Graves He Left Behind

Аппарировав в собственный кабинет, Геллерт плеснул себе виски на два пальца. Он на секунду задержал руку со стаканом в воздухе, прежде чем осушить — боялся, что пальцы могли подрагивать, но не хотел проверять специально. Нет — все-таки поверхность виски осталась практически ровной, значит, он все еще не на грани. Гриндельвальд поставил стакан и молча уставился на него. Он сам не знал, чего ждал, но смотреть куда-то еще не хотелось. Вкуса алкоголя он почти не ощутил — точнее, почти не обратил на него внимание. Что теперь делать? Рука сама собой скользнула в карман, доставая оттуда Старшую Палочку, но Геллерт сразу же сунул ее в тайник в рукаве, даже чересчур торопливо. Бессмысленное действие: для смены лояльности подошла бы кража, но Персиваль просто оставил ее, не отказываясь от владения и даже условно никому не проигрывая. Теперь это его палочка, куда бы Геллерт ее не засунул. Просто отлично. Проклятый Скамандер, чтоб его… Абернати сообщил, что помимо Пиквери Персиваль разговаривал еще и с Ньютоном, но Геллерт тогда малодушно решил сохранить ему жизнь. Мол, ну пусть у Альбуса остается этот мальчишка, раз он ему так нравится, тем более, стоило признать, что работа Скамандера по изучению Обскури оказалось невероятно полезной. Так почему бы не ограничиться смещением Серафины с поста президента? Если бы только Геллерт знал, что паршивец действительно смог вернуть Грейвзу память! Резкий хлопок аппарации заставил плечи Геллерта дрогнуть — настолько он этого не ожидал. Обернувшись, он встретился взглядом с отряхивающим пальто от какой-то пыли Грейвзом. Пыли было много и Персивалю пришлось достать палочку и произвести несколько пасов, чтобы полностью очиститься. Только после этого он все же поднял взгляд на Гриндельвальда. Персиваль казался спокойным. Теперь, когда следы драки были подчищены, он ничем не выдавал себя. Выдавала магия: невидимая глазу, но прекрасно ощутимая, он заполнила весь кабинет тяжелым мороком. Грейвз заговорил первым. — Нам надо поговорить. — Ты прав. Я хочу, чтоб ты понял, что все, что я делал… — Не здесь, — жестко оборвал его Персиваль. — В нашей спальне. Меня нервирует твой кабинет. — Но ты напал на Магический Конгресс, Персиваль! Ты раскрыл нас перед многими, и это хорошо, но теперь у меня много работы. Я должен… — Ты должен быть в спальне через минуту, — Персиваль, наконец-то поднял на него глаза. Он почти шипел, сжимая руки в кулаки. Геллерт едва удержался от желания отступить — настолько явно сейчас ощущал он магию Обскури, враждебную и злую на него. — Иначе у тебя не останется ни замка, ни последователей, чтобы вершить свою революцию. — Ты не… — Проверим? — Грейвз усмехнулся. Геллерт ничего не ответил: он видел, что произошло в здании MACUSA, он знал, что Персивалю хватит силы. — Ну так что, ты пойдешь или мне оттащить тебя за волосы? — Говорил же, у тебя перверсия, — невесело хмыкнул в ответ Гриндельвальд, но Персиваля не проняло. Геллерт добавил, уже серьезнее: — Я пойду сам, спасибо. Он уже направился к выходу, когда перед ним оказалась вытянутая рука. На секунду Геллерт испугался: что еще могло прийти Грейвзу в голову? — Палочку, — скомандовал тот. — Не притворяйся. Я знаю, ты чертовски любишь это делать, но не надо меня злить. Я не дурак, я понял, что она изменила лояльность, а ты слишком одержим ею, чтобы бросить там валяться. Гриндельвальд медлил секунду — не потому, что раздумывал, а потому, что это было слишком неправильно, отдавать свою палочку Персивалю, — но потом протянул, сохраняя при этом нейтральное лицо. Грейвз не стал так же церемониться, он просто приподнял правое запястье, позволяя палочке проскользнуть под рукав. Он пропустил Геллерта вперед и позволил ему идти впереди весь путь до спальни. Это было хорошо: если Персиваль старается сохранять фасад, значит, он не планирует окончательно унижать Геллерта, забирая у него его влияние и последователей. Или хотя бы рассматривает такой вариант. И все же сложно было избавиться от неприятного чувства, что ему лишь позволено идти впереди; что Грейвз конвоирует его, тогда как Геллерт привык, что люди за ним следуют. Когда они вошли в спальню, Персиваль небрежным жестом указал рукой на кровать. Геллерт понял намек и сел. Грейвз остался стоять. — Я… — Вот только не надо начинать! Ты делал это ради Общего Блага, Геллерт, я это понимаю, Мерлин тебя дери, — Грейвз сердито вскинул руку вверх, но тут же опустил, не зная, что c ней делать. Он не привык слишком активно жестикулировать, по крайней мере пока у него в руках не было палочки, — обычно Персивалю удобнее было говорить спокойно, пугающе спокойно. Короткая жесткая улыбка тронула его губы, прежде чем он заговорил снова, на этот раз холодно и как будто бы безразлично. — Дело не в том, что твои действия никогда не приведут к «благу для всех» и никогда не сделают мир лучше. Дело в том, что даже если они действительно улучшат мир — мне плевать. Понимаешь, плевать, сколько людей будут счастливы за счет моего несчастья? Ты говорил, что я адаптировался в старом мире, и знаешь что, — я адаптируюсь в новом, каким бы он ни был. Адаптируюсь, даже если тебя в нем уже не будет. — Ты хочешь меня убить, Перси? — спросил Гриндельвальд, глядя на него снизу вверх — но в его глазах не было покорности или страха, скорее… искушение. — Нет, я просто хочу тебя, — Грейвз легко пожал плечами. — Но еще я хочу жить в безопасности. И я не буду убивать людей по твоей указке. Геллерт вдруг отвел глаза, и это вызвало у Грейвза усмешку. Серьезно? Он сказал это скорее шутки ради, но если так… — И кого же ты хотел поручить мне убить? — Это не имеет значения, — Гриндельвальд слегка помотал головой. — Это не был мой план или мое желание, это было пророчество. Персиваль усмехнулся и на шаг приблизился к кровати. — Назови имя. — Ты же не будешь убивать по моей указке? — насмешливо уточнил Гриндельвальд, на этот раз вскидывая голову, чтобы бросить в сторону Персиваля лукавый взгляд. — Геллерт. Тот вздрогнул, когда его коснулся темный морок — Персиваль не развоплотился полностью, не потерял контроль, но на секунду позволил своей темной части выйти наружу. Едва видимый флер прошелся вдоль шеи Гриндельвальда и остановился на уровне груди. Даже без прямых прикосновений, лишь посредством магии, Грейвз ощущал стук его сердца. Это было неожиданно возбуждающе — как будто бы он знал, что в любую секунду может сомкнуть пальцы вокруг трепещущего органа. Хотя, почему «как будто»? Персиваль мог — он определенно мог прервать жизнь Геллерта прямо сейчас. Даже пусть у того наверняка припрятана запасная палочка, пусть он великолепно владеет беспалочковой магией, пусть для этого сперва потребовалась бы схватка — Грейвз был попросту сильнее. — Персиваль, скажи, ты останешься на моей стороне? — голос Геллерта звучал размеренно, но это была лишь иллюзия спокойствия: его сердце все так же нервно стучало, обгоняя должный тем на четверть такта. — Думаю, да. Знаешь, мне очень понравилось, как красиво ты расписывал мне будущее — наше общее будущее, где я буду править дивным новым миром*. Не знаю, была ли в тех словах хоть капля правды, но теперь — это твой рабочий план, — он сделал еще один шаг, подходя к Геллерту уже вплотную и опустился на корточки перед ним, кладя ладони на его колени. — Правда, я не даю никаких гарантий, Геллерт. Если мне вдруг что-то не понравится, я не буду это терпеть только лишь во имя какого-то абстрактного Общего Блага. — Тогда, может быть, во имя любви? Гриднельвальд не дернулся, когда Грейвз посмотрел на него с усмешкой и даже покорно развел бедра в стороны, когда Грейвз лишь слегка надавил. — Любовь, Геллерт? Очередная твоя глупая выдумка для манипулирования людьми? Ты не убедил меня в своей, — Персиваль пропустил снисходительный смешок, — «любви», точно так же как и в своих псевдо-утилитарных идеях. Но можешь попробовать, конечно же. Грейвз протянул руку и накрыл ладонью его член сквозь ткань. Возбуждения он так и не почувствовал. Что же, неужели правда притворялся, пил какие-то зелья специальные? Персиваль почувствовал отголоски обиды: он надеялся, что они все же делили что-то на двоих, если не чувства и не верность, то хотя бы вожделение. Он призвал в руки палочку (по привычке — собственную) и легко провел ее концом вдоль бедра в сторону правого колена Гриндельвальда. — Эванеско, — тихо произнес он, оставляя Геллерта в одной рубашке и носках с подтяжками. Теперь отсутствие у него какой-либо заинтересованности было более, чем очевидно. Грейвз нахмурился. — Впрочем, я вижу, что ее и не было никогда. Честно говоря, ты разочаровал меня. Действительно притворялся что ли? Зачем? Неужели не нашел кого-то посимпатичнее, чтобы подложить под меня? — Не говори о том, чего не знаешь, — тихо, но сердито процедил Геллерт, не предпринимая даже попытки пошевелиться и, кажется, воспринимая свою откровенную позу как нечто совершенно заурядное и нисколько не смущающее ни в сексуальном, ни в каком-либо еще плане. — Мои идеи не псевдо-утилитарные. Ты вообще понимаешь ли до конца, что значит это слово? — Нам давали обзорный курс маггловской культуры в выпускном классе. Так что да, Геллерт, я знаю, что такое утилитаризм. Бред полнейший, — Персиваль щелкнул пальцами, отзывая палочку и вновь проводя по бедру Гриндельвальда — на этот раз рукой и в обратную сторону, остановившись в районе яичек. Отклик был, но все же ничтожно слабый. — И ты не ответил, зачем было спать со мной, если ты так незаинтересован. — Уж прости, меня не заводят угрозы, — выплюнул Геллерт, прищуриваясь и глядя в ответ. — Думаешь, я не чувствую всю эту темную магию вокруг себя? Я тебя обманывал — но не держал у твоего горла палочку в постели. Буду благодарен, если ты ответишь тем же. — Тебя что, напрягает мой Обскури? — удивление от этого открытия неожиданно перебило все остальные эмоции — даже собственный член, почти полностью уже успевший встать, перестал отвлекать на себя внимание. — Меня напрягает то, что я ему не нравлюсь. Я это чувствую, как холод в венах. Или это я так не нравлюсь тебе? Сдержать Обскури было сложно в этот раз — не потому, что тот особенно сильно удерживал контроль, а скорее наоборот — это половинчатое состояние казалось таким естественным, что Персиваль даже не ощущал привычного дуализма, который неизменно сопутствовал ему с тех пор, как он стал Обскуриалом. Но, кажется, у него все-таки получилось, потому что плечи Геллерта опустились вниз, а сам он постарался сдержать облегченный вздох. Персиваль довольно отметил про себя слегка проявившийся на скулах румянец и резко расширившиеся зрачки. Геллерт бы не позволил себе в открытую выразить смущение, но кажется так, без Обскури, он наконец-то начал испытывать какие-то эмоции. Персиваль нагнулся, заглатывая головку, но все еще не опуская ладоней с геллертовых коленей — тот не пытался их свести, но под напором Грейвза развел чуть шире. С удовлетворением Персиваль ощутил, как постепенно твердеет член в его рту. Все-таки это было взаимным — возможно, всего лишь взаимным плотским удовольствием, но и это уже ощущалось неплохо. И было вполне достаточной причиной для того, чтобы все-таки сохранить Геллерту жизнь. Рука Гриндельвальда без разрешения опустилась на его затылок, но темп тот все же не осмелился задавать — понимал, что эту партию вести должен Грейвз. И почему с ним всегда так сложно? Ладонь приятно грела затылок и Персивалю так однозначно нравилось куда больше, но что это было: порыв, который Геллерт не смог сдержать, или очередная тонкая манипуляция над чужими желаниями? Хотя и в самой этой загадочности тоже что-то было, опасное и явно не то, чего искали от отношений нормальные люди. Его не хватило надолго. Твердость в штанах доставляла все больший дискомфорт, а ограничивать себя ради партнера не хотелось — ну уж точно не ради такого партнера, как Гриндельвальд. Манипулятивного, эгоистичного и неприлично соблазнительного. Под недовольный стон так и не успевшего кончить Геллерта, Первиваль прыжком приподнялся, в один момент опрокидывая его на спину и прижимая собственным телом к кровати. Еще одно заклинание — на этот раз невербальное и беспалочковое, потому что его накладывал Гриндельвальд, — и его одежда тоже исчезла, чтобы оказаться педантично сложенной на одном из вычурных стульев около кровати. Сам Грейвз даже не запомнил, куда дел одежду Геллерта, возможно, куда-нибудь в директорский кабинет MACUSA, почему бы и нет. Зато он, по крайней мере, оставил на месте рубашку. Персиваль скользнул пальцами вниз, но стоило ему коснуться входа, как они оба легко проскользнули внутрь. Подготовился, видите ли. Внимательный, заметил, как Грейвзу неймется. Или подумал, что тот просто не стал бы тратить время и заботиться об ощущениях партнера? Грейвз с прищуром посмотрел Геллерту в глаза, но понятнее не стало — тот смотрел куда-то направо, зачем-то закусив нижнюю губу. Персиваль протолкнул пальцы чуть глубже и заметил, как прикус становится чуть сильнее, но в то же время Гриндельвальд издал сдержанный стон. Сначала будто бы отстранился, а затем двинулся навстречу, насаживаясь сильнее. Персиваль вздохнул, чувствуя, как вместе с возбуждением жар охватывает все его тело. Он не стал сдерживаться, и, заведя руки Геллерта тому за голову, медленно вошел. Первые фрикции были издевательски медленными — впрочем, издевался Персиваль в данном случае скорее над собой. Гриндельвальд, покрасневший еще сильнее и все еще смотрящий куда-то в сторону, держал себя скорее сдержано, хоть и подавался бедрами навстречу. Возможно, в пылу страсти, или просто ради собственного комфорта… Грейвз никак не мог понять, хотел ли он доставлять партнеру удовольствие в этот раз. Он не любил насилие, но и удовольствия Геллерт не заслужил. Наверное, так было даже лучше — что он не смог увидеть настоящие эмоции. Представить можно что угодно. Он не хотел ускоряться — но тело не слушалось его, и вскоре он увеличил темп, пьянея от удовольствия, и кончая слишком быстро. На губах Геллерта мелькнула усмешка, которая быстро сменилась стоном — потому что Грейвз обхватил его член ладонью и провел по всей длине. Ему показалось, что получается слишком жестко и он хотел уже было постараться лучше, но в этот момент Геллерт кончил под ним, и это показалось Персивалю настолько восхитительным и прекрасным, что он тут же вжался в губы Гриндельвальда поцелуем, не давая тому никак отреагировать. Хотелось коснуться его талии, и шеи, и ягодиц, но руки были заняты запястьями и, прежде чем Персиваль вспомнил, что так делать не надо, обскури вырвался наружу и ласковой волной обвился вокруг них. Геллерт сразу же подался вперед, как от огня, сильнее прижимаясь к телу Грейвза, но избежать соприкосновения с темной сущностью не удалось — сейчас обскури и Персиваль разделяли ощущения напополам и Грейвз прекрасно ощущал, как легко перекатывается магия под Геллертом, осторожно надавливая, и как подрагивает от этого тело под ним. — Перси, убери… — тихо прошептал Геллерт ему на ухо, дергая плечами и подаваясь еще сильнее вперед. Что было опрометчивым шагом, потому что Грейвз от таких движений только заводился сильнее. Возможно, еще немного ласк и можно будет снова… — Грейвз! — на этот раз Гриндельвальд прошипел его фамилию, а в его глазах мелькнул испуг, потому что магия оплелась вокруг его шеи и слегка ее сжала. — Что? Кстати, ты так и не назвал имя, — меланхолично протянул Персиваль, не делая попыток остановить обскури. В конце концов, он мог вернуть контроль в любой момент, если тот решит все-таки нанести вред Геллерту. — Это не имеет значения! Это было пророчество, и я даже не уверен в том, что верно его истолковал. Просто… забудь. Ответ был неожиданно развернутым, и Гриндельвальд как будто бы даже забыл о нависшей над ним опасности, поэтому Персиваль прищурился и отпустил левое запястье Геллерта, для того, чтобы щелчком призвать в руки Старшую палочку. Геллерт испуганно дернулся, но затем замер, потому что Обскури забеспокоился из-за движений и сжал его шею сильнее. Грейвз улыбнулся и помолчал еще несколько секунду, позволяя себе в полной мере насладиться двусмысленностью ситуации. — Скажи имя и получишь ее обратно. Он повертел Палочку в руках, показывая, что не собирается сейчас ею колдовать. — Она мне не так уж сильно нужна: как ты заметил, я не верю в сказки, — Грейвз улыбнулся. — Но не возвращать же тебе ее просто так, не требуя ничего взамен. Геллерт откинул голову, тяжело дыша. Обскури снова отреагировал, но, кажется, они оба (и Гриндельвальд, и Обскури) начали немного привыкать к выходкам Грейвза и более-менее переносили присутствие друг друга. — Почему тебе это так важно знать? — устало поинтересовался он, и, не дождавшись ответа, выдохнул: — Альбус. — Персиваль знал нескольких людей с таким именем, и задумался над этим на секунду, но Геллерт, уловив замешательство в его взгляде, добавил: — Я имею в виду Альбуса Дамблдора. — Я бы догадался, что ты не про того чудика из отдела внутренней торговли. Просто не понимаю, почему это так взволновало тебя. — Я взволнован не поэтому. Ты делаешь со мной… всякое, и даже не закрыл проклятую дверь, у меня есть поводы чтобы быть взволнованным, тебе не кажется? — Геллерт посмотрел сердито. — И когда ты собираешься вернуть мне мою палочку? — Имей терпение, она не сменит лояльность обратно просто так. Потом обезоружишь меня при случае. Гриндельвальд постарался выхватить палочку левой рукой, но не преуспел в этом, потому что Грейвз снова ухватил его за запястье. — При другом случае. Дай хоть немного насладиться обладанием. — Палочкой… или мной? — Провокатор. Я не обладаю тобой, Геллерт, как бы этого не хотел. Гриндельвальд хмыкнул, как будто сомневаясь в услышанном, и вывернулся из уже не особенно сильного захвата, в процессе (наверняка специально), проведя коленом по внутренней стороне бедер Грейвза. Рубашка оказалась безнадежно измята и лишена пары пуговиц; к тому же, на ней виднелось несколько пятен от пота. Геллерт протянул руку и в его ладони тут же оказалась недлинная и узкая палочка из какого-то коричневатого дерева со светлыми прожилками, изящная, но без излишеств. Персиваль не спешил вставать, полулежа и опираясь на локти: напряжение и внутренняя ярость начали понемногу пропадать, оставляя место удовлетворенности и усталости из-за больших магических затрат. — Так и знал, что у тебя есть запасная, — расслабленно улыбнулся он. — Мог бы просто спросить, я не скрывал этот факт, — Геллерт пожал плечами, о чем-то невербально колдуя. Затем подошел к шкафу и начал вдумчиво выбирать костюм. — Ты куда-то уходишь? — Да, мне надо успеть перехватить инициативу в переговорах с не-магами, раз уж ты так любезно раскрыл им существование Магического Мира. А то с этих придурков из министерства станется попробовать заобливиэйтить всех свидетелей… — Только не делай вид, что ты недоволен сложившейся ситуацией. Геллерт, держа в руках синюю рубашку, обернулся и смерил Персиваля взглядом. — Только не делай вид, что это все было ради меня, — голос звучал серьезно, но на его губах мелькнула улыбка. — Если тебе хочется проконтролировать переговоры с Кулиджем, то не стоит тут разлеживаться. Персиваль на секунду задумался. Стоит ли? Постель была мягкой и удобной, в ней так и хотелось остаться. — А ты собираешься искать обходные пути? — Нет, я согласился на твои условия, — Геллерт пожал плечами. — Но будь я на твоем месте, не стал бы так легко верить в чужое согласие. К тому же, мне не помешала бы охрана в виде Обскуриала. — В MACUSA сейчас переполох и безвластие, так что думаю они не скоро пошлют кого-то к Кулиджу… им и посылать-то некого. Если хочешь, я бы мог вполне справиться сам. А ты пока займешься, к примеру, немцами. Как тебе такой план? Геллерт на мгновение поджал губы. — Ты же не принимаешь моих идей? — Я и с консервативным Статутом не шибко согласен, Геллерт, — Грейвз закатил глаза, все-таки поднимаясь и подходя к Гриндельвальду. — Но это не мешало мне со средней школы изображать образцового гражданина Магической Америки. К тому же, учитывая, что в Белом Доме едва ли многие знают о существовании магии, более выгодных кандидатур не найдешь. — И ты сделаешь это для меня? — Для тебя — да, Геллерт, но не «ради Большего Блага». — Мне грустно слышать это, Персиваль. — Не грусти, — Грейвз приобнял его сзади, заползая пальцами под рубашку. — У тебя будет еще много возможностей меня переубедить. Гриндельвальд ничего не ответил, но податливо откинулся назад, упираясь затылком в плечо Грейвза и открывая шею, на которую тут же скользнула вторая рука Персиваля. Он не давил — но подушечки пальцев были почему-то холодными и Геллерт вздрогнул, отстраняясь. — Не время. — Не время, — согласился Грейвз, отпуская его. — Я возьму Абернати с собой в Америку, ладно? Мне нужно выглядеть солиднее на переговорах, а он… сучонок, конечно же, но не так безнадежен, как все тут почему-то думают. — Возьми лучше Винду — она умнее и лучше знает мою кампанию: подхватит тебя, если что. И еще кого-нибудь возьмите с собой, для веса. — Я хочу Абернати. Он предан тебе не меньше Розье и, конечно же, ловит каждое слово на собраниях. А если ты боишься, что я буду мстить ему за Серафину… — Персиваль выдержал напряженную паузу. — Я не буду, Геллерт. За Серафину я буду мстить тебе. Геллерт вздрогнул, почувствовав чужую руку на своей заднице. Жест собственнический и вполне однозначный — Мерлин, как же непривычно и неправильно это ощущалось… Но сейчас разумнее было не дергаться, так что Гриндельвальд позволил это. Кажется, Грейвз просто пытался его спровоцировать, потому что закончили они одеваться без лишних телодвижений и в основном обсуждая аспекты переговоров с Кулиджем.