Сердце тьмы

There's something in my soul It's just ineffable, mesmerizing Search those hidden colors Only visible closed eyes Ears open I see them Lonely feelings, my own believings (LOVE SUPREME — Lonely Feelings)

Отразившаяся в зеркале девушка в черном тюлевом платье выглядела незнакомкой. Я не находила в ней своих черт. Как будто кто-то чужой надел мой любимый ободок, украшенный позолоченными листочками. Не добавляли мне очарования и синяки под глазами, выдававшие недосып. После ночи, наполненной странными и глупыми снами, я ощущала себя довольно вялой и рассеянной. Не улучшила моего состояния и Коко, принявшаяся за завтраком болтать о всякой ерунде, связанной с местными парнями, смысл которой сводился к бесконечному восторгу. Однако мне удалось взять себя в руки и на уроке телекинеза ложки и вилки легко сгибались, подчиняясь моему желанию. Я чувствовала, что Майкл продолжает наблюдать за мной, и потому старалась держаться середины, не демонстрируя мастерства, но и не показывая откровенной слабости в колдовстве, как вчера. Это напоминало собой игру в поддавки, и мне даже нравилось, как все гладко получалось. Никто в группе ничего не подозревал, в то время, как Майкл определенно был заинтригован моим поведением, и поэтому, когда учитель, мистер Бэрроу, обладатель прямоугольных очков и темных волос, собранных в хвост, решил поделить нас всех по двое человек, молодой человек сам выбрал меня своей парой для задания. Сначала я напряглась из-за этого, но потом решила, что все складывается просто идеально. Зои определенно оказалась права, сказав, что он попытается узнать меня. Глядя, как Майкл поднимается со своего места, мистер Бэрроу проговорил: — Но не в полную силу, Майкл. У нее должен быть шанс удачно выполнить задание. Эти слова навели меня на идею закрепить успех и немного поддразнить молодого человека. Задание состояло в том, что мы должны были стоять друг от друга на расстоянии двадцати метров и пытаться притянуть к себе вазу, находящуюся между нами на маленьком столике. Но когда мы приступили к делу, вместо того, чтобы тянуть вазу в свою сторону, я наоборот откинула ее к Майклу в руки, чем заслужила проблеск недоумения в его глазах. Пожав плечами, я покачала головой, всем своим видом выражая смирение из-за его победы. Хмыкнув, он вернул вазу на место и тут же попытался направить ее ко мне, но я уже ждала этого от него, и потому снова отшвырнула вазу к Майклу. Со стороны выглядело, что Майкл просто сильнее меня и выигрывает уже второй раз, что остальных не удивляло, на деле же я бросала ему вызов, и это, конечно, не могло оставить его равнодушным. К моему подлинному удовольствию Майкл все правильно понял, и теперь мы оба старались метнуть вазу в другого. Из-за того, что Майкл уже знал, что у меня достаточно сил, чтобы тягаться с ним, я спокойно могла прикладывать все усилия, отдавая ему победу в глазах других учеников, которая по факту являлась моей. Когда ваза оказалась в пятый раз у него в ладонях, послышались одобрительные смешки. Парень по имени Брайан захохотал в голос. Конечно, парни смеялись надо мной, но я все-таки не смогла сдержаться, чтобы не улыбнуться Майклу. Мы-то оба знали, кто из нас действительно победитель. Я вспомнила, как Корделия рассказывала, что, несмотря на прохождение Семи Чудес, Майкла буквально обязывали продолжать обучаться намного более простым вещам с другими ребятами, в виду отсутствия опыта как такового. Также я знала, что молодой человек имел проблемы с контролем своих сил, что не сыскало ему популярности ни среди учителей, ни среди учеников, которые не имели возможности дать ему отпор. Цель большинства уроков состояла именно в этом — научить его самоконтролю и дозированию сил. Так что своими действиями я не просто вызывала у него интерес, но и показывала, что со мной он может игнорировать слова учителя и играть по-крупному. И сейчас это отлично ощущалось: чем сильнее я сопротивлялась, тем больше усилий он прикладывал к телекинезу. Ваза уже летела к Майклу в шестой раз, как вдруг я словно уткнулась в незримую преграду. За спиной Майкла заплясали отблески свечей и на мгновение мне показалось, что на стене выросла огромная тень, которая не могла ему принадлежать. Замершая в воздухе ваза задрожала, не зная кому ей стоит уступить. Не желая так просто сдаваться, я удвоила усилия. Запястье свело от напряжения. Его как будто пронзили тысячи игл. Я втянула воздух сквозь крепко сжатые зубы. — Ничего себе, — удивленно и недовольно сказал кто-то сбоку от меня. — У нее почти получилось. Мои силы приближались к пределу. Эта попытка выжимала из меня все соки. Я чувствовала, что слабею. Голова разболелась, а колени затряслись, как будто что-то давило мне на плечи. Не выдержав, я содрогнулась всем телом и увидела, как ваза мчится ко мне на бешеной скорости. Внезапно некая сила заставила мои ноги подогнуться, и я упала на пол, услышав, как о стену позади меня с дребезгом разбилась ваза. Приподнявшись на руках, я растерянно посмотрела на тяжело дышащего Майкла, понимая, что этот бой дался ему тоже совсем нелегко. — Молодец, Мэллори, — осторожно похвалил меня быстро подошедший ко мне учитель, опускаясь рядом со мной на колени. — Ты все-таки смогла вырвать победу у Майкла. Усевшись на полу, я провела ладонью по лицу, стирая выступившую испарину, и с удивлением уставилась на свои окровавленные пальцы. Похоже, в пылу ментальной битвы у меня кровь пошла из носа. Учитель протянул мне светло-бежевый платок, и я поспешно схватила его, прикладывая к носу и почему-то смущаясь всеобщего внимания людей, обступивших нас кругом. — Как ты себя чувствуешь, Мэллори? — аккуратно спросил мистер Бэрроу. — Возможно, тебе нужна помощь врача? Я покачала головой. — Нет, я в порядке. Недовольно посмотрев на Майкла, учитель вздохнул. — Хорошо, в таком случае, продолжим урок. Он взял меня за руки, помогая встать на ноги. Оказавшись в вертикальном положении, я почувствовала, как желудок сделал кульбит. Меня резко замутило. Я поморщилась, силясь прогнать тошноту и головокружение. — Нет, Мэллори, — обеспокоенно проговорил учитель, — я все же прошу тебя прямо сейчас навестить мистера Броуди — у него дар целителя, — он слабо улыбнулся. — Могу представить, чего тебе стоило притянуть к себе эту грешную вазу, — он махнул рукой мне за спину. Неохотно кивнув ему, я покосилась на Майкла, задумчиво разглядывающего меня. Если бы не он, ваза разбилась бы о мою голову. — Питер, проводи Мэллори… — начал мистер Бэрроу, но Майкл неожиданно сказал: — Я сам провожу Мэллори. Молодой человек быстро преодолел разделяющее нас расстояние и решительно потянул меня за локоть в сторону выхода из учебного класса. — С чего вдруг такая любезность? — пробормотала я, медленно следуя за ним. — Всегда пожалуйста, — фыркнул Майкл, не оглядываясь. Очутившись в холле первого этажа, Майкл уверенно повел меня направо, мимо столовой и гостиной. Тишина, нарушаемая только нашими шагами по плиточному полу, давила на уши, как будто кроме нас двоих во всей школе больше никого не осталось. Когда мы миновали библиотеку, в которой горел камин, и еще пару кабинетов, я напряглась, поняв, что мы идем куда угодно, но только не к мистеру Броуди. Я уже намеревалась возмутиться, но тут Майкл толкнул одну из дверей, переступив порог которой мы оказались в небольшой кухне. Указав мне на высокий стул, стоящий у продолговатого стола, он отпустил мой локоть и подошел к подвесному шкафчику, принявшись что-то искать на его полках, забитых разноцветными стеклянными склянками. Я поколебалась несколько бесконечно долгих секунд, а потом все же уселась и уставилась на спину Майкла, продолжавшего свои поиски. Наконец, найдя желаемые пузырьки, он смешал их содержимое в белой кружке, испещренной крупным синим горошком. — Выпей, — сказал он и протянул эту кружку мне. Не шелохнувшись, я с сомнением воззрилась на предлагаемое им снадобье. После вчерашнего, веры в благие намерения в Майкла я не испытывала. Я не исключала возможности, что он специально привел меня сюда, чтобы отравить, решая возникшую проблему радикально и по корню. В школе Готорна я могла довериться лишь двум людям, и среди них не было человека с именем на букву М. Переведя взгляд на Майкла, я изумилась веселым искоркам в его глазах. Казалось, он отлично знал, о чем я думала, и потому еле сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос. А затем мое недоумение возросло до небес, когда он спокойно сделал глоток из кружки. — Я все еще жив, — насмешливым тоном произнес он, тыльной стороной ладони вытерев губы. Я насупилась, ощущая себя глупо и нелепо. Ну право, он же не мог всерьез считать, что я просто так забуду ему вторжение в мой разум и не стану ждать подвоха? — Пока жив, да, — буркнула я недовольно. — Выпей, Мэллори, — проговорил он снова. — Недомогание как рукой снимет. Практически бессонная ночь и наш недавний поединок на самом деле заставляли меня чувствовать себя весьма неважно, и это при том, что день только начался. Так что, может быть, из-за физического изнеможения, а может, из-за Корделии, обязавшей меня установить с Майклом контакт, или даже из-за банальной усталости от сложившейся ситуации, но я взяла из его рук протянутую кружку. — Что это? — поинтересовалась я, разглядывая бледно-зеленую воду. — Когда ученики перенапрягаются на уроках, мистер Броуди смешивает заговоренные экстракты лекарственных трав и дает им их принять, — Майкл скинул с себя черный пиджак и отбросил его на свободный стул. — Он бы все равно не стал прерывать урок из-за одного человека и отправил бы нас с тобой сюда, поэтому я просто исключил учителя из уравнения, чтобы не терять время зря. — Почему ты вызвался помочь мне? — спросила я и кивнула на кружку. Майкл облокотился о кухонную тумбу напротив меня. — Может быть, так я помогаю себе? Его слова удивили меня, и я посмотрела на него. — С чем? — С тобой, — он легко улыбнулся. Я фыркнула. Конечно же, Майкл хотел узнать ответ на заданный мне вчера вопрос. Он решил получить желаемое окольным мирным путем через мнимое благородство. В его поведении не было ничего джентельменского, но он хотя бы не стал лгать мне и пускать пыль в глаза. — Я с самого начала знал, что Корделия отправила своих ведьм следить за мной — это было ожидаемо, хотя и безумно бесило, — проговорил Майкл. — Но я и подумать не мог, что среди них окажется кто-то, подобный мне. — Я не слежу за тобой, — я медленно отпила из кружки. — И спасибо за комплимент. От горького снадобья внутри все онемело, а затем также быстро это ощущение исчезло. В груди возникло давление и сердце забилось быстрее, пораженное тем, что оно не остановилось навсегда. — Не за что, — он криво усмехнулся и, подумав, добавил: — Ты вчера меня очень удивила, когда не дала мне забрать свою силу для выполнения задания. — Думаю, тебе бы тоже не понравилось, попробуй я проделать то же самое с тобой, — моментально ощетинилась я. — Ты должен был направлять меня, а не управлять мной. Майкл согласно кивнул. — Признаю, перестарался, но мне показалось, что так будет проще, — он пожал плечами. — Знаешь, всегда легче сделать самому, чем объяснять и учить. Ты выглядела жалкой, Мэллори. Я и отнесся к тебе соответствующе. Я крепче сжала в руках кружку, пытаясь скрыть от Майкла негодующую дрожь в пальцах. Если человек слаб, то нужно относиться к нему с предубеждением? Нужно даже не дать ему никакого шанса? — Но как бы там ни было, я все равно помог тебе заглянуть в будущее, — равнодушно заключил Майкл и неожиданно спросил: — Кстати, что ты увидела? Этот вопрос застал меня врасплох. Я ощутила, как кровь прилила к щекам. Смущение ядовитой змеей скрутило шею. — Ничего интересного, — буркнула я и отставила кружку в сторону, невольно посмотрев на его губы. Посещали ли его подобные видения? Может быть, он тоже знал, что мы будем вместе, если это не предотвратить? Вдруг разозлившись на себя, на Майкла, на ненавистное видение, я перевела взгляд на часы, висящие на стене, и порывисто встала со стула. — Пора возвращаться на урок, — я махнула рукой и, случайно задев ладонью кружку, сбила ее на пол. Поглядев себе под ноги, я досадливо вздохнула, рассматривая мелкие осколки. Рядом с Майклом у меня все валилось из рук. Внезапно осколки взлетели в воздух и закружили передо мной. Затем они соединились друг с другом, приобретая изначальную форму. Кружка замерцала бледно-голубым светом, а потом мягко скользнула мне в ладони. — Когда имеешь силу, Мэллори, всегда можно восстановить сломанное или даже полностью уничтоженное, — спокойно пояснил Майкл, подходя ко мне ближе. Повертев кружку, я заметила, что он не просто восстановил ее, но и преобразовал: горошек на ней сменился на мелкие синие звездочки. — Разве все можно исправить с помощью силы? — поинтересовалась я. — Вдруг однажды колдун или ведьма совершат что-то, и это нельзя будет изменить? Майкл нахмурился. — О чем ты? Я поняла, что своим вопросом вступила на скользкую почву. Следовало быть гибче. — Например, я знаю, что однажды ты чуть было не убил своих учителей, когда заставил снег пойти в комнате. Ведь из-за этого они заставляют тебя учиться вместе с остальными? Потому что у тебя проблемы с самоконтролем? — проговорила я. — Так вот, Майкл, что бы ты делал, если бы тогда они все-таки погибли? Он поджал губы. Я ощущала, что ему не нравится то, что мне известно о нем больше, чем ему обо мне. — Я бы просто вернул их из мертвых, — небрежно бросил он, — как твоих ведьм из Ковена. — А если бы от их тел остался только иней, а душ не оказалось в аду? — наседала я. — Если бы в тот день весь мир покрылся инеем из-за устроенной тобой зимы? Майкл сделал ко мне один большой шаг, нависая надо мной, подобно хищной птице. Он подошел ко мне излишне близко, и это заставило меня занервничать, особенно, когда я уловила знакомый по видению мужской запах с легкой примесью одеколона. И, видимо, чтобы смутить меня еще сильнее, Майкл склонился к моему лицу, пристально глядя мне в глаза. — К чему такие вопросы, Мэллори? — ласково спросил он. — Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — Ничего я не знаю, — пробормотала я, не понимая, почему по коже снуют мурашки. Я хотела отойти от него, но он не дал мне этого сделать, мягко и сильно сжав мой голый локоть. Поглядев на Майкла, я удивилась проскользнувшему в его глазах выражению. Его явно забавляло мое смущение. Я была на все сто процентов уверена, что ему даже нравилась такая моя реакция. — Я хочу показать тебе кое-что, — произнес он и потянул меня к задней стеклянной двери, ведущей в незнакомый мне коридор. — Пойдем. Растерявшись, я резко высвободила руку из его хватки. — Куда? Майкл нетерпеливо выдохнул. — В Конли. Насколько я помнила, Конли был маленьким захолустным городком, мало чем отличающимся от деревни. Он вроде находился совсем рядом со школой Готорна. — И показать желаемое ты можешь только там? — нервно хмыкнула я. — Именно, — он кивнул. — Сегодня воскресенье — идеальный для этого день. Я скептично посмотрела на Майкла. Несмотря на слова Зои и на любезно предоставленное снадобье, после которого я действительно начала ощущать себя бодрее, я не могла отказаться от варианта, что Майкл не захочет убить меня. Я — его потенциальный враг и соратница Корделии. Для Майкла плюсов от моей смерти будет намного больше, чем минусов. Может быть, я и сильная ведьма, но Майкл на порядок сильнее. Я не желала, покинув школу с кучей ушей и глаз, упрощать ему задачу, чтобы избавиться меня. — Не думаю, что это хорошая идея, — произнесла я, а потом напомнила: — Нас ждут на уроке. — Разве ты здесь не из-за меня? — он улыбнулся. — Ни за что не поверю, что ты действительно предпочтешь мою компанию телекинезу в обществе этого напыщенного индюка. — Мистер Бэрроу не индюк, — возразила я, игнорируя остальные его слова. Майкл вскинул голову. В его глазах плескалась жалость. — Он смотрел на тебя и не чувствовал, что именно ты делала, хотя твоя аура вибрировала от напряжения. Неужели это не говорит о том, что ему нечему научить тебя? Он протянул мне руку. — Давай же, Мэллори, решайся, — в его голосе появились дразнящие нотки. Мы поменялись ролями — теперь Майкл бросал мне вызов. — Корделия отправила тебя наблюдать за мной — даже не думай отрицать это — так я согласен, наблюдай, изучай, записывай в блокнот, потом расскажешь ей, что я не опасен. — А ты действительно не опасен? — Как младенец. Его самоуверенность поражала. Но все же я невольно признала, что Майкл предоставлял мне отличную возможность, чтобы выполнить мое задание. Правда, теперь дело усложнялось тем, что Майкл определенно начнет вести себя подобно невинному агнцу, демонстрируя лишь положительные стороны своего характера. Соблазн скорее покончить с возложенной на меня миссией оказался сильнее страха. Я решила, что, если Майкл захочет убить меня, я приложу все усилия, чтобы забрать его с собой. — Хорошо, идем, — я прошла мимо его протянутой руки к стеклянной двери. Не хватало мне еще за ручку с ним ходить. Когда мы оказались в коридоре, Майкл обогнал меня, ведя за собой, словно по лабиринту. В один момент мне почудилось, что он направлялся ко входу в подземелье, где колдуны обучались боевым заклинаниям, но вскоре Майкл вывел нас на поверхность, ярко освещенную солнечным светом. Честно говоря, я не знала, как школа умудрялась существовать под землей. Академия мисс Робишо с ее огромными панорамными окнами по сравнению с извечным полумраком школы Готорна выглядела раем. Несколько дней пребывания в этом унылом месте заставили меня даже позабыть, что на дворе было начало июня. Казалось, Майкл специально продолжал идти не рядом со мной, а впереди, как бы показывая, что он находится передо мной как на ладони. Но я хорошо помнила, как на уроке телекинеза он спокойно сгибал столовые приборы, не глядя на них, и потому не расслаблялась, ожидая магического удара, который мог обрушиться на мою голову. Однако Майкл не нападал и постепенно я успокоилась, хотя и не перестала ожидать какого-либо неприятного сюрприза. Мы не разговаривали. Он на меня даже ни разу не оглянулся, будучи погруженным в свои мысли. Узкая тропинка, пересекающая сосновую рощу, плотно окружавшую школу Готорна, вскоре вывела нас к Конли. Городок представлял собой скопище ухоженных одноэтажных коттеджей, теснившихся рядом друг с другом. Редкие маленькие магазины и бакалейные лавки пестрели разноцветными вывесками, обещая сезонные скидки и заманивая внутрь. Чистые дворы, аккуратно подстриженные газонные лужайки, ленивая и сонная атмосфера делали Конли ожившей картинкой из рекламного каталога. На улицах практически не было людей, а те немногочисленные автомобили и прохожие, которых мы встречали, только усиливали эффект скучного, но уютного места. Когда я услышала колокольный звон, а затем и увидела выглядывающие из-за здания администрации маковки церковных куполов, то подумала, что Майкл не зря сказал про воскресенье — в этот день набожные люди всегда собирались на службу. Судя по всему, и мы направлялись туда же. Мне никак не удавалось сообразить, что именно хотел показать мне Майкл. Колдуны и ведьмы относились к вере с большим подозрением и даже недоверием. И если они и предпочитали дарить свои сердца, то исключительно тому, в чьем существовании не сомневались. Мы обогнули еще несколько домов, и довольно большая белоснежная церковь наконец появилась перед глазами. Устремившись в ее сторону, Майкл подтвердил мою догадку. Стоило нам очутиться внутри просторного зала, громко заскрипев дверью, как на нас начали оглядываться люди, облаченные в черное. Наверное, сегодня здесь собрался весь Конли, и теперь можно было не удивляться его практически пустынным улицам. Рассматривая огромную толпу, занявшую все помещение, я поняла, что Майкл привел меня на похороны. На лицах, смотрящих на нас прихожан, читалось неодобрение и плохо прикрытая злость. Своим несвоевременным приходом мы явно оборвали речь стоящего у небольшого гроба священника, издали казавшимся смазанной и нечеткой фигурой. Растерявшись, я застыла на месте, а затем позволила Майклу отвести себя наверх по узкой лестнице, ведущей на безлюдную галерею второго этажа. — Что мы здесь делаем? — тихо спросила я, когда Майкл остановился у перил на балконной площадке, открывающий вид на проходящую внизу поминальную службу. — Слушай, Мэллори, — он кивнул на священника, вновь начавшего говорить. — … огромное горе постигло семью Майерсов и привело всех нас в этот траурный зал. С чувством глубокой скорби и невосполнимой потери мы провожаем маленького Грегори в последний путь. Этот невинный ребенок был чудесным, ласковым, чистым мальчиком… — И что я должна услышать? — возмутилась я. — Лицемерие. Удивившись его словам, я продолжила слушать святого отца, не отводя взгляда от профиля Майкла, на котором танцевали отблески от десятков свеч, делая цвет его вьющихся волос медно-рыжим. — … зверь, который совершил такое с Грегори, оборвав едва начавшуюся жизнь, не найдет прощения в наших сердцах и в сердце Господа, — с каждым произнесенным словом священник говорил все с большим воодушевлением. — Рано или поздно, но возмездие за Грегори настигнет этого монстра — ему не увидеть райские кущи. Дорогие друзья, я горюю вместе с вами… — Вот оно, — мрачно пояснил Майкл. — Лицемерие. Голова у меня шла кругом. Сильный запах ладана раздражал ноздри. — Я не понимаю тебя, Майкл… — устало протянула я. — О чем ты вообще говоришь? Он повернулся ко мне. — Впусти меня в свою голову, чтобы я мог поделиться с тобой силой. Я скрестила руки на груди. Что же, было бы странно, не попытайся Майкл вновь проникнуть в мой разум. — А что еще мне сделать? — Я не смогу ничего показать, если ты не позволишь мне помочь тебе силой, начнешь сопротивляться и бороться со мной, — терпеливо проговорил он. — Мэллори, если бы я собирался убить тебя, то не привел сюда. Я бы уже давно применил свою силу, и от тебя не осталось бы даже пыли. И уж тем более я не стал бы тратить время на пешие прогулки к церкви. Тоже верно. Но это не значит, что он снова не попытается подчинить меня своей воле и забраться в мое подсознание. — Я даю тебе слово, что не причиню никакого вреда. Чего стоит слово человека, который вскоре устроит апокалипсис? — Почему бы тебе просто не сказать мне то, что ты хочешь показать? — я перевела взгляд на священника, чей праведный гнев отражался громогласным эхом от обитых деревом стен. — Потому что ты не поверишь, — Майкл усмехнулся. — Вот я бы не поверил. Я снова поглядела на него. — Испытай меня. — Этот священник изнасиловал и расчленил мальчика, по которому сейчас идет служба. Какое-то время я просто смотрела на Майкла, в глазах которого сквозила насмешка. Я даже не знала, как относиться к его заявлению. Ему следовало придумать ложь поубедительнее, чтобы я согласилась на его сумасшедшее предложение. — Ты прав, — кивнула я. — Я не верю. — Позволь мне показать тебе его душу. У меня есть дар — я умею заглядывать в самые темные закоулки человеческой души. — Такого дара не существует. — Испытай меня, — парировал Майкл. — Ну или пойдем назад на урок к индюку — потягаем вазу. Будем снова и снова делать то, что мы с тобой и так отлично умеем, — немного подумав, он добавил: — Я не собираюсь уговаривать или заставлять тебя. Не хочешь — не надо. Так что выбирай, Мэллори. Слова Майкла о его странном даре заинтриговали меня. Я никогда не слышала ни о ком, кто бы обладал чем-то подобным. Конечно, если он говорил правду, проверенная и подтвержденная информация была бы полезна для Ковена. Да и такое проявление доверия могло бы помочь мне подружиться с Майклом. Возможно, мне даже удалось бы узнать об источнике его силы. Но все эти возможные плюсы ни капли не помогали мне собрать свою волю в кулак и ответить ему согласием. Я сомневалась и не знала, как мне быть. Майкл расценил мое молчание по-своему. Он пожал плечами и сделал шаг в сторону выхода, явно намереваясь уйти со службы и захлопнуть ту дверь, что мне полагалось открыть нараспашку. Я быстро схватила его за руку, не давая сдвинуться с места.  — Ладно, — я замялась. — Но ты дал слово, что не причинишь мне никакого вреда. Если он перейдет дозволенную грань, смогу ли я вышвырнуть его из своей головы? Хватит ли у меня для этого сил? Вчера мне едва удалось дать ему отпор. Да и то, потому что он растерялся и отступил. Так смогу ли я защититься тогда, когда он готов к моему сопротивлению? — И я его не нарушу. Скрепя сердце, я неуверенно кивнула, чем заслужила легкую улыбку Майкла. Он обошел меня и встал за моей спиной, положив обе ладони мне на голову. Вероятно, если бы кто-то со стороны увидел нас, то подумал бы, что Майкл просто зажал мне руками уши, не давая дослушать до конца речь священника. — Каждый человек носит кучу личин и масок, Мэллори, — горячий шепот обжег мой затылок, пуская по моему телу электрический разряд. — А у этого человека их побольше, чем у обычных людей. Возможно, тебе придется помучиться, прежде чем ты сорвешь с него последнюю. Я укажу тебе путь, но сделаешь ты все сама. — Удивительно, — пробормотала я. Майкл хмыкнул. — Моя самооценка не выдержит, если на этот раз ты все-таки надерешь мне зад. Я бы рассмеялась, если бы происходящее меня не пугало. — Сконцентрируйся на святом отце, Мэллори, — Майкл чуть сильнее сжал мне голову, зарываясь пальцами в волосы. — Представь, что хочешь увидеть его душу, как если бы она была светом, скрытым за одеждой, плотью и костями. — Такие ассоциации не помогают, — вздохнула я. — Других у меня нет. Ничего не говоря, я посмотрела на священника, чувствуя, как все вокруг отходит на задний план, оставляя лишь меня и его. Некая темная сила коснулась моего затылка, охватывая разум и тело. Но если вчера я ощущала опасность, то теперь эта тьма просила меня не бояться. Она запульсировала во мне, даря восхитительное чувство всемогущества. Откуда-то я знала, что стоит мне захотеть, и практически все на свете будет подвластно моему желанию. Также я знала, что Майкл поделился со мной лишь малой толикой своих сил, держа истинные помыслы вдали от меня. Он не оставил мне ни одного шанса, чтобы понять, что он и его сила собой представляют. Впрочем, сейчас, ведомая им, я совсем ни о чем не думала, впившись взглядом в святого отца Николаса, имя которого само собой возникло в моей голове. Я видела, что он очень религиозен и искренне любит Господа. Но это было на поверхности, и потому я откинула эту информацию, как ненужную шелуху. Вскоре мне стало известно, что этот человек несчастен и собственная жизнь ему претит. Он жил в ожидании чуда, которое не мог обличить в словесную форму. Он чего-то ждал, но чего именно и сам не знал. «Еще немного, Мэллори, — зашептала тьма внутри меня. — Поднажми». Следовать этим словам оказалось сложно, словно священник неосознанно сопротивлялся и не желал показывать сокрытое на дне его души. Майкл хотел продемонстрировать свой уникальный дар, для использования которого мне банально не хватало могущества, невзирая на то, что я ощущала себя опьяненной чужой силой. Стоило мне это осознать, как давление на голову увеличилось, принося неприятную боль, что стремительно начала распространяться по телу. Однако мой разум прояснился, делая происходящее понятным и простым. Я не знала, как сразу не догадалась, что должна делать. Кажется, я даже тихо рассмеялась своей глупости, смакуя испытываемую боль и внезапно находя в ней необъяснимое удовольствие. Тьма завибрировала теплыми волнами. Майкл был доволен. Глядя немигающим взглядом на священника, я принялась срывать с него призрачные личины внешнего лоска и добродетели. Это на самом деле походило на то, что я пыталась найти внутренний свет, избавляясь от всего лишнего, что его затмевало. Если раньше его душа не желала показываться, то теперь она словно стремилась предстать передо мной в своем подлинном уродстве. Я наконец увидела, что эта черная душа, достойная общества Папы Легбы, получала наслаждение, причиняя страдания маленьким мальчикам. Только так она чувствовала себя живой и цельной. Десятилетний Грегори был шестнадцатой жертвой святого отца Николаса, предпочитавшего убивать в периоды паловничества вдали от своего прихода. Несчастному ребенку просто не повезло стать искушением в глазах священника, когда родители Грегори привели его в одно воскресное утро на службу. Под предлогом провести репетицию для церковного хора, святой отец заманил Грегори к себе домой, а затем продержал мальчика в подвале тринадцать дней, прежде чем взять в руки топор, намереваясь спрятать от полицейских бездыханное тело. На какое-то мгновение я вдруг сама очутилась в шкуре священника и пропустила через себя его мысли и чувства. Собственный ужас поблек, позволяя мне задохнуться от его возбуждения, которое он испытывал от содеянного. Именно так я узнала, что секс не был истинной целью, а вот забрать невинную жизнь, ощущение власти над ней — это доводило его до оргазма. И даже сейчас, начав отпевание, священник поглядывал на младшего брата Грегори, представляя, как мальчик будет сладко кричать, когда он коснется его костлявых бедер своими пальцами. А он коснется, в этом я не сомневалась, так же, как не сомневался и сам святой отец. Мне стало тошно и противно. Я задрожала от омерзения. Во рту словно образовался пепел. Не желая больше смотреть на этого гнилого человека, я перевела взгляд на какую-то женщину, моментально узрев ее душу, за которой ничего не было кроме равнодушия и злорадства — еще бы, теперь эта сука Марта не посмеет говорить, что ее сын Грегори лучше остальных детей в их приходе. И снова — я словно примерила на себя чувства этой женщины, наслаждаясь муками бедной Марты. Испугавшись этих эмоций, я поглядела на саму Марту и едва устояла на ногах, когда поняла, что за подлинной скорбью мать Грегори испытывала облегчение от смерти своего ребенка, просто потому что теперь ее семье будет легче жить без этого голодного рта. «Не увлекайся, Мэллори. Нельзя смотреть слишком глубоко, — предупредила тьма. — Это опасно». Отмахнувшись от этих слов, я принялась разглядывать остальных людей в этой церкви, срывая с них маски одним своим желанием. Целый калейдоскоп чувств — от похоти до боли, от ненависти до любви — охватил меня, выворачивая мою собственную душу наизнанку. Казалось, что все эти души очень давно ждали, чтобы наконец явить свою истинную суть, и теперь я была для них отдушиной. Они хотели, чтобы я прожила их эмоции, страдая вместе с ними и разделяя их одиночество. У меня имелась моя сила и сила Майкла, но я никак не могла сосредоточиться, чтобы контролировать образы в своей голове, принявшиеся рвать мой разум на части. В какой-то момент всего этого стало для меня слишком много, и я попыталась закричать во все легкие, желая изгнать чужую боль из себя. Однако из моего рта не вырвалось ни звука. Я не знала, как мне помочь самой себе. Все становилось лишь хуже и хуже. Непрерывный поток чувств устремился в меня, переполняя и насыщая. Я словно перестала быть собой, преображаясь во что-то темное. Даже тьма внутри начала казаться роднее и ближе. У меня мелькнула мысль, что ответ о природе сил Майкла находится рядом со мной, но она тут же исчезла, раздавленная кипящем во мне хаосом, заставившим мои глаза крепко зажмуриться, а рот снова разразиться яростным беззвучным криком. А затем все резко прекратилось. Широко распахнув глаза, я нашла себя сидящей на полу напротив стоящего на коленях Майкла, чье лицо было белым словно мел. Он держал меня за плечи, не давая мне распластаться на полу. Не отводя от него взгляда, я тяжело дышала, не в силах успокоить биение своего все еще кровоточащего сердца. Продолжающееся отпевание, нежная трель хора и сдавленные рыдания людей, не замечающих и не слышащих ничего за стеной своего лицемерия и горя, подействовали на меня подобно тряпке, размахиваемой у морды быка. Перед глазами возникла красная пелена. Это Майкл был во всем виноват. Он вынудил меня пройти через этот ад, чуть было не стоивший мне жизни. Он специально так сделал, и это едва не привело к трагедии. Все колдуны ненавидят и презирают ведьм. Как я могла позабыть об этом? Какая же я наивная и глупая! Зачем я решилась на эту сомнительную авантюру, заранее зная о том, что Майкл опасен? Гнев невиданной силы ударил мне в голову, призывая превратить Майкла в горстку золы — отомстить на пережитый ужас. Злость коварной огненной рекой затопила всю грудь. — Мэллори, ты должна успокоиться, — тихо сказал Майкл, уловив мое настроение. — Послушай меня, ты… Во мне до сих пор бушевала тьма Майкла, придавая уверенности, нашептывая, что мне все дозволено. Я не знала, как ею управлять, но чувствовать ее внутри себя было слишком приятно, невзирая на ненависть, распространившуюся по всему телу. — Я уже один раз послушала тебя, — процедила я, нащупывая свою силу, чтобы испепелить Майкла, как мне того хотелось. Презрительная усмешка исказила его красивое лицо. — Нет, — он покачал головой. — Ты, дорогая, проигнорировала мое предупреждение. Если ты кого и слушала в тот момент, то не меня, а себя. Рассвирепев, я издала звук, больше похожий на рычание. Я уже намеревалась ударить по молодому человеку всей силой, что била во мне ключом, — лишь бы избавиться от этой слепящей черной злости, но тут Майкл резко встряхнул меня за плечи. — Это не твои чувства, Мэллори, — зашептал он. — Не твои, понимаешь? Кости зазвенели от ярости и пальцы свело мучительной судорогой. Кожу на лице стянуло в барабан. Близость Майкла и исходящее от него тепло мешали мне сосредоточиться, чтобы направить силу в его тело. Внутри забила чуждая энергия, ищущая выхода. Я не могла справиться с ее давлением. Меня словно ломало изнутри. Сжавшись в комок от невыносимой муки, я уткнулась лицом в шею Майкла, вонзая ногти в его плечи, защищенные одной тонкой рубашкой. Майкл дернулся от неожиданности. Сорвавшийся с его губ вздох заставил меня встрепенуться. Я сделала ему больно, и это было поистине прекрасно. Желая продлить это наслаждение, я сильнее вдавила ногти в его плоть. Мысль, что, возможно, на нем останутся мои отметины, взбудоражила сознание. Мне казалось, Майкл захочет оттолкнуть меня, но вместо этого его руки переместились на мою спину, прижимая к себе ближе. Почувствовав, как горячие ладони принялись успокаивающе поглаживать меня по лопаткам, я тяжело выдохнула, концентрируясь на ласковом прикосновении. Из глубины души начал подниматься обезумевший вихрь, сметая все, заставляя забыть, кто меня обнимает и утешает. — Тише, тише, — хрипло сказал он. — Сейчас станет легче. Резко выпрямившись, я схватила его за волосы, запрокидывая ему голову. По жилам забурлил огонь. Я сгорала заживо, ощущая испепеляющее пламя под своей кожей. Сердце стучало где-то в области горла. Я по-прежнему хотела разорвать Майкла на части голыми руками или даже зубами — точно так же, как те души желали поглотить меня. Какой-то первобытный инстинкт толкал меня вперед, призывая вкусить его крови, впитать ее в себя как лекарство от охватившего меня сумасшествия. Глаза Майкла потемнели. Их голубой цвет приобрел синий оттенок. Он определенно знал, что мною движет и что я испытываю. Он улыбнулся мне одними губами, словно радуюсь моим страданиям, и это заставило меня больнее впиться пальцами в его волосы. А затем я поняла, что он действительно был рад моим мукам, но не потому что ему нравилась моя боль, а потому что теперь в этой вселенной был человек, который смог оценить всю тяжесть подобного дара. Я не могла уразуметь, откуда в моей голове возникло подобное знание. Возможно, что все дело было в силе Майкла, что до сих пор наполняла меня? — Отпусти эти чувства, — еле слышно сказал Майкл. В его взгляде промелькнуло что-то странное. То, чего не должно было мелькать. То, от чего меня бросило в жар, меняя русло моего желания нести смерть во что-то более приземленное и порочное, но не менее яркое и сильное. — Как? — выдохнула я ему в губы, ощущая горячее дыхание на своем лице. Все мои убеждения касательно того, что между мной и Майклом никогда и ничего не произойдет, слетели с меня, свертываясь внизу живота в тугой узел. Сознание как будто утонуло в вожделении и неистовстве, и я едва ли могла отделить одно от другого, сотрясаясь всем телом, словно в ознобе. — Отдай их мне, — произнес он. Его слова стали для меня щелчком спускового механизма. Не тратя ни доли секунды на размышления о происходящем, я подалась вперед и поцеловала Майкла. Поцеловала жадно и властно, пугая саму себя таким напором, потому что это было единственным, что я могла сделать, чтобы остаться в своем уме. Поняв, что он отвечает мне, позволяя проникать в его рот языком и кусать полные губы, я окончательно потеряла над собой контроль, целуя его все яростнее. Руки Майкла заскользили вверх по моей спине, а затем сжали ткань платья в кулаки, словно он еле сдерживался, чтобы не разорвать его пальцами на лоскуты. Все вокруг потеряло всяческое значение: похороны ребенка, тьма, циркулирующая по артериям, мое безумие, вызванное чужими желаниями и эмоциями. Важным было лишь то, что он заставлял меня ощущать, забирая у меня инициативу и лаская мой рот своим языком, каждое движение которого вынуждало мои ладони крепче прижимать Майкла к себе, зарываясь в склоченные мною волосы. С каждым новым поцелуем я чувствовала себя все лучше. Тиски, стягивающие грудь, лопнули. Хаос внутри меня начал редеть, высвобождая мой разум и душу от клокочущего во мне зла. Будучи ведьмой, я могла ощущать, как аура Майкла вбирает в себя это зло подобно губке, трепеща в такт его пульсу. Отстранившись от Майкла, я всхлипнула и обмякла в его руках, крепко сжавшихся вокруг меня. В теле появилась болезненная слабость. Я сомневалась в том, что смогла бы заставить ложку согнуться. Прижавшись к Майклу, я прерывисто задышала, слушая, как ускоряется его сердцебиение. Неожиданно Майкл как-то напрягся и тяжело выдохнул мне в волосы, сильнее обнимая меня. Похоже, теперь он пытался справиться с забранным у меня злом. Пение хора на первом этаже стихло. Судя по шуршащим и топающим звукам, люди устремились прочь из церкви. — Осторожнее, — донеслось до меня, — не уроните гроб. Выходит, служба окончена и их следующая остановка — кладбище. Когда двери церкви захлопнулись с глухим стуком, хватка Майкла ослабла. Полулежа на его коленях, я рассеянно рассматривала чуть отстающие от напольных досок бежевые волокна, освещаемые солнечными лучами, приветливо заглядывающими в широкое окно с пестрыми стеклышками за моей спиной. Я не находила в себе совершенно никаких сил, чтобы пошевелиться, и поэтому разрешила себе расслабиться в руках Майкла. Было приятно лежать вот так, отодвинув все проблемы на неопределенное «потом». Возникшая в голове пустота исцеляла. Почему-то сильно тянуло в сон. Майкл забрал у меня не только чужие эмоции, но и свою силу, созвучную тьме. Однако я до сих пор могла ощущать в себе ее темные остатки. Ее было слишком мало, чтобы всерьез беспокоиться и слишком много, чтобы просто так отмахнуться от ее присутствия. Однако на подсознательном уровне я знала, что она — просто энергия. Она не злая и не добрая. Она просто есть — инертная и спокойная. Но когда я попробовала за нее ухватиться, удержать ее, сила не подчинилась, растворяясь в моей крови, словно ее никогда и не было. Майкл не двигался и не делал попыток отстраниться, как будто находиться так близко друг к другу для нас с ним было нормально. Я запоздало подумала, что ему бы не составило абсолютно никакого труда просто оставить меня в том аду, а самому вернуться в школу Готорна. Никто бы не смог понять, что приключилось с бедняжкой Мэллори, когда бы ее лишенное души тело нашли слоняющимся по Конли. Но он вытащил меня. Майкл в прямом смысле слова спас мою душу. Дважды, если быть точной. Или даже трижды, если еще считать инцидент с вазой. А еще я его поцеловала, и этот поцелуй был сладким, таким же сладким, как и в моем видении. Но об этом я запретила себе думать, не желая допускать мысль, что, возможно, именно так все и началось для той глупой Мэллори. — Ты спас меня, — тихо сказала я, когда солнечный луч перепрыгнул с дощатого пола на перила лестницы, а затем все-таки не удержалась от вопроса: — Почему? Майкл молчал, ни одним своим движением или звуком не давая мне понять, слышал ли он вообще, о чем я спрашивала. Впрочем, возможно, он ничего не говорил, потому что и сам не знал настоящую причину. И когда я уже посчитала, что он не ответит, Майкл произнес: — Мне кажется, что умереть запертым в ментальной клетке, когда твоя собственная сила работает против тебя, очень страшно, Мэллори, — голос у него был усталым. — Если бы мне пришлось выбирать себе смерть, я бы выбрал любую другую… Я бы ни для кого не хотел такой участи. Ментальная клетка? Так вот как называется тот ад? Вспоминать свое недавнее приключение мне не хотелось. Я бы желала вообще стереть его из своей памяти, словно оно было полуночным кошмаром. — А зачем?.. — я запнулась, подбирая слова. — Зачем ты хотел, чтобы я увидела душу того священника? — Ведьмы твоего Ковена считают меня вселенским злом, — ответил Майкл, дыша в мой затылок. — Я просто хотел показать тебе настоящее зло. Но ты увидела даже больше. Ты умудрилась рассмотреть все эти души с их страхами, низменными желаниями и моральным истощением, используя весь потенциал той силы, что я дал тебе. — Ты всех людей видишь так? — Я стараюсь не смотреть на них так, — произнес Майкл с легким смешком. — Люди — самые ненормальные существа на свете, Мэллори. Когда я привел тебя сюда, я не знал, кого мы тут встретим, но, как правило, церковь — это подлинная обитель зла. Правда, священник переплюнул все мои ожидания. Хотя и другие не слишком далеко от него ушли в своем нравственном разложении. — Среди тех людей были и чистые души, — возразила я. Майкл вздохнул. — Таких душ мало. Их везде мало. Рано или поздно практически всех развращает этот мир, сосредоточенный на утолении жажды секса, денег и власти. Для достижения желаемого люди обманывают, используют других и убивают себе подобных. Они добровольно порождают круговорот зла и боли, а потом кричат, какие они несчастные и невинные, забывая, что они тоже чьи-то мучители. Мое сердце пропустило удар. Я облизнула пересохшие губы. Вот оно — то, ради чего Корделия отправила меня в школу Готорна. — Может быть, тогда все они заслужили умереть? Понести наказание и сгореть в адском пламени? Майкл помолчал немного, обдумывая услышанное, а потом сказал: — Не уверен, что понимаю, о чем ты говоришь. Собравшись с духом, я выпрямилась, заставляя Майкл выпустить меня из объятий, и посмотрела в его глаза, снова ставшими небесного-голубого цвета. — Эмоции только этих душ едва не убили меня. Тебе самому оказалось не так легко с ними справиться, — заговорила я с жаром. — Их было слишком много — подлых, жестоких и уничижительных. Страшно представить, сколько в таком случае зла в нашем мире. Разве такие люди достойны жить? Разве мир не вздохнет свободнее без этой грязи и скверны? Майкл протянул ко мне руку, заправляя выбившуюся прядь мне за ухо. — А теперь я не уверен, что ты сама понимаешь, о чем говоришь. Почувствовав его прикосновение, я невольно застеснялась, но не стала отодвигаться. — Ответь мне, — попросила я. — Неужели в тебе нет гнева? Нет желания начать все заново? Он улыбнулся одними уголками губ. — Кто бы мог подумать, что в тебе есть такое желание. — Майкл! — Не знаю, Мэллори, — он покачал головой. — Мне кажется, что уничтожение мира - это не выход. Да и в каком-то смысле, он уже разрушен. На меня навалилась усталость. Глупо было спрашивать в лоб. Однако я чувствовала, что он не лжет мне, но не знала, что в будущем заставит Майкла изменить свое мнение и устроить апокалипсис. Несмотря на феноменальные способности, Майкл не казался мне таким страшным, как его описывали ведьмы Ковена. Впрочем, его сила все еще вызывала вопросы, будучи по-настоящему темной и очень соблазняющей. — А что ты видишь, когда смотришь на меня? — спросила я, неожиданно подумав, что могла напрасно бояться его вторжения в свой разум, когда он вполне был способен изначально узреть мою душу со всеми ее секретами. Такой дар наверняка давал ему возможность посмотреть, что на душе у самой Верховной. — Я вижу только тебя, Мэллори, — он поднялся на ноги и протянул мне ладонь, глядя на меня сверху вниз. — Твоя душа, как и души всех ведьм и колдунов, сокрыта от меня. Пока ты не разрешишь мне увидеть тебя по-настоящему, я буду видеть только то, что ты позволяешь мне видеть. Возможно, однажды такой день и настанет. Я взяла протянутую ладонь и встала напротив него. — Выходит, — словно обжегшись, я быстро выпустила его руку и впилась в Майкла взглядом, — при желании, ты бы тоже мог показать мне свою душу? Майкл беззаботно рассмеялся. Его позабавил мой вопрос. — Возможно, однажды и такой день настанет. Выражение его глаз изменилось. Я растерялась, внезапно поняв по его интонации, что наш диалог начал напоминать собой флирт, который мне следовало обрубить по корню. Мы провели вместе всего пару часов, а уже успели столько разделить на двоих, что голова шла кругом. Ничего такого не должно было случиться. Я этого не планировала и не желала, особенно памятуя о моем видении. Хотя, конечно, глядя правде в глаза, кое-что меня определенно интересовало. Когда я перевела на его губы, мне стало еще более неловко. Почему Майкл ответил на мой поцелуй? Он просто подыграл мне, идя на поводу у моего желания? Или же он сам захотел поцеловать меня? Я в тот момент сходила с ума, а у него какое оправдание? — Думаю, пора возвращаться в школу, — произнесла я тихо, надеясь, что и чтение моих мыслей ему недоступно, в то время, как они буквально набатом звучали в моем мозгу. — Уроки давно закончились, — прищурился Майкл. — Значит, уже время идти на обед, — нервно выплюнула я, окончательно смущаясь его пронизывающего взгляда. Быстро развернувшись, я отошла от Майкла, намереваясь покинуть эту церковь, оказавшуюся вместилищем потерянных и заблудших душ. Но стоило мне оказаться у лестницы, как Майкл внезапно произнес: — Мэллори, в твоих словах есть смысл. Я удивленно на него оглянулась и, сбившись с шага, остановилась. Он быстро подошел ко мне и продолжил: — Кое-кто действительно заслужил наказание. — Священник? — я нахмурилась и повернулась к нему. — И что ты сделаешь? Натравишь на него полицию? Майкл прыснул. — Неужели ты готова простить ему убийства шестнадцати мальчиков? И те чувства, что ты испытала, коснувшись его души? Мне кажется, за такое нужно заплатить совсем другую цену, нежели комфортное пребывание в четырех стенах, где кормят по три раза в день. Ты — ведьма, а я — Альфа, Мэллори. У нас есть сила наказывать иначе. Я вскинула голову. — Ты хочешь убить его? — Я хочу остановить его, — поправил меня Майкл. — Не будь столь щепетильной и не смотри на меня так. Я знаю о методах ведьм Ковена, никогда не отличавшихся милосердием. С этим приходилось согласиться. Я была наслышана о том кровавом дожде, что в свое время устроила Фиона Гуд, не собираясь уступать место Верховной своей тогда еще неизвестной преемнице. Да и остальные девочки тоже знатно отличились. Но это было тогда. Теперь Ковен — место, где царит покой и благодать. Но все-таки и слова Майкла я не могла игнорировать. Священник мечтал на этих похоронах о новой жертве, над которой он мог бы надругаться. Такое нельзя было просто так оставлять. — Хорошо, — помедлив, протянула я. — Что ты предлагаешь? Майкл удовлетворительно кивнул. — Мы вернемся сюда вечером.