16 сентября 2013
Ви раздражённо захлопнул дверцу шкафчика. Вечеринка прошла восхитительно, хотя и было одно «но». Это «но» было на пару дюймов ниже него и теперь опаздывало на тренировку. Ви было самую малость неловко, но гораздо сильнее он был возмущён: прождал этого… весь вечер, и дождался только когда уже решил провести его с Заком. Потрясающе. Его робкий воздыхатель боком проскользнул в дверь раздевалки, как раз когда Ви стянул футболку. Его голодный взгляд секретом не оставался ни для кого здесь, и целая гамма чувств комом застряла у Ви в горле. Радость, упрёк, интерес. Парень встал рядом, избегая его взгляда, и суетливо начал стягивать джинсы и футболку. Рывком повернулся, вцепившись в дверцу своего шкафчика. — Э. Я Неро, — сообщил воздыхатель. Ну, неужели. Наконец-то. Остатки раздражения улетучились, и Ви широко улыбнулся, взмахнув ладонью. — Ви. — Я-я знаю. Неро совершенно очаровательно краснел. Улыбка Ви стала почти хищной. — Конечно.***
Корабль прошёл мимо скал из магнита, Внутри затрепетали гвозди, И якорь тяжёлый срывался с цепи так, Что капитан упал на мостик. 5 февраля 2014
С самого утра всё шло наперекосяк. Кончились сливки, наколенники не хотели садиться ровно, шлем застегнулся только с третьего раза. Не то чтобы Ви волновался, но матч предстоял не из лёгких. Впрочем, в победе он не сомневался — команда у них была сильная, а он стал их козырем в рукаве. Это не было секретом, правда, так что он ожидал давления. Рост и лёгкость давали ему преимущество на позиции раннинбека, и он не собирался его упускать. Ви проводил взглядом Неро, вышедшего первым из чирлидеров, и глубоко вдохнул. Погода стояла прохладная, и футболистам стоило остаться в раздевалке — было немного жаль, что он не увидит разминку группы поддержки. С другой стороны, он видел их все. Тренер обещал ему место капитана команды к концу учебного года, если он продолжит в том же духе, и Ви постарался сосредоточиться на тактике. Они не должны были оставить соперникам ни шанса. Нынешний капитан, Зак, ещё пытался пригласить Ви куда-нибудь после той вечеринки. Они неплохо повеселились тем вечером, и он даже согласился, но в итоге они решили не вмешивать личное в спорт. Зак оказался отличным другом, а ещё он не воспринимал Ви как агрессивного конкурента — он сам выпускался в конце года. Чёрт знает, что он забыл на вечеринке первокурсников — хотя… Ви, конечно, понимал. Он не стеснялся подсказывать и предлагать нюансы тактики, и никогда не боялся получить щелчок по носу — что бы ни случалось с ним в жизни, он поднимался и продолжал идти к цели. Робости места просто не было. Ви неплохо изучил соперника и уже знал наверняка, куда ему стоит метить. Кроме того, им предстояло бороться с перспективой выматывания, и вот это по-настоящему напрягало. У «Аризонских таров» сильной стороной была явно не выносливость, а значит, Ви должен был приложить все усилия для того, чтобы матч закончился как можно быстрее. Все знали это не хуже, чем он сам — в том числе соперники. Ви было неспокойно, но он отмахнулся от тревоги, когда снаружи, усиленный динамиками, раздался голос комментатора, приглашающий хозяев поля. Зак выпрямился и светло улыбнулся команде, и Ви стало немного легче. Он шёл вторым по очевидным причинам, и хотя в форме их можно было различить лишь по номерам, он точно знал, что Неро смотрел на него. Не удержавшись, Ви бросил взгляд на чирлидеров, и увидел, как Неро взмахнул пипидастрами и что-то крикнул своим. После этого наконец вернулась уверенность. Хотел бы Ви сказать спасибо. Он решил, что сделает это, когда они победят.***
Ви устал, и это было непростительной роскошью для него сейчас. Дыхания не хватало, не хватало сил — он был быстрым и довольно тяжёлым для своего сложения, но всё ещё недостаточно для того, чтобы прорваться через линию. Когда он наконец увидел брешь, то был почти уверен, что это ловушка. Но выбор, перед которым он оказался, был прост: всё или ничего. И решить нужно было быстро. Конечно, Ви выбрал всё. Он должен был успеть — разогнался из последних сил. Необходимо было прорваться хотя бы для того, чтобы воодушевить своих. Неро уже не справлялся. Лайнмены отступили, оставляя ему проход, и нет, это точно была ловушка, но Ви уже не имел права остановиться. Он мог только оказаться лучше, чем они ожидали. Широкие спины закрыли его от взгляда судьи, и тревожная сирена взвыла в голове, но Ви уже бежал быстрее, чем когда-либо в своей жизни. Навстречу ему летел нападающий защитник. Ви попытался дёрнуться в сторону, но налетел на хитрую подножку и столкнулся с тем, от кого пытался увернуться. Раздавшийся грохот был похож на звук автокатастрофы. Хруст где-то внизу отдался Ви в череп — или это был удар шлемов, он не знал; почти не теряя скорости, он полетел на землю, по инерции проехался по ней и повернулся на спину, задыхаясь от боли. Позже он не мог вспомнить, кричал ли. Говорил ли что-то, звал ли — всем, что он помнил, были шум в ушах и выжигающая кости боль. У неё будто не было конкретного места — она плескалась внизу, облизывая позвоночник, мяч выпал из рук, он не слышал сигнала к остановке матча. Он не помнил собственное имя, но последним, что он увидел, прежде чем отключиться, было бледное и испуганное лицо Неро в окружавшей его толпе.***
11 февраля 2014
Из того, что говорил врач, Ви уловил самое важное. Открытый перелом бедра — одной из самых крепких костей в теле. Разрыв мениска. Сустав чудом уцелел, хотя это не утешало. Осколки собрали воедино, но толку — в спорт он мог бы вернуться лишь спустя несколько лет. Когда его время уже уйдёт. Даже ходить ему предстояло учиться заново. К тому же, страховка не покрывала реабилитацию. Череда лиц в первые пару дней смешалась в одно бесстрастное лицо — врачи, посетители. Анестезия отпускала неохотно, он не мог есть и не спал — просто не существовал. Операций было несколько, после каждой позвоночник ныл до основания, хотя его вмешательство не касалось. Когда он сознавал себя, лежать было исключительно унизительно. Унижение было сильнее, чем боль. Осознание было страшнее унижения. На всём, что он думал о себе, что из себя представлял — можно было ставить крест. Когда в палату боком пробрался незнакомый парень, Ви решил, что это кто-то из сокурсников. Сам разговор — скорее монолог — в памяти у него не отложился вовсе, хотя позже он восстановил его из фактов. То был игрок, который вместе с бедром сломал его жизнь. Он блеял робко, оправдывался, что не хотел — так. Что это случайность. Его ли семья, или университет выложил крупную сумму, чтобы спасти репутацию, но Ви перевели в реабилитационный центр вместо того, чтобы выпнуть на улицу следом за последней операцией. Смысл был в обмене — в торговле совестью и правдой за хорошие условия для восстановления и отсутствие долгов. Ви было плевать на долги, ему было плевать на справедливость, потому что результат оставался неизменен: он не мог даже встать. Об игре в ближайшие не месяцы — годы речи не шло. Ви и без денег не собирался подавать в суд. Его не волновала высшая справедливость. Его эгоистично волновал лишь он сам — больше не существующий. Он весь был прежде — сонм мечтаний, планов и надежд. Теперь мёртвых. Следом за тупой апатией пришла ярость. В пришедшего Зака он метнул своей историей болезни — не хотел видеть никого. Не хотел, чтобы его таким видели. В университете ему, конечно же, дали академ. Представитель администрации сказал, что они будут ждать его с нетерпением, болтал о том, что доучиться можно и без спорта. Много он понимал. Дни тянулись, и несмотря на отличные условия внутри, снаружи… Ви изо дня в день смотрел на одну и ту же стену в приоткрытом окне, один и тот же водосточный желоб. Иногда там курил кто-то из интернов, ещё реже — кто-то их гонял. На этом развлечения заканчивались. Ви так упорно прогонял сокурсников, что очень быстро приходить к нему перестали. Это приносило тоскливое облегчение. Теперь в его палату только изредка являлись представители университета. Всю жизнь поднимавшийся после падений, теперь Ви только падал. С улиточной скоростью ползущая беговая дорожка в кабинете физиотерапии была слишком быстрой, перила по бокам — скользкими. Он разбивал колени и ладони, но не потому что встать было трудно. Было трудно заставить себя встать — больше не было причин, зачем. Когда он наконец смог с грехом пополам ходить, опираясь на уродливый костыль, больше ковыляя, чем шагая, закончился июль. В университет он не вернулся.