You should see me in a crown I'm gonna run this nothing town Watch me make 'em bow One by one by one One by one by (Billie Eilish — you should see me in a crown)
На сегодня все занятия отменили. Чистосердечное признание Майкла об участии в пьяной потасовке с другими учениками, вылившееся в сотворение смерча и практически полное разрушение близлежащего города Конли, вызвало фурор и ажиотаж. Школа Готорна зудела и жужжала словно потревоженный осиный рой, разнося слухи один другого нелепей: кто-то говорил, что Майкл первый напал на компанию безобидных друзей, желая показать свое превосходство; другие утверждали, что наоборот Майкл — жертва, которой позавидовали одноклассники из-за его статуса Альфы; третьи доказывали, что это была просто проверка Майкла на вшивость, которую он не прошел, рассказав обо всем случившемся учителям. Эти слухи наслаивались друг на друга, в конце концов приобретя форму снежного кома и уйдя от возможной правды так далеко, что мне становилось просто смешно и дурно одновременно, когда я слушала все эти версии о том, как все произошло на самом деле. Но, тем не менее, какими бы странными и глупыми не казались мне озвученные теории, ни одна из них не затрагивала меня, что не могло не радовать, хотя эта радость и была сопряжена с дикими угрызениями совести. Сначала я боялась, что затея Майкла взять мою вину на себя провалится целиком и полностью, но время шло и на меня никто не обращал внимания, предпочитая перемывать кости лишь четверке непосредственных участников стычки. Даже Зои, проведшая первую половину дня в компании верхушки школы Готорна в качестве представителя от Ковена, ничего не заподозрила, удовлетворившись моим невнятным утверждением, что я ни о чем не знаю. Но этот страх вскоре померк, уступив место другому, более постыдному и жуткому, когда стало известно, что мой серебристый вихрь на фоне почерневшего неба попал в поле зрения десятков видеокамер и теперь был новостью номер один на всех телевизионных каналах. Отношения одаренных силой с обычными людьми всегда находились на острие бритвы, чему ярким примером служил грандиозный пожар, загнавший колдунов под землю и оставивший от первоначального облика школы Готорна одну лишь садовую спиралевидную фигуру. Поэтому, несмотря на отсутствие непосредственных свидетелей, сам факт столь резкого и масштабного проявления колдовской мощи, повлекшего за собой такие катастрофичные последствия, спровоцировал новую волну негодования в СМИ, ратующих за ужесточение контроля за деятельностью колдунов и ведьм. Возможно, если бы смерч возник в какую-то другую ночь, все можно было бы списать на природный катаклизм, но, как назло, эта ночь следовала за днем летнего солнцестояния, когда небо оказалось под пристальным присмотром метеорологов и ученых. А уж появление смерча на территории, прилегающей к школе Готорна, так и подавно кричало о колдовском происхождении чертового смерча. Встретившись после обеденного перерыва с Зои в гостиной, наполненной людьми, я несколько раз порывалась рассказать ей правду, искренне считая, что я зря послушалась Майкла и солгала ей, но слова не шли с языка, и мне только и оставалось, что ждать подходящего момента, чтобы отвести ее в сторону и раскрыть все карты. Но когда я наконец набралась решимости признаться ей во всем, в новостях по каналу Fox пошел репортаж с вертолета, охватывающего картинку полуразрушенного Конли с покосившимися домами и сломанными деревьями, где в прямом эфире госпитализировали тяжелораненых жителей. Глядя в телевизор, Зои облегченно выдохнула и сказала, что рада, что я в этот момент была в своей постели, а не рядом с Майклом, потому что это могло скомпрометировать и меня, и Ковен. После этого заявления я уже не могла издать ни звука, подавленно молча и продолжая вслушиваться в равнодушную речь диктора, продолжавшего вещать об уроне, включающего в себя несколько случаев с летательным исходом. Известие об этих смертях знатно подкосило меня. Неимоверного самообладания мне стоило не выдать себя и сохранить лицо, не расплакавшись в голос и не закричав на всю гостиную. Лишь дрожь в кончиках пальцев свидетельствовала о том, как нелегко мне контролировать свои эмоции, норовящие выбраться наружу и испортить придуманный Майклом план. Я то и дело обращала свой взгляд на висящие на стене часы, надеясь, что Майкл вот-вот придет и как-то успокоит меня, придаст мне сил, чтобы справиться с раздиравшим мою душу отчаянием, но он не приходил, и я нервничала все больше и больше. От Зои я знала, что он находился в кабинете мистера Августуса вместе с Эриком, Терри и Питером, ожидая решения касаемо своего будущего. Меня подтачивало желание попытаться связаться с ним ментально, но я опасалась, что могу помешать ему играть свою роль, начав плохо сдерживаемую истерику прямо в его голове. Назойливая мысль о том, что волей-неволей Майклу тоже придется заплатить за свое равнодушие, понеся за меня наказание, не могла преуменьшить моего чувства вины. У меня даже толком не выходило обижаться и сердиться на него, потому что он сам вряд ли ожидал, что мой смерч убьет невинных жителей и поставит под угрозу благополучие его общины, разносясь ошеломляющей новостью по всему миру. — Что теперь будет? — спросила Коко, от которой буквально разило перегаром после вчерашней проклятой вечеринки. Девушка совсем недавно присоединилась к нам и сейчас сокрушенно сжимала свою голову, стремясь унять снедающую ее боль. Узкий диван, на котором мы сидели втроем, располагался в самом дальнем углу гостиной, предоставляя нам отличный обзор на весь зал, в котором все тихо перешептывались, обсуждая нескончаемые новости, мелькающие на экране большого телевизора, висящего на противоположной от нас стене. Зои пожала плечами. — Школу Готорна ждут черные времена, потому что общественность не оставит это дело просто так, — протянула она. — На носу президентские выборы, и этот инцидент слишком лакомый кусочек, чтобы от него отказаться. Помяните мое слово, — кивнула она, — очень скоро кто-то из кандидатов объявит о своей новой кампании с «охотой на ведьм», хотя по-своему забавно, что на этот раз ведьмы не будут в ней участвовать. — Разве люди разделяют колдунов и ведьм? — устало поинтересовалась я, рассеянно наблюдая за тем, как Френсис из класса Коко переключает каналы, жестикулируя руками, словно дирижер — оркестром. — Почему ты уверена, что именно ведьм эта напасть обойдет стороной? — В прошлом подобные прецеденты у школы Готорна уже были, — пояснила Зои, отковыривая от бутылки с водой наклейку с эмблемой «Перье». — Колдунов уничтожить легче, чем ведьм, потому с них и начнут, хотя, конечно, парочку колкостей в наш адрес мы тоже услышим, несмотря на наличие связей в парламенте. — Вроде Корделия даже знакома с госпожой мэр в округе Колумбия? — подала голос Коко. — Это тоже как-то повлияет?.. — Да, верно, — согласилась Зои, откидываясь на спинку дивана и вертя в руках бутылку. — Корделия иногда посещает дом госпожи мэр. И это также играет нам на руку: ее дочь больна, и без снадобий Ковена она долго не протянет. — Если у нее такое слабое здоровье, почему Ковен ее не излечит? — я растерянно покосилась на Зои. — Я бы и сама могла излечить ее. Зои поморщилась, как будто я сказала какую-то глупость. — Это политика, Мэллори. Излечить девочку — означает потерять рычаги давления в верхних слоях власти, а этого мы не можем себе позволить. Разве стала бы госпожа мэр, под давлением общества, помогать Ковену? Нет, конечно. Но забота о дочери заставит ее играть за нашу команду и отбивать подачи других игроков. Я прекрасно понимала, что ничто не дается в этом мире даром. Но я и не догадывалась, что в Ковене доброта дозирована, ровно настолько, чтобы иметь возможность натянуть поводок, когда того потребует ситуация. Я припомнила все те склянки, которые сама же и помогала наполнять различными снадобьями, и пришла к выводу, что влияние Ковена, скорее всего, распространялась не только на сенаторов в парламенте и госпожу мэр, заседавшую в Вашингтоне подле президента. — Но благодарность за спасение девочки… — пробормотала я, осознавая себя на редкость наивным и несообразительным человеком, все это время верующим в непогрешимость и чистоту Ковена. — Людям свойственно забывать добрые дела, — слишком ласково сказала Зои, открывая бутылку с водой. — Но, если они зависимы от тебя, в будущем это обернется твоим спасением, — она сделала большой глоток. — И кто знает, возможно, именно госпожа мэр вытянет нас из той зловонной ямы, в которую утянул всех Майкл Лэнгдон. Небрежное замечание о Майкле заставило меня моментально отвлечься от этических и нравственных методов в Ковене, оказавшимися довольно специфичными и противоречивыми, хотя, наверное, и действенными. Мгновение помявшись, я спросила: — А Майкл? — я облизала губы. — Что будет с ним? Не давая Зои ответить, Коко отмахнулась: — Майкл — Альфа! Что ему может быть? Ничего! — она тихо фыркнула. — А вот судьба Эрика меня беспокоит. Он хороший человек, и то, что Майкл сделал… Негодующе опешив, я приоткрыла от удивления рот. Если бы Коко только знала, какой Эрик на самом деле! Услышь она от меня всю правду и увидь те отвратительные следы от корней, она бы так не говорила. Она бы пребывала в ужасе, поняв, что влюбилась в такого ублюдка, который издевался надо мной, намереваясь убить, а затем спрятать тело, чтобы никто его не нашел. Я перебила ее: — А что Майкл сделал?.. — я старалась, чтобы тон моего голоса звучал, как можно более спокойно. Коко выпрямилась на диване, поглядев на меня через Зои, сидящую между нами. — Майкл сдал его! — прошипела она, гневно сверкая глазами. — Я не знаю, что там произошло на озере, но это вряд ли тянет на то, чтобы рассказывать обо всем учителям, подвергая жизнь Эрика и других ребят опасности. Боже, если их отправят на костер из-за него… — Подожди-подожди, — я снова прервала ее. — Ты сама сказала, что не знаешь, что там случилось… так как же ты можешь быть уверенной, что они не заслужили наказания, и Майкл должен был просто замять дело? Неужели ты думаешь, что Майкл стал бы защищаться таким жутким образом, если бы его жизнь не подвергалась реальному риску? Будь я сейчас на месте Майкла — на своем месте, она бы все равно так же считала? И объектом ее нападок была бы уже я? Коко сжала кулаки. — Я думаю, что Майкл что-то недоговаривает, — произнесла она и ткнула указательным пальцем в экран телевизора, где симпатичная блондинка в темном брючном костюме с микрофоном в руках что-то рассказывала, стоя позади знакомой мне белоснежной церкви. — Никто в здравом уме не напал бы на него, зная, какие последствия ждут за попытку убийства одаренного силой в дальнейшем. К тому же, за убийство Альфы. Но, знаешь, даже если они и впрямь хотели его убить, то это было явно непросто так. — Непросто так?.. — переспросила я напряженно, боковым зрением заметив, как Зои качает головой. — Да, — Коко быстро закивала. — Наверное, Майкл сам спровоцировал их. Может быть, он начал как-то издеваться над ними или даже делать им больно. Не знаю! Этого я не знаю! Но я знаю точно, что эти ребята очень приятные и добрые люди, не способные обидеть и мухи. Да они скорее бы сами умерли, чем сделали кому-то плохо! Особенно Эрик! Он замечательный! А Майкл совсем не такой! Мы все знаем о том, что случится в будущем, и уже только это говорит о том, что он лжец, негодяй и убийца. Мой рот наполнился желчью, когда мне стало ясно, что Коко действительно считала тех колдунов невинными оболганными жертвами, вынуждая меня думать, что мы обсуждаем с ней разных людей. Ее громогласные слова не имели под собой никакой серьезной опоры, основываясь лишь на домыслах и личных симпатиях. Она заранее решила судить Майкла по видению Корделии, которое вполне могло не сбыться. Конечно, Майкл был далеко не святым и небезгрешным, но он не был и злом во плоти, каким его рисовала Коко, продолжая очернять молодого человека и втаптывать его в грязь, обеляя колдунов и превознося им дифирамбы. Судя по всему, она отлично это понимала, но не замолкала, буквально на глазах входя во вкус. В какой-то момент я даже перестала ее слушать, размышляя о том, что Майкл вполне мог отказаться от своего поспешного признания, когда понял, чем оно чревато для него самого и всего нашего колдовского мира. Раскрыть правду было бы верным путем к трону Верховной и свержению ведьм, и намного более весомым, нежели правда о том, кто устроил дождь в классе, но он отказался от этой возможности, как отказался и от той. Со мной Майкл поступил, как мерзавец, руководствуясь странными для меня заповедями, но он все-таки откликнулся на мой зов и пришел. Если бы он до конца оставался в тени и не заговорил со мной о контроле, шутя и подкалывая, я бы не выдержала и поддалась эмоциям, свернув друзьям Коко шеи, но Майкл подошел ко мне и заговорил. Его запоздалое вмешательство помогло мне остановиться и не подвергнуть себя риску предстать перед советом ведьм и колдунов за их убийство, которое могло раскрыть меня или даже обернуться моей смертью. — Так что я надеюсь, что Майкл сам окажется на костре, — ехидный голос Коко ворвался в мои мысли. Нахмурившись, я окинула ее презрительным взглядом, поражаясь разительной перемене в своей подруге, всегда казавшейся мне светлой и безобидной ведьмой. Мне вдруг захотелось перегнуться через Зои и нанести удар по румяному лицу Коко — лишь бы она включила мозги и прекратила смотреть на все через розовые очки, отрицая очевидную вину своих друзей, которые, по словам Зои, ее даже не опровергали, подтвердив, что нападение на Майкла — не выдумка. Неважно, что Майкл изменил события и поменял нас местами — попытка убийства от этого не становилась детской шуткой и та невыносимая боль мне не приснилась. С трудом сдержав инстинктивный порыв, я уже было намеревалась сказать ей нечто такое же злобное и мерзкое, но Зои неожиданно произнесла: — Я бы тоже этого хотела, но вряд ли стоит надеяться на такой исход. Мне свело скулы. В голове зашумело. К горлу подступила тошнота, и я подумала, что еще немного и меня стошнит на глазах у всех присутствующих в гостиной людей. — Майкл Лэнгдон совершил нечто непозволительное, — продолжала Зои. — Он не просто сразился со своими приятелями, что повлекло за собой глобальное изменение погоды, поражающее своей мощью и сокрушительностью, и не просто, к сожалению, стал виновником смерти нескольких человек; самое страшное, что он объявил всем, что наши силы способны нести гибель и угрозу. Он бросил вызов людям, которые и так нас боялись и сторонились. И этот вызов не останется без ответа. — Его пытались убить, и он просто защищался, — тихо напомнила я, вспоминая, как Эрик и Терри смеялись надо мной, глядя, как я вишу на корнях и плачу, глотая слезы после того, как Питер ударил меня. Зои цокнула языком. — Значит, он должен был защищаться иначе. Ему не следовало в буквальном смысле слова заявлять на всю Атланту о том, что он, черт побери, собирается уничтожить весь мир. У меня перехватило дыхание. Я невольно подобралась, начав комкать ткань своего черного платья на животе. Мне начало казаться, что я попала в какую-то несмешную комедию, где все реплики персонажей специально были доведены до абсурда, чтобы сделать сюжет более развлекательным и комическим. Вот только с юмором переборщили, и комедия стала подлинной трагедией. Взывая к своему гневу, подкрепляя его болью и обличая его в колдовство, я лишь хотела вырвать свою жизнь из лап смерти. Даже месть за свои страдания стояла на втором месте. Поэтому сейчас, от уверенного утверждения Зои, что для всех окружающих подобное желание приравнивалось к какому-то неведомому мне вызову и билету в один конец, мне стало совсем не по себе. Хотя я не могла не признать, что моя сила явила себя во всем своем разрушительном великолепии, напугав меня саму намного сильнее, чем ее теперь боялись другие люди. Страх, что настоящий предвестник апокалипсиса на самом деле именно я, а не Майкл, все глубже укоренялся во мне, забираясь под кожу и парализуя мой разум. — К тому же, сгори он на костре за свою халатность, — добавила Зои, — это бы завершило нашу миссию, отменило конец света и вернуло нас домой. При мысли, что Майкл умрет, мое сердце болезненно сжалось. Ладони у меня вспотели, и я медленно вытерла их о платье, делая вид, что просто разглаживаю шелковую ткань. Едва совладав с голосом, я поинтересовалась: — А если бы Майкл был обычным колдуном? — я заправила выбившуюся прядь волос за ухо. — И не существовало никакого пророчества? Он бы все равно должен был понести наказание, оказавшись на костре? Коко закатила глаза. Ее раздражало, что я не присоединяюсь к ним, желая пресечь жизнь Майкла. Зои сделала очередной глоток воды, а затем, не отрывая взгляда от телевизора, проговорила: — Конечно, такое тяжелое преступление должно повлечь за собой такое же тяжелое наказание для любого колдуна. — Только колдуна? — быстро спросила я. — А если бы все это сделала ведьма? Зои сурово посмотрела на меня. — Ведьмы Ковена — умные женщины. Никто из нас не додумался бы устроить подобное, — она изогнула одну бровь. — А мужчины — глупы, что и продемонстрировал наш «будущий лидер» этой ночью, облажавшись по полной и подтвердив непреложную истину, что колдуны не способны и не должны стоять во главе колдовского сообщества. Неестественный холод коснулся моего затылка. Я поняла, что, если Зои когда-нибудь узнает о том, что смерч возник из-за меня, это ее сильно разочарует, и намного сильнее, чем мой дождь. Я вдруг почувствовала себя предательницей по отношению ко всему Ковену. Возможно, мне и впрямь нужно было противостоять колдунам как-то иначе. Но как? Я и так прибегла к этому колдовству, только перепробовав все доступные мне средства. Я не знала, что все обернется таким образом. Я не желала ничего из этого. Мне пришлось. Я не могла иначе. Я не хотела умирать. Хотя мне и пророчили место Верховной, я не стремилась к нему, но искренне собиралась оправдать всеобщие ожидания, когда Корделии не станет. А теперь мне стало страшно, что у меня ничего не получится, потому что я — всего лишь глупая девчонка, способная творить жуткие вещи и не умеющая совладать с ними. Мне нужно было только следить за Майклом Лэнгдоном, не высовываясь лишний раз, но вместо этого я постоянно влипаю в неприятности и подвожу доверие любимых людей, обманывая их и замалчивая правду. Но разве я могу рассказать им все? Разве я могу теперь надеяться, что они поймут и простят меня? — А что насчет ведьм вуду?.. — задала вопрос Коко, медленно растягивая гласные и совершенно не замечая, как на меня подействовали слова Зои. Отведя взгляд от Коко, я посмотрела на экран телевизора, не в силах наблюдать за недовольным выражением ее покрасневшего и опухшего лица. — Ну, говоря о таких, как Дайна Стивенс… — неожиданно оживившись, начала Зои, помахивая бутылкой с водой. — Они не бывают… Окончание ее фразы я уже не услышала, застигнутая врасплох происходящем на канале CNN, где по-прежнему шел репортаж на фоне церкви святого отца Николаса. Но если раньше на экране мелькала лишь невысокая блондинка, то сейчас рядом с ней стояли зрелый мужчина и две молодые девушки, одной из которых оказалась Люси. Она привела себя в порядок и переоделась в короткое зеленое платье, но это точно была та самая Люси, видевшая, как я откидываю от нее колдунов и пресекаю попытку изнасилования, используя телекинез на том месте, где позже появилась воронка от смерча. Блондинка брала интервью у мужчины и, судя по всему, Люси должна была стать следующей опрашиваемой. Не моргая и слепо пялясь в телевизор, я не могла понять, что меня больше всего поражало: то, что я совсем забыла о Люси, или красная бегущая полоса внизу экрана с надписью: «Эксклюзив! Найдены очевидцы! Только на CNN!» Конечно же, Люси не видела, как я колдую, но она видела меня в лесу. Возможно, ее слова о том, как я помогла ей, не сыграют особой роли для обычных людей, готовых и без свидетелей начать крестовый поход на школу Готорна, но они выдадут меня. Они разрушат тот защитный кокон лжи, в который меня спрятал Майкл, взяв всю вину на себя. Что будет, когда его история даст трещину под весом слов Люси? Сейчас мир людей волнуется и гудит, обвиняя во всем произошедшем колдунов, и ведьмаки вынуждены в одиночестве отстаивать этот удар, но что если они узнают, что в этой истории замешена еще и ведьма? Несколько невинных слов Люси о спасшей ее девушке, простое описание моей внешности… и эту волну будет уже не остановить. Мистеру Августусу не составит большого труда сложить два плюс два и найти слепые пятна в этой истории. Никто не захочет тонуть в одиночестве. Если школе Готорна предстоит пройти сквозь шторм людской ненависти, колдуны сделают все, чтобы утащить Ковен с собой на дно. А еще лучше вытолкнуть его за борт, предоставив разбираться со всеми последствиями самим. Да, нельзя доказать, что именно я вызвала смерч, но можно дать людям и колдунам повод объединиться в своей злости, вложить в их руки дополнительное оружие против ведьм, когда в них взыграет желание уничтожить Ковен. Им всем будет неважно, где правда — в словах Майкла или Люси — ведь найдется повод говорить о ведьмах. По отдельности люди и колдуны слишком слабы, чтобы бороться против мощи и авторитета Ковена, но объединившись… Как воспитывать будущих ведьм, если на Ковен ополчится весь мир? Как призывать новых учениц, если каждая из них будет знать, что люди вокруг ненавидят и боятся ведьм? Как пообещать им безопасность и дом? Последняя мысль ударила меня, как пощечина. Хочу я того или нет, но я — будущая Верховная. Не только Корделия, но и я несу ответственность за всех будущих ведьм, за их безопасность, за мир, в котором им предстоит жить. Я обязана бороться за свой род любой ценой. Я должна защищать своих сестер. Чего бы это ни стоило. Нужно что-то делать. Нельзя просто сидеть. — Пожалуй, пойду прилягу, — чувствуя, как у меня подергивается правый глаз, нарочито бодрым тоном произнесла я, поднимаясь с дивана и демонстративно зевая. — Спать хочется. Коко тоже зевнула. — Да, — она мне подмигнула. — Ночка и впрямь была бурной. Продолжая поглядывать на экран, где Люси все еще ждала своей очереди к интервьюеру, я легко улыбнулась Коко, вспоминая, как она бросила меня на пляже, чтобы повеселиться с Патриком и Себастьяном. У меня пока еще не было возможности обсудить с ней ее некрасивый поступок, но я не собиралась ей его спускать. Ведь для меня эта ночь тоже была бурной. Даже слишком. — Тебе на самом деле нужно отдохнуть, Мэллори, — согласилась Зои. — Ты вся зеленая, — она сочувственно вздохнула и добавила: — Я же говорила, чтобы ты сразу шла со мной спать. Если бы ты послушалась меня, похмелье бы тебя не мучило сейчас. Мужчина на экране ткнул пальцем в камеру, что-то яростно рассказывая о своих погибших коровах из-за возникшего смерча. Мне показалось, его пронизывающий взгляд устремлен прямо на меня. Мои руки начала сотрясать крупная дрожь. Я быстро спрятала их за спиной, глядя на подруг сверху вниз. Что мне делать? Черт побери, что мне делать? — Я должна была тебя послушать, — я попыталась снова улыбнуться, но, кажется, у меня ничего не вышло. Я действительно должна была послушать Зои. Если бы я не осталась с Коко, то сейчас бы, как и всегда, сидела рядом с Майклом на уроке. Попрощавшись с девушками, я направилась к выходу из гостиной, ощущая, как паника все сильнее распространяется по моему телу, звеня в висках подобно колокольному звону. Я чувствовала себя неуютно. Время поджимало, а я не могла себе позволить трансмутировать на глазах у всех или хотя бы ускорить шаг, чтобы не привлечь излишнего внимания. И потому только оказавшись в темном безлюдном коридоре, я наконец переместилась на галерею второго этажа злополучной церкви, где однажды мы с Майклом наблюдали за похоронной службой. В церкви царила тишина. Тускло мерцали свечи. Сильный запах ладана, смешанный с ароматом воска и горящего масла, наполнил мои легкие. Не давая себе опомниться, я подскочила к панорамному окну, состоящему из мозаики больших разноцветных стеклышек, и осторожно посмотрела на улицу, утопающую в лучах слепящего солнца. Мой взгляд сразу же наткнулся на красно-белый фургон, около которого стояла небольшая толпа людей, следящих за тем, как блондинка говорит что-то, кивая своему оператору. Мужчина, ранее рассказывающий о коровах, уже отошел в сторону, и мне стало ясно, что еще немного и микрофон протянут к Люси, не скрывающей своего нетерпения оказаться под объективом видеокамеры, о чем свидетельствовали ее суетливые движения и смущенная улыбка на сияющем лице. Я по-прежнему не знала, что мне делать. Я даже не знала, зачем трансмутировала сюда. Возможно, я ошибалась, и Люси не упомянет о том, что произошло в лесу. Возможно, она хочет описать увиденный ею смерч и просто попасть на экран телевизора. Или же я права, и она поведает, что ведьма помогла ей избежать насилия. И это станет началом конца. Подозрений будет достаточно, и прямые доказательства не понадобятся, чтобы втянуть в эту историю Ковен и подвергнуть опасности ведьм. А я не могу опять рисковать безопасностью Ковена. Я не могу позволить зернам сомнений явить свои ядовитые плоды. Мне нужно решиться на что-то прямо сейчас, иначе Люси заговорит и все разрушит своими словами. Я должна заставить ее молчать. Я обязана. Глядя, как блондинка поворачивается к Люси и тянет к ней микрофон, я вдруг поняла смысл страшного урока Майкла во всей его угнетающей и гадкой простоте. Я не успевала позвать Майкла на выручку. Как и этой ночью, мне неоткуда было ждать помощи. Мне придется справиться с неожиданной проблемой самой, полагаясь лишь на свои силы. Необходимо спасти Ковен и отвести от него беду. Все остальное совершенно неважно. Майкл был прав, когда утверждал, что я должна уметь защищать себя. Ведь это именно то, что мне придется сделать. Не зная наверняка, известно ли хоть что-то обо мне сотрудникам CNN или нет, я не могла ограничиться одной только Люси. Следовало пресекать беду целиком и полностью, избегая желанных полумер. Чувствуя, как по щекам текут слезы, я отдала жуткую команду своей силе и щелкнула пальцами. Маленький красно-белый фургон послушно взорвался, взметнув в небо горящие обломки и кровавые ошметки. Громыхнуло так сильно, что затряслись стекла в оконных рамах церкви. Улицу моментально заволокло сизым дымом, сквозь который до меня донеслись людские крики, смешанные с отчаянным плачем. Сильно запахло жженой резиной и жареным мясом. Старательно игнорируя рвотный позыв, я сосредоточилась на ауре сокрытых дымом людей, намереваясь понять, сколько жизней отняла моя сила. Судя по всему, она забрала только тех, кто стоял совсем близко к фургону, а таких набралось человек шесть-семь. Еще несколько были ранены, остальные отделались испугом. Я не ощутила жизненной энергии репортера и ее оператора, не говоря уже об их водителе, все это время сидевшем внутри машины. Зато Люси все еще была жива и находилась в сознании, несмотря на обширные и тяжелые ожоги, покрывшие все ее тело. Девушка беззвучно звала кого-нибудь на помощь, но в возникшем гуле никто не мог услышать ее мольбы кроме меня. Тихо всхлипывая, я вытянула руку и представила, как мои дрожащие пальцы крепко обхватывают сердце Люси. Мне показалось, что я даже смогла ощутить, как оно испуганно бьется в моей ладони, согревая ее своим приятным теплом. Люси, лежащая в неестественной позе на земле, дернулась. Она попыталась закричать и снова позвать на помощь, но из ее рта вырвался только судорожный вздох. Не отводя немигающего взгляда от проступившей в дыму фигуры Люси, толком не осознавая, что делаю, я решительно сжала пальцы в кулак, слепо и безмолвно повинуясь преданности своей семье. Люси обмякла, безжизненно глядя куда-то в сторону. Мои ноги стали ватными. Я ухватилась одной рукой за стену, чтобы не свалиться на пол. Меня затрясло от пронизывающего холода, хотя на улице стояло лето, а в церкви было душно. Голова начала раскалываться, не справляясь с обилием ужасающих мыслей, сводившихся к тому, что я убила невинных людей и при этом совсем не мешкала. Содрогнувшись от ненависти к себе, я расплакалась и зажала рот свободной ладонью, сдерживая рвущийся наружу крик, а затем трансмутировала.***
«Приди ко мне, — произнесла я, мысленно концентрируясь на Майкле, — пожалуйста». Я не знала точно, как работает этот ментальный скайп на расстоянии, но искренне надеялась достучаться до Майкла. В прошлый раз хватило лишь короткой молитвы, обращенной к его силе, чтобы призвать молодого человека в темный лес. Возможно, и в этот раз у меня все получится. Покидая церковь, я не думала ни о каком конкретном месте, желая оказаться от школы Готорна, как можно дальше, и потому трансмутировала не пойми куда, оказавшись посреди бесконечного зеленого поля, усеянного белыми цветами и освещенного утренним солнцем. В Атланте, как я помнила, уже было послеобеденное время, здесь же до него было еще очень далеко. В другой ситуации я бы восхитилась тому, что смогла переместиться на другой материк, но стоило мне очутиться тут, и меня это нисколько не тронуло. Я даже не заметила ничего. Я просто опустилась на колени и разрыдалась в голос, пряча свое лицо в ладонях. Затем, когда поток слез иссяк, я нашла себя лежащей на спине в этом самом цветущем поле и бездумно глядящей на безоблачное небо. Я не была уверена, что знаю, как долго так пролежала, но, судя по расположению солнца над моей головой, довольно много времени, хотя мне казалось, что буквально пару минут. Наверное, мне следовало уже давно вернуться в школу Готорна. Но я просто не могла. Я ненавидела школу Готорна с ее приглушенным светом и замкнутыми стенами, служащими мне тесной клеткой. Будь моя воля, я бы никогда не возвращалась туда. Я не хотела видеть людей, живущих там. Я не хотела видеть Коко и Зои, чьи суровые слова до сих пор звучали в моей памяти, делая меня еще несчастнее. Я боялась, что они все прочитают по моему лицу, и та постыдная правда, которую я так отчаянно желала скрыть, раскроется и уничтожит меня осуждением в их глазах. Я чувствовала себя одинокой и опустошенной. Не было никого, кто мог бы понять меня и отпустить мои грехи. Никого кроме Майкла Лэнгдона. Поэтому именно к нему я сейчас взывала, желая нарушить давящую на меня тишину, прерываемую лишь редкими порывами ветра. — А говорила, что больше никогда не позовешь меня, — саркастично пожурил меня знакомый голос. Резко вскинув голову, я порывисто вскочила на ноги и крепко обняла заслонившего собою солнце Майкла. Ощущая, как его руки смыкаются вокруг меня, прижимая к себе ближе, я уткнулась носом ему в грудь. На Майкле была вчерашняя одежда, подсказавшая мне, что его разговор с мистером Августусом все еще не окончен и его не отпустили в свою комнату. Может быть, я ворвалась в его мысли в самый разгар их беседы и помешала переговорам, а, может, даже что-то испортила, но это все отошло для меня на второй план, потому что Майкл пришел ко мне. Эгоистичная в своей беспомощности, я наслаждалась теплом его рук и слабым хвойным запахом, исходящим от его футболки, думая о том, как же приятно просто находиться рядом с ним и чувствовать его дыхание на своей коже. — Ты выбрала очень странное место для свидания, — он провел ладонью по моим лопаткам, стряхивая с моего платья прилипшую землю. — Но, знаешь, мне здесь даже нравится. Я собиралась пошутить в ответ, но вместо этого вдруг снова расплакалась, не смея поднять на него взгляд. Плюнув на все, всхлипывая и запинаясь, я начала рассказывать ему о тех людях, что погибли из-за моего смерча, не замолкающих СМИ и о взорванном фургоне. Когда я призналась в убийстве Люси, то уже задыхалась от слез, сжимая его футболку так крепко, что заломило от боли пальцы. Призывая сюда Майкла, я знала точно, что он не осудит и выслушает меня, но теперь мне стало страшно, что он ничего не поймет, потому что сама я вот ни черта не понимала, как за один летний день смогла убить столько людей. И если смерть священника толком не задела меня, то все эти смерти приводили в состояние безысходности, которое не желало отпускать мое сердце, разрывая его на части. — У тебя не было выбора, Мэллори, — серьезно произнес Майкл, когда я замолчала. — Ты поступила правильно. Чуть отстранившись, он приподнял мой подбородок и провел тыльной стороной ладони по моим щекам, стирая слезы. Из его глаз исчез привычный мне сарказм, и теперь в них отражалось сочувствие. Бессонная ночь оставила на его лице свои красноречивые следы, сделав Майкла усталым и осунувшимся на вид. — Нет, — возразила я. — Я должна была лишить их сознания, а потом попросить тебя, чтобы ты стер им память. Или сломать с помощью силы видеокамеру. А я… я запаниковала и… и мой смерч… Майкл приложил к моим губам указательный палец, заставляя меня оборваться на полуслове. Ветер легко заиграл с его золотистыми волосами, на которых плясали солнечные блики. — Ты хотела спасти свою семью, — кивнул он. — И ты хотела спасти себя. И у тебя это получилось. — Да, спасла! — всхлипнув, горько воскликнула я. — Но… это были невинные люди. Они не были злыми. Они не сделали мне ничего плохого! А я… я убила их. — Мэллори… — Я не мешкала! — выдохнула я, не давая ему что-либо сказать. — Я трансмутировала и… и щелкнула пальцами… Он покачал головой. — Мэллори… — Я не знала этих людей, — продолжала лепетать я. — Я не знала даже их имен… Майкл заправил выбившуюся прядь мне за ухо. — Послушай меня, — настойчиво проговорил он, — ты не должна себя винить. Его слова обожгли меня. Я вздрогнула как от удара. — Почему не должна? — я облизала соленые губы. — Я убийца! Я… я ужасный человек. Я не подумала, что можно решить проблему как-то иначе. Я просто… взорвала фургон и убила их… — я всхлипнула. — Мой папа… Мой папа был прав… Я плохая… плохая… — Неправда, — нахмурился Майкл. — Ты не… Опустив голову, я зашлась в рыданиях. Меня заколотило от слез. — Мне следовало найти… другой выход, — просипела я невнятно. — А я… убила… убила… я убила их… — Эй, эй, тише, — успокаивающе произнес он. — Посмотри на меня, Мэллори! — он взял мое лицо в свои ладони. — Посмотри на меня! Холодея от ужаса, я поспешно сжала его предплечья, крепко вцепляясь в них ногтями. — Я не знаю, кто… кто я теперь… не понимаю… — задыхаясь, я смотрела на него во все глаза. — Что я… что я должна делать?.. Как я… Нет, я… Я не… не… я не… — я начала запинаться. — Не смогу… я не… смогу… не… не смогу… Майкл быстро перебил меня: — «Убей или будь убит»! Иначе никак! — Нет… Нет, я не смогу… — прошептала я, — с этим жить… — Отчаянные времена требуют отчаянных мер, — сказал он. — Неужели ты этого сама не понимаешь? — Я не смогу с этим жить, — еле слышно повторила я. Он склонился ко мне ближе. Я почувствовала его дыхание на своем лице. — Нет, ты сможешь, — тихо проговорил он. — Хочешь скажу почему? Потому что ты сильная. И сейчас я говорю не о той силе, что делает тебя ведьмой. Я видел тебя в церкви. Ты испугалась, когда я начал мучить священника, но все-таки осталась со мной и отомстила за тех убитый детей. И этой ночью, не думая о себе, ты побежала на помощь к Коко и не отступила, поняв, что перед тобой другой человек. А затем ты сразилась с теми, кто хотел навредить тебе. В твоем сердце живет страх, Мэллори, но ты свирепо с ним борешься. И знаешь, что? Ты его побеждаешь. Ты не сдаешься. И теперь ты тоже не сдашься. Ты пойдешь дальше. Я была сбита с толку. Комок в горле мешал мне говорить. Я только и могла, что смотреть в его глаза и молчать. — В случившемся нет твоей вины, — произнес он твердо. — Тебя заставили защищаться и убивать. Если бы не Эрик со своими друзьями, ничего не случилось бы. Все те люди были бы живы, если бы тебя не вынудили применить свою силу против них. Тебе пришлось это сделать. Ты была в ловушке, и поэтому не смей винить себя в этом. — Но я… — Будь я на твоем месте, я бы все сделал так же, — кивнул Майкл. — Ты не могла поступить иначе. Иного пути не было. — Ты не прав, — произнесла я. — Я могла… — Ты не могла, — тон его голоса понизился. — Именно так мы защищаем тех, кого мы любим. Несмотря на то, что я считала Майкла жестким, беспощадным и коварным, я признавала, что ему присуща своеобразная доброта с участливостью. Он не мог не понимать, как плохо я поступила, но все равно старался утешить меня и поддержать. Но от его жалости мой отвратительный поступок не становился менее жутким. — Майкл… — А еще мы сурово наказываем тех, кто сделал нам больно, — он сердито сверкнул глазами. — Мы платим им той же монетой. Мы возвращаем долги. Мы никого не прощаем. — Я не понимаю, — неуверенно пробормотала я. Майкл опустил руки на мои плечи и легко сжал их. — На тебя напали, Мэллори. Твоим страданиям радовались. Их смаковали. Я отвела взгляд в сторону. Я хорошо помнила довольный смех своих мучителей. Им на самом деле нравилось слушать мои крики. — А потом твоими руками убили невинных людей. Такое нельзя оставлять безнаказанным — именно так гласит наш закон. Настоящие виновники всего этого не должны выйти сухими из воды. Те несчастные должны быть отмщены. Это будет правильно. Это будет честно. И, знаешь, я могу заставить их заплатить. Я могу сделать твою ношу легче. В его словах был смысл. Пускай мои руки в крови, но окропила я их не по своей воле. — Как? — тихо спросила я. — Как ты можешь заставить их заплатить? — Я могу сделать с ними все, что ты захочешь, — сказал он. — Тебе нужно лишь попросить, и я дам тебе желаемое. Я хотела, чтобы они почувствовали то же, что и я. Я хотела, чтобы они прошли через то, что сами заставили меня пройти. — Ты можешь сделать им больно? — я вернула взгляд к Майклу. — Ты можешь заставить страдать их души? Можешь заставить их пожалеть о том, что они родились на свет? — Конечно, — он сдержанно улыбнулся. — Их страдания станут моим тебе подарком. Мне не простить себя. И тем более мне не принять этого зла в своей душе. Но я не одна буду расплачиваться за все случившееся. Они тоже заплатят. Не в силах выразить словами свои эмоции, я согласно кивнула Майклу и вновь обняла его за талию, положив голову ему на плечо и испытывая одновременно успокоение и напряжение. — Ты — хороший человек, — ласково произнес Майкл, легко целуя меня в макушку. — Не позволяй обстоятельствам и другим людям переубедить тебя в этом, хорошо? Ничего ему не ответив, я слепо посмотрела вдаль — туда, где бесконечное поле сливалось с нечеткой линией горизонта. Меня до сих пор всю трясло. Я больно закусила нижнюю губу, стараясь успокоиться. Майкл обнял меня еще крепче.***
— Мэллори, ты как? В порядке? Вздрогнув от неожиданности, я перевела взгляд с экрана телефона на Зои, замершую около обеденного столика, за которым я сидела в одиночестве. Девушка выглядела усталой. В карих глазах застыли тревога и растерянность. — Да, — солгала я, покосившись на потемневший экран. — Конечно, я в порядке. Я трансмутировала обратно в школу Готорна около часа назад, как раз к началу ужина, и все это время провела в столовой, читая новости, касающиеся моего смерча и учиненного взрыва. После всей найденной мною информации в сети, я могла сказать лишь одно: я не в порядке. Но вряд ли стоило говорить об этом Зои. — Тогда почему ты не ешь? — спросила она, кивая на нетронутую тарелку с ризотто, про которую я совершенно забыла, будучи полностью погруженной в репортаж о предполагаемых причинах взрыва фургона в прямом эфире. Колдуны за соседним столиком громко рассмеялись, обсуждая что-то между собой. Сидящий неподалеку Патрик кинул в них россыпь пакетиков с влажными салфетками. Смех стал громче. — Нет аппетита, — буркнула я, наблюдая, как колдуны, словно дети, швыряют друг в друга бело-зеленые пакетики. Нахмурившись, Зои села напротив меня. — Утром и в обед ты тоже ничего не ела, — заметила она. Когда по телевизору заявляют, что твоя сила разрушила почти весь Конли, кусок в горло просто-напросто не лезет. А когда ты узнаешь точные данные о количестве погибших и пострадавших по твоей вине, то тебе хочется вообще сдохнуть с голода. — Я слишком много выпила вчера, — я неопределенно пожала плечами. — У меня до сих пор похмелье. — Ты очень плохо выглядишь, Мэллори, — сварливо посетовала Зои. — Еще хуже, чем выглядела до того, как пошла спать. Пару мгновений я соображала, о чем именно она говорила, а потом вспомнила о своей недавней лжи, мрачнея от понимания того, что с каждым разом я лгала ей все больше и больше. — Мне снились кошмары, — хмуро произнесла я и добавила: — Ты тоже выглядишь не слишком бодрой. Зои поморщилась. — Вся эта ситуация с Майклом Лэнгдоном… довольно напряженная, — девушка придвинула ко мне тарелку с ризотто. — Подобного никогда еще не происходило, и теперь все в кабинете мистера Августуса спорят о том, как нужно ее разрешить. Да еще и сам Майкл… — она подняла со стола вилку и протянула ее мне. — С ним очень тяжело общаться и о чем-то договариваться. Он толком никого не слушает, говорит и делает, что хочет. Помедлив, я взяла протянутую вилку и неохотно размешала содержимое тарелки со сливочным соусом. — А что Майкл сделал? — поинтересовалась я. — Он трансмутировал в самый неподходящий момент обсуждения этого инцидента, — фыркнула она. — А потом вернулся спустя час, как ни в чем не бывало. Ее слова заставили мою руку с вилкой застыть, так и не донеся ее до рта. Значит, я и впрямь позвала его не вовремя, как того и опасалась. Он мог бы отмахнуться от моей просьбы, но все же пришел. Он провел этот час со мной, обнимая и успокаивая меня, пока я сама не сказала ему, что нам обоим пора возвращаться назад в школу. — Майкл сказал, куда он уходил? — спросила я, отлично зная ответ. Один из колдунов уронил на пол солонку, усеяв солью пол вокруг своего столика. Патрик радостно прыснул. — Ничего он не сказал, — сухо и тихо вымолвила она, глядя, как молодые люди с помощью телекинеза пытаются вычистить пол. — Если честно, то я начала лучше понимать тебя, Мэллори. От него на самом деле нелегко получить какие-либо ответы, когда он не хочет говорить. Боюсь представить, как тебе сложно с ним. — Да, — согласилась я. — Иногда бывает непросто. Вымученно улыбнувшись, я отправила вилку с рисом в рот, чувствуя, как холодные слизкие зерна двинулись вниз по пищеводу. Мне совсем не хотелось есть, меня подташнивало, но Зои смотрела на меня столь одобрительным взглядом, что я не смогла отодвинуть от себя тарелку, не желая расстраивать ее из-за такой мелочи. — Возможно, скоро станет чуть легче, — неожиданно произнесла она. — Будем надеяться, несколько дней в изоляции сделают его более сговорчивым. — О чем ты? — удивилась я. — Какая еще изоляция? Раздался новый взрыв хохота. Зои насупилась. — Пока совет колдунов и ведьм не вынесет свое решение, все виновники происшествия будут находиться в отведенных им комнатах на цокольном этаже, — она заправила волосы за уши. — Защитные знаки на стенах не позволят им ни трансмутировать оттуда, ни общаться с внешним миром. В свою очередь никто из нас тоже не сможет связаться с ними, — она покачала головой и невесело усмехнулась: — Так что у тебя будет время отдохнуть от своего задания. И, возможно, нам все-таки повезет, и мы в конце недели уже очутимся дома… Недвусмысленный намек на вероятную смерть Майкла заставил меня вздрогнуть. Мое настроение испортилось еще сильнее. Не глядя на Зои, я продолжала есть, не в состоянии делать ничего другого. — Ладно, Мэллори, — вздохнула она, побарабанив пальцами по столу, — мне нужно позвонить Корделии и рассказать ей последние новости. — Зои поднялась и, чуть помедлив, добавила: — Знаешь, если у тебя проблемы со сном, ты всегда можешь сплести себе ловец снов. Он убережет тебя ото всех кошмаров. С трудом оторвав взгляд от тарелки, я посмотрела на Зои, вспоминая день, когда мы с Коко только учились мастерить ловец снов под чутким руководством Зои. Нам пришлось полдня провести в мастерской, чтобы правильно его сделать. Накануне Коко узнала, что Верховная любит синий цвет, и потому мы специально выкрасили белые перья куропатки в этот цвет, желая порадовать Корделию в ее день рождения. — Может быть, — кивнула я. Подмигнув мне, Зои развернулась и решительно направилась к выходу, петляя между столиками. Глядя ей вслед, я подумала о том, что ни один ловец снов не сможет помочь мне с теми кошмарами, что наполнили мою реальную жизнь. Его власть распространялась лишь на мир грез, и жаль, что он был бесполезен наяву. Зои покинула столовую. Опустив взгляд на тарелку с недоеденным рисом, я попробовала ментально связаться с Майклом, но он не ответил, чем подтвердил слова Зои об изоляции. Меня охватило оцепенение. Плохое предчувствие нависло над моей головой подобно черной туче. Я крепче сжала вилку в ладони. Все вокруг меня рушилось, и я не знала, как это остановить. Желание спасти честь несчастной девушки вылилось в череду убийств и страданий, а теперь еще и Майкл оказался под домашним арестом, который имел все шансы закончиться весьма плачевно. Как так вышло? Совсем недавно моей самой большой проблемой были лишь лукавые улыбки Майкла, вынуждавшие меня нервничать, а теперь мне казалось, что я осталась одна против целого мира, который только и ждал, чтобы окончательно раздавить и поглотить меня. Я была в тупике и не видела из него выхода. Высказанная Майклом мысль о том, что нужно двигаться дальше вызывала омерзение и желание расплакаться прямо посреди столовой. — Эй, Мэллори, — раздался голос Патрика. — Ты чего такая кислая? У тебя что, метлу угнали? Со всех сторон послышался приглушенные довольные смешки. Позади меня в голос загоготал какой-то парень. Не обратив на эти слова никакого внимания и игнорируя все последующие — не менее ехидные, я сделала глубокий вдох и вернулась к ризотто, продолжая невозмутимо и неторопливо есть. С момента прибытия в школу Готорна я стремилась подружиться с живущими здесь людьми. Я хотела забыть о негласной войне между колдунами и ведьмами, которую находила бессмысленной и безумной. Но все попытки обернулись злым смехом и болью, а затем из-за моих глупых и пустых надежд погибли невинные люди, чьи призраки теперь останутся со мной до конца жизни. Я ошибалась. Мне не добиться здесь мира. Колдунам он просто не нужен. Они привыкли к круговороту ненависти и не желают разрывать этот порочный круг, наслаждаясь уничижением и презрением. А я устала. Я слишком устала подставлять вторую щеку и ничего не делать. Все испытываемые мною ранее чувства страха, горя и вины оказались погребенными под спокойной решимостью разобраться с колдунами раз и навсегда. Холодная ярость напомнила мне о том, что все плохое началось со всех этих людей. Мой взгляд упал на стул, на котором недавно сидела Зои. Я подумала о ее последних словах, находя в них неожиданный и особый смысл. «Что же, — решила я, отставляя пустую тарелку в сторону, — пришло время возвращать долги».***
Когда-то давно Корделия показывала нам с девочками старые выцветшие фотографии, где была запечатлена школа Готорна до пожара. Она представляла собой большое двухэтажное здание с террасой и с мезонином. Фасад украшали четыре монолитные колонны, также игравшие роль несущей конструкции. Прилегающий к южной стене ухоженный фруктовый сад, полный различных геометрических скульптур, служил вычурным и экстравагантным дополнением, придавая, как ни странно, школе интересный и презентабельный вид. Теперь же от былого великолепия остались лишь спиралевидная садовая фигура и выжженная огнем земля, проглядывающаяся сквозь жидкую щетину травы и знаменующая собой старое пепелище. Едва заметная тонкая линия, тянущаяся вдоль пепелища по периметру, очертила границы территории школы. Раньше они обозначались металлической оградой, которую после пожара так и не восстановили. Чуть вытянув левую руку в сторону, я неспешно шла прямо по этой линии, освещенной тусклым лунным светом, и тихо проговаривала магические слова на латыни. В Новом Орлеане я довольно часто читала это заклинание, направленное на защиту нашей академии мисс Робишо, и потому сейчас совсем не боялась ошибиться или запутаться, хотя и произносила каждое слово четко и медленно, чувствуя, как в теле возрастает знакомый энергетический трепет. В обычной ситуации я бы двигалась против часовой стрелки, подобно солнечному диску, но сегодня — случай особый. Все следовало сделать наоборот. Остатки гравия хрустели под ногами. Сила во мне сладко пела. Когда я обошла вокруг школы, тем самым замыкая защитный круг, моя рука наконец опустилась вдоль туловища. Я замолчала. На мгновение изогнутая линия на земле сверкнула оранжевым светом и тут же погасла. Заклинание начало работать. Теперь никто за пределами круга не попадет под действие моей последующей ворожбы. Какое-то время я рассеянно смотрела в пространство, а потом вскинула голову и направилась обратно к садовой фигуре. Оказавшись в вестибюле школы, я миновала длинные и пустые коридоры, а потом поднялась по широкой лестнице на второй этаж, где за закрытыми дверями безмятежно спали ученики и учителя. У некоторых дверей я останавливалась и чертила ребром ладони в воздухе защитную руну, которая после этого вспыхивала и гасла. До рассвета никто в школе не проснется, но лишь обладатели такой руны ничего не почувствуют. Начертив последнюю руну на двери комнаты Коко, я оглянулась через плечо на перила и замешкалась, не зная, следовало ли мне спуститься к подвалу, чтобы начертить дополнительную защиту для запертого внизу Майкла, и через мгновение вспомнила, что уже имеющиеся на стенах цоколя руны были посильнее тех, что я сейчас наносила. Да и Зои говорила, что те руны служат отличной защитой от любого магического вмешательства, пресекая любой контакт. Это меня успокоило. Майкл будет в порядке. Я вернулась в свою комнату и уселась за стол, где в беспорядке были разбросаны составляющие для ловца снов, которые я утащила после ужина из кладовой мистера Броуди. Немного помедлив, я схватила ножницы и отрезала ими прядь своих длинных волос. Затем я взяла тонкую ивовую ветвь длиной в сантиметров тридцать, скрепила ее концы красными нитками, фиксируя в неровный круг, и обмотала его отрезанной прядью, призванной наполнить ловец снов моей энергией, а потом принялась плести на нем паутинку из оленьих жил, попутно нанизывая на них крупные желтые бусины. Позволив своим рукам работать машинально и привычно, я отстраненно размышляла о том, что мне давно нужно было решиться на нечто подобное. Я не должна была давать колдунам все эти шансы на выстраивание мостов дружбы. Мои благие намерения сыграли со мной жуткую шутку. Они привели меня к краху. Но больше ничего такого не повторится. Больше ни один колдун не прикоснется ко мне. Никто из них не посмеет сказать что-то злое и обидное. Этой ночью я верну все сполна. Я отомщу за каждую секунду своего унижения. Завершив плетение и оставив в середине небольшое отверстие, я связала черные куриные перья между собой в три продолговатых пучка, обмотала их лоскутами кожи и привязала к ивовому кольцу. Технически, моя поделка была закончена, но моей целью был далеко не обычный ловец снов. Я сняла с шеи цепочку, стянула с нее свой медальон в виде змеи — символ Ковена — и прикрепила к отверстию в паутинке, тем самым полностью закрывая его, что превращало ловец снов в настоящую ловушку для хороших сновидений и позволяло всем кошмарам спуститься по перьям вниз к спящим людям. — Свой гнев я в тебя посылаю: врага своего злом обмываю, — тихо проговорила я, ведя обеими руками по контуру круга по часовой стрелке. — От этой боли не будет забвенья — их страх станет моей второй тенью. Я проговорила заговор на сглаз три раза. Ловец снов словно наполнился неприятным обжигающим теплом. На стенах заплясали смазанные тени диких животных. За моей спиной раздалось угрожающее рычание и испуганно заголосила какая-то птица. Не оглядываясь, я мрачно и удовлетворенно кивнула. Все нужные чары были наброшены, а заклинания произнесены. Теперь мне следовало отправиться в страну грез, где я смогу господствовать над иллюзорными жизнью и смертью. Покосившись на стоящий на тумбочке будильник, циферблат которого отразил начало второго ночи, я поднялась со стула и повесила ловец снов у изголовья своей кровати. Передвинув подушки на противоположную сторону, я улеглась ногами к своей поделке и устало закрыла глаза, намереваясь не принять из нее сны, а наоборот наполнить ее ими. Я сконцентрировалась на ловце снов. Сила во мне легко завибрировала в солнечном сплетении и залила все тело, сделав его чужим и вялым. Стопы и ладони потяжелели. В груди появилось давление и дышать стало трудно. На короткий миг я испугалась, подумав, что комнату затопила вода и теперь я медленно погружаюсь куда-то вниз, словно проваливаясь сквозь трясину на речное дно. А потом это подавляющее чувство пропало, и я нашла себя сидящей на краю пирса у небольшого озера, окруженного плотными пушистыми елями. Поморщившись от яркого солнечного света, я посмотрела на свои босые ноги, достающие до зеленой воды, и легко всколыхнула обеими стопами зеркальную гладь. Сверкающие брызги взмыли высоко в небо и разлетелись во все стороны гигантскими разноцветными бабочками. Внимательно проследив взглядом за одной из них, я поняла, что переход удался. Я заснула. Хотя по ощущениям мне казалось, что я наконец-то проснулась. Наверное, если бы я очутилась в своем сне, то не смогла бы ощутить никакой разницы между ним и явью, но этот сон не принадлежал мне, и потому мне удавалось сохранять сознание неограниченным и незатуманенным. Незаметно появившаяся посреди озера деревянная лодочка рассекла заводь. Находящийся в ней Брайан сильными ударами весел направил ее к берегу, выдавая порывистыми и быстрыми движениями испытываемый страх. Скорее всего, он очень боялся воды, потому что он глядел на нее с каким-то первобытным ужасом, словно в ней пряталось таинственное чудище, хотя я была уверена, что озеро не таило в своих глубинах ничего страшного. Я могла бы отступить и отказаться от своей затеи. Я могла бы дать Брайану добраться до твердой земли. Но не стала. Ловец снов в реальном мире дрогнул. Перья встрепенулись от порыва призрачного ветра. Я ничего из этого не видела вживую, но точно знала, что в данный момент ивовое кольцо раскалилось, как железо, а по моему медальону прошла колдовская незримая рябь. Раздался громкий треск. Брайан закричал во все горло. Вода стремительно начала заполнять захудалую лодку. Глядя, как молодой человек безуспешно пытается грести дальше, я глубоко вздохнула. Может быть, это все и не по-настоящему, но выглядело слишком уж достоверно и жестоко. Однако я по-прежнему не собиралась отзывать силу ловца снов, оживившего его самый жуткий кошмар. Продолжая подпитывать ловец снов своей силой, я искренне считала, что все это необходимо. Так что мне оставалось только взять себя в руки и терпеливо ждать, пока лодка уйдет под воду и наступит желанная тишина. Не прошло и минуты, как озеро снова стало спокойным и неподвижным. Над моей головой пролетела суетливая стрекоза. Теплый ветер поцеловал мои плечи, принявшись ласково перебирать пряди моих распущенных волос. Выждав еще немного, я оттолкнулась от пирса руками и спрыгнула на воду, поверхность которой стала твердой как асфальт и прозрачной как стекло. Дойдя до того места, где затонула лодка, я опустилась на колени и с любопытством уставилась на Брайана. Он все еще был жив и отчаянно бил кулаками с той стороны по стеклянной поверхности, не в силах вырваться из западни. Я пристально посмотрела на него и ощутила мрачное удовлетворение. Никаких сожалений касательно своего поступка я не испытывала. Наоборот — я почувствовала приток свирепого животного бешенства, сопутствующего тому индейскому колдовству, что я сегодня использовала. Баснословное могущество, сотканное из чужих снов и дарующее мне отмщение, вскружило мне голову, напоминая о том, как колдуны издевались и смеялись надо мной. Оно вытеснило все смутные угрызения совести и заставило меня позабыть о совершенном мною зле, принесшем сегодня невинным людям смерть. Умирающий Брайан глядел мне в глаза, но все же не мог меня увидеть из-за заговоренного мною медальона, скрывавшего мой облик. Он просто ощущал мое присутствие и слышал мое дыхание. Его собственное воображение превращало меня в змею, которая тянула его на дно и сжимала его легкие, накачивая их слизким ядом. Мой рот непроизвольно дернулся и расплылся в кривоватой ухмылке. Ему никогда не выкинуть этот сон из своей головы. Какая-то часть Брайана навсегда останется под водой — беспомощная и слабая. Движения молодого человека начали становиться вялыми и медленными. Взгляд потерял осмысленность и вскоре остекленел. Вода жадно поглотила колдуна под своей толщей. Я чувствовала себя всесильной королевой, выносящей мерзавцам приговор и проводящей его в действие. Никто не смеет обижать ведьм Ковена, потому что цена такой отчаянной глупости — суровая месть. Однако мне пришлось признать, что у меня не было времени для того, чтобы посетить таким образом каждый сон. Время в этом пространстве казалось слишком нестабильной единицей для осуществления моих планов. Рассвет мог наступить в любую секунду и помешать мне довести дело до конца. Нахмурившись, я поспешно встала и развела руки в стороны, забормотав слова сглаза и подкрепляя их своей энергией. Моя сила запульсировала в такт произносимым словам. Все начало меркнуть, а затем мое тело объял горячий вихрь, завертевшись вокруг меня потоком ярких красок. Небо покрылось трещинами, через которые засочилась темнота. Воздух закричал от боли, пораженный тем, что я прокляла эту реальность. Ловец снов затрясло на стене. Запахло паленым — перья начали тлеть. Я стояла посреди образовавшейся воронки, которая расширялась пропорционально вздымавшемуся ввысь вихрю. Перед глазами замелькали знакомые лица и незнакомые места, разбиваясь о туманные границы чужих кошмаров, словно они были стеклянными. Монастырская больница… Эндрю плачет из-за дикой боли. Под его бледной кожей что-то двигается, принося нестерпимые страдания. Пастор скальпелем вскрывает нарывы и из порезов вылезают черные скарабеи… Железнодорожный вокзал… Патрик поскальзывается и оказывается на рельсах. Сломанный позвоночник не позволяет ему подняться. Никто не слышит его воплей. А поезд все ближе и ближе… Грязный переулок… Парень из класса Коко смотрит на выпотрошенное тело любимой девушки. Ее убили, пока он выбирал для нее цветы. Забавно, что он купил красные розы — такие же красные, как и кровавая лужа под ней. Вихрь крутился все быстрее. Синее пламя объяло мои руки. Волоски на коже начали потрескивать. Звон стекла стал осязаемым. Школа Готорна… Мистер Августус поглаживает колено светловолосого парня, а потом встает и закрывает дверь своего кабинета на ключ… Интересно, что-то подобное происходило наяву или это просто подсознательный страх? Тесная комнатушка в гетто… Он сидит в углу. У него больше нет колдовской силы, и теперь он не защитится от высокого ниггера с бейсбольной битой в руках… Снова больница… У него финальная стадия рака. Как и все члены его семьи он погибнет от этой болезни… Но не сразу. Далеко не сразу… Воздух зазвенел от напряжения. Пот градом стекал по моему лицу. Кошмары лихорадочно перемешивались между собой. Ловец снов вытащил наружу все тщательно скрываемые колдунами страхи и вдохнул в них фантомную жизнь. Теперь я находилась в каждом из этих кошмаров одновременно, хотя и не запоминала почти ничего из увиденного. В этом не было необходимости. Хватало и просто оставленного энергетического следа, чтобы на подсознательном уровне внушить колдунам безумный страх перед змеей, которая теперь их сопровождала везде. Она была выгравирована на кольце. Она шипела в холодной ночи. Она скалила зубы с билборда на шоссе. Ее изображение глядело в их глаза с наклейки на капельнице и с бейджика на униформе мимо проходящего уборщика. Змея была мной, а я была ею. Ужас разрастался и пропитывал сны змеиным ядом. Собачий скулеж… Женские слезы… Затрудненное дыхание… Металлический блеск в ночи… Окровавленные пальцы… Красок стало больше. Я больше не успевала различать лица. Неоднородная живая масса выла от страха и боли. В моей груди снова появилось давление. В легких забулькала вода. Резко распахнув глаза, я закашлялась и выгнулась грудью вперед, схватившись за горло. Кровать подо мной жалобно заскрипела. В комнате нестерпимо воняло гарью. Откашлявшись, я откинулась на подушки и покосилась на будильник. Половина пятого утра. Судя по всему, наступил рассвет. Я перевела взгляд на стену у изголовья кровати и увидела, что ловец снов сгорел, и лишь на обуглившемся кольце сверкал мой медальон, нетронутый огнем. Я слабо улыбнулась. Все получилось.***
Спускаясь утром вниз по лестнице, я внимательно посмотрела на поднимавшегося мне навстречу Брайана. Его плечи были опущены, а голова понурена. Он выглядел очень бледным, осунувшимися и измученными. Я заметила, что пуговицы на его пиджаке были застегнуты неправильно и рубашка не заправлена в брюки. — Доброе утро! — сказала я, перегородив ему дорогу. Раньше он бы ответил мне презрительным взглядом, фыркнул и толкнул меня в плечо. Но на этот раз все было совершенно иначе. Брайан вздрогнул и бегло покосился на меня, избегая смотреть в глаза. Кадык на его шее дернулся. Молодой человек судорожно сглотнул и поежился. — Да… — пробормотал он, глядя в сторону. — Доброе утро… Я выпрямилась и прищурилась. Ему было не по себе от нахождения рядом со мной, словно он до сих пор сидел в той маленькой лодке. Я видела его страх. Я чувствовала его в ауре молодого человека. Теперь я всегда буду ассоциироваться у Брайана с чем-то жутким и плохим. А он не сможет понять почему. Сила ловца снов — проклятого ловца снов — изощренная и хитрая. Она воздействует на подсознание через сны и стирает следы чужого воздействия, опутывая их непроницаемым туманом. — Тебе нехорошо? — спросила я. — Может быть, я могу чем-то помочь тебе? Его передернуло. Брайан побледнел еще сильнее. — Нет, — он не смотрел на меня. — Извини, мне нужно идти. «Извини»? Я не знала, что в его лексиконе есть такое слово. Для него более характерным было бы что-то в духе «Да, можешь — улетай назад в свой Новый Орлеан». Брайан обошел меня и быстро поднялся по лестнице. Положив левую руку на перила, я обернулась назад и проводила его задумчивым взглядом. Эффект от ловца снов превзошел все мои ожидания. Колдун боялся меня сильнее, чем должен был. Теперь он не позволит себе ни один лишний взгляд на меня. Он поостережется даже думать обо мне в плохом ключе. На мгновение я почувствовала сожаление из-за того, что все вышло таким печальным образом. Я ведь пыталась. Я действительно пыталась подружиться с колдунами. Они сами не захотели этого. Они выбрали страх. Мне оставалось лишь подчиниться. Мрачно поджав губы, я спустилась на первый этаж и побрела дальше в общий коридор, где сумрачными тенями скользили молодые люди. Обычно в школе всегда было шумно и весело, но сегодня в поведении колдунов ощущались уныние и тоска, словно вся радость покинула это место. Никто толком не разговаривал друг с другом, а если кто-то и общался, то на пониженных тонах. Проходя мимо Эндрю и Патрика, я расслышала, что они осуждают Майкла, выражая сомнение в правильности его решения во всем признаться. Они жалели Эрика и Терри, считая их невиновными. Они хотели, чтобы Майкл в одиночку нес вину за смерч — ведь это он его устроил! Их слова заставили меня напрячься. Они вытеснили из меня все излишние сантименты. Стараясь не измениться в лице, я невольно сжала кулаки. Любое упоминание о тех трех ублюдках раздражало меня. Я жалела, что мой ловец снов не смог добраться до них, чтобы помучить колдунов хотя бы в кошмарах. Может быть, тогда бы мне стало чуточку легче. Майкл пообещал мне возмездие. Но я сомневалась, что у него что-то получится. Не тогда, когда он сам находился в столь щекотливой ситуации, будучи «творцом смерча». Ему бы самому избежать наказания. Задумавшись, я продолжала идти вперед, рассеянно отмечая, что никто не спешил сказать мне что-то плохое, как обычно. Колдуны просто предпочитали не смотреть на меня, а если наши глаза все-таки встречались, то они моментально отводили взгляд в сторону. Все они меня боялись. Мне это не нравилось, но все же это была несомненная победа. Я жалела, что Майкла не было рядом. Он бы сказал, что я поступила правильно.***
Взрыв фургона CNN в прямом эфире на одном из центральных каналов вызвал большую шумиху в СМИ. По заключению судебной взрывотехнической экспертизы, причиной воспламенения стал перегретый автомобильный аккумулятор, однако общественность была уверена, что за подозрительным взрывом стояли колдуны. Несколько дней у школы Готорна собирались пикеты митингующих с плакатами, продолжая накручивать и усугублять возникшую ситуацию, пока представители власти не разогнали эти толпы и не пустили по телевизору призыв к терпимости до окончания расследования. Созвонившись с подругами из академии мисс Робишо, я узнала, что в Новом Орлеане все было относительно спокойно и никаких протестующих людей у входных дверей не наблюдалось. Видимо, упомянутые рычаги давления Корделии исправно работали, служа громоотводом. Хотя они и не смогли уберечь Ковен от неустанного упоминания в СМИ, что подвигло Корделию выступить на телевидении и дать пару интервью. Но если жизнь на поверхности кипела и пенилась, то под землей она затихла, замерла в ожидании, пока к фитилю поднесут горящую спичку, что обещало обязательно закончиться новым неминуемым взрывом. Изначально предполагалось отправить всех учеников по домам, но у большинства ребят не имелось жилья и родственников, и потому школа продолжала работать в своем обычном режиме, словно бы ничего не случилось. Впрочем, некоторые учащиеся все-таки разъехались, желая переждать волнения дома. Занятия возобновились, но теперь был введен временный комендантский час, обязующий всех лишний раз не покидать школу Готорна из опасения, что жители Конли или отдельные радикалы решат устроить самосуд за устроенный смерч. За все эти дни я ни разу не видела Майкла. Его вместе с остальными продолжали держать на цокольном этаже под охраной магических рун. Зои говорила, что подобное положение дел не продлится долго, но время шло и совет не мог вынести однозначного решения об их дальнейшей участи. Зои не допускали ни к кому из них, не говоря уже обо мне, и потому приходилось довольствоваться скудными сведениями о том, что с Майклом все хорошо. Между тем ученики разделились на два лагеря: подавляющее большинство не скрывало своей неприязни к Майклу из-за всего этого беспорядка, коснувшегося их товарищей и общины, остальные же предпочитали молчать, отлично понимая, что Эрик со своими приятелями перешли дозволенную грань и сами были виноваты во всем. Зачастую я видела, как Коко целенаправленно подливает масло в огонь в рядах своих новых друзей, всячески выражая испытываемое презрение, причину которого она не могла объяснить, утверждая, что Эрик и Терри не заслужили никакого наказания, будучи настоящими жертвами в этом противостоянии с Майклом. Когда я не выдержала и разнесла в пух и прах обожаемых ею ребят, чудом не выпалив про то, как они истязали меня, и припомнила ей уход с пляжа, это привело к грандиозной ссоре между нами, отдалив нас еще дальше друг от друга. Благо, у меня еще оставалась Зои, ставшая на мою сторону и так же считавшая, что Коко сильно заносит в ее поспешных и непоколебимых изречениях о невиновности ее друзей. Правда, на этом наша солидарность с Зои кончалась — она по-прежнему высказывалась за то, что Майкл Лэнгдон должен оказаться на костре и тем самым искупить содеянное. Все это не могло не огорчать меня, превращая в загнанного в угол зверя. Мне хотелось бы как-то помочь Майклу, но я не знала, что именно могу сделать для него, кроме как не вмешиваться со своей опасной правдой и дать ему справиться с этой бедой самостоятельно, что напоминало преподанный им мне урок, иронично вернувшийся к нему самому. Ожидание оглашения решения о его судьбе мучило меня. Я стала нервной и раздраженной. Затаенная злость всегда была со мной, готовая вырваться наружу и поглотить окружающих, начавших обходить меня стороной. Ловец снов сыграл свою роль и теперь я не слышала ни одного обидного слова в свой адрес. При моем виде глаза колдунов неустанно наполнялись суеверным страхом, который однако не мог унять моей злости. Я начала забывать о том, каково это — не злиться на все и всех, но все-таки я радовалась этому гневу, потому что, если бы не он, меня бы незамедлительно наполнили страх и вина за сотворенное зло, а этого нельзя было допустить. Из двух зол я выбирала меньшую — ту, что помогала мне спокойно дышать и не давала расплакаться на людях, предоставляя мне передышку до наступления ночи, когда угрызения совести прорывали яростный кордон. Когда решение наконец было вынесено, я оказалась не готова к этому. В тот момент я находилась с Коко в библиотеке в окружении присмиревших колдунов и сжимала в своих руках одну из старинных книг, которая сразу же упала на пол, стоило вошедшей в зал Зои объявить о заключении совета. После того, как она закончила говорить, все присутствующие в библиотеке пораженно молчали, а затем загалдели, перебивая друг друга на повышенных тонах, ужасаясь тому, что Майкл Лэнгдон все-таки сдержал данное мне слово.