***
— Сергей Васильевич, вы покидаете нас? — взволнованно и непривычно робко спрашивает Анна. — Увы, Анна Фёдоровна, вынужден исполнять приказ. Я уезжаю, чтобы встретить невесту вашего брата, прусскую принцессу Фредерику. Обещайте дождаться меня, — просит Салтыков, с улыбкой заглядывая Анне в глаза, и вдруг легонько целует ей руку. Анна не может сдержать ответной несмелой улыбки и оторваться от этого затягивающего бездонного взгляда, но быстро отнимает руку и откалывает розу, украшающую её тёмные волосы — эти розы выращивают в зимней оранжерее, сама тётушка Елизавета Петровна разрешила срезать их для юной царевны. Анна протягивает цветок Салтыкову, и сердце её стучит чаще, когда князь бережно принимает розу из тонких пальцев и целует белые лепестки. — Я буду хранить её, как напоминание о вашей прелести и чистоте. — И моей любви, — не думая, говорит Анна. Тут же страшно зардевшись, она зажимает рот ладонями, испуганно пятится назад и убегает, оставляя Салтыкова в замешательстве. Впрочем, поглядев вслед убегающей от него, как от огня, маленькой Анне, Салтыков, улыбнувшись, вновь подносит свежий, ещё хранящий аромат цветок к лицу, задумывается на секунду, а затем, запахнувшись в плащ, уверенно следует к выходу из дворца, где на дворе его уже ждут запряжённые сани… Чем дальше, как ей кажется, бежит Анна от Салтыкова, тем сильнее горит её лицо и теснит ей грудь, и хочется, страсть как хочется заплакать, но вместо этого у Анны вырывается смех — неконтролируемый, будто бы беспричинный, она хохочет до того, что у неё уже болят рёбра, сдавленные тугим корсажем, и смех всё-таки доводит её до слёз, так что она не видит даже, куда несётся. Реальность вскоре сталкивает её с долговязой чёрной фигурой — Анна врезается в Брекдорфа. — А, вот вы где, ваше высочество, — Брекдорф, несмотря на обстоятельства встречи, кланяется Анне, а затем смотрит на неё сверху вниз, с высоты своего роста, и губы его, как всегда, поджаты так, что кажется, будто он недоволен поведением великой княжны или тем фактом, что она чуть не сшибла его с ног. — Елизавета Петровна желает, чтобы вы с Петром Фёдоровичем сопровождали её на охоте. — Прямо сейчас? Хорошо, господин Брекдорф, — Анна всё ещё успокаивается, но отвечает лёгким кивком, показывая готовность проследовать за камергером. — Вы уже уговорили Петера? — Петра Фёдоровича, — машинально поправляет Брекдорф на ходу. — Вы помните, императрица не любит, когда вы называете друг друга по-немецки. — А Пётр не любит выезжать на охоту с тётушкой. Его тяготит присутствие чуть ли не всего двора. И если вы ещё не сообщили ему об этом, нам с вами придётся потрудиться, чтобы уговорить его. Брекдорф на миг ухмыляется. — Да, разумеется, великий князь согласился. Он только хочет, чтобы императрица позволила взять с собой его собак. Они доходят уже до конца длинной дворцовой анфилады, как вдруг Брекдорф останавливается и снова смотрит на великую княжну непонятным взглядом — Анна отчего-то думает, что выпуклые, точно стеклянные глаза Брекдорфа как будто почти лишены ресниц. — Что с вашим лицом, ваше высочество? Вы вся горите. Вам нездоровится? Анна поспешно проводит ладонями по щекам, ушам и груди, обмахивается слегка и возражает с беспечной улыбкой: — Нет, я здорова. Всего лишь раскраснелась от бега. — И это тоже от бега? — невозмутимо уточняет Брекдорф, касаясь пальцем своей щеки, и Анна, поняв его жест, трёт уже свою щёку, слегка влажную от слёз. — Мне стало так смешно от моих мыслей, что я расплакалась, — путано поясняет она и отворачивается от пристального взгляда Брекдорфа, который начинает её раздражать. — Пойдёмте, вы же знаете не хуже меня, тётушка не любит ждать.***
Карла Петера не пускают в покои, где в позолоченной кроватке спит его новорождённая сестра, и это крайне огорчает принца — ему не терпится узнать, понравятся ли сестре его игрушки. Он не жадный, как иные дети, и с радостью поделится с ней своими солдатиками, лишь бы малютка Анна была рада. — Я подарю ей вот этого драгуна, — гордо показывает он солдатика, раскрашенного в белый с бледно-серовато-зелёным — так называемым селадоновым — цвета. — Рядового Лейб-Драгунского полка! Его старший товарищ, семилетний сын придворной дамы, баронессы Брекдорф, выглядит не столь воодушевлённым, сколь озадаченным. — Подарок прекрасный. Но вам не кажется, принц, что вашей сестре более могут понравиться куклы, чем солдатики? — Глупости! — обижается Карл Петер. — Ей точно понравится. Дуясь на Брекдорфа, он отворачивается и мусолит в пальцах игрушечного драгуна, а затем приникает к двери — хоть бы что-нибудь разглядеть в щёлку или замочную скважину! — Нас позовут, когда будет можно. — Я хочу сейчас! — возражает принц. Брекдорф открывает рот, готовясь что-то произнести, но тут двери открываются — на пороге появляется его мать, госпожа Брекдорф, грозная и строгая, с ястребиным взглядом. — Это что ещё за шум? Христиан, постыдись! И вы, принц, могли бы вести себя тише — её высочество герцогиня, ваша матушка, изволит почивать. А её высочество принцесса из-за вас только что проснулась. — Я хотел посмотреть на неё, — выпаливает Карл Петер, хоть и побаивается немного госпожи Брекдорф, когда та сердита. — Ну пожалуйста, — он смотрит с надеждой, а когда Брекдорф-сын едва заметно тыкает его в плечо, добавляет почтительно: — Мадам. Придворная дама герцогини сдаётся — несмотря на всю напускную строгость, она любит маленького Карла Петера, а заявление его так трогательно, что она всё же разрешает принцу пройти в покои, но сыну, собравшемуся следом, шепчет: — Веди себя, как подобает. В полутёмных покоях хлопочет разбуженная также кормилица — расхныкавшаяся было принцесса, пососав грудь, чуть успокаивается, и когда Карл Петер, забравшись на скамеечку для ног, склоняется над кроваткой, то первым делом видит пару блестящих глаз, удивлённо устремивших на него пока не очень осмысленный взор. — Здравствуй, — не знает он, как начать. — Я Петер. Я твой брат. Принцесса всё так же непонимающе смотрит. — Я принёс тебе подарок. Он машет над головой сестрёнки солдатиком и хочет уже вложить его в одну из её крошечных скрюченных ладошек, но подарок перехватывает и забирает госпожа Брекдорф. — Ей ещё рано играть в такие игрушки, — говорит она столь весомо, что принцу нечего возразить, но тут вдруг снова раздаётся хныканье, будто принцесса поняла, что её лишили подарка. — Всё, ваше высочество, ступайте. Ей нужны тишина и покой… Но Карл Петер, смущённый такой реакцией сестры, вместо того, чтобы уйти, вдруг показывает малютке язык, отчего та резко затихает и снова глядит на него этими удивлёнными глазищами. Карл Петер осмеливается протянуть к ней палец и коснуться её ладошки — пальчики сестрёнки слабо сжимаются, и тогда принц внезапно корчит такую гримасу, которой можно и напугать, но вместо того, чтобы заплакать, девочка издаёт звуки, похожие на смех, и даже, кажется, улыбается ему беззубым ртом. — Она смешливая, — с интересом констатирует нависший за плечом принца Брекдорф. Карл Петер искренне улыбается: — Она мне нравится.