***
Локи прикрывает рану дрожащей рукой, но кровь неумолимо бежит по пальцам, пропитывая костюм и превращая изумрудный цвет ткани в грязно-серый. Его всегда улыбчивое лицо сменяется гримасой боли, а зелёные глаза тускнеют. Небо над Йотунхемской пустыней затягивается тёмно-синим мраком, и далекие звёзды гаснут, порабощённые разрушительным Эфиром. Джейн погибла, не справившись с силой хаоса, и её холодное тело лежит неподалёку. Тора парализовывает страх, и он ничего не может сделать, в то время как и Локи умирает на его руках… — Нет! — кричит громовержец, в бессильной злобе простирая руки ввысь, и небосвод прорезает вспышка молнии — тонкая и ослепительная. — Локи! — Проснись! Холодные руки (точно как у покойника!) в попытке разбудить потрясли его за плечи, затем несильно ударили по щекам. Тор хотел сказать, что всё, достаточно, он проснулся, но странная немота сковала его. — Тор! — в голосе брата проскользнула какая-то незнакомая доселе тревожность. — Проснись! Тор с трудом открыл глаза и поразился тому, как навис над ним Локи. Лицо брата было непривычно близко. Тор мог видеть каждую морщинку, окружающую блестящие глаза, крохотный белый шрам возле губ и переживание, отражающееся в нахмуренных бровях. — Ты долго не просыпался, — негромко сообщил Локи, так и не отстранившись от него. Тор был не против. Сейчас, когда брат был так близко, воспоминания о мрачных сновидениях полностью улетучивались. В его изумрудных глазах Тор видел энергию жизни, и это успокаивало: «Локи жив. Локи со мной рядом». Локи моргнул, не в силах выдержать пристального взгляда, но это не помогло. Тор продолжал смотреть на него с каким-то непонятным чувством то ли облегчения, то ли нежности. «Это было странно… но приятно». Тор протянул руку, желая коснуться лица брата. — Чёрт! — Внезапный удар электрическим разрядом кольнул Локи в тот момент, когда ладонь громовержца задела его щёку. Он тут же отстранился, но этого ему показалось мало, и он встал с кровати. Бог грома недоумённо посмотрел на свою ладонь и замер, поражённый: по всей руке, начиная от локтя и до кончиков пальцев, по каждой видимой вене пробегали ярко-белые искры. Они пульсировали, искрились и были похожи на крохотные звёздочки. — Красиво, — ехидно заметил Локи с дальнего конца комнаты. — Какой «красиво?! — прорычал Тор и соскочил с кровати, с ужасом смотря на свою потрескивающую кисть. — Что мне делать? — Прежде всего, прекрати прыгать, — холодно заметил Локи, — а не то и мне что-нибудь спалишь. Тор послушался и замер, опасливо отведя руку в сторону. Локи хлопнул в ладоши, включая свет в комнате, и только сейчас заметил, что брат стоит посреди комнаты в чём мать родила. Нет, это выглядело не ужасно, но… но Локи не собирался терпеть, чтобы по его комнате расхаживали нагишом. — Надень! — приказал он, бросив Тору халат, и только потом сообразил, что это было глупо: от одежды могли остаться лишь обугленные куски. Брат, однако же, сообразил, что правую руку лучше в ход не пускать. Несмотря на отличные бойцовские качества, левая была не столь послушна, и брошенную одежду он не поймал. Когда же Тор нагнулся, чтобы поднять халат, Локи отвернулся, задохнувшись от возмущения. Но это совсем не помешало ему отметить, хоть и краем глаза, что походы пошли Тору на пользу. Дождавшись, когда брат облачится в халат и предстанет в более цивилизованном виде, Локи усадил его в кресло, а сам встал рядом, старательно держась с левой стороны. — Вытяни руку, — приказал он. Тор с готовностью это исполнил и теперь выжидательно смотрел на Локи. Трикстер пододвинул кресло, сел напротив и начал рассматривать лежащую на подлокотнике руку. Несмотря на опасность, узор всё-таки был красив. Бело-голубой, потрескивающий, он был наполнен мощью и разрушительной силой. — Ну? — Тор пытливо взглянул в лицо брата, пытаясь увидеть в нём все ответы. Локи в задумчивости поскрёб подбородок, чувствуя на себе пристальный взгляд. Такое ожидание действовало на нервы, а ещё его раздражало то, что Тор не сумел завязать халат одной рукой, и теперь гладкая ткань опасно соскользнула на плечо, грозя скатиться ещё ниже. Стараясь отвлечься от наблюдения за загорелой кожей, треугольником выглядывающей из-под халата, Локи перебирал в голове все возможные варианты, пока не вспомнил о Брунгильде. Её ремни — самое то. Он припомнил, куда она их дела. Не забрала же с собой? Нет, ремни остались лежать на полу каюты. Локи телепортировал их к ним. Тор с интересом посмотрел на возникшие тонкие полоски кожи, но никак не прокомментировал. В вопросах магии он полностью полагался на брата, и это доверие грело ледяное сердце великана-полукровки. Локи осторожно взял в руки первый ремешок и аккуратно наложил его на предплечье, максимально близко к локтю. Кожа опасно затрещала, но больше не кололась молниями, и Локи довольно улыбнулся — получилось! Он взялся за второй ремень, обернул его вокруг кисти и завязал на аккуратный, но крепкий узел. Ещё один ремень лёг на запястье, и Локи с удовольствием оглядел свою работу: чёрные ремешки, будто маленькие змейки, обвивали руки брата, подчёркивая их силу и крепость. — Ну вот, вроде как готово. А теперь давай проверим на… — Локи осмотрелся, пытаясь взглядом отыскать в комнате то, что ему было бы не жалко подпалить. — На этом, — не дождавшись выбора брата, Тор схватил лежащий рядом изумрудный плащ. — Совсем ополоумел?! — прошипел Локи, выхватывая обратно свою мантию. — А если бы ты его сжёг? — Но не сжёг же, — с довольной улыбкой поправил Тор. — Я тебе доверяю. — Неужели? — тут же едко спросил Локи, а потом, поняв, что именно сказал брат, вскинул голову и яростно посмотрел Тору в глаза, будто вызывая повторить сказанные слова и самому понять, что было произнесено. — Я. Тебе. Доверяю, — чётко проговорил Тор и взял Локи за руку, крепко сжав. — Локи, пожалуйста… Полукровка отвернулся, боясь показать, как его задели слова брата. О мудрый Всеотец, объясни, откуда в Торе столько света и добра? Откуда столько веры и бесстрашия? Почему он продолжает верить ему, несмотря на все устраиваемые козни? — Пожалуйста, прекрати вести себя так, будто тебе наплевать на всё. И на всех… Глаза Тора — безбрежное море: кто окунётся, тот не всплывёт. Так считали все, но не Локи. Он хотел бы вырвать свою руку из крепкой хватки Тора, но не двигался. Он хотел бы припомнить все свои ошибки, но молчал. Он хотел бы сказать Тору, что уже поздно и прошлых позоров не смыть, но не произнёс ни слова. Так они и просидели пару минут в молчании, пока Тор первым не отпустил его руку: — Я тебя не держу, брат. Ни на корабле, ни возле себя. Ты не пленник здесь, ты — герой. И народ Асгар… Народ любит тебя, — голос Тора звучал глухо, будто громовержец был чем-то опечален. Локи косо посмотрел на него и внезапно улыбнулся: — Ну уж нет, братец. Кто ещё, кроме меня, будет за тобой присматривать?***
Локи с мрачным видом наблюдал, как на широкой арене нижней палубы сошлись в разминочной борьбе Тор и Халк. Зелёный монстр был ужасен и, казалось, позабыл, что это — битва не на смерть, а на жизнь. Но несмотря на ужасающие удары, которыми награждали друг друга соперники, Локи видел в этом огромный плюс: эта битва помогала Тору выпустить пар, а заодно и парочку молний. Благо защитный купол, ограждающий арену, был достаточно крепок, а вместе с магией Локи и парочкой хитростей Брунгильды стал и вовсе непробиваемым. Бой подошёл к концу — оба участника уже выдохлись и сошлись на ничьей. Тор шёл с арены, вытирая потную шею, когда Локи нагнал его. — Живой? — мрачно поинтересовался он, скрестив руки на груди. — Как видишь, — беззлобно ответил Тор и не удержался от того, чтобы не поддеть брата шуткой: — А ты надеялся, что Халк меня отделает? Ответом ему был холодный взгляд тёмных глаз: — Правитель нужен нам живой и невредимый. Тор лишь улыбнулся и встопорщил и без того растрёпанные волосы. — Только выглядишь ты совсем не так, как подобает царю Асгарда. Да и пахнешь тоже, — Локи демонстративно отвернулся, но с шага не сбился и продолжил идти рядом с Тором по направлению к выходу с арены. Тор хитро посмотрел на брата, и Локи внутренне приготовился: в детстве такая улыбка не сулила ему ничего хорошего. И чаще всего то, что начиналось с неё, заканчивалась парой оплеух от Гуннел, которая равно наказывала воришек пирогов с кухни — будь то сын самого Одина или дочь портнихи. Но Тор пока молчал, будто чего-то ожидая. Они дошли до самого выхода, когда с ними поравнялась Брунгильда, и тогда Тор закончил всё-таки свою мысль: — Я обязательно отмоюсь от этой вони, не переживай, Локи. В нашу кровать я лягу спать в чистом виде. Выражение лица Брунгильды многого стоило, и Локи пришлось приложить все силы, чтобы не расхохотаться в голос. Дева хмуро посмотрела им вслед, но ничего не сказала и направилась к Халку. Зелёный великан печально осматривал глубокую вмятину в земле, оставленную собственным телом, но при виде подруги улыбнулся и дал ей пять. Отойдя от них на незначительное расстояние, Локи всё же поинтересовался, чем вызвано такое желание поддеть Валькирию. Тор усмехнулся: — Да она меня сегодня с утра поймала и пыталась выведать, что это за ночёвки. — Тор по старой привычке хотел было тряхнуть волосами, но, опомнившись, просто покачал головой: — Вот и не удержался. — Ты не… — Локи прищурился. — Ты не относишься отрицательно к таким шуткам? Тор улыбнулся и хлопнул брата по плечу: — Разумеется, нет. Это же просто шутка. «Конечно, — подумал Локи, провожая взглядом Тора, направляющегося в душ и попутно снимающего вспотевшую рубаху. — Только шутка». Йотунхеймец отвернулся и пнул неизвестно откуда взявшийся камень. — Локи! — внезапно окликнул его Тор, практически скрывшись за поворотом. — Не дуйся. Иди со мной. — Шутки шутками, а совместный душ — это всё-таки перебор, — Локи ехидно усмехнулся, но следом пошёл. Душевая при тренировочной арене отличалась от остальных комнат корабля: здесь было тесно, грязно и темно. Скорее всего, она предназначалась в большей степени для рабов. Локи уселся на скамью, исподлобья наблюдая за Тором, снимающим штаны и пинком добавляющим к куче грязной одежды свою тунику. Тору нечего было стыдиться своего обнажённого тела, да он и не собирался. Рельефные мужские тела ценились и уважались в Асгарде: среди мужей устраивались соревнования, кто сильней, крепче, яростнее. Спортивные игры были самым популярным развлечением — все были не прочь посмотреть на доблестных атлетов, выступающих лишь в ничего не прикрывающих повязках. И среди зрителей, восторгающихся мужскими телами, были не только девы. В Асгарде не было предубеждений против проявлений любви. Отношения между мужчинами не порицались — свобода в выборе партнёра равно присутствовала во всех слоях общества. Даже Хеймдалль, как замечал Локи, искоса посматривал на Бальдара. Пока Локи вспоминал солнечные дни Асгарда, Тор успел встать под слабые струи воды и с усердием растирал грязное от пыли лицо. Взгляд Локи скользнул по его фигуре медленно вниз и столь же медленно вверх, отмечая каждую мышцу, вспоминая каждое сухожилие. Как быстро Тор стал мужчиной — помнится, в детской борьбе они были на одном уровне. И тогда тело Тора покрывали беспорядочные укусы, оставленные острыми зубами Локи. На самом же принце красовались слабые следы синяков от кулаков, но их было гораздо меньше. Уже тогда Тор относился к нему с большей любовью и мягкостью, видимо копируя поведение матери. — Локи? — позвал Тор, обернувшись к нему, и теперь вопросительно смотрел через плечо. — Не скучаешь? — Как же мне заскучать, когда тут такое зрелище, — Локи сально улыбнулся, старательно засовывая поглубже все нежные воспоминания о детстве. Ни к чему Тору знать, какой он в душе. Битва за власть закалила обоих, сделала их характеры жестче, а отношения между ними — резче. Тор усмехнулся и повернулся к брату, выжидательное посмотрев на него: — Ну-у, тогда наслаждайся. Локи тяжело сглотнул, не в силах контролировать свои глаза, вновь и вновь оббегающие фигуру Тора. От груди вниз по накачанному прессу, огибая взглядом область паха, ещё ниже по сильным ногам, к широким икрам и снова вверх через всю мокрую грудь к лицу и губам, на которых блестят капли воды. Он смотрел, смотрел, смотрел и не мог налюбоваться. Невозможно было поверить, что этот прекрасный исполин — его брат. Будто перехватив его мысли, Тор улыбнулся той самой улыбкой, от которой все красавицы Асгарда теряли головы. Будто он смотрит прямо на тебя, и всё его внимание лишь для тебя одного. Локи сжал ладонь в кулак, но ни один мускул на лице не дрогнул. «Как же он красив…» — пронеслась в голове тревожно-сладкая мысль. Голубые глаза потемнели в этом полумраке и манили своей интимностью. Шум воды слился в один монотонный гул, и внутри что-то сжималось от мысли, что они здесь одни. Никого больше. Только они вдвоём… Локи поднялся с места, ведомый то ли любопытством, то ли безумным (или же бездумным?) желанием коснуться Тора, ощутить, что он рядом. Странная потребность в тактильном контакте вынуждала его приближаться — медленно, осторожно, и всё же безрассудно близко. Локи чувствовал страх — осязаемый, незнакомый ранее, ибо это желание было для него в новинку. Всегда сталь и холод, всегда уверенный и твёрдо знающий, чего хочет, сейчас он шёл, повинуясь чему-то внутреннему и непонятному. Три шага будто три мили… Тор отодвинулся сторону, освобождая место для брата. С его ресниц капала вода, тонкие струи стекали по лбу, зависали на острых скулах и падали вниз. И с каждой каплей сердце Локи также падало вниз… Тор протянул руку, и Локи принял её, готовый идти хоть на край света. Резкий рывок, и Тор втянул его под струи ледяной воды, настолько холодной, что даже йотунхеймский полукровка обиженно зашипел и с проклятьями вырывался. Холодная вода смыла наваждение, обида выжгла все нежные чувства, а громкий смех Тора наполнил сердце ненавистью. Тор согнулся пополам, а Локи, словно мокрый кот, отпрыгнул к противоположной стене и теперь стоял поодаль, готовый испепелить его взглядом. Чёрные волосы прилипли к щекам, попали в глаза и теперь остро кололись. Локи раздражённо смахнул их с лица и вновь поёжился — мокрая одежда прилипла к коже и каждое движение вызывало дискомфорт. — Не злись, брат, — улыбнулся Тор, — знатная вышла шутка. Я то думал, что лёд от льда не леденеет. Локи закатил глаза от никчёмной попытки брата разрядить обстановку. Тор перестал смеяться и пытливо взглянул на Локи. — Злишься, — устало вздохнул он. — Локи, право, не будь ты таким холодным. Локи хмуро посмотрел в ответ, а потом, опустив взгляд, увидел, что кожа посинела, приобретя настоящий окрас. Неожиданность и холод сделали своё дело, и он потерял человеческий облик. Локи исподлобья посмотрел на брата, но Тор смотрел на него прямым взглядом, не отводя глаз. В его лице не было ни отвращения, ни ненависти. И это почему-то успокоило принца. — Ну же, снежная королева, — каким-то образом Тор почувствовал, что брат оттаял. — Иди сюда. Он набрал в руки горсть воды и плеснул в сторону Локи: — Видишь — тёплая. — Не вижу, а чувствую — проворчал Локи и указательным пальцем прикоснулся к щеке. И в самом деле тёплая. «Что же, отомстить ему я всегда успею, так?» — подумал Локи и против воли улыбнулся. В Торе сочеталось столько простоты и открытости, что Локи иногда поражался, как такой балбес мог управлять Асгардом и вести за собой. С другой стороны, Тор был умён, находчив и, не жалея сил, защищал свой народ. Это прекрасные качества, но больше в душ вдвоём они не полезут — так решил Локи и магией высушил одежду. Тор скептически посмотрел на это: — Ты знаешь, сколько ярких моментов жизни упускаешь только потому, что у тебя есть магия? — По мне, так с магией плюсов больше. У тебя теперь тоже есть «волшебство», — Локи криво усмехнулся, и Тор помрачнел: — В пекло такое волшебство! — Не громыхай, громовержец, — успокаивающе попросил Локи, но на всякий случай отодвинулся. Тор, заметив его отступление, улыбнулся: — Не переживай, магии во мне сейчас ничтожно мало. Халк выжал всё, что мог. — Он справляется лучше, чем я. — С чем? — С тем, как ты выпускаешь пар. Тор вскинул глаза на Локи, пытаясь перехватить его взгляд и понять, насколько серьёзен он сейчас. — Ты предлагаешь мне спать с Халком, брат? Но Локи не улыбнулся на его шутку. Брат был отстранён, и Тор внезапно захотел его обнять. Просто так, без причин. Сжать крепко-крепко и сказать, что никакой Халк, Брунгильда, да и никто на корабле не будет ближе для него. Что сейчас, после гибели дома, отца, после всех испытаний, единственным, кто был рядом, был Локи. Единственной частью, оставшейся после его похороненного Рагнарёком дома, был Локи. Но вряд ли брат дослушал бы эту речь до конца. Тор вздохнул и выключил воду. Стало холодно. Он поёжился то ли от обступившей прохлады нижних ярусов корабля, то ли от внезапно отдалившегося Локи. Потянулся за одеждой и мрачно принюхался — после тренировки с Халком надевать это не хотелось вовсе. Он повернулся к Локи с немой просьбой в глазах, но брат безразлично пожал плечами. Всё в том же молчании Тор отвернулся, продолжая разглядывать испорченную рубаху. — Ну же, — поддел его Локи, но в голосе брата не было ни веселья, ни усмешки. Тор продолжил стоять отвернувшись, хотя прекрасно понимал, что хочет услышать от него брат. Одежда в руках внезапно стала источать зловоние. Резкий запах ударил в нос, и он, отодвинув её на расстояние вытянутой руки, всё же произнёс: — Я был не прав. Твоя магия — это очень полезная и нужная вещь. — Нисколько не искренне, — подытожил Локи, и Тор хотел возмутиться, но ткань в руках вдруг перестала вонять и приятно потеплела. Тор развернул рубашку и прижал к лицу, вдыхая аромат свежести и горных трав. — Спасибо, — пробормотал он, так и не оторвавшись от рубашки. — Пожалуйста, — тихо ответил Локи, и что-то в его голосе заставило Тора обернуться. Он смотрел на младшего брата, стоящего у стены со скрещенными руками и острым изломом в нахмуренных бровях. Смотрел, смотрел, а потом, внезапно для себя самого и для Локи, обнял его. Локи хрупкий. Это только кажется, что он колючий и ершистый. На самом деле он тонкий, ранимый и совсем не злой. Тор сжимал узкие, несколько женские плечи и прижимался лбом к виску брата. Высокий рост помогал громовержцу обнимать Локи абсолютно всего, словно защищая. «Локи всё-таки холодный», — отстранённо заметил Тор, но, может, это и к лучшему? Ведь холод — лучшее средство после электрических ожогов.