С чего ты взял?

— Они твои друзья, а мне что там делать? Тэхён задавал этот вопрос перед каждой встречей, где ожидалось хоть одно незнакомое лицо. Он отчего-то не любил новых людей. — Двух или трёх из них ты уже видел. Просто после долгого отсутствия приезжает наш, так сказать, председатель клуба. Нет, клуб неофициальный, но по такому случаю все собираются, — разъяснил Чонгук. — На групповушку? — Мы будем в ресторане! — Кому и когда это мешало? В отдельной комнате же. Я был как-то в отдельной комнате в ресторане. Ну такое себе, когда ты один на всю компанию пассив. — Ты что?! — задохнулся Чонгук. — Думаешь, я беру тебя с собой, чтобы?.. — Ты — нет. Но я думаю, на таких тусовках ищут перепих на вечер. А за этим делом ты мог бы и без меня сходить. — Я не собираюсь ни с кем! Они просто старые друзья. — А за каким ещё фигом тусоваться с геями? Если честно, в «неофициальном клубе» действительно можно было найти секс на одну ночь, и Чонгук в эпоху «до Тэхёна» иногда этим пользовался. Правда, он чаще искал на подольше, но отношения всё не складывались. Ну то есть вот ты пригласил парня или он тебя, вы переспали, наутро сказали друг другу: «Было супер» — «Да, надо как-нибудь повторить», — а внутри ничего не шевелится. А должно же — для того чтобы ты мог сказать если не «Давай встречаться», то хотя бы «Ну пока, до вечера»? Чонгук крутил в руках телефон: писать, не писать — и чутко прислушивался к себе: влюблён или нет? К следующей тусовке в «клубе» он успевал себя убедить, что разовый секс — это первый камень в фундаменте отношений. Но глядь, а его партнёр уже флиртовал с другим и подмигивал через плечо, мол, повторим, но не сегодня, — и Чонгук чувствовал разочарование. В себе. Был бы влюблён — подошёл бы, развернул, предъявил права. Может, даже врезал кому-нибудь из них двоих, как в кино. Но от досады не бьют, а только напиваются. Чонгук после своей первой школьной любви и хотел бы с кем-нибудь завести бабочек в животе, да не выходило. До появления Тэхёна. С Тэхёном всё завелось — и стайка бабочек, и стая волков, которые воют, покусывают, а иногда и грызут. — В чём прикол дружить по признаку ориентации? — продолжал допытываться тот, кто поселил в Чонгука этот зверинец. — Чтобы держаться вместе. Мы как никто можем понять друг друга. — Чтобы было с кем обсудить, что лучше — клизма или насадка для душа? Да я тебе и так скажу, за этим необязательно ехать в ресторан. — Я еду в ресторан не за этим. Нет, не в смысле… Скажи. Скажи! — Не скажу. Мучайся теперь. — А там скажешь? — Там вообще рта не открою. Да, Тэхён делался неразговорчивым, едва они переступали порог заведения, где проходила очередная встреча с друзьями Чонгука. Он даже не язвил и не ворчал себе под нос — с него будто слетали все колючки, а вместо них появлялась глухая гладкая броня. Но в этот раз не пойти было нельзя. Во-первых, стоило поддерживать старые связи, а во-вторых, надо же было показать всем, что Чонгук теперь не один. Так что он взял на себя ответы на вопросы за двоих. Впрочем, он и сам больше молчал и слушал: он немного отвык от этой компании. Речь за столом зашла об одном члене «клуба», который не смог прийти. — Он всё такая же потаскушка? — спросил кто-то. Чёрт, Чонгук забыл, какие слова здесь в ходу. «Шлюшка», «сучка», «давалка» — ну, а как ещё выразить, что парень любит быть снизу и часто меняет партнёров? Чонгук бросил быстрый взгляд на Тэхёна, чтобы передать глазами: «Это такой локальный мем». «Ну капец как смешно», — поджал губы Тэхён. — Кстати, — вспомнил «председатель». — Чонгук-а, помнишь, ещё до моего отъезда был разговор, и ты тогда загорелся попробовать с профессиональной шлюхой? Ты с тех пор осуществил эту идею? Чонгук замер. А у сидящего рядом Тэхёна поднялась грудь на вдохе, и за долю секунды до того, как он что-то произнёс, Чонгук вдруг испугался, что он признается. Да, здесь все были открыты для любых излияний и готовы принять какие угодно кинки. Да, здесь проституция считалась нормальной работой. Но всё равно активы будто бы смотрели на пассивов немного… свысока? Во всяком случае, Чонгук, когда его ещё прежде об этом спросили, зачем-то сказал: «Мы меняемся». А как иначе выразить, что Тэ никогда не бывает сверху, но при этом всегда сверху? — Нет, — ответил за Чонгука Тэхён. — Он зассал и вместо этого всю ночь рубился в «Овервотч». Я точно знаю, потому что это была ночь, когда мы познакомились. Щекам стало жарко не столько от смущения, сколько от благодарности. Чонгук взглядом сказал: «Спасибо». Ребята начали смеяться: — Ну и зря! — Зачем ему теперь, — вступился один. — У него бойфренд есть. Чонгук был признателен ему — ровно до того момента, когда Тэхён вышел в туалет, а этот приятель пододвинулся и спросил, обдавая запахом соджу: — Ты встречаешься с порнозвездой? — Нет! — охренел от вопроса Чонгук. — Я смотрел его видос. Могу ошибаться, но такое лицо трудно забыть. Он с виду кажется нежной розой, а в постели горячая сучка, да? Я дрочил на него. Лучше бы ему было не говорить этого. Все неубитые «кого мне…» вдруг сошлись вместе и воплотились в одном человеке, и Чонгук ударил раньше, чем успел подумать. Парень от неожиданности завалился на спину, хорошо хоть сидели на полу, — а Чонгук полез на него сверху. Стая волков внутри него прямо взбесилась. Тот не отвечал, только закрывался. Чонгук успел ударить ещё два раза, прежде чем их растащили. Бил как робот, рука поднималась и опускалась сама. Парень держался за лицо, и на пальцах была кровь. О чёрт. О господи. Он не растлевал Тэхёна в начальной школе. Он не трахал Тэхёна за деньги и не оставлял на его теле синяки. Он всего лишь делал то, что делают все. То есть совсем все, все-все. И Чонгук тоже. Они ушли сразу, как только Тэхён вернулся из туалета. Он едва глянул на эту сцену и сразу стал за двоих извиняться, прощаться, кланяться и снова поздравлять «председателя». Адреналиновая волна схлынула, и накатила такая тяжесть, что ноги еле отрывались от пола, а поднять голову и вовсе было невозможно. И ныли сбитые костяшки. Чонгук всю дорогу глядел себе под ноги. Волки молча его доедали. Дóма, когда разулись, Тэхён всё-таки спросил: — Он что-то сказал про меня? — Нет.  Чонгук не любил обманывать, но язык не повернулся сказать правду. Что какой-то… на Тэхёна… и назвал горячей… Руки сами сжались в кулаки. Однако если уж лгать, то как Тэхён сегодня на встрече — вроде бы правда, но хитрая: — Я заревновал. Он сказал, что ты… красивый. — И ты за это его избил? Не умеешь врать, Гуки. Он сказал, что я… — Нет! Он вообще не знает. И ты — нет. — Ну да, никто из них не знает, что я шлюха, а я не шлюха, логично, — хмыкнул Тэхён. — Ты нет! — Чонгук обхватил его руками. — Ну нет так нет. Чонгук попытался во второй раз: — Он сказал, что ты красивый как порноактёр. И добавил… не хочу повторять. Не шлюха, другое слово. — Да я в курсе, какая у меня внешность. — Судя по голосу, Тэ не расстроился, а лицá Чонгук не видел. — Ты у нас, конечно, рыцарь Рейнхардт, но без спросу больше никого не убивай. Уткнувшись Тэхёну в волосы, Чонгук решился спросить: — А ты когда-нибудь снимался в порно? — Официально нет. — А неофициально? — Ну, если клиент снимал всё на телефон или у него была скрытая камера, кто бы ему запретил? Если бы я приехал на место и увидел там такие штуки, как на съёмочной площадке, ну, свет и всё прочее, я бы запросил другие деньги за вызов. Но такого ни разу не было. А так — может, кто-то из них до сих пор пересматривает свой архив и вспоминает, как он меня шпилил. Ну и хрен с ним. — А вдруг кто-нибудь в сеть выложит? — Ну и хрен с ним, — повторил Тэхён, а потом отстранился и внимательно посмотрел на Чонгука: — Тебе стыдно быть со мной, если твой парень на весь интернет сверкает голой жопой? — Нет! Просто… что можно будет сделать в этом случае, чтобы тебя защитить? — От кого, от сетевых дрочеров? Да пусть хоть утопятся в своей сперме, мне похер. А что тут сделать — предъявить авторские права на свою жопу? Обратиться в суд, когда я сам нарушал закон, занимаясь проституцией? Ночью телефон начал жужжать оповещениями, так что пришлось выключить виброзвонок. Они продолжали приходить и назавтра. Весь следующий день Чонгук глядел на всплывающие на экране имена, и снимать блокировку не было никакого желания. Но надо было набраться духу и открыть эту кучу посланий. Вдруг там написано, что его вызывают в полицию… или, что вернее, исключают из «клуба». Можно посмотреть и попозже, к вечеру ведь сообщения никуда не денутся. Да и к завтрашнему утру тоже. Лёжа в постели в объятиях Тэхёна, Чонгук решил, что завтра обязательно извинится. Вчера он избил человека, считай, ни за что. Но писать «эй, я не сломал тебе нос?» неприлично. Надо ограничиться «прости, пожалуйста». На другой день у Тэхёна был выходной, а у Чонгука — нет, и он был рад, что сможет разобраться с этим не при Тэ. Сначала он для храбрости прочитал послания от других участников той встречи и убедился, что чужой нос не сломан, а его самого считают Отелло и переживают, не станет ли Ким Тэхён его следующей жертвой. А потом открыл чат с избитым. От того тоже было новое сообщение. «Вот ролик, про который я говорил». Сука. Какая же сука! Не врезал Чонгуку тогда, зато дал ему сдачи сейчас. Чонгук хотел стереть всю переписку, но пальцы, видимо, перепутали «удалить» и «открыть ссылку». И там был Тэ. За то время, пока не удавалось попасть по кнопке «стоп», Чонгук успел его узнать. Он был спиной, но Чонгук выучил это тело наизусть. Эти завитки на шее, эту смуглую кожу, эти ямочки на пояснице, эту… задницу, да. «Тебе стыдно быть со мной, если твой парень на весь интернет сверкает голой жопой?» Чонгук не ревновал к этому клиенту, как и ко всем остальным, потому что был уверен: со стороны Тэ не было ни любви, ни даже удовольствия, хотя он исправно стонал. Чонгук только немного ненавидел этого, как и всех прочих… нет, больше чем всех прочих. Кем надо быть, чтобы выложить в сеть другого человека голым без разрешения? Тот, «кого мне убить», предусмотрительно был на видео без головы. Смотреть ролик целиком, чтобы углядеть его лицо, Чонгук не стал. Извиняться не стал тоже. Ссылку — удалить. Отправителя — в чёрный список. Тэхён… Тэхёну — позвонить. — Я тебя люблю. — О, это новая мысль! Свежая, оригинальная! — стал ёрничать Тэхён. Он был такой беззащитный с этими своими колючками. Как шипастая роза против танка общественного мнения. Как игрушечный латник против артиллерии интернета. Казался в броне, а сам был даже без одежды. «Твой парень на весь интернет сверкает голой жопой». — Просто знай, что если кто-нибудь когда-нибудь тебя осудит, то он будет в списке тех, кого мне убить. — Воу-воу! Главное теперь мне самому себя не осудить, да, Гуки? Чонгук сглотнул. — Нет, тебе можно. Но лучше не надо, потому что ты ни в чём не виноват. — Я сам знаю, в чём я виноват, а в чём нет. Ты не совсем в курсе про меня, так что не говори. — Просто знай, что мне никогда не будет стыдно с тобой. — Воу-воу, — тише сказал Тэхён. Нельзя было, чтобы Тэ узнал про видеоролик, поэтому Чонгук не сказал ему всего. «Даже если это станут крутить по телику, и на улице все будут показывать на тебя пальцем, мне не будет стыдно с тобой. Но мне стыдно, что я знаком с людьми, которые это видели. И мне стыдно, что я сам это видел». Когда он вернулся домой, Тэхён распаковывал еду из доставки. — У нас запах какой-то странный, чувствуешь? — принюхался Чонгук. — Я, э, типа ужин готовил. Везде реклама кулинарных каналов, дай, думаю, попробую. Но на ютьюбе неправильно показывают, поэтому у меня немножечко сгорело. Ого! — В другой раз обязательно получится! — подбодрил его Чонгук. — В другой раз? Это была разовая акция! После ужина было ещё одно дело. Тэхён привычно прилепился рядом, когда Чонгук включил ноутбук. — Гуки, ты чего всё удаляешь? Чтобы место на диске освободить? — А зачем мне теперь, у меня же есть ты. Это была правда, но не вся. А вся заключалась в том, что эти парни в порнушке — может, они передумали с тех пор, как выложили в сеть. Может, у них теперь другие бойфренды, которых нет на этих видео.