С чего ты взял?

Чонгук надеялся, что однажды они с Тэхёном поедут до станции Нормальная Половая Жизнь если не на скором поезде, то возьмут хоть какой-то попутный транспорт, а не будут всю жизнь тащиться пешком. Пока что их неспешное движение к гармонии в постели можно было сравнить разве что с прогулкой на ручной дрезине. Не, вдвоём качать рукоятку дрезины — это тоже сексуально, особенно если делать это обнажёнными и под струями воды, так что Чонгук не жаловался. Когда Тэ сунулся со своим «я знаю, что не обязан, но у тебя недотрах, поэтому давай отсосу», Чонгук перехватил наглую руку у своей ширинки: — Взаимно или никак. Тэхён в ответ ни с того ни с сего предложил не касаться друг друга руками. Это было досадно: у Чонгука пальцы аж покалывало от желания затрогать его всего с ног до головы. Тэхён, похоже, вознамерился Чонгука в эротической игре обставить. Не стоило и рассчитывать выиграть у такого опытного партнёра. А не принять условие было нельзя, сам же просил говорить, что нравится. Зная Тэхёна — вполне могло быть, что он не любил, когда лапали, но не мог сказать прямо. Зато Тэ впервые позволил ласкать себя всего. Его кожа под губами была гладкой, можно было вдыхать ее запах и чувствовать вкус, и Чонгука накрыло. Он стал жадно целовать, лизать, захватывать зубами и прикусывать везде, как будто Тэхён мог закончиться (а вдруг в этой игре есть таймер?). А может, дело было в том, что никогда прежде не было можно и в то же время нельзя. Воздух стал горячим, тяжёлым и непрозрачным, как будто на них опустился туман и сквозь марево были видны только изгибы блестящего от пота тела карамельного цвета. Тэхён не стонал, но тяжело дышал, и выгибался, и двигал бёдрами, и подавался всем телом к Чонгуку, и как тут сохранить разум? А когда начал мастурбировать, Чонгук не выдержал: — Можно я? Тэхён разрешил! Это был выигрыш в раунде. Чонгук не знал, что считается полной победой, но у него так пульсировало внизу живота, что он уже был согласен на любой исход, лишь бы кончить. Игру в смысле. Второй раунд тоже остался за Чонгуком. Но едва он поднёс ладонь с семенем ко рту, Тэ, который после оргазма повалился головой и грудью на кровать, повернул голову: — Нет. Используй как смазку. — Тон был серьёзный, а сам Тэхён какой-то новый. Незнакомый. Недоступный — как бы ни странно было назвать так человека в коленно-локтевой, который только что кончил. Чонгук хотел Тэхёна любого: заспанного в своей постели, не до конца проснувшегося на кухне, профессионально улыбавшегося в кафе, сосредоточенного в свете монитора. А вот этого строгого хотелось так, что аж пальцы на ногах сводило. — Растяни меня. Это было не предложение и тем более не просьба. Это был, мать его, приказ. Чонгук не посмел ослушаться. Два пальца вошли легко — Тэхён уже был растянут. Чонгук добавил третий. Его немножко колотило. — Трахни меня. Резинку только надень. Чонгук не стал спрашивать «А ты будешь второй раз?» или «Ты действительно этого хочешь?» Но его била дрожь, и раскатать презерватив по члену вдруг оказалось нетривиальной задачей. Тэхён был восхитительно узкий. Это ощущалось потрясающе, но ему самому могло быть больно. Чонгук остановился на полпути. — Вставляй до конца. Чонгук глубоко дышал и смотрел на прядки волос на шее, мокрые от пота. И дождался: — Двигайся давай. В своих давнишних фантазиях Чонгук трахал Тэхёна по-всякому: и жёстко, и на предельной скорости. На деле оказалось, что невозможно быть с ним грубым. И что медленно — это классно, слаще в тысячу раз. Когда ты ускоряешься в сексе, то гонишься за удовольствием и в конце концов настигаешь. А когда не торопишься, то и удовольствие не ускользает от тебя. Вот оно тут, совсем близко, и с каждым толчком чуточку поддаётся, а ты задеваешь его по краю, с каждым разом чуточку больше… и ещё… и ещё… Тэхён повернул голову и поймал взгляд Чонгука: — Кончи для меня. И то ли Чонгук был уже на пределе, то ли Тэхён умел приказывать удовольствию, но по одному его слову оно перестало убегать и охватило Чонгука всего до кончиков пальцев, и Чонгук в него упал, как в облако. Когда они отдыхали после секса (завязанный презерватив валялся на полу), Чонгук чувствовал себя таким тяжёлым, что только вот так в обнимку и уснуть. Однако требовалось кое-что выяснить: — А ты от внутреннего массажа простаты не…? — Я такой урод, что у меня там нет никаких нервных окончаний. — Всё у тебя есть. Хочешь, я в следующий раз сделаю тебе пальцами? — Нет. — Тэхён помедлил. Чонгук ждал. — Другое хочу в следующий раз. — Что? — Вау, Тэхён откровенно говорит о своих желаниях! И у них определённо будет следующий раз! Кажется, удалось вскочить на ходу в вагон, и теперь они поедут быстрее. — Как сегодня. — Чтобы я тебя трахал, а ты от этого не кончал? — Вполне в духе Тэ. Чонгук приподнялся на локте, готовясь спорить. — Нет, дурилка. Как в игрушке. — Без рук? — Трудно было скрыть своё разочарование. — Как же я тебе простату найду? — Нет, не без рук, а с запретом. Запрет придумываю я. Могу другой придумать, могу тот же самый. Обещаю только, что тебе не будет больно. Ну, разве что яйца посинеют от напряжения, но я прослежу, чтоб не лопнули. На поезд-то Чонгук сел, вот только Тэ там оказался в кабине машиниста. — Я не заставляю, — добавил Тэхён. — И моё предложение отсосать всегда остаётся в силе. — Ни за что. Чем намертво застрять на станции Давай Отсосу, лучше ехать в страну чудес, пусть и со странным машинистом. И, если совсем честно, откинуться на сиденье, когда тебя везут, а ты сам ни о чём не заботишься, ни о партнёре, ни даже о себе, было… приятно.