***
Мерзко скрипнула дверь в комнату Кацуки. Он швырнул парня на кровать и поспешил закрыть дверь на засов, тем самым перекрывая пути к побегу. Мидория затрясся от страха и отполз к изголовью. Ему совсем не хотелось близости с Кацуки. Он хотел подружиться. Возможно, заключить союз в виде бракосочетания, но лишь для вида и для спасения своих земель. Но не распластаться под Кацуки, как потаскушка, и стонать. Инстинкт самосохранения бил тревогу. Найдя глазами окно, Изуку стал рассчитывать, что он может сломать, прыгая с третьего этажа, и не заметил, как блондин подполз к нему и уже пару минут разглядывал его. Оранжевые глаза скользили по открытым ключицам и шее. Заметив это, Мидория быстро прикрыл их руками, при этом густо краснея. Бакуго усмехнулся. — Неужели боишься? — Ну, а если бы тебя старались изнасиловать, ты бы боялся?! Кацуки приложил немного сил и все-таки смог убрать руки дрожащего Изуку от шеи. — А я и не насилую. Сам скоро захочешь. Блондин закончил эту фразу перед тем, как поцеловать парня в ямочку между ключицами. Мидория пискнул и постарался его отодвинуть, но их силы явно рядом не стоят, поэтому тот даже не отстранился, нетерпеливо покрывая шею укусами и поцелуями. Он выводил каждую мышцу языком и губами, иногда смыкая зубы на особо понравившихся местах. Спускаясь ниже, он наткнулся на льняную жилетку. Не думая о том, что эта одежда довольно дорога, Кацуки буквально сорвал ее с Изуку, отбрасывая на пол. — Каччан! Мог бы и поаккуратнее! — Плевать! — он прильнул к губам Деку, заставляя его этим заткнуться. Во время поцелуя руки блондина блуждали по немного выпирающим ребрам и груди Изуку. Отстранившись, Бакуго недовольно хмыкнул на истощенность тела под собой и играючи, пересчитал каждое ребрышко губами. — Ты слишком тощий. Я тебя откормлю. Тот только и скульнул, слишком поглощенный ощущениями. Такого он никогда не испытывал. Даже самая интересная книга никогда не заставляла его тело пылать, а разум затуманиваться. Но это ему нравилось, хоть он и никогда в этом себе не признается. Тем временем Кацуки уже ощупывал его бедра, как бы случайно задевая область паха. Разобравшись с ремешком, он приспустил штаны и увидел то, что заставило его улыбнуться. — Неужели любишь ходить без панталонов или трусов? Извращенец. — Н-нет! — выкрикнул в ответ Изуку, краснея еще сильнее и закрывая лицо руками. Бакуго опустил штаны до колен и решил осмотреть Мидорию, пока тот немного приходит в себя. Дорожка коротких лобковых волосков такого же жгучего зеленого цвета вела к паху. Оценив размер члена, Кацуки оскалился. Он погладил низ живота прежде чем обхватить теплую плоть рукой. — Каччан? — Не больно?.. Изуку спешно замотал головой и старался не двигаться. От одного прикосновения по всему телу прошелся залп электрических разрядов, заставляя невольно вздрогнуть и сдавленно застонать. Кацуки медленно двигал рукой, иногда играя пальцем с головкой. Но как ему казалось, этого было недостаточно. По всему состоянию Изуку можно было сказать, что ему хорошо, но не божественно — а Бакуго хотел доставить ему именно такое удовольствие. Дождавшись, пока Мидория наберется смелости посмотреть вниз, он демонстративно облизнулся и, открыв рот пошире, насадился им на член. Он расслабил горло, позволяя тому опускаться в глотку, и изо всех сил боролся с рвотным рефлексом. Изуку протяжно застонал и откинул голову назад, встречаясь ей с изголовьем. От удара мозг ненадолго вернулся на место, пока, конечно, он не посмотрел вниз и ещё раз не увидел стремительно заглатывающего Кацуки. Бакуго насаживался полностью и урчал, посылая еле заметные вибрации. Одной из рук он гладил по внутренней и внешней сторонам бедер, а второй играл с мошонкой. Изуку было слишком хорошо, и он понимал что вот-вот сможет кончить. — Каччан. Н… Не надо… Я уже почти… Ах… — еще один громкий стон, и Кацуки сразу отстраняется, давая белесым каплям спермы остаться на лице и пальцах. Прищурившись, тот слизывает их и, перед тем как проглотить, перекатывает на языке. — Извращенец. Мидория постепенно приходит в себя. Головокружение и чувство высшей точки эйфории довольно долго оставались на первом плане. — Кто из нас ещё извращенец?.. Каччан… Ты где этому научился?.. Тот хмыкает и подползает выше. Осмотрев красное лицо Изуку, он целует того, делясь с ним его собственным вкусом. — Прям я так взял и рассказал. — Удивительно, — Мидория немного расслабился, еле отходя от яркого оргазма. Он поворачивается набок, лицом к Каччану, и старается смотреть на него, не смущаясь. Выходило плохо. — Ты чего разлегся? Это еще не все. — Не все? Кацуки заставляет того повернуться на живот и садится сверху, придавливая своим весом. — Я только слизал крем со своего десерта. Теперь самое вкусное — вишенка. Сердце Изуку скатилось в пятки, оставляя после себя давящую пустоту. — С-стой, я не готов. — Как не готов? Я же тебя подготовил… Ну, морально точно. — Я боюсь! — А мне похрен. — Кацуки оглаживает спину и доходит руками до шикарной задницы. Ухватившись за ягодицы, он нетерпеливо мнет их и понимает, что получает от этого удовольствие. — А ты ничего… — хищная ухмылка скользнула по его губам, и, наклонившись, парень прикусывает кожу на правой ягодице. Изуку всхлипывает и поворачивается настолько, насколько это возможно, одаряя Кацуки обиженным взглядом. След от укуса хорошо виден, и Бакуго понимает, что покорил еще одну вершину. Наклонившись дальше, он целует в спину и шею, одновременно дотягиваясь рукой до рта Мидории и заставляя того хорошенько облизать пальцы. — Тебе же легче, если лучше смажешь, — говорит блондин и пропихивает пальцы глубже, иногда ради забавы надавливая на язык и заставляя открыть рот пошире. От этого Изуку пошло стонал, и Кацуки это дурманило. Удостоверившись, что пальцы достаточно влажные, парень опускает руку ниже и осторожно раздвигает ягодицы, кружа пальцами вокруг колечка мышц. В какой-то момент, когда Изуку максимально расслабился, он протолкнул сразу два пальца внутрь. Крик. Весьма болезненный крик. Кацуки перестарался, и, понимая это, он старается избавить от излишней боли поглаживаниями и легкими поцелуями. Но боль не утихала. По веснушчатым щекам неволей стекали слезы, и Бакуго слизывал их, иногда целуя там, где попадется. — Тихо, тихо. Как станет немного легче, кивни. — Ты… П-почему-то добр, — всхлипывая, произносит Изуку, и блондин хмурится. Разве это плохо? Пальцы проникают глубже и разглаживают мягкие стеночки. Кацуки нежничает, потому что хочет. Причину он не обязан говорить… Изуку сильно хмурится и кусает себя за губы, удерживаясь от крика. Его брови забавно подрагивали с каждым движением внутри, и, кажется, ему начинало нравиться. Через пару минут он кивает и краснеет сильнее. Уловив этот жест, Кацуки ухмыляется и добавляет третий палец. Было уже легче. Мидория и сам не заметил, как совершал еле заметные движения бедрами навстречу. Хотелось больше. Когда Бакуго надоело растягивать того, он наклонился и укусил его за плечо, давая понять, что ничего еще не закончено. Приспустив свои штаны, он принимает более удобную позу. Изуку поставлен в коленно-локтевую, а Кацуки пристроился сзади, нагло лапая за задницу. — Стисни зубы. — М? Зачем? — Я сказал, стисни! И Изуку слушается, сдавливая челюсти сильнее. Через мгновение он понимает, зачем. Бакуго толкается внутрь, и от этого чувства хочется метаться по кровати, кричать и плакать. Тело разрывалось на маленькие кусочки и горело. Это совсем не то ощущение от пальцев, это гораздо глубже и больнее. Ноги неволей разъезжаются, а локти отказываются держать, поэтому Изуку упал и прижался грудью к кровати, еле поддерживая задницу на нужном уровне. Но на этом движение сзади прекратилось. Имея смелость и последнюю каплю сил, Мидория поворачивается и видит лицо Кацуки в этот момент. На его физиономии столкнулись блаженство и напряженность, и выглядело это довольно забавно. Изуку сдавленно хихикает и поворачивается обратно, надеясь что его не заметили. — Я могу двигаться?.. — дыша через раз, спрашивает Кацуки. — Д-да, Каччан… Услышав это, тот толкается до конца и выходит на половину, улавливая новый стон. Хорошо… Слишком хорошо. Руки Бакуго скользят по спине Изуку и иногда царапают короткими ногтями, возвращая его в эту реальность.***
Плавные движения становятся более резкими, да и Кацуки больше не нежничает, вгоняя член по самые яйца. Изуку уже устал стонать и даже чуть охрип, поэтому предпочел открыть рот и позволять стонам самим получаться, выходить откуда-то из глубины души. И Бакуго это нравилось. Это заводило сильнее. Кацуки шлепает его по ягодицам и наклоняется, чтобы повернуть к себе лицом и поцеловать. — Еще… — просит Изуку и насаживается на член сам, ерзая и призывая к новым действиям. — Какой ненасытный… — хихикает тот и несколькими резкими толчками вбивает того обратно в кровать. Пошлые звуки соприкосновения плоти, сбитое дыхание, хилые стоны. Голова Мидории кружилась от новых ощущений, и он сбился со счета, сколько раз цепляясь за подушку он падал на нее лицом и глушил крики. Их могли услышать слуги, даже Мицуки могла пройти мимо. Сейчас им было плевать на это. Сознание отмело все, кроме чувства и страсти. Кацуки ускорился и придавил Изуку собой, дыша ему на ухо. — Я сейчас… Ах… — Каччан… Только не туда… Но его просьба не была услышана. Еще пару раз толкнувшись, Кацуки кончил внутрь и протяжно застонал. Того выгнуло дугой до хруста в позвоночнике. Блондин поспешил выйти, и Изуку всхлипнул от ощущения пустоты внутри. Его ноги неприятно подрагивали, а сперма стекала по бедрам. Сил совсем не хватало, и парень быстро отключился. Кацуки проследил за его попытками не заснуть и улыбнулся, когда тому это не удалось. Оглянувшись, он нашарил одеяло из овечьей шерсти и укрыл им Изуку, и себя заодно. Прижимать это хрупкое тельце было приятно. Он сильно вымотался и сейчас выглядит таким беззащитным… Кацуки гладит его по щеке, убирая прилипшие к лицу кудряшки за ухо и, не стесняясь, целует его. — Только попробуй теперь сделать вид, что мы не вместе, или убежать, Деку… Он находил в своем поступке самое яркое доказательство их отношений, и эта мысль засела у него в голове. Чувство эйфории наконец покинуло Кацуки и, прижавшись теснее, он тоже задремал.