***
Чонгук раздражён уже не первый день. Раздражён настолько, что огрызается на Юнги, стоит тому попробовать успокоить и поддержать. Он знает, знает, что причиняет боль, но надеется, что хён поймёт. Хён не может не понять, потому что понимает всегда, в любой ситуации, даже тогда, когда не понимают родители. Чонгук надеется, что Юнги не обидится, когда просит его переночевать на диване, в студии или в бывшей спальне Чонгука, в которой он в последний раз спал месяца три назад. — Всё нормально, хён, — шепчет он в ответ на невысказанный вопрос. — Мне просто нужно отдохнуть. — Чонгук укутывается в плед с ногами, сворачивается на подушке и загнанно-испуганно смотрит. — Я буду в порядке. Юнги, едва вышедший из ванной в одном полотенце на бёдрах, чуть обеспокоенно морщится — Чонгук замечает — и, уходя, забирает свою одежду, окинув напоследок странным нечитаемым взглядом. Не целует в лоб, как обычно, — Чонгуку кажется, что он задыхается, или даже не кажется. Он исправит всё, обязательно исправит, когда успокоится, это дело времени. — Значит, какие-то слова, — Намджун ставит на тёплый камень колу, разворачивается и смотрит, — сказанные, когда ты был ребёнком, рушат ваши отношения? Чонгук кивает. — И ты боишься заговорить на эту тему со своим альфой? Нет, не так. С Юнги? Чонгук кивает уже неуверенно. Эту тему Намджун поднял сам сегодня утром, когда Чонгук только открыл глаза. Он написал на номер и предложил встретиться, честно, Чонгук не смог отказаться и пригласил в обед в парк, хоть и понимал, что идёт на большой риск, потому что девяносто процентов вероятности: Намджун расскажет Юнги. Чонгук просто сам устал от себя. — Ты думаешь, он заставит тебя родить, если ты уже закончил университет и только устроился на работу? Честно, представить этого не могу, учитывая тот факт, что вы не... Чонгук быстро-быстро машет головой. Юнги — точно нет. «А что тогда с тобой?» — не задаёт вслух Намджун, но вопрос ощущается в воздухе так, будто его прокричали. Всё не так. Юнги слишком любит его, слишком заботится, кажется, будто он отдаёт ему всего себя, а Чонгук просто берёт и пользуется этим. Единственное, что он может подарить в ответ, — ребёнок. — Давай зайдём с другой стороны. Почему ты не хочешь? — Я не знаю. Просто... — Чонгук обрывает предложение и смотрит на фонтан, пальцем рисуя на воде узор. — Так рано. Я не уверен. И сам процесс зачатия...говорят, болезненный? Ну, ты понимаешь, о чем я. И дети — зачем мне это? Наверное, дети приносят в дом уют, но мне кажется, они не так уж и нужны. А он вообще не поднимает эту тему, словно думает о том же, о чём и я. Чёрт, веду себя как те омеги из отвратительных дешёвых стереотипных романов. — Ты и есть омега. — Но не из дешёвых романов. Ты не помогаешь, хён, — чуть устало отзывается Чонгук. — Разница в десять лет это настолько ужасно, насколько и классно. Всё бы хорошо, но меня беспокоит и то, что я, как бы сказать, не совсем обычный омега. — О, тебе нравятся другие омеги? Не вижу в этом ничего необычного, Чимин, например... — Они удивительные, — перебивает Чонгук, не желая в который раз слушать про Чимина, потому что историю его отношений с другим омегой он уже выучил, и пожимает плечами, встречаясь с изумлённым взглядом Намджуна. — Омеги мне нравятся больше альф, но я не вижу себя в отношениях ни с теми, ни с другими. Ты же знаешь, мы же с хёном уже проверяли это, расходились, он давал мне возможность выбрать спутника жизни самому, а не следуя природе. — Но в итоге вы всё равно сошлись обратно, — с осторожной улыбкой напоминает Намджун. — Но не из-за природы, а потому, что... За те три года, когда мы не общались, я действительно вырос и, можно сказать, морально сравнялся с ним, поэтому происходящее не казалось таким уж неправильным. Или аморальным. — Если раньше огромная разница в возрасте мешала, то теперь границы стёрлись, верно? — Не только границы возраста, но и границы пола. Всё, отстань, я понял, я выясню это с ним. Поговорим о Джин-хёне? Я слышал, у вас что-то намечается. Намджун закатывает глаза и пихает в бок. Наверное, поговорить с ним стоило раньше, потому что эти разговоры помогали и помогают всегда. И да — с Юнги они обсудят это в ближайшее время, и у Чонгука появится возможность извиниться. А потом они сходят куда-то, где будут наедине наслаждаться друг другом, как раньше. Зато на одну проблему станет меньше. — Мне пора, скоро обеденный перерыв закончится. Намджун кивает, провожает до работы и уезжает к Юнги в студию. Чонгук уже знает, что он не расскажет, позволит им разобраться вдвоём. И действительно — когда он приезжает домой на собственной машине, на которую накопил сам, Намджун пожимает руку, бросает «удачи» и уходит. А хён ждёт перед телевизором. Напряжение в воздухе становится почти осязаемым, хочется собрать его в клубок и выкинуть в окно. Но ноги подкашиваются абсолютно не к месту, ей-богу, лучше бы они подкашивались от радости, а не предстоящего разговора. — Устал? — осторожно начинает Чонгук, подходя сзади и утыкаясь в макушку. Юнги кивает, чуть подаётся назад и прикрывает глаза, позволяя ему массировать шею. — Я хочу...обсудить...кое-что, да, я хочу кое-что обсудить. — Телевизор тут же выключается, давая понять, что Чонгук будет услышан. — Речь пойдёт о ребёнке. Ты...эм...хочешь его? В смысле, тебе не принципиально, когда? То есть не прямо сейчас и не в ближайшее время можно? — Чонгук обходит диван и садится рядом с Юнги, переплетая свои пальцы с его. — Ты хочешь, хён? — Чонгук-а, — зовёт Юнги, свободной рукой перебирая волосы Чонгука. — Я хочу, чтобы мы были счастливы. Если ты счастлив без ребёнка, я не собираюсь его требовать, потому что я счастлив тогда, когда в отношениях гармония. О, если честно, мне тебя хватило ещё минимум лет на десять, дай насладиться тишиной и покоем. — Просто ты, ну, сказал тогда, и я подумал... То есть, наверное, я сглупил? Мне казалось это важным, страшным и волнительным, а оказалось, что...это так легко?.. Прости, хён... — Возможно, только что мы нашли небольшую дыру в наших отношениях, и это даже хорошо, я уж начал думать, что они идеальны. Говори со мной о том, что тебя волнует, окей? — Чонгук кивает. — И я с тобой буду. Например, сейчас меня волнует мой пустой желудок. — Юнги смеётся и медленно, давая понять, что он может отстраниться, притягивает Чонгука за голову к себе, целуя. — Приготовить нам что-нибудь? — Подожди, я тоже хочу! О, а я тебе рассказывал, что Джин-хён научил меня готовить тот десерт, который тебе понравился, когда мы у него в гостях были? Мне, конечно, до идеала далеко, но он, и в самом деле, безумно вкусный. Хотя нет, не сегодня. Сегодня на ужин — кофе, потому что я тоже устал. Юнги наигранно тяжело вздыхает, сетует на судьбу, подкинувшую ему Чонгука, который сначала даёт надежду на ужин, а затем забирает, но после заговорчески шепчет, что они с Намджуном чуть похозяйничали и приготовили ужин из морепродуктов, которые так обожает Чонгук. Чонгук отпускает волнения окончательно, расслабляется и довольно улыбается, вновь тянется за поцелуем, однако Юнги щёлкает по носу, встаёт и сбегает на кухню. — А сказать, что любишь меня? Не боишься, что обижусь? — Ты не умеешь обижаться, а учиться уже поздно.***