
— Нет, — девочка покачала головой, смотря на отца из-под лобья.
— Мы с твоей мамой когда-то любили друг друга и... В общем я твой отец и хочу воспитывать тебя и защищать от всех. — Смит улыбнулся. Ему нравилось выполнять роль папашки. Осталось только найти хорошую, домашнюю, заботливую жену и жизнь удалась!
— Ты станешь моим рыцарем из сказок и убьёшь дракона? — София слегка расслабилась, но всё равно была напугана такому заявлению. Внутри она обрадовалась, что у неё есть отец и что он теперь рядом.
— Ага, — он улыбнулся и потрепал дочку по её золотистым прядям, которые наэлектризовались.
— А Дэвид мой брат? — девочка посмотрела на мальчика, который ползал по кровати и не понимал, почему его не берут на ручки и не целуют в щёчку.
— Пошли, я помогу тебе умыться. — Эрвин донёс Софию на руках до ванны, а сам пришёл на кухню, где возилась Дороти, колдуя над завтраком. — Значит, ты теперь кормишь, гуляешь и купаешь Дэвида сама, я занимаюсь исключительно Софией.
Дороти кивнула, поражаясь, как быстро родительские чувства Эрвина по отношению к Дэвиду растворились в воздухе. Мальчик плакал в своей комнате, но Смиту было глубоко плевать на эти слёзы. Если бы он только знал, что у него есть дочь, то в жизни бы не женился на Джине, не усыновлял Дэвида.
После завтрака, Эрвин нарядил Софию в красивый бархатный костюм синего цвета и решил сходить к Хистории, прихватив с собой конверт с результатом отцовства.
Райсс была вся на нервах. Вокруг неё сидели Эрен и Дариус, пытаясь успокоить королеву. Увидев Эрвина, Хистория подбежала к нему, размахивая руками перед лицом.
— Эрвин, с Джиной всё хорошо? Я больше суток не могу с ней связаться и завтрашнее собрание придётся отменить из-за зверских убийств! Это катастрофа! — сбивчиво говорила блондинка, нервничая.
— Она ушла среди ночи. Понятия не имею, где она! — Эрвин рассказал о Софии, показал остолбеневшей Хистории результат ДНК теста, где Хименес поставил дату и даже расписался. Эрен воспринял эту новость наплевательски. Он ненавидел приёмных детей, которых притаскивала в их дом жена.
— Подожди... — Хистория растерянно отошла назад. — то есть ты просто взял и отпустил её среди ночи одну в домашней одежде?
— А что мне было делать?
— Пошёл вон!
Эрвин ушёл, направляясь с Софией в парк, чтобы провести с ней весело время, поесть сладкой ваты, купить игрушек и вернуться домой с положительными эмоциями.
***
— Майк, это Рэми, приём, — раздался в рации голос Эйвери.
— Приём, Рэми, я тебя слышу. Как Жан? — Захариус всё рассматривал фотографии, выпивая неизвестно какую кружку кофе.
— Спит. Я вколол ему обезболивающее. Всё обошлось, оперировать не пришлось, но я понаблюдаю за ним пару дней. — Эйвери замялся. — А Джина где? Я не могу с ней связаться.
— Не знаю. Я посоветовался со своими и решил, что Джина нам не нужна в этом расследовании. Она только мешает и ничего не делает, — ответил Майк, рассматривая фотографии.
— То есть... Ладно, не важно. — Рэми вздохнул.
— А что на счёт вскрытия? — поинтересовался Захариус, увидев, что кружка кофе пуста. Он поднялся с места и пошёл искать кофе.
— Я провожу его вместе с Хименесом. Можешь прислать к нам Ханджи? — Рэми, судя по звукам, глотнул кофе.
— Да. Сейчас.
День расследования прошёл довольно спокойно. Армин отнёс Аккерманам, сидящим в камере, еды и термосы с чаем. Петра принесла им по пледу, потому что ночью было прохладно. Майк целый день пересматривал фотографии, стараясь понять в чём в них суть. Ханджи направилась помогать со вскрытием Рэми и Стиву. Марко направился в больницу к Жану, чтобы навестить его. Кирштейн был бледный, на его носу был пластырь, а глаза слегка покраснели.
На следующий день в полицию ворвалась Хистория. Все, кто сидел и играл в карты всполошились, подскочили, подхватили бумаги, чтобы создать видимость работы. Блондинка помчалась на второй этаж, за ней нога в ногу бежал Кенни, охраняющий её от любой опасности. Хистория забежала то в один кабинет, то в другой и вдруг замерла. Она увидела огромное количество фотографий, которые были прикреплены к стене. Девушка подошла к ним ближе и её взгляд упал на те фотографии, где она бьёт детей. Из глаз хлынули слёзы, тело начало обмякать.
— Это неправда! — повторяла Хистория, опускаясь на пол, на колени. — Это неправда! Неправда! Неправда!
Перед глазами Райсс появилась чёрная пелена, разум отключался. Кенни подхватил её, чтобы она окончательно не упала на пол.
— Врача! Врача! — кричал Кенни, держа Хисторию на руках. Девушка до сих пор шептала, что это неправда.
Видя недовольные взгляды на потерявшей сознание королевы, Кенни молча вынес девушку из полицейского участка. Он мельком слышал об Эйвери – гении медицины, который сейчас работал в больнице и понёс Хисторию к нему, опасаясь, что другие врачи с ней что-нибудь сделают.
Тучи сгустились над Пустошью, пророча и без того страдающей земле более мрачные времена. Эрен, узнав, что жена заболела, без стеснений решил замещать её. Он сел на её место и вызвал по рации секретаршу:
— Джейн, принеси мне кофе и блинчики со сгущенкой. Так же принеси мне бумаги над которыми работала супруга.
— Сейчас.
И ведь не поспоришь, не возразишь ничего Эрену. В делах жены он разбирался и занять её место вполне мог.
— Что ж, — Йегер провёл руками по деревянному столу жены, покрытому лаком, чтобы не цеплялись занозы, — я наведу порядок в Пустоши.
Джейн принесла на подносе то, что её попросил Эрен, и остановилась возле двери, ожидая дальнейших распоряжений.
— Собери на завтра совет. — Он отошёл к окну, смотря на улицу. У Эрена изменился взгляд. Стал более уверенным и надменным. Джейн не посмела его ослушаться и побежала оповещать всех о завтрашнем совете.
