Оба парня багрово покраснели и выглядели, как свежие томаты.
Кацуки лицезрел белую идеальную кожу груди, а Изуку стеснялся, что вообще делает это. Мидория слабо старался прикрыться, а блондин — закрыть глаза.
Но тут Изуку словно очнулся. Никогда не слышав подобных слов, он не понимал, стоит ли упрекнуть или пропустить мимо ушей.
Разглядывая его искаженное злобой и непониманием лицо в темноте, парень понимал, что сейчас, возможно, упускает свое счастье: он довольно симпатичный, если, как оказалось, не слушать, что он говорит.
Чуть просидев в тишине, несмотря на позднее время, Кацуки решил уехать. Не хватало, чтобы его видели рядом с каким-то парнем, что носит женское платье.
Он отпихнул Изуку в сторону, приложив максимум усилий, чем сделал очень больно и, возможно, оставил синяки.
— Ебаный трансвестит, пошел нахуй! Я не буду тратить свое время даже на объяснения, — пробубнил парень и покинул комнату.
Мидория все понимал и останавливать не собирался. Возможно, он даже сделал великую глупость, но это казалось таким мелочным по сравнению с тем, что он мог обманывать его и дальше.
Матушка наверняка будет в ярости и закроет оранжерею и библиотеку на сто замков. А ведь это любимые места парня.
Бакуго спустился на первый этаж, где давно уже не играет музыка и не смеются гости. Бал давно закончился, а вся прислуга, скорее всего, спит.
Но, увидев слабую полоску света на полу, он заприметил комнату, где кто-то точно был. Подойдя ближе, Кацуки услышал возню, хохот, крики и почему-то знакомый голос.
Но ведь на этот бал не явился никто, кого бы он мог знать…
Так и не поборов свое любопытство, парень подошел вплотную и заглянул в приоткрытую дверь.
Все помещение освещалось слабым светом масляной лампы. Это было что-то вроде кладовки или комнаты для хранения швабр и тряпок.
Посередине стоял большой письменный стол. На нем кто-то сидел, а рядом стояло два бочонка… пива.
Только сейчас, Кацуки взглянул на тех, кто в столь позднее время явился сюда повеселиться и покричать.
Первый из довольно громких голосов принадлежал парню с интересной прической: среди светлых волос виднелась черная прядь в виде молнии.
Детектор чудиков бил тревогу. Этим смешным окрасом он, скорее всего, старался кого-то впечатлить, но, видимо, слабо получалось…
Вторым тоже был юноша. Вот только совсем обычный: темные волосы и натянутая выпитым алкоголем улыбка. Он, в отличие от остальных, вел себя довольно сдержанно и старался предупредить, чтобы те поменьше шумели. Но, конечно, его никто не слушал.
Далее была девушка. Но вот только таких Кацуки не видел никогда. Наверняка, она не отсюда. Возможно, пришла с северных земель, потому что среди здешних розовых волос и такой фигурки не сыщешь. Но это только первая необычность.
Как только она повернулась к двери лицом, Бакуго удивился черным белкам глаз. Как странно… Возможно, она ведьма или что-то в этом роде. Такое ранее никогда не встречалось, и вообще, все, что необычно — это магия!
А вот в четвертом парнишке Кацуки узнал своего единственного друга и личного дракона по совместительству. Он почти его роста, с выкрашенными, красными волосами и такими же глазами. На вид ему можно дать лет восемнадцать, не больше, но на самом деле он чуточку старше, как и сам Кацуки. Он не носит выделяющейся одежды, а его улыбка, наверное, подобна улыбке ангела.
Он поражал среди всех пьяных голосов своим трезвым, чему блондин не верил ни в какую.
Этого парня звали Киришима Эйджиро, и бутылку хорошего пива он, наверное, держал с младенчества. Ну, именно из-за нее они и познакомились, так что Бакуго не возражал.
Если присмотреться, можно было понять, что половины одежды на всех кроме друга Бакуго не было. Кто-то сидел с голым торсом, а кто-то даже в панталонах бегал по комнате.
А вот Эйджиро был почти полностью одет. Возможно, играют во что-то на раздевание. Мерзость.
Тут же Киришима, вновь звонко захохотав, схватил светловолосого парня за руку и ясно, отчетливо стал что-то выговаривать. Если прислушаться, можно было понять, что они готовятся к пари.
— Да ладно, ты не сможешь!
— Смогу! Я же мужик! — закричал Киришима, попутно потянувшись за пивной кружкой.
Вот тут-то Кацуки был готов засмеяться в голос: размечтался, чтобы Эйджиро был трезвым, когда все остальные почти в хлам.
Девушка с розовыми волосами налила ему пива до краев и кивнула.
— Значит, если я от этого упаду — я снимаю всю одежду и пробегаю с криками голышом мимо комнаты госпожи Мидории, верно? А если нет — то это делаете вы. Так?
Все трое согласно закивали в ответ, и Киришима сделал первый глоток.
А Кацуки знал, что вся остальная массовка проиграет: сколько бы не пил Киришима, он никогда не терял ясности головы, и уж тем более не падал. За него говорил его многолетний опыт.
Эйджиро сидел все в том же положении, что и раньше, только голова опрокидывалась назад так, что волосы на затылке прикасались к воротнику кожаной жилетки и рука с огромной кружкой поднималась все выше и выше, содрогаясь от тяжести, которой вскоре не стало.
Весь внушающий объем пропал в долю секунды, а парень только глупо засмеялся.
Троица была немало удивлена, а кто-то даже восхищался.
Киришима кинул пустую кружку девчонке, которая ловко ее поймала.
Но Бакуго уже устал стоять и смотреть на это все. Пора уходить отсюда, пока этот трансвестит его не догнал. Ну или лететь…
— Киришима! — крикнул Кацуки и с ноги открыл дверь на полную.
Все сразу устремили на него взгляд и, видимо, позабыли о «выдающемся таланте» нового знакомого.
— Баку-бро, ты не спишь?
— Нет, и вообще, что ты тут делаешь?
Девушка-черноглазка осматривала Кацуки с ног до головы и переспрашивала, как Эйджиро его назвал. Остальные пьяным взглядом оценивали его.
— Мы летим домой.
Киришима соскользнул со стола, на котором сидел, и, подойдя к блондину, повис у него на шее:
— Тут такая замечательная компания, давай останемся. Разве тебе не понравилась дочь госпожи Мидории? Мне госпожа Мицуки все рассказала…
Бакуго скинул с себя цепкие руки товарища. Когда-то красивое лицо выразило озлобленность, даже чистую ярость, но продолжалось это недолго. Единственного и пьяного друга он уже привык терпеть, поэтому его злость сейчас ни на капли не будет уместна.
— Во-первых, не дочь, а сын, а во-вторых, пошли домой.
Эйджиро молча кивнул и попрощался с новыми знакомыми из прислуги этого дома, напрочь позабыв о пари.
Бакуго повел парня за собой через главный вход и, как только оказался на чистом воздухе, наконец почувствовал облегчение. Теплый ночной воздух приятно обдал все тело, и мозг сразу отрезвел, позволяя думать спокойно и медленно.
Эйджиро и без лишних слов понял, что нужно делать.
Отойдя подальше, он не спеша начинает превращение. Каждый участок кожи потихоньку покрылся красной шелухой, тело начало расти и видоизменяться. Ноги и руки повторили изгиб, подобный лапам кошки, а морда вытянулась и обзавелась острыми клыками и раздвоенным языком.
Крылья тоже образовались как из пустого места и, плюнув огнем в ближайшее дерево, Эйджиро показал, что он готов к полету.
Кацуки к этому времени как раз наконец понял, зачем же Мидория его обманывал. Все-таки, пока его везли сюда против воли, старались посвятить в события.
Нужна помощь в войне — есть другие способы! Или нет?
Блондин никогда ранее не изучал политику их земель. Возможно, этим и стоит заняться.
Но только сейчас взгляд ползет вниз, и Кацуки видит в своих руках книгу, что одолжил ему Изуку.
Как можно было забыть, что взял ее?!
Но возвращаться он себе не позволит. Возьмет книжку домой, как трофей и подарок за столь жалко потраченное время.
***
— Чертова карга! — уже на протяжении нескольких минут кричал Кацуки на портрет матушки, то и дело попадая кулаком по позолоченной рамке.
Старшие Бакуго остались у Мидории, поэтому весь особняк в распоряжении Кацуки. Он давно ждал такой возможности. Можно было проникнуть в кабинет отца, слямзить что-то с кухни и выкинуть все свои портреты.
Но сейчас ни желания ни настроения нет совсем, поэтому, пригласив Киришиму к себе, он собирается высказаться как можно громче и «красноречивее» о данной ситуации.
Эйджиро рос в нижних слоях общества, поэтому прекрасно понимал, что обозначает каждый мат, чему не мог не радоваться Бакуго. С ним можно было поболтать на «своем языке» и выпить чего-нибудь без лишних последствий. Это то, что нужно сейчас.
***
— Как же он меня, блять, бесит! Нарядился как баба и старался мне втюхать себя в жены! — пьяным голосом рассказывал блондин, размахивая руками направо и налево.
Эйджиро тоже опрокидывал кружку за кружкой, пока блондин то и дело, случайно или нет, бил его по плечу.
К счастью, то, что он дракон, иногда играло на руку. Маленькие чешуйки, которые образовывались на теле в виде защиты, создавали укрепление от лишних ударов и порезов.
— А он ведь мне понравился… Ты только представь меня с мужиком, Эйджиро… Ты слушаешь?
— Похоже, тебе пора спать, — на выдохе произнес Киришима и помог ему встать с намерением довести до спальни.
Кацуки крутился, бился и кричал, как резаный, когда тот, обхватив его талию, помогал идти.
— Ах ты, шаболда! Куда руки потянул?
— Хей, я, вообще-то, трезвее тебя буду. И это твоя талия!
— Все равно! Неси меня, мой дракон! — особо сильно крикнул Бакуго до того, как окончательно отрубиться.
