All I ever wanted, all I ever needed Is here in my arms Words are very unnecessary They can only do harm (Joseph William Morgan ft. Shadow Royale — Enjoy the Silence)
Единственным звуком в моей комнате было мерное гудение кондиционера, висящего напротив кровати. Ворочаясь с боку на бок, я слепо смотрела в темноту и жалела о том, что в школе Готорна отсутствовали окна и луна не могла даровать мне немного своего тусклого света. Сегодня была первая ночь, когда Майкл не пришел ко мне в комнату. Иногда он трансмутировал и заставал меня ждущей его в постели, а иногда просто будил легким поцелуем, который затем стремительно перетекал в сумасшедший калейдоскоп из восхитительных ощущений. Я знала, что Майкл и не появится, но все равно ждала его, злясь на себя за это. С момента нашей ссоры прошло всего ничего — пара часов? — но мне казалось, что мы не виделись уже несколько дней. Мне не хотелось этого признавать, но без него я чувствовала себя очень одиноко. Я скучала по нему. Перевернувшись на живот, я спрятала голову под подушкой и сдавленно застонала. «Влюбленные» сказали, что Майкл имеет ко мне чувства, а потом он сам подтвердил это. Признание, добытое нечестным и некрасивым путем, радовало меня и успокаивало тем, что среди всей этой паутины лжи и недомолвок, которыми были опутаны наши отношения, было что-то настоящее и светлое. Он не притворялся. Наша близость не являлась для него средством. Он был со мной, потому что хотел этого. Но все-таки полыхающая в груди радость была сильно омрачена подавляющими ощущениями от последующей части гадания. Меня расстраивала недавняя ссора, невзирая на всю бесцеремонность Майкла, позволившего себе неприятно уколоть меня своими злыми словами. После всего сказанного им, мне не следовало проникаться к нему сочувствием и жалеть его, но чувство вины подгрызало меня изнутри, оголяя мои расшатанные нервы. Воспоминание о застывшей в его глазах глубокой растерянности в тот момент, когда я уходила из зала, делало меня все более обеспокоенной и потерянной. Я не знала, как мне примирить две половины своей души, одна из которых рвалась к Майклу, а вторая умоляла повременить с какими-либо решениями. Все эти словесные игры действовали на меня удручающе. Мне необходимо было разузнать, кто такой Майкл, чтобы утихомирить ведьм Ковена и перестать самой волноваться на этот счет, но я больше не находила в себе сил продолжать давить на молодого человека и выведывать его секреты. Намереваясь вернуть свою жизнь в привычное русло, я желала, чтобы задание Корделии наконец подошло к концу, но совсем не понимала, как это можно было сделать. Майкл отказывался говорить со мной начистоту, вынуждая меня вновь и вновь теряться в нескончаемых вопросах: Почему он избегает любых упоминаний о своем прошлом? Почему не говорит мне, куда он уходит по ночам? Откуда у него такая мощная сила? Что он скрывает от меня? Я в буквальном смысле слова была вынуждена заставить Майкла согласиться на гадание, чтобы выудить из него хоть что-то и откинуть в сторону свой ужас перед привидевшимся мне монстром. Мне стало известно о его чувствах, что обнадеживало, но все остальные полученные сведения оказались тупиковой стеной, что теперь стояла между мной и Майклом. Они были совершенно не тем, что я искала и хотела услышать, и потому не стоили этого зародившегося отчуждения. Под подушкой мне быстро стало тяжело дышать. Сердито запыхтев, я перевернулась на спину и с силой отшвырнула от себя подушку на пол, чувствуя, как прохладная комната стремительно увеличивается в размерах, делая окружающую меня темноту необъятной и давящей. — Хватит, Мэллори, — сказала я себе вслух недовольно, а затем устало запустила ладонь в волосы и вздохнула, — не думай о нем. Но это было сложно. Как бы я не старалась отвлечься или заснуть, все мои мысли плавно возвращались к нашему неприятному разговору. Поражаясь откровенному признанию Майкла в необычайной легкости, присущей старым убийствам, я прокручивала его дальнейшие слова в своей голове, находя их до отвращения неутешительными и правдивыми. Мне приходилось согласиться с тем, что Майкл был полностью прав насчет меня: я тоже убивала людей и так же искренне наслаждалась этим, как и он. Раньше я бы сказала, что все дело заключалось в его пагубном влиянии на меня, но это была лишь малая часть правды. События последнего месяца изменили меня. Я стала мыслить и чувствовать иначе. Уже ничего в этом мире не казалось однозначным, а наоборот приобрело множество серых оттенков, где невозможно было разглядеть ни белый, ни черный цвет. Не в силах спокойно лежать, я включила лампу, стоящую на деревянной тумбочке, вскочила с кровати и принялась мерить шагами комнату, не обращая внимания на холодящий босые ноги мраморный пол. Бродя из угла в угол, я ощущала себя больной, как будто бы когда-то давно меня укусила бешеная собака, и теперь запоздалое безумие дало о себе знать жуткими душевными спазмами. С этим нужно было что-то делать. Я знала, что до утра так не продержусь. Собственные мысли и чувства меня доконают. Я хотела увидеть Майкла. Наш разговор еще не был окончен. Следовало положить всей этой недосказанности конец. Сегодня. Прямо сейчас. Резко остановившись перед зеркалом, я окинула себя придирчивым взглядом. Наверное, мне стоило бы сменить полупрозрачную ночнушку на что-то другое или хотя бы причесаться, но руки у меня тряслись, и, в целом, мне было все равно, как я выглядела. С минуту я собиралась с духом, а затем трансмутировала в комнату Майкла. Почему-то я была уверена, что Майкл будет спать, но он не спал. Молодой человек, обнаженный по пояс, полусидел в своей постели, оперевшись спиной о ее изголовье, и что-то читал, глядя в монитор серебристого ноутбука. Тонкое белое одеяло укрывало нижнюю часть его туловища. Майкл не поднял головы и никак не выказал того, что заметил меня, хотя он определенно знал о моем присутствии — сложно было не увидеть внезапно появившегося человека в освещаемом свечами помещении. Весь его непреступный вид говорил о том, что мне будет намного труднее, чем я предполагала, находясь у себя в комнате. Я должна была получше обдумать эту спонтанную идею с расставлением точек над i. Это бы избавило меня от возникшей неловкости, и сейчас я бы не стояла перед Майклом и не смотрела на его непроницаемое лицо, переминаясь с ноги на ногу и надеясь, что он подаст мне какой-то знак и развеет повисшее напряжение. Поняв, что Майкл не собирался облегчать мне задачу, я медленно подошла к кровати и присела на ее край рядом с ним. Он даже не шевельнулся. Он просто продолжал читать, никак не реагируя на меня. Мне не оставалось ничего другого, как протянуть руку и мягко закрыть крышку ноутбука, а затем аккуратно положить его на тумбочку. — Майкл… — начала я и растерянно замолчала, не находя нужных слов. Он наконец посмотрел на меня. Встретившись с ним взглядом, я затаила дыхание и застыла. — Мэллори, если ты пришла опять вытрахать мой мозг, — произнес он спокойно, — то тебе лучше уйти и снова подумать. Судя по всему, он намеревался вести себя со мной, как маленький обиженный ребенок. Именно так, как он себя чувствовал. Неожиданно моя самоотверженная затея поговорить и попытаться помириться с ним перестала казаться мне верным решением и превратилась в несусветную глупость. Я до боли вонзила ногти в ладони. Майкл прекрасно знал, почему я тогда так отреагировала на его слова, но все равно не считал должным понять и меня, посчитав все сказанное мною за оскорбление. Я вытрахала ему мозг. Вот как это называлось. Едва совладав со своим лицом, я призвала на помощь всю свою волю, не желая показывать, как он умудрился ранить меня одной этой ехидной фразой. Ничего он не узнает. Пускай варится в котле из злости и обид в одиночестве. Я не доставлю ему удовольствия созерцать мои душевные терзания. — Как скажешь, — бросила я холодно. Я уже собиралась подняться, чтобы трансмутировать, как внезапно Майкл схватил меня за плечи, опрокидывая спиной на кровать и подминая под себя. На мгновение я опешила, вытаращив на Майкла глаза. Я не знала, как реагировать на его действия, но почувствовала, как краска начала заливать лицо после того, как мне стало понятно, что ниже пояса он был полностью обнаженным. — Мне тошно от тебя! — прошипел Майкл. — Ты бесишь меня! — он приблизил ко мне свое лицо еще ближе. — Ты так сильно бесишь меня, что я… — Та карта… — прошептала я еле слышно, обрывая Майкла на полуслове и глядя в его глаза, взгляд которых приносил мне намного больше боли, нежели все его слова. — Ты мне тоже… очень нравишься, и… Не давая мне договорить, он пылко прижался к моим губам, целуя меня нежно и яростно, настойчиво и взволнованно одновременно. Мое сердце словно заново забилось; как будто Майкл этим поцелуем вернул меня к жизни. Облизывая полные губы и проникая в его рот языком, я крепко сжала ладонями голову Майкла, чувствуя, как во мне стремительно пробуждается тот же голод, что снедал его самого. От непередаваемых ощущений реальность необратимо таяла и превращалась в белую дымку, нашептывая, что все мои страхи вторичны и пусты, а этот несносный мужчина — самое настоящее в моей жизни. Почувствовав, как рука Майкла устремилась под мою ночнушку и сдернула мои трусики вниз, я прервала поцелуй. Я пришла сюда поговорить с ним, и, несмотря на разрастающееся болезненное возбуждение внизу живота, отказываться от своих планов не намеревалась. Нам на самом деле нужно было все решить, и тогда — только тогда, я смогу позволить себе уступить этой страсти. — Подожди, — проговорила я умоляюще. — Пожалуйста, подожди… Его дыхание стало прерывистым, и он начал покрывать поцелуями мои веки, щеки, подбородок, касаясь меня руками повсюду и устраиваясь между моих ног. Майкл явно не собирался останавливаться и тратить время на разговоры. Когда я ощутила, как большой твердый член задел мое бедро с внутренней его стороны, сердце у меня заколотилось чаще. Я задрожала от предвкушения и тяжело втянула в легкие воздух. Мне стало ясно, что если я не заставлю Майкла притормозить, то мы начнем заниматься сексом, и я даже не буду иметь касательно этого совершенно никаких возражений. — Пожалуйста, — пролепетала я, упираясь ладонями ему в грудь. — Давай поговорим. — Потом, — пробормотал Майкл и приник к моей шее, обжигая ее легкими влажными поцелуями. Его язык скользнул по яремной вене, и я не смогла сдержать тихого стона, почувствовав, как Майкл принялся посасывать и покусывать мою кожу. Когда он медленно вошел в меня, растягивая и наполняя собой, я оказалась не готова к этому в полной мере. Слабая боль немного отрезвила меня, добавив ясности в мои мысли. — Я так не могу, — произнесла я сипло, подавляя безотчетное желание начать самой двигаться. — Я действительно так больше не могу. Мне надоели все эти секреты. Я не хочу продолжать прятаться ото всех и молчать о нас. Замерев внутри меня, Майкл тяжело выдохнул мне в шею, защекотав ее своим дыханием. Мышцы на его спине напряглись. — Это была твоя идея, — напомнил он глухо. — И она была дерьмовая, — признала я, а затем обхватила его лицо ладонями и заставила посмотреть мне в глаза. — Давай покончим со всем этим, — зашептала я, поглаживая его щеку, покрытую легкой щетиной. — Просто скажи мне, кто ты, а я скажу тебе, кто я. Или… — я убрала с его лица упавшую ему на лоб прядь волос. — Или хочешь, я первой тебе все расскажу? Я на самом деле больше не могла продолжать выпытывать у него ответы для Ковена и делать вид, что я нахожусь в этой школе не из-за него, хотя ему и так все это было известно изначально. Все эти необъяснимые тайны достали меня просто до зубного скрежета. Я хотела перестать притворяться перед всеми. Разве мы с ним не можем жить, как самые обычные люди? Неужели нельзя раскрыть все карты полностью, не прибегая ни к какому гаданию? Я была готова рискнуть всем и сказать ему, что, по мнению ведьм, именно я — будущая Верховная, лишь бы закончить эту игру, правила которой оказались для меня слишком тяжелыми и жесткими. Черт побери, я была готова даже забыть о его признании в убийствах!.. — Нет, Мэллори, — проговорил он тихо, выходя из меня, чтобы снова ворваться внутрь. Затрепетав, я наблюдала за его лицом, на котором появилось выражение чистейшего вожделения и похоти, пронизывающих нас обоих насквозь. — Почему? — выдавила я сдавленно, путаясь пальцами в его мягких волосах. Я подтянула колени выше и подалась ему навстречу, кусая свои губы от каждого плавного толчка. В этом мире имелись вещи, которые были сильнее меня, и эта вещь являлась одною из них. Легче было умереть, нежели просто остановиться. Он прижался своим лбом к моему лбу и с глубоким стоном удовольствия толкнулся в меня сильнее. — Потому что я и так знаю, кто ты, — пробормотал он хрипло. Он обманывал меня. Будь ему известна вся правда обо мне, он бы вел себя со мной совершенно иначе. Майкл всего лишь хотел в очередной раз увильнуть от ответа, но на этот раз он был полностью в моей власти, и я не намеревалась сдаваться так просто. Мне нужно было лишь напрячь мышцы, чтобы заставить его снова застонать и начать хватать ртом воздух. — И кто же? — сглотнув, я вцепилась в его блестящие от пота плечи. — Самая… лучшая… девушка… — его рука крепко сжала мое бедро, собираясь прибавить к старым синякам еще и новые, — на свете… Майкл обвел языком мое ухо, прихватывая губами мочку и ласково потягивая ее зубами. — Нет… нет… — рассудок плыл, и я почти бессознательно царапала плечи Майкла своими ногтями. — Я же серьезно… Не надо так со мной… Скажи мне… — Еще не время, — сказал Майкл, дыша тяжело и сбивчиво. Когда это время наступит? Как долго мне еще мучиться незнанием? Майкл отстранился и быстро перевернул меня на живот. Я растерянно ахнула, когда он, совсем не церемонясь, стащил с меня ночнушку и отшвырнул ее в сторону. Схватив меня обеими руками за бедра, он подтянул мою задницу к себе, вынуждая меня приподняться на четвереньки, а затем надавил ладонью между моих лопаток. Прогнувшись в спине, я уткнулась лицом в подушку, приятно пахнущую им, и взвизгнула, когда Майкл резко вошел в меня, погрузившись до упора. От сильного толчка я чуть было не упала, но Майкл удержал меня, прижимая мои бедра к себе и заставляя снова громко вскрикнуть от ощущения полного проникновения. Хлопнув меня по заднице, он принялся двигаться в жестком и беспощадном ритме, лишая мою голову всех связных мыслей и оставляя в моем теле только одну голодную потребность в нем. Мне нравилась его грубость, рождающая во мне острые и яркие чувства. Я упивалась ею, полностью подчиняясь Майклу и позволяя ему доминировать и овладевать мной. Комната заполнилась непристойными звуками влажных шлепков, где тихие вздохи перемешивались со стонами. Кровать поскрипывала от каждого толчка. Закусив угол подушки, я приглушенно заскулила, почувствовав, как ладонь Майкла пробралась между моих ног, нащупывая и лаская клитор. Ощущений стало слишком много. Я не успевала охватить их все целиком. Я задыхалась. Внутри появилось тягучее напряжение, приносящее блаженство и практически физическую боль. Сердце бешено колотилось, ожидая неминуемого взрыва. Еще немного. Еще, совсем чуть-чуть. Всхрапнув как жеребец, Майкл подался вперед и навалился на меня, придавливая всем своим весом к матрасу, чтобы выйти и сразу же вновь немилосердно войти на всю длину, вырывая с моих губ протяжный крик. Не сдерживаясь и вбиваясь все сильнее и грубее, он дернул меня за волосы и повернул мою голову к себе, сминая мои губы своими в неистовом и диком поцелуе. Меня сотрясло от оргазма. Стенки влагалища сжались вокруг члена, приближая разрядку Майкла и заставляя его вжаться в меня бедрами. Я прерывисто задышала ему в рот и почувствовала, как он кончил, гортанно застонав от удовольствия. Немногим позже, обнимая Майкла и слушая, как размеренно бьется его сердце под моею ладонью, я вспоминала карту «Влюбленных», признание Майкла и его отказ открыть мне правду, что приводило меня в состояние немого отчаяния, и даже не из-за бессмысленного поиска разгадки о его сущности, а из-за того, что, будучи со мной вместе и имея ко мне чувства, он не был моим в полном смысле этого слова. Это делало меня несчастной. Это измучивало и расстраивало. Сконцентрировавшись на движениях его руки, принявшейся рассеянно перебирать мои спутанные волосы, я убеждала себя в том, что очень скоро настанет день, когда для нас все изменится и не останется никаких преград, и тогда мы с ним сможем жить открыто и свободно. Майкл слишком быстро стал всем для меня, потеснив всех остальных в сторону. Я была бы готова уступить ему трон Верховной, к которому совсем не стремилась, и помочь сгладить острые углы с ведьмами, чтобы всегда быть подле Майкла, если бы таковой была цена его любви и честности. Но он никогда ни о чем не просил меня и не выдвигал никаких условий, и мне приходилось лишь ждать, когда он сам решится впустить меня в свою жизнь так же, как и я желала впустить его в свою. Я прижалась к Майклу ближе, словно боясь, что он исчезнет, и подумала о тех саркастичных словах про свадьбу и ребенка, поймав себя на том, что это было бы совсем неплохо — однажды. Я легко могла представить себе маленького мальчика с золотистыми волосами и голубыми глазами, который вырос бы похожим на своего отца. Сложно представить, каким бы было его могущество. Он мог бы стать по-настоящему великим колдуном и человеком. Быть может, да, однажды… Вклиниваясь в мои мысли, Майкл аккуратно убрал мою руку с себя. Наблюдая за тем, как он покидает постель и берет со спинки стула свои брюки, собираясь в очередной раз оставить меня в одиночестве и трансмутировать по своим тайным ночным делам, я помрачнела. Я не хотела, чтобы он уходил. Он постоянно это делал. Так почему он не мог провести со мной хотя бы эту ночь до самого конца? Нам и так было отведено вместе всего ничего наедине, а он неизменно бросал меня ради той части своей жизни, в которой мне не было места. Поддавшись порыву, я уселась на постели и прижала к груди смятую простыню. — Не уходи, — попросила я. Обернувшись на мой голос, он бесстрастно посмотрел на меня. — Побудь со мной, пока я не засну, — это прозвучало слишком жалко, но иначе у меня не выходило. — Майкл, пожалуйста… не уходи. Наверное, в тоне моего голоса что-то проскользнуло, потому что лицо Майкла изменилось, приобретя уязвимое и удивленное выражение. Глядя на него немигающим взглядом, я представила, что он все-таки откажет в такой малости и уйдет, и в груди что-то больно кольнуло. Мои глаза наполнились непрошеными слезами. Стараясь сдержаться и не дать им волю, я сжала простыню сильнее. Мое сердце пропускало удар за ударом, мучаясь бесконечно долгим ожиданием его решения, пока Майкл молча взирал на меня. И лишь, когда он вернулся в постель и притянул меня к себе, целуя в висок, я смогла облегченно выдохнуть. Крепко обняв Майкла и желая больше никогда его не отпускать, я положила голову на его грудь и закрыла глаза. Это мгновение было таким важным для меня, и я не собиралась ничего портить словами, находя их бессмысленными и стирающимися из памяти. Все, что я желала, все, что мне было нужно, находилось в моих руках, и я просто хотела насладиться тишиной. Засыпая, я ожидала, что проснусь одна — я ведь и не просила его о большем, но, когда мои глаза открылись, спящий Майкл по-прежнему держал меня в своих объятиях, а я лежала на его плече, прислонившись спиной к его животу и обнимая его руку, которая прижимала меня к себе. Не веря своим глазам, я рассматривала его предплечье, покрытое почти бесцветными жесткими волосками с шелушащейся кожей на локте. Он остался со мной! Он не ушел! Не удержавшись, я извернулась и поцеловала его едва заметный шрам у локтя, испытывая острое желание расплакаться. Мерцающие в полумраке цифры на будильнике, стоящем на тумбочке, сменились на 07:23, запечатлев время, когда я полюбила Майкла Лэнгдона еще сильнее.***
Стук в дверь застал меня выходящей из душа. Быстро накинув на себя длинный бледно-розовый халат, я поспешила открыть ее и растерянно уставилась на Зои, на которой не было лица. Угрюмо поздоровавшись, девушка зашла в комнату и кивнула на мой шкаф. — Одевайся, Мэллори, — проговорила она нервно. — Корделия хочет нас видеть. — В смысле? — удивилась я, закрывая дверь с глухим хлопком. — Мы что, полетим в Новый Орлеан? Страстное желание вернуться домой давно потеряло для меня всю свою привлекательность. Я не хотела никуда уезжать. Не теперь. Зои покачала головой. — В этом нет необходимости, — произнесла она. — Корделия в Атланте. Весь Ковен здесь. Я быстро заморгала. Я совсем ничего не понимала. Почему Корделия устраивала собрание? Притом, такое крупное, куда были призваны все ведьмы, что случалось в исключительных случаях. Что такого могло произойти, если даже смерч и ритуал «мертвого огня» не подвигли Ковен прибыть в Атланту? Все те сведения, что я смогла раздобыть, по сути, никак не помогли развеять завесу тайны, опутавшую Майкла. А о вчерашнем гадании никому не было известно кроме меня. Хотя ведь не только я пыталась разузнать что-то о Майкле. Имелась еще одна ведьма, которая старательно искала информацию о нем. — Мэдисон вернулась? — спросила я медленно. Девушка согласно кивнула. — Да. Сердце у меня упало. Неприятный холодок пробежал по всему телу. Что же такое стало известно Мэдисон, раз это потребовало сбора всего Ковена? Видимо, нечто весьма серьезное, если Корделия так сильно взволнована полученными сведениями, что даже прилетела в Атланту. — Поторапливайся, Мэллори, — нахмурившись, сказала Зои. — Машина уже ждет нас. — Дай мне пять минут, — попросила я, ощущая, как в груди разрастается неясное чувство тревоги. Машинально прижав руку к животу, я подошла к шкафу и принялась перебирать свободной ладонью вешалки с висящей на них одеждой. — Хорошо. Я пока пойду разбужу Коко, — проговорила она. — Возможно, мы уже не вернемся в эту школу. Оглянувшись на нее, я заметила, как Зои решительно направилась прочь из комнаты. Дверь за ней закрылась, и я схватила первое попавшееся под руку платье черного цвета. Быстро собравшись, я вышла в коридор, и, оказавшись у лестницы, уже намеревалась спуститься на первый этаж, как вдруг меня словно что-то остановило. Я покосилась в темноту коридора, ведущего к комнате Майкла. Хотя мы с ним расстались всего пятнадцать минут назад, мне снова нестерпимо захотелось увидеть его. Может быть, сведения Мэдисон все изменят, и мне придется улететь домой. А я даже попрощаться с ним не могла, чтобы не вызвать у него подозрений. Но разве нельзя просто зайти к нему? Сказать какую-нибудь глупость? Продлить этот сбывшийся сон еще ненадолго? «Ты же знаешь, что нет, — мысленно сказала я себе и напомнила: — Ты нужна своим сестрам, Мэллори». Отвернувшись, я начала спускаться вниз по лестнице, физически чувствуя, как расстояние между мной и Майклом увеличивается. Каждый шаг вперед давался мне с каким-то мистическим трудом, словно непостижимая сила тянула меня назад. Мне казалось, еще немного, наступит незримый предел, и она откинет меня обратно к нему. Но все-таки не откинула.***
Стрелка на часах умирала. Она двигалась еле-еле, все медленнее и медленнее. Стоя у панорамного окна и глядя на кишащий людской муравейник, на разноцветные машины, на стаю голубей на площади, я боялась, что, в конце концов, эта стрелка остановится, и весь внешний мир замрет вместе с ней, потому что тишина и атмосфера в одной из небольших комнат гостиничного номера, растянувшегося на весь этаж, где мы находились с девочками, уже были неживыми и гнетущими. Когда арендованный мерседес привез нас в отель, в который заселилась Корделия, еще было раннее утро. Однако самой Корделии и ее ближайших приспешниц здесь не оказалось. Никто не знал, куда они отправились и с какой целью. Собственно, ни одна ведьма не обладала хотя бы крупицей информации о том, что происходило в Ковене, и поэтому нам всем оставалось только ждать их возвращения, что мы и делали последние часов десять. Несмотря на мучившее меня дурное предчувствие, мне удалось немного поспать, но никакого облегчения сон не принес. На душе все сильнее скреблись кошки, и я хотела лишь одного — чтобы собрание наконец началось. Неизвестность просто-напросто убивала. Со стороны гостиной послышались голоса, становясь с каждой секундой все громче и отчетливее. Кто-то переругивался, а затем и вовсе принялся материться на повышенных тонах. Зои, до сих пор молча сидевшая в кресле с книгой в руках, быстро поднялась и вышла за дверь. Коко даже не шевельнулась, продолжая безмятежно спать на краю широкой постели, устланной белым бельем. Наверное, она была единственной из нас, кто ни о чем не переживал и не беспокоился, находя успокоение в мысли о скором возвращении в Новый Орлеан. Я даже немного завидовала ей, ощущая, как мои нервы все туже скручиваются в морской узел. Я посмотрела на свое нечеткое отражение в оконном стекле, а затем перевела взгляд на свежий синяк на запястье и мягко очертила его продолговатый контур указательным пальцем. Кто же ты, Майкл? Что о тебе узнала Мэдисон? — Мэллори, — тихо окликнула меня бесшумно возвратившаяся Зои, — идем. Я обернулась на девушку. — Они вернулись? Она кивнула и поманила меня к себе рукой, делая знак не будить Коко. Неожиданно мне стало не по себе. Что бы не собиралась рассказать Корделия, я не была готова это услышать, невзирая на то, что целый день ждала этого разговора. Однако я не собиралась выказывать испытываемых эмоций. Вскинув голову, я решительно проследовала за Зои, принявшуюся вести меня по бесконечным коридорам пентхауса. Отовсюду — в комнатах и за тонкими перегородками — доносились приглушенные голоса ведьм. Мне еще никогда не доводилось участвовать в таком масштабном сборе Ковена, и это вызывало трепет по всему телу. Значимость события поражала. Когда мы подошли к одной из комнат, вход в которую был сокрыт дверью из выбеленного дуба, я замешкалась на пороге. Зои покосилась на меня. — Все будет хорошо, Мэллори, — сказала она. Я видела, что Зои не была уверена в своих словах. Ее обеспокоенное лицо выдавало ее с потрохами. Сбор всего Ковена сумел заставить ее испугаться. — Конечно, — покорно согласилась я. Оказавшись внутри большой и светлой гостиной, забитой мебелью цвета слоновой кости, я сразу увидела длинный овальный стол, со стоящей на нем вазой с каллами, во главе которого находилась Корделия. По ее правую руку сидели Миртл, Мисти и Куинни. Мэдисон курила около распахнутого окна. Она даже не оглянулась на нас с Зои, продолжая медленно выпускать изо рта колечки серого пахучего дыма, пропитавшего собой всю комнату. Обычно Корделия не разрешала ей курить в помещении. Но, видимо, сегодня был особый случай, и потому никто не реагировал на тошнотворный запах, отчего-то навевающий у меня ассоциации со смертью. Натянуто улыбнувшись, Корделия поприветствовала нас с Зои и указала на два свободных места слева от себя. — Рада видеть вас, девочки, — устало произнесла она, когда мы уселись рядом с ней. — Жаль, правда, что мы встречаемся при таких страшных обстоятельствах. — Страшных? — растерялась Зои. — О чем ты? — Как вы знаете, — Корделия сложила ладони в замок, — Мэдисон летала в Лос-Анджелес в компании мистера Шабли из школы Готорна, чтобы посетить дом, где вырос Майкл Лэнгдон. Там им удалось пообщаться с проклятыми духами, и те рассказали о… Мэдисон обернулась. Пепел от ее сигареты упал на бежевый ковролин. — Давай ближе к делу, — фыркнула она. — Майкл — антихрист. Я выпучила глаза и растерянно посмотрела на нее. Ее слова показались мне набором не связанных между собою звуков. Они не доходили до моего сознания. Боковым зрением я заметила, как Корделия поджала губы, а Миртл укоризненно покачала головой. Мэдисон не обратила на реакцию ведьм никакого внимания, что было неудивительно: после того, как Корделия предпочла оставить ее в аду, девушка всячески выказывала всем свое пренебрежение и отвешивала окружающим острые шпильки, не забывая напоминать, что именно Майкл спас ее от жалкой участи. — Впрочем, даже не будь он им, — продолжала Мэдисон, — с такой долбанутой семейкой у него не было шансов вырасти нормальным. Особенно с этой его злобной и заносчивой бабкой… Зои нахмурилась. Ее рот неприязненно искривился. — У тебя всегда было отвратительное чувство юмора, — негодующе проговорила она. — Могла бы что-то поумнее придумать. Миртл откашлялась. — К сожалению, мисс Монтгомери ничего не придумывает, — старая ведьма побарабанила пальцами по столу. — Майкл Лэнгдон на самом деле антихрист, рожденный от призрака и смертной женщины. — И настоящий папаша его — Сатана, — кивнула Мэдисон, делая затяжку. — Сатаны не существует, — возразила Зои. — Ага, — прошипела Мэдисон. — А еще не существует Папы Легбы, призраков и ведьм. — Нет ни одного доказательства его существования, — взвилась Зои, — в отличии от… Слушая их набирающую обороты перебранку, я вспоминала похожий диалог с Майклом посреди церкви. В памяти всплыла его шутка, адресованная священнику, что он — скорее сын Сатаны, нежели сам — Сатана. Что если Майкл еще в ту ночь сказал мне правду о том, кто он такой, но я просто не смогла этого понять? И вчера я что, действительно видела его истинный облик? От подобной мысли в глазах на мгновение потемнело. Сердце начало быстро выстукивать в груди. Я попыталась сделать вздох, но у меня не получилось, словно все тело окаменело и стало чужим. Во рту появился горьковатый привкус золы. — Хочешь ты этого или нет, Зои, — проговорила Мэдисон и снова затянулась, — но тебе придется мне поверить. Дьявол реален, как и его сын. Майкл держал в руках четки и молился. Он не может быть антихристом. — Он обладает паранормальным могуществом, превосходящим могущество Верховной, — подала голос Мисти. — Мы терялись в сомнениях и догадках, когда ты передавала информацию, полученную от Мэллори, о его странном даре, о том, как он работает и о том, как Майкл вернул нас из ада, или как вытащил Куинни из отеля «Кортез». Мы не понимали, откуда он берет такие силы. Их наличие в принципе невозможно — у любого из смертных. Но все встало на свои места, стоило нам узнать, что Майкл попросту пользуется силами преисподней, дарованными ему отцом. — Когда в его дом въехали новые жильцы, он убил их, — поддакнула Мэдисон. — А затем уничтожил эти невинные души. И мы все знаем, что такое доступно лишь хозяину ада. И хозяин — не Папа Легба. Папа Легба просил замолвить перед Майклом словечко, чтобы сохранить свое место в аду. Но это ни о чем не говорило. Майкл не единожды спасал мою душу. Он спас души моих сестер. Он не может быть антихристом. Я поглядела на свои сцепленные в кулаки ладони, лежащие на коленях. Я совсем не заметила того, как крепко их сжала, вонзив в кожу ногти. Чтобы разжать их, мне пришлось приложить над собой усилие. Увидев красные тонкие следы от ногтей, я удивленно подумала о том, что не чувствовала совсем никакой боли. — Мэдисон пробыла в Лос-Анджелесе только одну неделю. Все остальное время мы следили за тем, где и с кем Майкл встречается за пределами школы после того, как покидает мистера Августуса, — пояснила Корделия. Куинни выпрямилась. — Да, — она быстро закивала. — Он собрал вокруг себя целый приход больных ублюдков, поддерживающих его во всем. Майкл Лэнгдон — глава секты, практикующей жертвоприношения и поклонение Сатане. Его аура не излучала зла. В ее вибрациях не было ни намека на нечто кровавое и ужасное. Он не может быть антихристом. Мисти откинулась на спинку стула. — А еще он обещал своей пастве адские кущи, — она заправила вьющиеся волосы за уши, — после того, как воцарится новый порядок в мире. Майкл сказал, что не видит смысла в конце света. Он не может быть антихристом. — Возможно, — произнесла Корделия, — стоило рассказать вам все это раньше. Но мы не хотели мешать вам наблюдать за Майклом. Мы боялись напугать вас такой информацией, после которой вы бы вряд ли смогли быть с ним дружелюбными. Поэтому мы дали вам время, чтобы сблизиться с ним и получше изучить, пока мы исследовали другую сторону его жизни. Вы дали мне время влюбиться в него. Вы дали мне время добровольно повесить на свою шею петлю, а теперь безжалостно затягивали ее. — Грядет апокалипсис, — подвела итог Миртл. — И начнет его антихрист, мисс Бенсон. Мэдисон выкинула окурок в окно и тут же вытащила пачку «Мальборо» из кармана своего платья. Она быстро зажгла вытащенную из нее сигарету и наслаждением затянулась, будто до этого совсем не курила. — Тогда, как мы можем остановить антихриста, — растерялась Зои, — который сильнее самой Верховной? — Мы — не можем, — сказала Корделия. — Но Мэллори может. Я почувствовала, как ледяная рука страха сжала мое сердце, заставляя его разносить колючий холод по жилам. Ладони у меня вспотели. Я облизнула пересохшие губы. — Что ты имеешь в виду, Корделия? — тихо спросила я. Верховная попыталась улыбнуться, но ее улыбка тут же поблекла, превратившись в горизонтальную линию. — Зои рассказывала, что все это время ты неотрывно находилась рядом с Майклом. Он о многом говорил с тобой и раскрыл тебе некоторые из своих секретов, — рассуждала она. — Могу ли я сделать вывод, что, несмотря на очевидные сложности, тебе удалось подружиться с ним? Я не выдержала участия в ее карих глазах и покосилась на вазу с каллами. Черт побери, почему не розы или лилии? Почему именно каллы? — Нас сложно назвать друзьями, — пробормотала я. Мы просто убили вместе людей и стали любовниками. — И все же ты смогла подобраться к нему достаточно близко, — утверждающе произнесла Корделия, — если уж он позволил себе быть открытым с тобой. Его открытость имела весьма строгие границы, и Корделии было отлично известно об этом. — Я не узнала ничего важного, — напомнила я, не решаясь отвести взгляд от белоснежных цветов. — Нет, Мэллори, ты подтвердила правоту Мэдисон, и это важно, действительно важно, — она вздохнула. — И теперь настало время привести в жизнь наш план, ради которого ты на самом деле и отправилась в школу Готорна. Я все-таки посмотрела на Корделию. Что еще за план? Разве не просто следить за ним? — Ты должна убить Майкла Лэнгдона, милая. Мир как будто перевернулся вверх тормашками, завертевшись передо мной смазанными бликами. Сигаретный дым проник в кровь, отравляя и делая ее вязкой и тягучей. Неожиданная слабость в теле заставила меня устало закрыть и открыть глаза. За окном все еще высоко виднелось солнце, но мне казалось, что оно словно бы стало светить тусклее. Мне захотелось очутиться где-то на другом краю планеты — там, где я смогла бы забыть о словах Корделии. Может быть, даже в том далеком поле с красивыми цветами. — Нет, — прошептала я, глядя в глаза женщины, заменившей мне мать. Я бы все сделала ради нее. Я бы свою жизнь отдала за Верховную. Но жизнь Майкла отдать не могла. Он не сделал ничего ужасного. И даже не планировал. — О чем ты, дитя? — негодующе спросила Миртл. — «Нет»? — Я не буду убивать Майкла. К тому же, вряд ли у меня хватило бы для этого сил, даже если бы я того и пожелала. А я этого определенно не желала. — Почему, Мэллори? — в глазах Корделии сквозило непонимание. Я снова сжала ладони в кулаки. И на этот раз мне было больно. — Потому что он не злой! — слова вырвались сами собой. Они прозвучали как-то совсем по-детски, но я искренне верила в них. — Майкл много раз мог убить меня, и никто бы не заподозрил его в этом, но он этого не сделал. Я… я общалась с ним… Он не замышляет никакого апокалипсиса, — быстро затараторила я. — И его сила… Да, она странная… Но он не использует ее во зло!.. Майкл не может быть антихристом! Он не... — Как давно ты трахаешься с Майклом, Мэллори? — громко спросила Мэдисон, перебивая меня. Я почувствовала, как кровь отлила от моего лица. Не смея посмотреть ни налево — на покрасневшую Зои, ни направо — на замершую Корделию, я молча глядела на безмятежно курящую Мэдисон, жалея, что не могу приказать своей силе вышвырнуть эту белобрысую суку в окно. Возможно, Майкл все-таки совершил один действительно плохой поступок — вытащил Мэдисон из ада. И вряд ли хоть кто-то был искренне рад ее возвращению. Секунды стремительно таяли. Было так тихо, что я могла расслышать, как тикают часы на стене за моей спиной. Никто не решался нарушить это страшное молчание. Я хотела что-то сказать — неважно что — лишь бы барабанные перепонки не лопнули от этой тишины, но язык и губы не слушались. Все тело как будто налилось свинцом. Я чувствовала, что ведьмы разглядывают меня, как если бы видели впервые, из-за чего мне становилось лишь страшнее. — Знаешь, я могу понять тебя, — вдруг заговорила Мэдисон. — Майкл на самом деле красавчик. Я бы тоже легла под него. Куинни нервно хмыкнула. — Насколько я помню, когда ты предложила отсосать ему, он послал тебя. Мэдисон поперхнулась дымом. — Это неважно! — процедила она. — Я лишь хочу сказать, что понимаю нашу святошу. Правда, я не понимаю, как она могла влюбиться… Корделия ударила кулаком по столу, вынуждая Мэдисон осечься на полуслове. Все за столом вздрогнули. Даже Миртл дернулась от неожиданности. — Прекратите этот балаган, — приказала она, свирепо глядя на Мэдисон. — Замолчите обе. — Да что я такого сказала?! — возмутилась девушка. — Я не… — Ты забываешься, Мэдисон, и уже который день испытываешь мое терпение, — в голосе Корделии зазвенела сталь. — Пожалуйста, помни, кто ты и кто я. И когда я говорю тебе… — Какое значение все это будет иметь через пару месяцев? — Мэдисон развела руки в стороны. — Из-за Мэллори и ее парня мир ждет погибель, и в нем никому из нас не останется места. Если, конечно, самая добрая ведьма Мэллори не вспомнит на чьей она стороне и прекратит думать тем, что у нее между ног, — она посмотрела на меня: — Глупая ты шлюха, да включи же свою голову, и пойми, что он и тебя не пощадит, как только ему надоест трахаться с тобой. Меня бросило в жар. Я задрожала от гнева. Уж лучше бы снова оказаться в тишине, чем выслушивать Мэдисон, видевшую только часть правды. Действуя скорее интуитивно, нежели осмысленно, я сконцентрировала свою силу в кончиках пальцев, предвкушая, как тонкая шея Мэдисон хрустнет в соответствии с моим желанием. — Милочка, думаю, тебе нужно послушать Делию и наконец заткнуть свой поганый рот, — внезапно обратилась к Мэдисон Миртл. — Боюсь представить, каких сил стоит Мэллори бороться с желанием убить тебя. И на этот раз навсегда. — У нее кишка тонка, — фыркнула Мэдисон. — Аура Мэллори изменилась, — возразила старая ведьма. — Я чувствую, что ей уже доводилось не единожды убивать, — на этих словах Зои растерянно ахнула. — И я бы не стала недооценивать ее. Они обе говорили обо мне в третьем лице, как будто меня не было здесь. Да и Миртл знала больше, чем ей следовало. Это знатно раздражало. В моей голове словно застучали молоточки. Сила во мне искала выход. Мне с трудом удавалось контролировать ее. — Оставьте нас с Мэллори вдвоем, — напряженно сказала Корделия. Судя по тону, у нее тоже были проблемы с самообладанием. Наверное, если бы Мэдисон начала что-то говорить, то терпению Верховной пришел бы бесповоротный конец. Ощущая вину перед Мэдисон, Корделия на многое в ее наглом поведении закрывала глаза, но сегодня все допустимые лимиты оказались исчерпаны. И от Мэдисон это не укрылось. Она первой вышла из гостиной, одарив меня презрительной усмешкой, в которой плескалось неясное мне злорадство. Она определенно получала удовольствие от сложившейся ситуации. Когда мы остались наедине, Корделия проговорила: — Я хочу, чтобы ты все мне рассказала, Мэллори, — голос ее был тихим и спокойным. — Расскажи с самого начала. Я поняла, что теперь все зависит от меня. Ковен был собран не просто для собрания, а на случай моего провала в убийстве Майкла Лэнгдона. Корделия готовилась к войне. Она не видела другого выхода. Но если у меня получится достучаться до нее, и она поверит мне, то мне удастся сохранить ему жизнь. Поэтому я поведала ей обо всем: о своем видении, об убийстве священника, о нападении колдунов на меня и о «мертвом огне». Я говорила и говорила, стараясь не упустить ни одной детали. Однако по виду Корделии я все больше осознавала, что мои слова ничего не поменяют. Она не откажется от своего замысла убить Майкла, с моей помощью или без нее. — Пожалуйста, скажи, что есть иной путь, — взмолилась я, закончив свою историю. — Корделия, я сделаю все, что угодно, но только не это… Корделия долго и ласково смотрела на меня в упор своими карими глазами из-под припухших от усталости век, но в них не было никакой надежды. Только жалость. И от этой какой-то унизительной и тоскливой для меня жалости мне хотелось расплакаться и закричать от бессилия. — Говорят, что злыми не рождаются, ими становятся, и это правда, — сказала она. — Но в случае Майкла все наоборот, милая. Он может отчаянно хотеть быть добрым и хорошим. Он может пытаться вести себя так. Он даже может по-настоящему симпатизировать тебе. Но зло в его крови. Он родился таким. Нельзя просто провести ритуал изгнания злых духов или стереть с помощью заклинания темную часть его души. Майкл Лэнгдон не способен сопротивляться своей истинной природе, будучи сыном Дьявола. Тебе не победить в этой битве, Мэллори. Более того, ты уже проиграла. Как ты думаешь, почему он не помог тебе на озере и равнодушно смотрел, как ты кастуешь смерч? Почему он разучивает с тобой все эти заклятия и ритуалы? Зачем ему делать тебя сильнее и опытнее? Зачем делиться своей силой? Тебе стоило задаться такими вопросами, и тогда бы тебе сразу стало понятно, что ему известно, кто ты такая и он просто приближал мою смерть, используя тебя для моего ослабления. Он никак не мог узнать обо мне. А если бы даже и узнал, то не стал бы использовать меня таким образом. «Влюбленные» утверждали, что он имеет ко мне сильные чувства, а карты никогда не лгут. Они могут отказаться говорить, но лгать не станут. — В его пастве находится очень много влиятельных людей, — нахмурилась Корделия, — среди которых преобладают политики и толстосумы со связями. Ты же слышала о кандидате в президенты, Билли Трумане? Этот мерзавец всячески настраивает общественность против ведьм и колдунов, и, да, он тоже состоит в этом сатанинском приходе. Понимаешь, милая, все это не является удивительным совпадением, и лишь дело времени, когда Майкл Лэнгдон отдаст команду нажать на красную кнопку для запуска десятков ядерных ракет. Пару мгновений я глядела на Корделию, а затем порывисто схватила ее за руку и крепко сжала тонкие жилистые пальцы. Слезы заструились по моему лицу. — Это неправда! Это просто пустые домыслы! — всхлипнула я. — Ты приговариваешь его к смерти, а ведь он пока не сделал ничего плохого! — Ты сама сказала «пока». — Нужно попробовать договориться с ним мирно, — пролепетала я, ощущая солоноватый вкус своих слез на губах. — Нельзя рубить с плеча и сразу ставить на нем крест, основываясь лишь на словах озлобленных на весь мир призраков и деяниях этой… паствы. — Мы уже пытались договориться мирно, — воскликнула Корделия, поглаживая мою ладонь свободной рукой. — Майкл отверг наше предложение. — Как?.. — я была в смятении. — Когда?.. — Сегодня. Именно поэтому нас не было весь день, — она слегка пожала плечами. — Среди сатанистов, окружающих Майкла, есть одна наиболее яркая фигура — Мириам Мид. Эта женщина вчера вечером убила Джона Генри Мура, начавшего подозревать Майкла в том, что он — не Альфа. А ты знаешь, что за убийства колдуна или ведьмы есть лишь одно наказание. У меня перехватило дыхание. Я вспомнила «Императрицу» и слова Майкла касательно этой женщины: он любил ее как родную мать. — Вы сожгли на костре Мириам Мид, — заключила я мрачно. — Она нарушила закон, — медленно произнесла Корделия. — Как Верховная, я обязана была отреагировать. — А перемирие ты предложила ему до ее сожжения или после? — возмутилась я. Какое-то время Корделия молчала, а потом проговорила: — Я надеялась, что мы сможем использовать ее душу для заключения мира, но ничего не вышло. Было даже как-то странно удивляться отказу Майкла. Вряд ли кто-то в своем уме принял бы оливковую ветвь мира от руки убийцы своего опекуна. Зная характер Майкла, можно было смело ждать от него мщения. — Вы все испортили! — вознегодовала я. — Теперь он просто вернет ее душу из ада и… — Не вернет. Я спрятала ее. Ему никак ее не найти. Она посмотрела куда-то сквозь меня, как будто видела нечто доступное только ей. Я же не знала, что тут можно сказать. Корделия поспешила и наворотила дел. Она хотела нанести упреждающий удар, но вместо этого лишь разозлила Майкла, сводя шанс договориться с ним к минимуму. Она сама провоцировала его на что-то плохое. — Майкл Лэнгдон должен умереть, — сухо отрезала Корделия. — Иначе апокалипсис никак не остановить. Я каждый день заглядываю в будущее, надеясь, что оно изменилось. Но все остается по-прежнему: мир разрушен, солнца не видно за радиоактивным газовым облаком, тела умерших гниют под пеплом, падающим с неба подобно снегу, а выжившие люди убивают друг друга, чтобы утолить лютый голод. И посреди этого пира смерти стоит Майкл и смеется. Ложь. Гнусная ложь. — Нет, — возразила я глухо. — Еще не поздно. Я смогу изменить будущее. Взгляд Корделии потух. Она глубоко вздохнула. — Майкл уничтожит семь с половиной миллиардов человек. Уничтожит всех твоих сестер в Ковене. Только его смерть и способна изменить будущее. Только она, милая. Губы у меня дрожали. Сердце в груди ныло. Я с трудом улавливала смысл ее слов. — Не думай, что ты одна потеряешь нечто ценное, — продолжала Корделия. — Для его убийства тебе понадобится вся сила Верховной. И, когда настанет этот момент, ты должна будешь воззвать к этой силе, как это сделала той ночью, чтобы справиться с колдунами на озере. Ни для кого не было секретом, что Корделия угасала из-за моего восхождения. Как правило, переход силы мог растянуться на месяцы или даже годы, пока преемница Верховной не будет готова принять ее. Но стать Верховной можно было и побыстрее, забрав эту силу насильно, как это удалось в свое время Фионе. — Ты просишь убить еще и тебя? — спросила я, глядя на нее во все глаза. — Знаешь, в ту самую ночь, когда ты создала смерч, я проснулась от дикой боли во всем теле и увидела перед своей кроватью Шахат, — задумчиво проговорила Корделия. — Я сказала ей, что мне нужно еще немного времени, и она ушла, а боль исчезла. Но суть в том, что мой конец близок, Мэллори, и кроме тебя мне некого просить спасти наш мир. Резко отодвинув стул, я встала и посмотрела на Корделию сверху вниз. Я задыхалась от охвативших меня чувств. Корделия действительно видела только такой выход из этого тупика. Ничто уже не заставит ее отказаться от вынесенного ею приговора. Если я откажусь, ведьмы нападут на Майкла, даже если эта попытка будет означать смерть всего Ковена. Корделия приведет всех к погибели, не желая искать иной путь. Бессмысленно спорить с ней. Мне не достучаться до нее, а ей не услышать меня. — Я не буду убивать ни тебя, ни его, — рявкнула я. — Я найду другой выход. Не дожидаясь ответа, я стремительно вышла из комнаты. Когда я только попала в академию мисс Робишо, то сочла тот далекий день самым лучшим в своей жизни. Я наконец нашла людей, ставших моей семьей, нашла тех, кто понимал и разделял мои убеждения и мечты. Я нашла свой подлинный дом. Но теперь, пересекая коридор за коридором в этом гигантском пентхаусе и глядя в разочарованные лица своих сестер, я ощущала, как все, что я успела полюбить, умирает с каждым сделанным мною шагом. Наверное, Мэдисон успела всем растрепать обо мне и Майкле, и теперь отовсюду я слышала негодующие, осуждающие возгласы. Я не могла понять, за что они меня порицали. За то, что я хотела мира, а не войны? За то, что хотела сохранить жизнь человеку, не замышлявшего никакого зла? За те чувства, что я питала к тому, кого они считали врагом, в то время, как убийством миссис Мид ведьмы сами настроили Майкла против себя? Это подло и лицемерно. — Ты же не передумала? — прозвучало откуда-то сбоку, когда я дошла до прихожей, на первый взгляд показавшейся мне безлюдной. Поглядев на скрестившую на груди руки Зои, рядом с которой стояла насупившаяся Коко, я остановилась и покачала головой. Почему-то мне тяжело было смотреть им в глаза. — Нет. Зои как-то резко сникла. Брезгливая судорога пробежала по ее красивому бледному лицу. Ей не было еще и тридцати, но внезапно она показалась мне старой и умудренной опытом женщиной, не ждущей от мира ничего хорошего. Как если бы вся жизнь уже была далеко позади. Коко вскинула голову и быстро закивала, выражая всем своим видом равнодушие, которого никто из нас определенно не испытывал. — В таком случае, больше никогда не возвращайся, Мэллори, — процедила она желчно. Я удивленно заморгала. Зои посмотрела себе под ноги. — Ты не можешь изгнать меня из Ковена. Глаза у Коко зло сверкнули. Если бы взглядом можно было убить, от меня не осталось бы даже горстки пепла. — А я и не изгоняю, — холодно заявила она. — Ты сама себя изгнала. Я поджала губы. Они восприняли мой отказ как предательство. Они считали, что я выбрала Майкла в противовес своим сестрам, хотя этого даже близко не было. Прежде чем я смогла что-то ответить Коко, из соседней комнаты вышла Мэдисон с неизменной сигаретой в правой руке. Противный запах дыма ударил мне прямо в лицо. Увидев меня, девушка весело хмыкнула. — О, ты еще здесь? — засмеялась она. — А я думала, ты сразу трансмутируешь к своему антихристу в постель. Не желая разговаривать с Мэдисон, я развернулась к ней спиной, намереваясь пройти к выходу из пентхауса. Мне казалось, еще немного и я буду вынуждена применить против нее свою силу — исправить хотя бы одну досадную ошибку, вернувшую эту стерву к жизни. — Слушай, неужели он так классно трахается, что ты готова… Не дожидаясь окончания фразы и не оборачиваясь, я направила мощный поток силы в Мэдисон. Позади себя я расслышала давящиеся всхлипы. Пару секунд я стояла абсолютно недвижно, просто глядя в мраморный пол. Я не могла убить Мэдисон без очевидных последствий, но доставить себе небольшое удовольствие и послушать, как она задыхается — это было в моей власти. Наверное, хорошие люди и впрямь не должны наслаждаться чужими муками, но кто сказал, что я — хорошая? Может быть, Майкл помог мне увидеть и принять себя настоящую? Возможно, добродетель — всего лишь слабость, и настоящая сила заключена в жестокости, без которой не выжить? Повернувшись назад на Мэдисон, прикованную моей силой к стене и царапающую свое горло длинными ногтями в бесплодной попытке сделать спасительный вдох, я неторопливо подошла к ней, не обращая внимания на растерянно застывших Зои с Коко. На каком-то непонятным мне уровне силы я ощущала их удивление и невольное, недопустимое для них обеих одобрение. — Ты можешь не уважать Корделию, но меня уважать ты будешь, — тихо произнесла я, приблизившись почти вплотную к Мэдисон. — Иначе я отправлю тебя обратно в ад, и ты останешься там навсегда. И мне ничего за это не будет. И хочешь знать, почему? Потому что однажды, твою мать, я стану гребаной Верховной, — я немного ослабила хватку и приказала: — И теперь я хочу услышать, что ты поняла меня. Мне казалось, что я смогла напугать Мэдисон и сбить с нее всю спесь. Я знала, что она по-настоящему боится возвращения в ад, но девушка неожиданно рвано рассмеялась во все горло. — Рада, что ты… не такая уж… и святая… Мэллори… — она сильно закашлялась кровью, — ты смогла удивить… не ожидала… от тебя… Я медленно кивнула, обдумывая ее слова. — Под правильным давлением все люди, — согласилась я, — становятся злобными ублюдками, Мэдисон. — Что же… — она облизнула окровавленные губы, — в таком случае… ты будешь… хорошей Верховной… если только… — глаза у нее закатились, — тебе останется… кем править… Досадливо поморщившись, я приказала силе отпустить Мэдисон. Громко захрипев, она упала на пол. Мраморный пол окрасился изрыгаемой девушкой кровью. Я должна была бы ужаснуться тому, что явно перестаралась с Мэдисон, но никаких сожалений не ощущала. Только гнев и раздражение. Меня злило, что я не имела возможности убить ее. — Это не ты, Мэллори, — внезапно сказала Зои. — Ты… не такая. Я поглядела на нее, только сейчас заметив, что помимо нас четверых в коридоре собрались и другие ведьмы, мрачно наблюдающие за продолжавшей давиться собственной кровью Мэдисон. — Ты ошибаешься, — возразила я. Преодолевая оставшиеся метры до входной двери, я мрачно думала о том, что уж теперь путь назад для меня точно закрыт. И не потому что я подняла руку на ведьму из Ковена без разрешения Верховной. — Мэллори… — свистящим шепотом позвала меня Мэдисон, стоило мне схватиться за дверную ручку. — Мы еще поговорим, когда твой прекрасный рай затрещит по швам и ты приползешь назад. Посмотрев через плечо на девушку, перед которой расплылась красная вязкая лужица, я неожиданно почувствовала себя бесконечно усталой и изможденной. Словно это меня стошнило кровью. Ощущая, как недовольно и разочарованно вибрирует энергетическое поле остальных ведьм, я перевела взгляд на Зои, рассматривающую свои ладони, и на Коко, чей весь насупленный вид вопил об испытываемом гневе. Все они презирали меня. Ничего не ответив Мэдисон и ни с кем не прощаясь, я отвернулась и распахнула дверь, а затем решительно вышла через порог.