С чего ты взял?

Утренний Тэхён — это концентрированное счастье. Это растрёпанные волосы и след от подушки на щеке. Чонгук изначально даже, наверное, не в кружку кофе влюбился, а в позволение заглядывать в сонные карие глаза с длинными ресницами. В то, что Тэ красивее всего без макияжа. В то, что он не показывается таким никому, кроме Чонгука. Утренний Тэхён — это тепло и нега. И его собственный запах. За ночь аромат геля для душа уходит, и волосы ещё пахнут шампунем, а тело — уже только Тэхёном. Парфюм чувствуется совсем чуть-чуть. Запах Тэхёна домашний, как булочка, немного сладкий и немного терпкий. Там чудится мускус, но это, должно быть, оттого, что Чонгука переполняет желание. Но сегодня — можно. — Что мне можно? — сорвалось у Чонгука, едва Тэ открыл глаза. Чёрт, имелось в виду «доброе утро»! — А что ты хочешь? — Тэхён сегодня был очень щедрым. — Целоваться. — Прозвучало так, будто хочется только этого. Чонгук уточнил: — Ну, как люди обычно делают — поцелуи перед сексом. — Не знаю, кто так делает, — проворчал Тэхён. — Мне такие не попадались, кроме одного игрока в Овервотч со странными кинками. Целоваться перед сексом — странный кинк? Это прелюдия, вообще-то. — Не хочешь? — Чонгук на ходу смирился с запретом. Секс без губ, без рук, с закрытыми глазами, стоя на одной ноге. — Сегодня утром хочу всё, что ты скажешь. — Без ограничений? — Даже не верится. — Чтобы целоваться, надо зубы почистить. В остальном — да, что угодно. У Тэ был пунктик насчёт чистоты, но это касалось только его самого — «давай отсосý» не требовало водных процедур. Словно он боялся, что его запах Чонгука оттолкнёт. Да Чонгук им надышаться не мог! — Вчера перед сном же чистили зубы. — Чонгуку не хотелось разрывать эту сладкую теплоту и выпускать Тэхёна из объятий, и он нашарил в ящике тумбочки мятные пастилки от боли в горле — одну себе, другую ему: — На, только не уходи никуда. В поцелуях Тэ не был ни напористым, ни агрессивным. Когда они поцеловались впервые в жизни, Чонгук даже не поверил, что эта колючка может быть такой мягкой. В поцелуях Тэ уступал и следовал за партнёром. Эта расслабленность перетекала в томление и распаляла скрытым жаром. Чонгук впивался более жадно — Тэхён поддавался. А хотелось ещё больше — за все предыдущие ночи, когда Чонгук лежал без сна, изнывая от желания и не имея возможности даже толком потрогать себя, потому что был опутан чужими руками и ногами. За все предыдущие утра, когда он быстро и отчаянно изливался в дýше. Тэхён услышал его стон в поцелуй и почувствовал, что Чонгук прижал его к себе крепче. Он отстранился: — Отсосать тебе? «Да», — сказал стояк Чонгука. — Нет, — сказал сам Чонгук. Потому что: — Сегодня утром всё, что я хочу? Тогда… мы можем друг другу пальцами сделать? — Ну, э, — закусил губу Тэхён. Чонгук ждал. Надо бы пойти на попятную, чтобы снова увидеть взгляд в глаза. Минет — это тоже хорошо. Но такой случай, когда всё-всё разрешено, мог больше не представиться. — Скажи честно, ты просто хочешь сам меня растянуть перед тем, как трахнуть? Иногда легче соврать, чем заставить поверить в правду: — Да, я хочу тебя растянуть. — Вечно у тебя… Ну давай, что ли. Я готовился вчера, так что чистый. Он был очень щепетилен в этом, а Чонгуку было всё равно: Тэхён для него всегда был чистым. — Я могу тебя раздеть? — Что у меня, рук нет? — Он в момент снял с себя всё, лёг ничком и спрятал лицо в подушку, но Чонгук успел увидеть кое-что. Полустояк. Почти стояк. — А можешь ноги раздвинуть? Чонгук сел между ними. — Целовать тут можно? — Сказал же — сегодня всё можно. — И тише: — Но ты спрашивай, спрашивай. Кожа на ягодицах была гладкая и так и просилась под поцелуи. — Извращенец, — пробормотал Тэхён, не поднимая головы. Его бёдра под пальцами немного дрожали. Чонгук дотянулся до тюбика со смазкой, выдавил, согрел в ладони, а потом дотронулся до входа и стал обводить по кругу, мягко нажимая. По чуть-чуть, сначала на фалангу… на две фаланги… на три. Его собственному члену было так горячо, как будто это не палец, а он сам входил, как будто это его обхватили со всех сторон жаркие шёлковые стенки и ласково сжали. Палец осторожно поворачивался, нащупывал, гладил. Тэхён вздрогнул и выдохнул в подушку. Вот видишь, а говоришь, нет нервных окончаний! Чонгук стал пробовать: сильнее, мягче, слабее, твёрже. Тэхён… двигался. Всё тело было в движении из-за одной-единственной точки. — Приподнимись? Я рукой тебе. Тэхён помотал головой, не отрывая лица, — голова словно заметалась по подушке. Может, и не «словно». Чонгук нажимал подушечкой пальца и сразу отпускал — много раз. Так, как он хотел бы, чтобы сделали ему. Много раз, пока не почувствовал вдруг, что Тэхёна всего трясёт. — Хватит, — прохрипел Тэхён. Чонгук вытер руку обо что попало и лёг рядом. Тэхён сразу отвернул от него лицо и ещё и закрылся ладонью. Он же не плачет? «Не смотри на меня в этот момент», но момент ведь уже прошёл. Чонгук перебирал пальцами Тэхёновы спутанные волосы, но ему вдруг стало жизненно важно увидеть глаза. — Можешь повернуться? — Трахай ужé, — пробурчал Тэхён, не оборачиваясь. — Ты же растянул. — Тэ, я так не могу. — Мы же договорились. — В глухом голосе было слышно раздражение. — Сегодня что угодно. Мои условия: у меня всё под контролем, и ты кончаешь. В чём твоя проблема? — Я не могу заниматься сексом, когда ты плачешь. Я не могу получать удовольствие, когда тебе настолько плохо. Тэхён замер. Голова и плечи напряглись под пальцами. — А я и не плакал, пока ты это не сказал! — прошептал он после паузы. Дышал он теперь прерывисто. — С чего ты взял вообще?! — Прости. — Да какого хрена ты всегда извиняешься? — Тэ говорил свистящим шепотом. — Ты же не виноват! — Можешь посмотреть на меня, пожалуйста? — Я тогда вообще не успокоюсь! Ты слишком хороший! До тебя всем было плевать, кайфую ли я во время этого дела или вообще в отрубе. Да я и не ревел. Но блин, в первый раз так больно было. Даже пришлось простыню и наволочку поменять не из-за спермы, не из-за смазки, а из-за слёз. Смешно? «Кайфую ли я во время этого дела, или вообще в отрубе, или плáчу», — понял Чонгук. — Не смешно. — Дурак! — всхлипнул Тэхён. — У тебя столько дней не было, вот фигли ты стал разговоры разговаривать? — Пр… всё нормально. — Это ты прости. Я тебя обломал. Трахались бы и трахались себе спокойно! Нет, кому-то с вот такенным стояком захотелось потрепаться. У тебя там не упал ещё? Он мог бы и не спрашивать — Чонгук лежал на боку и тесно прижимался к нему. Ещё не упал. — Ладно, что хочешь? — через некоторое время спросил Тэхён. Голос был хриплый, но больше не ломался. — Перерыв на сопли окончен. — Поцеловать тебя. Тэхён развернулся — лицо мокрое, ресницы склеились — обхватил за шею и подставил солёные губы.